О гербе, флаге и столице Российской Социалистической Федеративной Советской Республики
87. Государственный герб Российской Социалистической Федеративной Советской Республики состоит из изображения на красном фоне в лучах солнца золотых серпа и молота, помещенных крест-на-крест, рукоятки книзу, окруженных венцом из колосьев, с надписью:
а) Р.С.Ф.С.Р.
б) Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
88. Государственный флаг Российской Социалистической Федеративной Советской Республики состоит из полотнища красного (алого) цвета, в левом углу коего, у древка наверху, помещены золотые буквы «РСФСР».
89. Местопребыванием правительства Российской Социалистической Федеративной Советской Республики является город Москва.
18. Письмо заключенных Соловецкого концентрационного лагеря в президиум ЦИК и ВКП(б) о невыносимых условиях своей жизни
14 декабря 1926 г.[61]
Обращаемся с просьбой, которой просим уделить минимум внимания.
Мы заключенные, которые возвращаемся из Соловецкого концлагеря по болезни, которые отправлялись туда полные сил и здоровья, – в настоящее время возвращаемся инвалидами, изломанными и искалеченными морально и физически. Просим обратить внимание на произвол и насилие, царящие в Соловецком концлагере, в Кеми и на всех участках концлагеря. Такого ужаса, произвола и насилия и беззакония даже трудно представить человеческому воображению. Отправляясь туда, даже в мыслях не предполагали такого кошмара и теперь искалеченные, сами и от нескольких тысяч людей, там находящихся, взываем к руководящему центру Советского государства положить предел царящему там ужасу. Недостаточно того, что ОПТУ бесконтрольно, без суда высылает туда даже в большинстве случаев невинных, в большинстве рабочих и крестьян (не говоря о преступниках, заслуживающих наказания). Бывшая царская каторга в сравнении с Соловками на 99% имела больше гуманности, справедливости и законности. Высылаются люди в Соловки, в большинстве пролетарии, без всякого повода и дела, имевшие несчастье в годы общей разрухи, нищеты, голода и холода попасть в водоворот борьбы за существование и совершившие преступления, за каковые в свое время наказание перед законом и обществом понесли и возвратились к честному труду, от которого временно, повторяем, уклонились. Т.е. считаем, что кошмарное прошлое с голодом и муками прошло и тихо, и мирно работали на госфабриках и заводах, и несмотря на это, большинство находящихся на Соловках сняты с работ, оторваны от честного труда и семьи. Семьи и дети брошены на произвол судьбы, увеличив тем и без этого огромные кадры беспризорных. Это не выдумка, а факты, которые всегда можно проверить. Но этого недостаточно. Пусть было бы так, раз существует такое право или закон, что людей можно невинно наказывать. Но почему нельзя дать хотя бы возможное существование, не обрекая на муки и страдание. Например: люди, имеющие деньги, устраиваются за те же деньги и вся тяжесть опять ложиться на рабочих и крестьян, к несчастью не имеющих денег. И влачат жалкое существование при непосильных работах раздетые, чуть ли не голые, питаясь падалью, так как паек выдается при непосильных работах ничтожный. Если я сапожник, то за 20-30 руб. могу быть слесарем, так же и другие примеры есть сотни и тысячи. Избиение и издевательство дошло до таких кошмарных пределов, что выразить невозможно. Люди мрут как мухи, т.е. умирая медленной, мучительной смертью. Повторяем, что все эти муки и страдания ложатся на плечи лишь пролетариату, не имеющему денег, т.е. на рабочих, имевших несчастье, повторяем, попасть в полосу голода и разрухи, сопровождавшихся после октябрьских событий, и совершив преступления, лишь спасая себя и семьи от голодной смерти, за каковые наказания в свое время понесли однажды и громадное большинство стали на честную трудовую дорогу. Теперь за прошлое, за которое вину искупили, караются снова, срываются с работ и главное, что вся тяжесть вопиющего произвола насилия и беззакония, царящего в Соловках и других участках концлагеря ОПТУ, ложится на плечи рабочих и крестьян. Другие же, как то контрреволюционеры, спекулянты и т.д., имея полный кошелек, в социалистическом государстве устраиваются и живут припеваючи. А рядом, в буквальном смысле слова, от произвола и беззакония, благодаря надзору, который сплошь состоит из отбывающих наказание агентов и сотрудников ПТУ и др[угих], погибают с голода и холода при непосильной 14-16-ти часовой работе рабочие и пролетарии, не имеющие денег.
Жаловаться или писать что-либо – «сохрани Аллах», подведут махинацию под искусственный побег или что-либо другое и расстреляют как собаку. Выстраивают на линейку голых и босых при 30-ти градусном морозе и держат по часу. Трудно описать весь тот хаос и ужас, который творится в Кеми, на Соловках и других участках концлагеря. Все приезжающие ежегодно комиссии открывают массу злоупотреблений. Но все это в сравнении с действительностью только часть того ужаса и произвола, которые случайно открывает комиссия (например, этот факт один из тысячи, который зарегистрирован в ПТУ и за который виновные понесли наказание – «заставляли есть свое испражнение»). Проверьте, «товарищи», если смеем так выразиться, этот факт, о действительности которого, повторяем, имеются в ОПТУ официальные доказательства, и посудите до какой степени доходит наглость и издевательство надзора, желающих пробить себе карьеру. Все то, что удается случайно открыть комиссии, это одна сотая доля, так как все показывается в таком виде комиссии, как светлейший князь Потемкин показывал Екатерине II живые картины при проезде ее по Таврии в Крым. Да и комиссия бывает один раз в году, а остальное время заключенные отрезаны от всего мира: голые, голодные и стонущие от непосильных работ по 16-ти часов в сутки остаются во власти издевательств и разных унижений, не смеют ни говорить, ни жаловаться. Не преувеличивая можно сказать, что это «испанская инквизиция». Кодекс о труде и 8-ми часовой рабочий день или праздный отдых – одна фантазия. И если 50% оттуда возвращается, то в большинстве случаев (не говоря про людей, имеющих деньги, так как за деньги их хорошо устраивают) это живые трупы. А везде и всюду говорится и пишется, что советская власть не карает, а исправляет. Мы – также живые трупы, решили описать, хотя приблизительно, как умеем жизнь в соловецких концлагерях ОПТУ. И нельзя даже привести пословицу: «Это – не жизнь, а каторга», так как это сравнение, как говорят люди, бывшие в каторге, не подходит. Мы уверены и надеемся, что в партии ВКП(б), как нам сказали, есть люди гуманные и отзывчивые. Возможно, что Вы подумаете, что это наша выдумка, но клянемся вам всем, что есть для нас святого, что это только частица той кошмарной правды, так как нет никакого смысла выдумывать. Мы повторяем, будем 100 раз повторять, что, да, действительно есть и виновные, но большинство страдает невинно, как выше описано. Слово «закон» по закону в концлагерях ГПУ не существует, а есть лишь единая самодержавная воля самодуров, т. е. сотрудников, отбывающих наказание и имеющих власть над жизнью и смертью. Все вышеописанное есть правда и мы просим, сами стоящие на краю могилы за три года на Соловках, в Кеми и других участках, улучшить жалкое мученическое существование людей там находящихся и стонущих под игом произвола, насилия и полнейшего беззакония ОПТУ. С настоящим посылаем письмо в таком же духе в МОПР, в РКИ и (даже совестно сказать) хотим описать нашим братьям рабочим других стран о таком неслыханном произволе и беззаконии в соловецких концлагерях ОПТУ, с надеждой, что справедливость восторжествует.
К сему подписываем: Г. Железнов, Виноградов, Ф. Белинский