Власть и собственность в средневековой России

…Как земля общинная, «ничья», «божья» попадает в частную собственность? Когда и каким путем возника­ет боярская вотчина? Вряд ли даже в отдаленном буду­щем будет раскрыта до конца эта тайна феодального «первоначального накопления». В источниках исследо­ватель застает земельную собственность уже сложив­шейся: ведь сведения о ней он извлекает в основном из актов, фиксирующих куплю-продажу и дарение вотчин. Именно акт доносит до нас известие о том, что некто купил у другого лица село. Но откуда село попало к продавцу? На этот вопрос акт не может дать ответа.

И все же если не решить эту проблему, то хотя бы сделать попытку добраться до корней становления фео­дальной земельной собственности необходимо, ибо имен­но здесь истоки тех явлений, которые предстоит изучать в следующих главах. Автор не надеется отыскать окон­чательное решение, а попробует поделиться своими наблюдениями и высказать некоторые гипотезы по это­му вопросу.

Разумеется, первыми возникают княжеские земельные владения – «села», но сразу ли вслед за ними по­являются боярские?

Когда знакомишься с собранными воедино в фунда­ментальных публикациях актами феодального земле­владения Северо-Восточной Руси, бросается в глаза одна особенность: за первую половину XIV в. их почти нет. Только три жалованные грамоты дошли до нас. От этого времени вовсе не сохранилось частных ак­тов, да и относящихся ко второй половине XIV в дошло совсем мало. Лишь три частных акта: одну купчую и две данные (к тому же одна из них вызывает споры – не подложна ли она) – можно уверенно датировать концом XIV в. Есть еще 50 грамот, время составления которых устанавливается по упоминаниям в них тех или иных лиц, обычно – настоятелей монастырей. Эти датировки очень широки (например, 1392 – 1427 гг.). Разумеется, к концу XIV в. относится какая-то часть этих актов, но вряд ли особенно большая.

Однако, если до середины XIV в. в Северо-Восточной Руси не было земельных актов, это само по себе не означает, что не было и землевладения. Сделки, как уже отмечалось, заключались и устно. На территории небольшого княжества устные удостоверения соседей могли быть надежнее письменного акта: ведь документ можно и подделать.

Поэтому, чтобы выяснить время возникновения фео­дального землевладения в Северо-Восточной Руси, при­дется прибегнуть к ретроспекции: надо попытаться ус­тановить, раньше какого времени в Волго-Окском междуречье, где шел процесс объединения русских земель, не могло возникнуть землевладение. Вероятно, оно должно было здесь появиться позднее, чем в развитом Приднепровье – сердце Древней Руси и чем в Новгородской земле – тоже одной из древнейших частей Руси. А здешняя земля вятичей, соседствовавших с угро-финскими народностями, жившими родо-племенным строем, была еще во времена Владимира Мо­номаха далекой окраиной Русской земли.

Таким образом, время возникновения боярского зем­левладения в более развитых регионах – в Придне­провье и на Северо-Западе – будет, вероятно, нижней границей для Северо-Востока.

Итак, раньше XII в. в Северо-Восточной Руси бояр­ские вотчины вряд ли могли появиться. Это нижняя граница. А верхняя? Обратимся к актам. Троице-Сергиев монастырь, когда там игуменом был наследник Сергия Никон (1392 – 1427), купил у некоего Фомы Паюсова «треть села Микитина Рахмановского, что купил у Олександра Микитина сына Рохманова». Итак, пер­вым известным владельцем села был Никита Рохманов, по имени которого село и получило свое название. Сын Никиты продал село Фоме Паюсову, а тот – в мона­стырь. К рубежу XIV –XV вв. у одного села уже успело смениться по меньшей мере три владельца.

Но есть и более ранние сведения. В 1327 г. состав­лял свою духовную московский князь Иван Калита. Он перечислял в ней с дотошностью рачительного хо­зяина шубы и драгоценности, серебряную посуду и села. Об одном из сел сказано, что князь его «купил у Афинея». Мы никогда, должно быть, не узнаем, кем был этот Афиней, но ясно, что во всяком случае он был землевладельцем, причем не самым мелким: ведь ему принадлежало целое село. Получается, что землевла­дение в Московской земле не могло возникнуть позднее второй половины XIII в.

Складывающиеся боярские вотчины были первона­чально невелики. Вероятнее всего, они служили для княжеских вассалов и слуг своеобразными небольшими «подсобными хозяйствами»: в условиях господства на­турального хозяйства для феодала было в равной сте­пени не нужно производство сельскохозяйственных про­дуктов на рынок и необходимо личное село, избавляв­шее от закупок зерна и мяса, масла и молока. Повсед­невный, да отчасти и праздничный стол феодала XIII – XIV вв. должен был поневоле сам себя обеспечивать; лишь заморские деликатесы и виноградные вина пред­ставляли здесь покупную провизию. Первоначально бо­лее крупная вотчина просто была не нужна.

Но и вотчины, и крестьянские общины не составляли еще картины сплошь заселенной страны. Нашему современнику, попавшему в Россию XIII – XIV вв., а то и попозже, показалось бы, что он очутился в таежном краю. Блестящий знаток средневековой Руси М.Н.Ти­хомиров замечал, что в XIV – XV вв. естественными ру­бежами «служили громадные леса и топи, создававшие препятствия для общения отдельных земель между со­бой».

Итак, в ХIV в. уже существовало некоторое, хотя и небольшое, количество боярских вотчин. Но как проис­ходило их возникновение? Этот вопрос еще сложнее, чем проблема хронологических рамок процесса, он еще менее поддается однозначному решению. Ведь пути превращения общинной земли в частную собственность могут быть различными. Один из них «снизу». Более состоятельный общинник превращает свой надел в соб­ственность, говоря языком западноевропейского средне­вековья, – в аллод. Наиболее богатые из числа крестьян-ал-лодистов начинают эксплуатировать других крестьян и превращаются постепенно в мелких вотчин­ников.

Именно этот путь считает основным Ю. Г. Алексе­ев. Он пишет, что «внутреннее разложение волости в силу причин социально-экономического характера, при­водящих к ослаблению и распаду общинных связей, ведет к образованию мелкой вотчины общинника-ал-лодиста». Мелкая же вотчина для Алексеева – «одна из форм и факторов феодализации»; «развиваясь внутри волости, – пишет Алексеев, – мелкая вотчина вносила в волость чуждую и опасную для нее струю». Правда, Алексеев считает возможным и другой путь развития вотчинной системы сверху». Он признает, что бояр­ские вотчины XIV в. «образовывались путем пожалова­ния великим князем части территории уезда (стана, во­лости)», а в другом месте говорит, что появление в во­лости «условного владения княжого слуги отражает процесс феодализации «сверху»». Но путь «снизу» для него все же основной.

Для Северо-Запада В.Л.Янин видит на основе изучения источников лишь один путь развития вотчины – «сверху»: земельные владения феодалов в Новгородской земле складывались либо путем покупки земли у общины на средства, полученные от неземледельческих доходов, либо путем государственного пожалования. Для Новгорода была характерна и мелкая небоярская вотчина; ее владельцы получили впоследствии название «своеземцев». В.Л.Янин пришел к выводу, что своеземческие вотчины возникли не из крестьянских аллодов, а путем дробления более крупных вотчин.

Итак, реконструируются два пути создания боярских, вотчин: выделение вотчинников из общинников через крестьянский аллод и княжеское (для Новгорода – ве­чевое) пожалование или покупка земли у общины. Ес­ли первый путь восстанавливается по сути дела только логически, то второй (по крайней мере в Новгород­ской земле) прослеживается по источникам. Впрочем, не только в Новгородской земле. До нас дошло множе­ство княжеских и великокняжеских грамот XIV – XV вв., которыми они жалуют земли монастырям. Именно этим путем создавалось первоначально большинство мона­стырских вотчин, дарения же и покупки у бояр и дру­гих служилых людей только увеличивали богатства оби­телей. У нас нет реальных оснований считать, что путь возникновения монастырской вотчины принципиально отличается от пути возникновения светской.

Вопрос о путях становления вотчины не праздный. От его решения зависит немало в наших представле­ниях об особенностях взаимоотношений между князья­ми и другими феодалами-землевладельцами. В Северо-Восточной Руси власть князя была сильнее, чем в Приднепровье. Ду­мается, именно развитие здешней вотчины главным образом через княжеское пожалование делало феода­лов той территории, где впоследствии сложилось Рус­ское государство, менее тесно связанными с землей и более зависимыми от князя, а затем — и от великого князя всея Руси.

Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России

XV – XVI вв. М., 1985. С. 32 – 35.