Классификация правовых систем. Правовые семьи.

Любая классификация, несомненно, будет схематичной, т.к. формируется на основе самых общих признаков, и не полной, поскольку не учитывает социальные группы, которые рассматриваются как второстепенные. С другой стороны, все классификации носят достаточно произвольный характер, т.к. даже в рамках одного и того же государства могут наличествовать элементы различных правовых систем.

В зависимости от того, принимаются или нет во внимание все известные правовые системы, и в зависимости от роли, которая приписывается тем или иным ценностям или иным критериям, классификация правовых систем может производиться по-разному. Некоторые авторы ограничиваются различением трех больших групп среди всех правовых систем: западные системы права; правовые системы советского типа; религиозные правовые системы. Другие авторы, принимая во внимание большее количество критериев, насчитывают до восьми типов правовых систем: романистические, нордические, социалистические системы права, группа, объединяющая системы немецкого типа, группа правовых систем, основанных на “обычном праве”, системы, базирующиеся на исламской традиции, на индусской традиции, правовые системы Дальнего Востока [694]. Компаративист Рене Давид различал пять правовых систем, опираясь в большей мере на соответствующую им идеологию, чем на арсенал используемых юридических средств (например, источников права). Позднее, в процессе совершенствования классификации правовых систем, он объединил идеологический и юридический критерии, изменил конфигурацию своей концепции и оставил только четыре больших семейства правовых систем: романо-германские правовые системы, социалистические системы права, правовые системы, основанные на “обычном праве”, религиозные и традиционные правовые системы.

В отечественной правовой науке чаще всего выделяют романо-германскую и англосаксонскую правовые системы, отмечая, что в первой основную роль играет статутное право, законы, а судьи, по образному выражению, - это “говорящие уста закона”. В англосаксонской правовой системе основная роль принадлежит прецедентному праву. Хотя в последнее время происходит некоторое сближение данных правовых систем (семей), тем не менее, они сохраняют свою самобытность. Оригинальной является правовая система США. Хотя ее по праву можно отнести и к англосаксонской традиции, но она обладает большим своеобразием. В действительности все зависит от конечных целей, которые ставит перед собой классификатор.

С другой стороны, для того чтобы понять и должным образом оценить правовое развитие в целом, как составную часть прогресса мировой культуры, необходим такой угол зрения на право, который позволил бы соотнести правовую систему с конкретным историческим временем и регионом, националь­ной, религиозной спецификой той или иной цивилизации. В этой связи, необходим раз­дел правоведения, занимающийся изучением не только и не столько внутренней структуры (системы) права, сколько выясне­нием закономерного места последнего в общем контексте право­вого измерения человечества на основе анализа общего и особен­ного в социальных, политических, структурных, специально-юридических характеристиках национального права.

Через сопоставление одноименных государственно-правовых институтов, принципов, норм выявляются общие закономернос­ти правового развития, его направление, этапы, перспективы. Такое сопоставление, основываясь на сравнительно-историчес­ком методе познания, позволяет выявить общее и специфичное в правовых явлениях, встречающихся в мире, ступени и тенденции их формирования и функционирования, что дает возможность свести все многообразие конкретно-национального регулирова­ния в определенную “периодическую систему” мирового права, где элементарной, исходной частицей выступает уже не норма права, а целостная национальная правовая система и даже их группа (тип, семья). Все это нужно в конечном счете для углубле­ния наших представлений о природе права, его закономерностях, генезисе, свойствах.

Сравнительное право обладает двумя функциями – описательной и нормативной. Реализуя свою описательную функцию, сравнительное право должно обеспечить лучшее понимание иностранных правовых систем. Оно позволяет правопользователям, юристам практикам, законодателям лучше понять проблемы, порожденные современной правовой и политической реальностью. Провоцируя вопросы и критику иностранного или национального законодательства, сравнительное правоведение может, кроме всего прочего, содействовать улучшению позитивного права.

Нормативная функция состоит в том, чтобы, используя чужой опыт, обновить или изменить процесс собственного правотворчества. Действительно, никакая реформа не может быть предложена в качестве закона без предварительного анализа зарубежных аналогов. Разумное заимствование, а в некоторых случаях подражание, иностранным законам и институтам при формировании собственных структур вовсе не исключает, а скорее предполагает учет национальных особенностей, обостряет интерес к специфике собственного права.

Такие аспекты изучения права, несомненно, выступают предметом сравни­тельного правоведения.

Следует отметить, что эффективность сравнительного метода зависит прежде всего от сравнимости правовых систем, которая, в свою очередь, дости­жима лишь при уяснении природы различий: исторических, со­циальных, духовных основ национального права. Это необходи­мое условие научного сопоставления и проверяемости выводов, ибо иначе все изучение опыта будет основываться на чисто внеш­нем сходстве подчас вообще “непереводимых” правовых инсти­тутов с соответствующими механическими, плоскими выводами.

В современном мире обычно различают следующие правовые массивы: национальные правовые системы, правовые семьи, группы правовых систем.

Национальная правовая система — это конкретно-историчес­кая совокупность права (законодательства), юридической прак­тики и господствующей правовой идеологии отдельной страны (государства). Национальная правовая система — элемент того или иного конкретного общества и отражает его социально-эко­номические, политические, культурные особенности. По отно­шению к группам правовых систем и правовым семьям нацио­нальные правовые системы выступают в качестве явления осо­бенного, единичного. В настоящее время в мире насчитывается около двухсот национальных правовых систем.

Феномен правовой системы позволяет решать важные учеб­но-познавательные и практически-юрисдикционные задачи. Только комплексное видение институтов объективного и субъек­тивного права, структуры законодательства, правовой идеологии и психологии, менталитета общества, юридической практики формирует квалификацию юриста, его способность и возмож­ность работать в рамках правовой культуры конкретной страны.

Правовая семья — это совокупность национальных правовых систем, основанная на общности источников, структуры права и исторического пути его формирования.

В рамках той или иной правовой семьи возможны более дроб­ные элементы, представленные определенной группой правовых систем.

Так внутри романо-германской правовой семьи выделяют группу романского права, в зону которой входят правовые системы таких стран, как Франция, Италия, Бельгия, Испания, Швейца­рия, Португалия, Румыния, право латиноамериканских стран, каноническое (церковно-католическое) право, и группу герман­ского права, в которую входят правовые системы ФРГ, Австрии, Венгрии, скандинавских стран и др. Внутри англосаксонской правовой семьи различают правовую систему Англии, США и право бывших англоязычных колоний Великобритании. Славян­ская правовая семья включает группу российского права (Россия и ее субъекты) и западнославянского права (Украина, Белоруссия, Болгария, новая Югославия).

В целом, если принимать во внимание наиболее существенные различия и схожие черты, можно получить следующую классификацию.

К наиболее старым, “классическим” правовым семьям отно­сятся семья общего права и романо-германская (континенталь­ная) семья, всецело принадлежащие к западной юридической традиции.

Семья общего (англосаксонского) права. Общее право истори­чески сложилось в Англии. В настоящее время включает право Англии и ее доминионов, ирландское право и американское право. Отличается от романо-германской правовой системы на уровне источников права и правовой техники, поскольку в основном опирается на “case law”, то есть на право, проистекающее из прецедентов судебной практики и питаемое вниманием к справедливости в большей мере, чем к общим и абстрактным правилам. Обобщая судебную практику в своих решениях, судьи руководствуются нормами уже сложившихся, оправданных временем, отношений и на их основе вырабаты­вали свои юридические принципы. Специфика общего права состоит в отсутствии кодифициро­ванных отраслей права и наличии в качестве источника права громадного количества судебных решений (прецедентов), явля­ющихся образцами для аналогичных дел, рассматриваемых дру­гими судами. Норма общего права носит казуистический (индивидуаль­ный) характер, так как она “модель” конкретного решения, а не результат законодательного абстрагирования от отдельных слу­чаев. Общее право приоритетное значение придает процессуаль­ным нормам, формам судопроизводства, источникам доказа­тельств, так как они составляют одновременно и механизм правообразования, и механизм правореализации.

Важным признаком общего права выступает автономия судеб­ной власти от любой иной власти в государстве, что проявляется в отсутствии прокуратуры и административной юстиции.

Вступление Великобритании в Европейское Сообщество создает предпосылки для все большего и большего сближения англосаксонской и романо-германской систем, предполагает, что это государство должно входить ареал действия системы писанного права “континентального типа”. Поэтому, в настоящее время, наряду с общим правом в странах англо­саксонской правовой семьи широкое развитие получило законо­дательство (статутное право), источником которого являются акты представительных органов, что свидетельствует о сложных процессах эволюции данной правовой семьи.

Романо-германское семейство правовых систем объединяет юридические системы, в основе которых лежит римское право; эти правовые системы строятся главным образом на базе писанного закона, иногда на систематизации и, являясь отражением христианской цивилизации, ориентируются на правила поведения, связанные с понятием морали и справедливости.. Таким образом, в качестве основного источника данное семейство использует писаное право, т.е. юридические правила (нормы), сформулированные в законодательных актах государства. Соответственно, законодатель (орган госу­дарственной власти) должен осмыслить общест­венные отношения, обобщить социальную практику, типизиро­вать повторяющиеся ситуации и сформулировать в нормативных актах общие модели прав и обязанностей для граждан и организаций. На правоприменителей (это наименование весьма точно для данной правовой семьи отражает роль и функции юристов), прежде всего суд, возлагается обязанность точной реализации этих общих норм в конкретных судебных, административных ре­шениях, что в конечном счете обеспечивает единообразие судеб­ной или административной практики в масштабе всего государ­ства.

Судья романо-германской правовой семьи не обязан следо­вать ранее принятому решению другого суда, за исключением судебной практики верховного и (или) конституционного суда. Но и в этом случае высшие судебные инстанции не вправе созда­вать своими решениями новые нормы, а могут лишь толковать имеющиеся в нормативно-правовых актах.

Судья, работающий в стране, входящей в зону романо-гер­манской правовой семьи главным об­разом осуществляет лишь процесс квалификации — строит цепь силлогистических умозаключений; где роль большей посыл­ки играет норма, а меньшей — обстоятельства конкретною слу­чая. Тогда, как его коллега, осуществляющий свою деятельность в пространстве общего права, чаще всего, обращается к иной схеме рассуждений, а именно, аналогиям, позволяющим оценить степень “похожести” рассматриваемого дела и имеющихся в судебных отчетах иных, подобных случаев.

Тем не менее, в континентальной правовой семье судебная (правоприменительная) практика не может не иметь некоторого норма­тивного значения, т.е. выступать в роли фактора “давления” либо корректировки законодательства, которое, однако, официально признается приоритетным либо даже единственным источником права.

Значительным своеобразием обладают правовые системы, ос­нованные на традиционном и религиозном регулировании, где право не рассматривается как результат рациональной деятель­ности человека, а тем более государства. Различают так называемые традиционные правовые (построенные на обычном праве) и религиозные правовые системы (мусульманское, индусское право). К странам традиционного права относят Японию, госу­дарства Тропической Африки и некоторые другие. В основе ре­лигиозной правовой системы лежит какая-либо система веро­учения.

Так, источниками мусульманского права являются Коран, сунна и иджма. Коран — священная книга ислама и всех мусуль­ман, состоящая из высказываний пророка Магомета, произне­сенных им в Мекке и Медине. Наряду с общими духовными по­ложениями, проповедями, обрядами там есть и установления вполне нормативно-юридического характера. Сунна — мусульманское священное предание, рассказываю­щее о жизни пророка, представляет собой сборник норм-тради­ций, связанных с поведением и высказываниями пророка, кото­рые должны служить образцами для мусульман.

Иджма — третий источник мусульманского права — коммен­тарии ислама, составленные его толкователями: докторами му­сульманской религии. Эти комментарии восполняют пробелы в религиозных нормах. Окончательное толкование ислама дается к иджме, поэтому Коран и сунна непосредственного юридического значения не имеют. Практики ссылаются на сборники норм, со­ответствующие иджме.

Мусульманское право сформировалось в глубоком средневе­ковье и с тех пор проделало существенную эволюцию с точки зрения развития своих источников. Характерные черты этого права — архаичность, казуистичность, отсутствие писаных сис­тематизированных норм во многом сглажены принятием в но­вейшее время законов, кодексов — продуктов деятельности госу­дарства.

Широко распространенной системой религиозного права является индусское право. Оно охватывает практически всех выходцев из Индии и так же, как мусульманское право, тесно связано с религией — индуизмом. В содержание этой системы входят обряды, верования, идеологические ценности: мораль, философия, которые нормативно закрепляют определенный образ жизни и общественное устройство. Индуизм сформировал­ся в глубокой древности — почти две тысячи лет назад, однако сохранил свое регулирующее значение до настоящего времени. В этом качестве индуизм выступает элементом государственно-правовых отношений современного, в частности индийского, об­щества. Особенную роль индусское право играет в сферах, где

влияние религии до сих пор наиболее ощутимо — семейных, на­следственных отношениях, кастовом статусе человека и т.д.

Главной тенденцией развития как обычного (традиционного), так и религиозного (мусульманского и др.) права является усиле­ние роли закона как источника права. Однако эта тенденция ре­ализуется на фоне неснижающегося значения традиционных и особенно религиозных норм и даже в известной мере — их воз­рождения в качестве ведущей нормативной системы общества, что весьма характерно для исламских государств.

Социалистические правовые системы, за исключением тех, которые функционируют в условиях народных республик Азии, в техническом плане происходят от романо-германского семейства правовых систем. Они сохраняют близкие отношения с последними в плане организации правового пространства. Это проявляется в их привязанности к систематизации и общим правилам поведения, а также в структуризации текстов и использовании терминологии европейских юристов. Однако наряду с некоторым сходством правовые системы социалистических стран имеют разного рода отличия по сравнению с правом романо-германской семьи. Р. Давид считает, что “на основании данных отличий закономерно считать социалистические правовые системы, как это и делают юристы социалистических стран, отошедшими от романо-германской правовой семьи и образующими самостоятельную правовую семью” [695]. Социалистические правовые системы предполагают коллективистскую идеологию, проистекающую из марксистско-ленинского учения, что соответствует общественной организационной воли принципиально иного типа. Руководители ряда социалистических стран видят цель в создании общества нового типа, в котором не будет государства и права. Средства производства обобществлены, частное право уступает господствующее место праву публичному.

Славянская правовая семья. Выделение славянской правовой семьи в качестве самостоятельной ветви правовой цивилизации имеет определенную новизну и поэтому нуждается в дополни­тельном обосновании.

Особенностью приведенного варианта структуры правовых семей, включающей самостоятельную семью славянского права, является стремление отразить подход уже известных типологий, выделяющих в отдельную рубрику славянскую правовую семью, и изменения юридической карты современной Европы. Из пред­ставленной классификации не выпадает (в отличие от некоторых современных трактовок) нормативный регион и соответственно правовая общность, образуемая странами в основном славянско­го этнического происхождения, относимыми в свое время к со­циалистической правовой семье.

Основанием для выделения этой правовой общности в каче­стве отдельной, специфичной правовой семьи были в свое время социально-экономические и идеологические критерии, нахо­дившие концентрированное выражение в понятиях “обществен­но-экономическая формация”, “социальный строй общества”, который с помощью права стремилась утвердить и развивать го­сударственная (политическая) власть названных стран. В тради­ционной для нашей науки классификации правовых семей на семьи общего, романо-германского (континентального), традиционно-обычного, религиозного и социалистического права ис­пользовалось сразу несколько довольно разнохарактерных кри­териев: от технико-юридических до социально-экономических и идеологических.

Такая классификация соответствовала устоявшимся научным подходам и главное — государственно-правовым реалиям мира. Поэтому она была общепризнанной в советской юридической литературе.

В настоящий период данная типология нуждается в опреде­ленных уточнениях, вытекающих из новой политической, соци­ально-экономической и духовной ситуаций, сложившихся в пра­вовом мире в связи с распадом СССР, европейской социалисти­ческой системы, эволюцией общественно-политического строя стран, входивших в сферу социалистического права.

Фундаментальные изменения, происшедшие в конце 80-х — начале 90-х годов в восточноевропейских странах, появление на политической карте новых государств — новой России, объеди­ненной Германии, новой Югославии, самостоятельных Чехии, Словакии, Хорватии, Македонии, Украины, Белоруссии и др. — свидетельствуют о необходимости теоретического анализа пра­вовою пространства некогда единого социалистического сооб­щества Восточной Европы.

Поэтому вопрос о необходимости “возвращения” России и республик бывшего союза в романо-германский правовой мир после распада семьи социалистического права вовсе не так оче­виден, как иногда представляется.

Делать вид, что обособленность социалистического права был а л и ш ь ел едстви е м ош ибоч н ых кл ассо вы х заблужден ий пол и -тического руководства СССР, с исчезновением которого ухолит и вся культурно-правовая специфика стран бывшего социалис­тического мира. есть крайне узкий политический позитивизм, имеющий мало общего с действительными тенденциями право­вого развития России.

Сущность ее правовой системы нельзя сводить лишь к харак­теру используемых ею юридических источников и на этом осно­вании причислять отечественную правовую систему к романо-германскому правовому ареалу. Между правовыми семьями нет резкой границы: идет постоянный процесс взаимообмена, ис­пользования аналогичных форм, что, однако, не говорит об эли­минации коренных культурно-исторических границ основных правовых цивилизаций.

Для того чтобы определиться в правовой природе бывших со­циалистических стран и соответственно продолжить исследова­ния этого аспекта глобальной правовой типологии, недостаточно традиционных технико-юридических и социально-экономичес­ких критериев. Историческая и этнокультурная специфика Рос­сии, других восточноевропейских стран требует учета в компара­тивистских исследованиях в качестве фактора дифференциации правовых семей в большей степени, чем это было ранее, этнопра-вовых и культурно-исторических особенностей правового регу­лирования.

Введение таких критериев показывает, что в сфере права со­циалистическая система была весьма неоднородной: в нее входи-

ли страны, принадлежавшие к разным культурно-историческим обшностям:славянской.западноевропейской,восточной,

Поэтому в настоящее время не может идти речь о каком-то огульном, коллективном “возвращении” всех “новых” восточно­европейских государств в лоно романс-германской правовой культуры. Для одних это будет нормальным, закономерным про­цессом продолжения своей политической и правовой идентич­ности (Восточная Германия, Польша, Румыния, Чехия и др.), хотя и здесь далеко не все ясно и очевидно до сих пор; для других такое решение станет противоестественным вмешательством в их историческую судьбу, чреватым элиминацией этносоциальной специфики правовой культуры.

Так, славянская правовая общность основывается на значи­тельной культурно-исторической специфике правовых ценнос­тей славянских стран.

Устра­нив жесткие формационно-типологические перегородки внутри российского права, появляется возможность более глубокого по­знания его природы, по сути дела, нового измерения его теории и истории,

Категория славянской правовой семьи отражает целостный правовой феномен, имеющий глубокие национальные, духов­ные, исторические н специальные юридические основания в пра­вовой культуре России и ряда восточноевропейских стран. Вос­точные и южные славяне, имевшие уже в VI—IX вв. свои государ­ственные образования, сформировали основы самостоятельной культурной традиции и стали “прямыми” наследниками Визан­тийской империи, которая длительное время была оплотом пра­вославия и восточноевропейской культуры.

Самобытность славянской правовой семьи, и прежде всего российской правовой системы, обусловлена не столько технико-юридическими, формальными признаками, сколько глубокими социальными, культурными, государственными началами жизни славянских народов.

К началам, имеющим методологическое значение для анализа отечественного права, можно отнести следующие.

1. Самобытность русской государственности, не поддающая­ся элиминации даже после длительных и массированных включе­ний иностранных управленческих и конституционных форм. Для русского права всегда была исключительно важной связь с госу­дарством. Необходимо исследовать природу целостности права и государства в русской правовой культуре, не стремясь втиснуться каждый раз в “естественно-правовой” шаблон с его противопо­ставлением феноменов “позитивного” и “разумного”.

2. Особые условия экономического прогресса, для которого характерна опора на коллективные формы хозяйствования, крес­тьянскую общину, артель, сельскохозяйственный кооператив, основывающиеся на специфической трудовой этике, взаимопо­мощи, трудовой демократии, традициях местного самоуправ­ления.

3. Формирование особого типа социального статуса личности, которому свойственно преобладание коллективистских элемен­тов правосознания и нежесткость линий дифференциации лич­ности и I осударства. В этой черте нет, скорее всего, ничего упреч-ного, и попытки повесить на нее соответствующий ярлык напо­минают стремление бороться с самой жизнью. Нужно раскрыть природу этой особенности соотношения личности и государства в русской правовой культуре и обратить ее на службу человеку.

4. Тесная связь традиционной основы права и государства со спецификой православной ветви христианства с ее акцентами не на мирском жизнепонимании Бога и человека (католицизм) и тем более не на благословении стяжательства (протестантизм), а на духовной жизни человека с соответствующими этическими выводами (нестяжание, благочестие и т.д.).

Юридические источники славянской правовой семьи через Византию (Восточно-Римскую империю) унаследовали законо­дательные традиции римского права и таким своего рода “круж­ным” путем примыкают к романо-германской правовой семье.

Ведущий элемент славянской правовой семьи — российская правовая система. Ее историческими, региональными и юриди­ческими источниками выступают два таких различных, на пер­вый взгляд, законодательных массива, как право Российской им­перии и советское право, чья противоположность, однако, во многом была связана лишь со специфическими особенностями права СССР, обусловленными социалистической идеологией. Вне рамок этой идеологии (которая также во многом имеет наци­ональную детерминацию) можно говорить о преемственном про­цессе развития одной и той же правовой системы России.

В результате столь сложного переплетения нормативного ма­териала различной идеологической природы, в том числе вклю­чения многих западных правовых ценностей, российское право пришло в сложное состояние начала новой этапной эволюции, что, однако, не устраняет ее исконных культурно-национальных основ.

Российская правовая система имеет и ту особенность, что она может рассматриваться в качестве целостной правовой семьи или по крайней мере группового подразделения славянской правовой семьи, поскольку в ее зону входят национальные правовые сис­темы республик в составе Российской Федерации, законодатель­ство которых инкорпорировано в систему законодательства РФ.

При этом следует иметь в виду весьма нетипичную для клас­сических правовых семей совместимость юридического регули­рования у славянских и, скажем, тюркских народов России. Сфе­рой влияния российской правовой системы исторически продол­жает оставаться территория бывшего Союза ССР, республики которого пользовались с Россией фактически одним и тем же правом, что, вероятно, имеет определенную объективную обу­словленность. Несмотря на процессы активной суверенизации, эта обусловленность, скорее всего, сохранит свое действие и в будущем.

Российская правовая система в перспективе будет идентифи­цироваться в качестве основы правовой семьи восточнославян­ских и части тюркских народов бывшего Союза ССР. Право Рос­сии по самой ее правокультурной сущности — это сердцевина своеобразной юридической экосистемы, которая нуждается в ре­генерации всех своих государственных, политических, социаль­но-духовных элементов. Уйти куда-то из этой макрокультуры — на Запад, на Восток, — как того иногда желают некоторые поли­тики, вряд ли возможно. Необходимо уяснить свое собственное место в мировом геоюридическом пространстве.

[1] Бержель Ж-Л. Общая теория права. М., 2000. С. 12.

[2] См.: Из лекций П.Г. Редкина по истории философии права в связи с историей философии вообще, т.1, 1889, с.323.

[3] См.: Шершеневич Г.Ф. История философии права. СПб, 1907, с. 25.

[4] См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Петербург, 1907. С. 25.

[5] Кузнецов К.А. История философии права. Одесса, 1917. с. 78

[6] Венгеров А.Б. Теория государства и права. – М., 1998. С. 301.

[7] Четвернин В.А. Понятия права и государства. Введение в курс теории права и государства. – М., 1997. С. 8.

[8] Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. М., 2000. С. 2.

[9] Там же. С. 5.

[10] Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т.1: Элементный состав. М., 2000. С. 72.

[11] Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 4

[12] Козлов В.А. Проблемы предмета и методологии общей теории права. Л., 1989. С. 13.

[13] Сырых В.М. Указ. соч. С. 113.

[14] Керимов Д.А. Общая теория государства и права. Предмет. Структура. Функции. М., 1977, С. 53.

[15] Керимов Д.А. Методология права. М., 2001. С. 62, 67.

[16] Курс лекций по теории государства и права. Часть 1. Сара­тов, 1993. С. 6-7.

[17] Общая теория права и государства. Учебник под ред. В.В.Лазарева. М. , 1994. С. .9.

[18] Хропанюк В.Н. .Теория государства и права. М..1995. с.19.

[19] Теория государства и права/ Под ред. В.Н.Корельского, В.Д.Перевалова. М., 1997. с. 8.

[20] Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998. с. 304.

[21] Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 6.

[22] Шапсугов Д.Ю. Теория права и государства. Ростов-на-Дону, 2001. С. 15.

[23] Там же. С. 15-16.

[24] Петряев К.Д. Вопросы методологии исторической науки. Киев, 1971. С. 8.

[25] Лебедев С.А. Роль индукции в процессе функционирования современного научного знания // Вопросы философии. 1980. № 6. С. 87.

[26] Керимов Д.А. Методология права. М., 2001. С. 52.

[27] Кохановский В.П. Диалектике - материалистический метод. Ростов-на-Дону, 1992, с. 75.

[28] Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. – М., 1999. С. 41.

[29] Сырых В.М. Метод правовой науки. (Основные элементы, структура). М., 1980. С. 73.

[30] Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы. М., 2000. С. 249.

[31] Там же. С.177.

[32] Там же. С. 178

[33] Там же, с.178.

[34] Ильин И,А. Понятие права и силы. Собрание сочинений, т.4, М., 1994, .с.21 И. Там же, с. 9-10

[35] Там же, с. 9-10

[36] Демидов А.И. Правоведение: от методологического анархизма к методологическому плюрализму // Государство и право на рубеже веков (материалы Всероссийской конференции. Проблемы теории и истории. – М., 2001, С. 125.

*Раздел подготовлен с использованием предоставленных материалов научного исследования к.ю.н. доц. Романенко В.Б.

[37] См.: История политических и правовых учений. Древний мир / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1985; История политических и правовых учений / Под ред. О.В. Мартышина. Вып. 1. М., 1996.

[38] Захаров А. Еще раз о теории формаций // Общественные науки и современность. 1992. № 2. С. 51.

[39] Гумплович Л. Общее умение о государстве. СПб., 1910. С. 147.

[40] См.: Каутский К. Развитие государственного строя на Западе. СПб., 1905.

[41] См.: Каманина Т. В. Происхождение государства и права. М., 1999; Теория государства и права. Ч. 1. Теория государства. М., 1995.

[42] От греч. monos — один и gamos — брак.

[43] Патриархат — от греч. pater — отец и arche — власть, буквально — отцевластие.

[44] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 60.

[45] Русский ученый М.М. Ковалевский давал такое определение рода: «...род — это всякая совокупность семей, правильно или непра­вильно считающая себя связанной узами крови (все равно, по отцу или по матери), общим культом, единством имени, коллективной ответственностью как уголовной, так и гражданской, иногда и об­щей собственностью или, точнее, нераздельным пользованием» {Ковалевский ММ. Социология. СПб., 1910. Т.2. Генетическая социология. С. 94).

[46] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 361.

[47] См.: Бромлей Ю.В. Опыт типологизации этнических общностей // Сов. этнография. 1972. № 5. С. 63; КуббельЛ.Е. Потестарная и политическая этно­графия // Исследования по общей этнографии. М., 1979. С. 241— 277.

[48] Говоря о родовой демократии, Ф. Энгельс пояснял, что «основной обще­ственной ячейкой является род» и что «всякие споры и распри раз­решаются сообща теми, кого они касаются, — родом, или племе­нем, или отдельными родами между собой; ...домашнее хозяй­ство ведется рядом семейств сообща и на коммунистических нача­лах, земля является собственностью всего племени...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 97-98).

[49] Там же. С. 98.

[50] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 168.

[51] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 159.

[52] Так, Л.М. Золотарев, исследуя родовой строй амурских ульчей, обнаружил у них институт судей-посредников (манга), приглашае­мых родом из другого рода для ликвидации конфликтов. Суд про­исходил публично в присутствии обеих сторон и на виновную сто­рону налагался штраф, кровная месть отсутствовала. См.: Золо­тарев A.M. Родовой строй и религии ульчей. Хабаровск, 1939. С. 76—79.

[53] Файнберг Л.А. О формах социальной организации у индейцев северо-западной части бассейна Амазонки в конце XIX — начале XX в. // Тр. Ин-та этнографии. 1960. Т. 58. С. 134.

[54] Кушнер П.И. Очерк развития общественных форм. М., 1924.

[55] См.: МорганЛ.Г. Древнее общество. Л., 1934. С. 35.

[56] Никольский В.К. Доклассовое общество // Преображенский В.Д. Очерки истории общественных форм. Харьков, 1929. С. 52.

[57] Токарев С.А. Родовой строй в Меланезии // Сов. этнография. 1933. № 5—6. С. 51, 54—58.

[58] См.: Серошевскгт С.Л. Якуты: опыт этнографического исследо­вания. СПб., 1896. С. 453.

[59] Серошевский С.Л. Указ. соч. С. 464—465.

[60] См.: СоколоваЗ.П. Социальная организация обских угров и сельку­пов // Общественной строй у народов Северной Сибири. М., 1970. С. 108.

[61] Алексеенко Е.А. Социальная организация кетов // Общественный строй у народов Северной Сибири. М., 1970. С. 171—172. Смоляк А.В. Социальная организация народов Нижнего Амура и Сахалина в XIX — начале XX в. // Общественный строй у народов Северной Сибири. С. 290. По этому вопросу см. также: Золотарев A.M. Указ, соч.; Лопатин И.А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Владивосток, 1922; Сем Ю.А. Родовая организация нанайцев и ее разложение. Владивосток, 1959; Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы. Хабаровск, 1933; Он же. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. Л., 1933.

[62] Ольгейрссон Э. Из прошлого исландского народа: родовой строй и государство в Исландии. М.,1957. С. 95.

[63] Там же. С. 115.

[64] Ковалевский ММ. Общинное землевладение, причины, ход и по­следствия его разложения. М.,1879. С. 9.

[65] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 99.

[66] Дьяконов ИМ, Общины на Древнем Востоке в работах советских исследователей // Вести древней истории. 1963. № 1. С. 19—20.

[67] Там же. С. 31.

[68] Применительно к обществам Востока О.А. Жндков объясняет «жи­вучесть» общины ее известной обособленностью в общественной структуре в целом и застойностью форм общественной жизни. См.: Жидков О.А. История государства и права Древнего Востока. М., 1963.С. 18.

[69] Мухлинов А.И. Основные этапы истории вьетнамской сельской общины. М., 1964.

[70] См.: Община и социальная организация у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. Л., 1967.

[71] Маретина С. А. Община у малых народов Ассама. М., 1964. С. 3. Более подробно см.: Она же. Община у горных народов Ассама // Община и социальная организация у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1972. С. 19-22..

[72] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 26.

[73] Там же. С. 99.

[74] От лат. Initiatio — посвящение. Инициациями называются церемо­нии и обряды, которым подвергаются у примитивных племен под­ростки, достигшие известного возраста. Этими обрядами они вво­дятся в состав взрослых членов племени. Инициируемые посвя­щаются в обычаи, верования, тайны рода и племени.

[75] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 162.

[76] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 168—169.

[77] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 164.

[78] Морган Л.Г. Указ. соч. С, 182.

[79] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 164.

[80] См.: Иванов В. В. Происхождение и история хеттского термина «panku