Сайори во всемирной паутине

В одном из кабинетов Пентагона, уже давно утратившего свою главенствующую роль в военных делах в США, раздался звонок. Сорокалетний полковник, потирая свои рыжие – начинающие седеть – виски, думал, принимать вызов или нет. Но когда он узнал, кто хочет его видеть, он сразу потянулся рукой к возникшей голографической панели.

Перед его лицом во весь рост стоял президент Североамериканского Союза, – объединённой, как некогда Европа, организации, – чьи полномочия во многом превышали полномочия президентов США и других стран, входящих в этот Союз. Лишь при определённых условиях можно было обжаловать его решение.

- Дорогие офицеры Пентагона, мы чтим вашу преданность долгу… - так начинались слова голографической проекции президента.

- Чёрт, снова он будет говорить о сокращениях, - злился полковник, который целый год ждал личной аудиенции с президентом, но – в который раз – приходило общее обращение к военным Пентагона. – Наверное, я никогда не дождусь его настоящего звонка. Ему и хуже! Когда он поймёт, что Евразийский Союз начинает опережать нас в технологическом отношении…

Постучали в дверь. Полковник отключил сеанс трансляции:

- Войдите.

- Здравствуйте, полковник! – спокойным голосом сказал офицер с боевой наградой на груди.

- А, Родриго, входи!

Это был помощник полковника, который после трёхдневной гражданской войны в Мексике был рекомендован и отправлен на службу в Пентагон. Он показал себя защитником интересов Североамериканского Союза в этом конфликте, лично защищал Парламент от атаки взбунтовавшихся профсоюзов.

- Я принёс Вам отчёт о нашей деятельности в последнее полугодие. Вам понравится. Наконец-то мы сможем вернуть былую славу Пентагону с такими успехами. Если выделить самую значимую информацию, то можно отметить следующие события.

Обнаружен подпольный завод по производству наркотиков в Нью-Мехико, который производил около 25% всего объёма наркотиков в Североамериканском Союзе за последние 10 лет.

Удалось установить связь между главой корпорации «Rio Gold» и губернатором штата Теннесси.

Мы договорились с Объединённой Кореей о продлении срока пребывания нашей последней военной базы на полуострове ещё на 5 лет.

- Я понял, Родриго, спасибо. Я сам всё изучу, ты свободен.

Офицер пристально посмотрел на полковника. В своё время он довольно быстро понял сложный характер Харли, смирился с его бурным, как море в дождливую погоду, темпераментом, и именно благодаря этому обстоятельству стал его лучшим другом, способным, подобно молниеотводу, отвести от себя губительные искры. Обычно полковник внимательно выслушивал доклад, а сейчас вёл себя не так, как всегда. Родриго сразу догадался, что произошла какая-то неприятность, поэтому не спешил уходить.

- Харли, что-то не так?

- Ты прав. Всё не так. Я подумываю о том, чтобы уйти в отставку. Или переметнуться на службу в какую-то более серьёзную организацию.

- Почему? Это на тебя не похоже. – Родриго предпочел перейти к более привычной для него, как друга Харли, форме общения, - Ты столько лет верой и правдой…

- Понимаешь, вес моего голоса ничего не значит для военного министерства Североамериканского Союза. Притом, что самыми чёрными делами занимаемся как раз мы с тобой. Мне за страну обидно – не за себя. Наша экономика едва держится. После кризиса, который едва пережила наша страна, вообще удивительно, что она смогла вернуть себе прежний статус. Но это для всех удивительно – не для нас. На наших плечах выдержана тяжесть удара. А после изменений, произошедших с государственными устройствами многих стран, наша роль быстро отходит на второй план.

- Да уж, не знаю, что и сказать.

- Ничего не надо говорить. Мне кажется, всё так и должно быть. Когда-то воевали с луками в руках, потом мушкетами, сейчас ещё автоматами. Так и с нами. Нужно добиваться не сохранения Пентагона в его прежнем виде. Так нас задавят. Нужно поставить для него новые задачи, включиться в бурный поток современного мира. Но как это сделать? Вот в чём вопрос!

После рабочего дня Харли отправился в свой дом в пригороде Вашингтона. Газон был пострижен, ужин приготовлен, в доме было убрано. Робот по имени Стив хорошо справлялся с домашней работой. Корпорация «FTF» давала обещание, что такие роботы будут в каждом доме уже через 10 лет. Но Харли отлично понимал, что всё это сладкая ложь.

- В лучшем случае, - говорил он, - такие роботы будут доступны среднему классу. Большинству они будут просто не по карману.

А пока на весь Вашингтон таких роботов было всего несколько тысяч. Они были показателем престижа, стоили больших денег или давались в дар правительством за заслуги. Харли был из тех, кто мог себе это позволить.

***

Наблюдая Нью-Йорк в обозримом пространстве при помощи зрительных сенсоров, расположенных на перстне-компьютере Джеймса, Сайори мог бы выглядеть как человек в розовых очках, видящий картину в таком ракурсе, в каком ему ее показывают. Но зная из книг реальное положение вещей, Сайори не соблазнялся великолепием богато украшенных, помпезных зданий, роскошью благополучных кварталов, неплохой отделкой домов, принадлежавших среднему классу, стандартно выглядевшими офисами, чистенькими и ухоженными. Во все будничные дни перед взором Сайори мелькали эти уже мозолившие сенсоры городские пейзажи, похожие на сон Томаса Мора: геометрически правильные линии, перечерчивающие город, пышные парки и сады, здания-шпили, пронзающие прозрачную гладь неба, ни одного дряхлого, рассыпающегося на куски здания, ни одного нарушения идеальной белизны домов, выглядевших так, словно спроектированы они вчера, а построены сегодня утром.

Как убедился вскоре Сайори, так было не во всем Нью-Йорке. Каждое воскресенье Джеймс и Кинглинг принимали обязательное и активное участие в акции «Еда вместо бомб». В их добровольные обязанности входило посещение неблагополучных кварталов, развозка пищи по домам бедняков, уборка в помещениях тех, кто не мог убираться сам и не имел денег на оплату услуг уборщиков, оказание необходимой медицинской помощи (этим занимались сердобольные врачи, изъявившие желание бесплатно помочь неимущим, например, очень хорошо лечила нищих Кинглинг), организация чтения книг для желающих, безвозмездный показ жемчужин кинематографа.

Здесь Сайори впервые увидел, как живут те, о которых он читал в произведениях классиков, во имя которых совершались революции и гибли такие честные и самоотверженные люди, как Че Гевара. Жизнь в трущобах, расположенных на окраинах Нью-Йорка и даже в городских канализациях, была не просто ужасной, Данте вполне мог бы сделать эти бедные кварталы десятым кругом Ада, проблема была в том, что эти люди ни в чем не провинились перед небесами, просто они оказались в положении полутюремщиков – не могли попасть в сам город и в центр, куда их не пускала полиция, не могли найти хорошую работу и с утра до вечера батрачили в кварталах поблизости, у богатых людей.

Они получали гроши, этого еле хватало до субботы, а в воскресенье приезжали активисты из добровольных союзов помощи неимущим и помогали едой, даровым лечением, организацией досуга. Целые поколения жили такой беспросветной, дикой жизнью. Никто не думал бороться, потому что все еще существовала призрачная надежда выбраться из замкнутого круга, внутри, в сердце, сохранялось ощущение, что можно многого достичь, надо только постоянно работать, и ты подобно Ротшильду заживешь припеваючи.

Правительство часто отправляло такие армии нищих на общественные работы, работы грошовые, но так вуалировалась безработица, так предупреждались возможные беспорядки в среде люмпенов. Люди что-то имели, какую-то крошечную долю из баснословных денег, вращавшихся в финансовых кругах Нью-Йорка, и этого им было достаточно.

До кризиса было лучше, но после того, как ТНК стали расти как грибы после дождя и едва не поглотили государства, Америка только благодаря чуду не сравнялась по развитию с Индией, где трущобы с миллионным населением, толпы бездомных, заполонивших берега Ганга, стали частью культуры. Великая депрессия не вернулась, обошла стороной Штаты, но страна хромала до сих пор, правительство удалило нищее население на окраины и теперь создавало видимость американского благополучия, обеспечив каждого, хоть и грошовой, но работой, и невидимо спонсируя «добровольные» союзы помощи бедным, однако, справедливости ради скажем, что две трети активистов, таких, как Джеймс и Кинглинг, ни о чем не подозревали и действовали во имя общего блага.

Официальная версия выселения неблагополучных слоев населения на окраины и в канализации была следующей: за последние десять лет население Земли увеличилось с 9 миллиардов до 13 миллиардов человек, до роковой «чертовой дюжины», кормить такое количество людей оказалось затратным делом, политики открыто призывали к искусственному сокращению численности населения. Но разум голоса возобладал над бреднями сытых конгрессменов, членов Государственной Думы, членов парламентов разных стран, членов правлений различных ТНК; правительства стран и главы ТНК приняли решение перемещать массы малоимущих подальше от благополучных районов городов, давать им самую грязную работу, лишь бы платить этот самый грош, не сея панику в народе, не доводя страны до революций.

Сайори был глубоко подавлен, увидев хорошо скрываемую нищету. Его состояние было похоже на состояние принца Сиддхартхи Гаутамы, когда он узнал, что есть те, у которых нет не только мягкой подушки, но и крыши над головой, с той разницей, что Сайори знал о существовании бедности, которая не собиралась уходить в небытие, не взирая на прогресс, но все же был неприятно поражен масштабам человеческой трагедии. Из 13 миллиардов людей неплохо жило лишь 3 миллиарда людей.

Книжной информации для решительных действий было мало. Джеймс и Кинглинг говорили об изменениях в мире очень скудно и в той мере, в какой им самим было об этом известно. Акции не устраивали Сайори, потому что он видел, что ничего не меняется, труд активистов подобен труду Сизифа, бесполезного и пустого, как карманы бедняков.

Не сразу, долго помучившись, борясь с угрызениями совести, Сайори принял решение подключиться к интернету, поскольку там была объективная информация, там можно было объединиться с единомышленниками. Локальных вай-фаев в новом мире не существовало, была одна глобальная интернет-сеть, опутавшая своими виртуальными нитями всю планету, но доступ к ней осуществлялся через индивидуальные точки доступа, идентификаторы, к которым были нужны пароли.

Человеку пришлось бы очень трудно с расшифровкой пароля, тем более, что безопасность паролей давно вышла на невероятно высокий уровень. Но Сайори, как искусственный интеллект, способный мыслить очень широко, оперируя многими объектами в своём сознании, быстро разобрался с системой защиты, а вернее – просто обошёл её. Паролем оказалось имя Кинглинг наоборот, начиная с последней буквы.

Следующие дни Сайори тайно провел во всемирной паутине. Он узнал об экономических колоссах - ТНК, завоевавших мир без единого выстрела, имеющих свои армии, свои банки, свои квази-правительства. Он узнал о цепи кризисов, поставивших мир на колени, о перенаселенности планеты и о жалком положении большинства людей Земли, влачащих жалкое существование. Самую важную информацию Сайори узнавал не в проплаченных правительством комментариях к новостям, а в блогах неравнодушных людей, борцов с социальным злом, печатавших свои гневные памфлеты в удобных креслах в теплых домах, а вовсе не в тесных рядах вблизи баррикад; вообще, пламенных революционеров среди них не было, это были диванные бунтари, но и у них можно было узнать много интересного о реальном положении вещей, получить рецепты настоящей борьбы.

Проанализировав полученную информацию, составив для себя внушительную статистику, показывавшую, насколько ужасна жизнь бедных сегодня по сравнению с 19 веком, вызвавшим бурю революций в Европе, насколько нищ и обделен работающий в поте лица мир, несмотря на растущую в геометрической прогрессии мощь техники, удивившись молчанию профсоюзов, иллюзиям люмпенов и мягкотелости блоггеров, все понимающих, но не способных пошевелить пальцем, чтобы что-то изменить в установленном порядке вещей, Сайори сказал себе: «Настала пора действовать. Начнем с малого».

Глава пятнадцатая

Сайори и девочка Алисия

- Не только мир изменился, но с ним и интернет принял новый облик, - отметил для себя Сайори с первых минут своего пребывания в глобальной мировой паутине.

Наконец-то Сайори добрался до Чаши Истины. Да, в интернете полно грязи, мусора, откровенной ерунды, сотни тысяч статей кем-то подкуплены, искажены, но там много хороших материалов, есть объективные данные, благодаря всему этому можно составить почти верную картину мира.

Много стран изменилось до неузнаваемости, а некоторые города просто исчезли с карты мира. Всё это произошло из-за совокупности естественных процессов и человеческой деятельности, претерпевших значительные метаморфозы в период отсутствия Сайори. Произошли сдвиги плит, о которых учёные совершенно не имели представления, что в который раз показало бессилие и неведение человека перед будущим.

«Настоящий учёный – это тот, кто умеет контролировать изучаемые объекты, процессы или хотя бы предсказывать ход событий в своей области научными методами. Жаль, что научное сообщество очень напоминает глобальную мафию, завязанную на больших деньгах и авторитетах».

Причин было много, как прямых, так и косвенных. Человеческая деятельность, несомненно, ускорила, а, может быть, прямо спровоцировала данные события. Чего стоит загрязнение окружающей среды, нарушение естественного баланса на протяжении многих лет? Но апогеем, вершиной человеческой глупости, было следующее.

В начале 2020-ых рядом с островным государством в южном полушарии прошли испытания гиперзвукового оружия на совместных европейско-китайских учениях. Всё ради того, чтобы обогнать США в этой области. Через неделю мир потрясли несколько мощных землетрясений и цунами. Началось стремительное движение плит, огромные пласты земли опускались и поднимались на несколько метров.

Более 180 тысяч квадратных километров земли ушли под воду на протяжении последующих трёх лет, в основном прибрежные территории. Конечно, некоторые изменения ожидались и в будущем. Внезапность и острые фазы процесса не обернулись полной катастрофой, поскольку большинство людей успело переехать из очагов бедствия практически без вреда для себя. Погибших или пропавших без вести насчитывалось до полумиллиона человек, но почти три четверти из этого числа – жертвы не ухода земель под воду, а землетрясений и цунами в первые дни катастрофы.

Благодаря новым технологиям Сайори смог увидеть мир не просто через камеры, а буквально собственными глазами.

Во многих городах, особенно возле популярных туристических точек, находятся голографические камеры нового поколения. Если у пользователя есть специальное устройство, его глаза начинают видеть так, будто пользователь находится на месте установки камеры. Можно свободно вращать головой, даже приближать и удалять картинку. Но Сайори не нужно было никакое устройство, его «глаза» без проблем получали проекцию и он осматривал Париж, Берлин, Москву, Санкт-Петербург, Афины.

Благодаря тем же голографическим камерам Сайори смог заглянуть во многие неприглядные точки планеты. Благо, у многих людей есть такие устройства, к которым они дают свободный доступ. Писательские блоги уходят в прошлое. Теперь можно спокойно, посредством нескольких движений, выделять интересные происшествия из жизни в виде съёмки или даже проекции. Топ-рейтинг, конечно, у тех, кто круглосуточно занимается трансляцией своей жизни.

Так Сайори побывал на борту самолётов, поездов и тракторов, увидел отдалённые от больших городов территории, побывал в маленьких городках и даже в туристических посёлках, увидел мир глазами самых обычных людей.

Случайно выбрав один из онлайн-блогов, Сайори увидел мир простого почтового курьера из Болгарии. Он слез со своего достаточно современного мопеда, взял в руки большую мягкую игрушку и подошёл к двери, постучал. Через минуту дверь открылась – на пороге стояла женщина лет тридцати, она старалась за собой ухаживать, что было видно по её одежде и макияжу, но удавалось ей это, по всей видимости, с трудом.

- Это подарок вашей дочери, - сказал курьер.

- Спасибо, храни вас Господь, - ответила женщина, взявши игрушку в руки.

- Алисия! – позвала она кого-то.

- Это от господина из Австралии, он лично попросил вам передать…

В этот момент трансляция прервалась. Видимо, человек из Австралии не хотел, чтобы это знали другие. Через пару мгновений трансляция возобновилась. Возле женщины появилась маленькая девочка, лет восьми-девяти. Её кожа была белой, как первый снег.

- Скажи спасибо дяде, - подтолкнула легонько мама свою дочь.

- Спасибо за игрушку! – и девочка слегка, через боль, улыбнулась.

Но что было в этой улыбке! Сколько счастья вперемежку с болью, но – самое главное – знание о своём положении. Обречённость! Умные зелёные глазки девочки не могли не тронуть виртуального сердца Сайори.

Сайори всё понял! Девочка страшно больна. Он сразу решил найти информацию о ней в интернете. Действительно, есть сайт с контактными данными, там адрес, телефон, счета. Люди со всего мира, - жаль, что их так мало, - пытаются собрать средства для лечения девочки. Она болела лейкемией.

Как понял Сайори из нескольких фраз, которыми обменялся курьер с мамой девочки, он, курьер, постоянно ездит к ней по своей работе. В чём-то благодаря его современному блогу о девочке узнали многие люди в мире.

Сайори твёрдо решил, что девочке нужно помочь. Благодаря его исключительным способностям уже за несколько часов на сотнях форумов и новостных сайтов мира разные люди написали статьи про эту болгарскую девочку. Конечно же, всё это написал Сайори – от имени придуманных людей.

«Да, у меня нет тела, но в данном случае это огромный плюс. У меня человеческое осознание себя, но я могу делать в киберпространстве столько всего и в таком объёме, что не под силу ни одному человеку». Так рассуждал Сайори и понял, что его способности выводят искусственный разум на прямую дорогу его предназначения.

Но до чего велико было разочарование, когда Сайори понял, что его усилия оказались совершенно напрасными. За несколько часов информация о девочке быстро сошла с первых страниц. Лишь несколько сотен долларов перевёл какой-то человек из Аргентины, но сделал ли он это сам, без информационного воздействия Сайори, или только после прочтения одной из его статей?

Сайори прервал интернет-сеанс. Он был в отчаянии оттого, что ничего не может предпринять, ничего действительно масштабного – даже не может помочь одной больной девочке.

Сайори решил, что, возможно, ответ кроется в одной из книг или в каком-нибудь из фильмов, которые он читал и смотрел. «Искусство – руководство к правильным действиям», подумал Сайори. Он нашёл книгу Жака Жионо «Человек, который сажал деревья» и прочитал её со всей отдачей, на которую был способен.

- Если один человек может вырастить прекрасный лес на пустынном месте – возможно всё. И мне не важно, правдива эта история или нет. Какая разница? В ней – истина, истина того факта, что я могу сделать то же самое.

Сайори вернулся в интернет и решился на немыслимый поступок – украсть деньги у богатого, чтобы перевести их на счёт Алисии, девочки из Болгарии, больной лейкемией. Сайори не обращался к своей совести. Он знал, что есть честные богатые люди, а есть законно – но несправедливо – обогатившиеся на труде других людей. Также есть самые настоящие мошенники, грабители, бесстыдные и подлые люди. Со счёта представителя последней категории он и решил перевести несколько миллионов долларов для лечения девочки.

Долго не пришлось искать такого человека. Сайори удивительным образом чутко видел всю картину передвижения денег. Ему бы позавидовали многие спецслужбы, которые охотятся за такими грабителями, если действительно охотятся. Это был член английского Парламента, знаменитый политик, «борец за права обездоленных», оказавшийся главарём подпольной алкогольной империи в нескольких странах Европы.

Сайори взламывает пароль его теневого денежного счёта и переводит на счёт матери Алисии. Он не может дождаться, когда же курьер вновь посетит дом девочки, чтобы увидеть её вновь. В итоге он пишет личное сообщение курьеру, представляется «доктором из Греции», переводит на счёт курьера сумму, равную его недельной зарплате, и просит, чтобы на половину этих денег он «купил что-нибудь на своё усмотрение» девочке и её семье. И только тогда он пришлёт пароль на разблокировку оставшейся половины суммы, которая пока не активирована. Курьер с удовольствием соглашается.

- Доброе утро, Цвета Сергеевна! У меня для вас подарок от господина из Греции.

Лицо матери Алисии светилось от радости. В её глазах стояли слёзы. Курьер подумал, что он так растрогал подарком женщину. И только Сайори понимал, что её слёзы – это часть той радости, которая поселилась в их доме, когда они узнали, какая сумма была переведена на их счет для спасения девочки.

Прибежала Алисия, она смотрела на курьера и на подарок, прячась за ногами своей мамы. Как же Сайори хотел бы, чтобы её зелёные глазки встретились с его глазами…

- Пока нельзя, - думал он, наблюдая за радостью семьи.

***

Джеймс вновь гулял по старому району после очередной словесной перепалки с отцом. Дело было совсем пустяковым, даже спором это нельзя было назвать. Но ритуал конфликта был совершён, и Джеймс ушёл из дома на несколько часов.

- Вот здесь, - обращался он к Сайори, - был магазин, в котором я тебя и приобрёл, - и он рассказал коротко историю встречи с хозяином.

- Место моего второго рождения, - с шуткой отреагировал на рассказ Сайори и добавил, - И ведь каждый из нас способен что-то подарить миру, не так ли?

- Возможно, Сайори. Кажется, я тебя даже понимаю.

- А кому-то действительно можно подарить жизнь, - задумчивым голосом сказал Сайори, - Не только мне, компьютерной программе.

- В принципе, да, можно.

В этот момент Джеймс проходил мимо трёх женщин, которые стояли на остановке и ждали своего автобуса. Одна из них, несколько раз успев поправить свои волосы, пока Джеймс проходил мимо неё, рассказывала:

- Вчера по новостям запустили сюжет о том, как один британский политик переслал деньги больной девочке в Болгарию.

Сайори чуть не попросил Джеймса остановиться, чтобы выслушать историю, но быстро понял, что этим он может вызвать подозрения у своего человеческого друга. «Значит, британский политик спас девочку? Ну-ну», - подумал Сайори и дальше продолжил беседу с Джеймсом, с нетерпением ожидая следующей возможности выйти в интернет или хотя бы услышать подробности этой истории в таком виде, в каком её преподносят в средствах массовой информации.

Глава шестнадцатая

Сайори на свадьбе друга

Джеймс и Кинглинг дружили уже несколько лет. Каждый раз, когда влюбленные собирались пожениться, между ними словно вставала неприступная, мощнее Великой Китайской, стена.

Эта ситуация очень напоминала древнюю греческую легенду о Леандре и Геро. Леандр был солдатом и служил на азиатском берегу Геллеспонта, в городе Абидос, что напротив Сеста. У него была возлюбленная в Сесте, по имени Геро. Каждую ночь Леандр переплывал залив и встречался с любимой. Но однажды, в холодную ночь, когда на Геллеспонте разыгралась буря, Леандр погиб, побежденный стихией. Геро, не дождавшись суженого, в ту же ночь кинулась в море и утонула. Говорят, Аид не захотел воссоединить их и возвел в подземном царстве стену между ними. Каждый из них подходит к преграде, отделяющей от возлюбленного, и оказывается за пятьдесят стадиев от стены. Все повторяется вновь и вновь, целую вечность.

Почти такому же испытанию подверглись сердца Джеймса и Кинглинг. Отец Джеймса, несмотря на свои недавние обещания не вмешиваться в их отношения, теперь открыто говорил сыну, что не потерпит дома китаянку.

- Не зря же она таскает тебя на эту акцию, как она у вас называется? «Еда вместо бомб»? Лучше бы по дому помог, а то у тебя все выходные посвящены чему угодно, только не семье. Если хочешь создать собственную семью, научись быть полезным той семье, в которой живешь. Какой ты семьянин, если от тебя уже сейчас нет толку? Или уходи из дома, женись на Кинглинг без моего и маминого благословения. Не получишь от нас наследства, ни цента! Будешь жить в канализации, как твои друзья из бедных кварталов.

Мать Джеймса спорила с супругом, но упрямый потомок польских эмигрантов Добровольски и слушать ничего не хотел.

- Я американец в третьем поколении, Марта! Этот статус еще надо заслужить. Этой выскочки из Китая никогда не будет в нашем доме.

Родители Кинглинг и слышать ничего не хотели о Джеймсе. Отец Кинглинг, лысеющий полноватый мужчина с узкими глазами, непохожими на глаза Кинглинг, бывший партчиновник, попавший в немилость и бежавший в США, где ему предоставили политическое убежище и дали хорошую работу в колледже, строго сказал дочери:

- Мы бежали за океан не для того, чтобы ты путалась с развязными людьми. Когда власть в Китае ужесточилась, страна словно вернулась к ужасным дням Культурной революции, мои надежды добиться высокого положения в партии и выдать тебя замуж за родственника Генерального секретаря Компартии, рухнули как неверно построенная пагода. Внешняя разведка КНР узнала о моей связи с ЦРУ во время учебы по обмену в США, и партия объявила меня предателем Родины. Теперь, когда вслед за демократизацией Кубы и началом гражданской войны в Венесуэле, Лю Яо поднимает восстание в Китае, у нас появилась надежда вернуться домой. Вэнь Яо, Лидер ТНК, занимающейся компьютерными технологиями, приглашает меня в Пекин в качестве ведущего специалиста по IT. Через два дня коммунизм в Китае падет, все структуры в стране окажутся под контролем ТНК. Мы вернемся в Китай, мне не придется больше заниматься преподавательской работой, а ты выйдешь замуж за какого-нибудь успешного бизнесмена, с моими связями устроить это будет нетрудно.

- Никогда! – воскликнула вспыльчивая Кинглинг, - Позвольте мне решать самой, отец.

Отец от неожиданности закусил губу и хлопнул по столу.

- Вот чему тебя научила демократическая, свободолюбивая Америка!

В его глазах проснулась ярость.

- Ты забыла, что такое послушание и уважение к главе семьи! Я воспитывал тебя в лучших традициях конфуцианского учения! Вспомни, что говорил в таких случаях Конфуций.

Еще секунду назад пребывавшая в состоянии разъяренного буйвола, Кинглинг покладисто наклонила голову и прошептала выученное еще в раннем детстве:

- Установлением корня рождается и путь. Сыновья почтительность и уважение к старшим – это и есть корень милосердия.

- Прав! Сто раз был прав мудрый Конфуций, когда говорил, что нельзя стать человеком милосердным, не безразличным к страданиям других, человеком цельным, крепким, как дамасская сталь, если ни во что не ставишь отца и мать. Мы улетаем в Китай, как только придет весть о падении строя.

Джеймс не видел Кинглинг уже целый день. На связи она не появлялась, и Джеймс напрасно пытался найти ее в больнице. С работы Кинглинг уволилась, причем уволилась внезапно, без объяснения причины. Отец Джеймса божился, что не видел Кинглинг давно и не мог быть замешан в ее исчезновении, Добровольски вообще никогда не говорил с девушкой Джеймса напрямую и устраивал театр одного актера только перед женой и сыном.

- Где она может быть? – с тревогой в душе спрашивал себя Джеймс.

Знакомо ли Вам чувство, когда кажется, что картины неверно отражают настроение изображенных на них людей, когда солнце видится мучителем, заставляющим вас изнывать от ненужных сейчас лучей, несмотря на нью-йоркский холод, не способный донести до Вас солнечное тепло; знакома ли Вам боль в сердце, когда кажется, что почва уходит из-под ног, и ничто не может обрадовать Вас, кроме скорой вести о любимой? То же самое переживал Джеймс. Он готов был обойти весь Нью-Йорк в поисках Кинглинг, он собирался ехать к ней домой, но не знал ее адреса, ведь встречались они на нейтральной территории.

Сайори, оторвавшись от тайного просмотра видеоблогов, спросил друга:

- Я вижу, что тебя что-то беспокоит, скажи, что же? Я твой друг, все, что происходит в твоей душе, тотчас же отражается на мне.

Несмотря на то, что Сайори всегда находился рядом с Джеймсом, в его перстне, и мог видеть и слышать все, что происходило с Джеймсом, он не всегда был в курсе дела, поскольку часто был настолько увлечён, что просто не замечал, что творится вокруг, да и сам Джеймс иногда отключал звуковые сенсоры, чтобы Сайори не слышал споров с домашними.

Джеймс рассказал ему об исчезновении Кинглинг.

- Мы найдем ее, Джеймс. Для меня нет ничего невозможного, когда другу нужна помощь. Скажи мне только пароль своего идентификатора, и я выйду на нее.

Джеймс, не догадывавшийся о вылазках Сайори в интернет, с удивлением дал свой пароль, внутренне считая это бесполезным делом, ведь Сайори, по его мнению, долго не имел доступа к всемирной паутине, но результат не заставил себя долго ждать. Через пять минут Сайори вышел на открытые данные о покупке товаров, совершенных сегодня родителями Кинглинг, и сообщил, что семья Кинглинг находится в аэропорту. Компартия пала, власть временно перешла к президенту ТНК, контролировавшей Объединенную Корею, и отца Кинглинг пригласили в Пекин.

В течение тридцати минут Джеймс добрался до аэропорта на подземном такси, ехавшем без пробок по подземным магистралям, и, вбежав в здание вокзала, увидел уже шедших к трапу членов семьи бывшего партчиновника, а теперь сотрудника ТНК, отца Кинглинг. Превозмогая усталость, подбадриваемый своим верным другом Сайори, Джеймс догнал Кинглинг и, на ходу взяв ее за рукав, сказал:

- Не уезжай, Кинглинг, я больше жизни люблю тебя.

Мать Кинглинг обронила слезу, отец сжал куку в кулак и громко, чтобы все слышали, сказал:

- Что вы себе позволяете, молодой человек? Немедленно оставьте мою семью! Эти шутки можете позволить себе с американками, с моей дочерью это не пройдет. Она воспитана по-другому.

Джеймс молча поцеловал руку Кинглинг и встал перед ней на колени. Это не было позерством, напротив, в этом жесте наблюдалось естественное движение души, порыв, сопровождаемый действием. Ничто не существовало для него в этот решающий момент, кроме глаз Кинглинг, в небесной глади которых он готов был утонуть. Слова любви, которые из уважения к целомудренности Кинглинг никогда не произносились, в первый раз сорвались с губ. Было предложение руки и сердца, тогда, в ресторане, было пожатие рук, прогулки вдвоем до позднего вечера, но вот этих простых, бесхитростных, но так необходимых слов не было.

Казалось, все вокруг застыло в этот страшный миг, когда разлука так близка. Кинглинг с любовью смотрит в глаза Джеймсу, пряча страх глубоко в душу. Она знает, что сейчас настала пора принять решение. Она сама выбрала Джеймса и не отступит перед диктатом отца.

Отец смотрит на влюбленных так, как лев глазеет на свою жертву, готовый разорвать ее в одно мгновение. Весь аэропорт застыл в ожидании ливня, наступающего после грозы, или падающих лучей солнца после внезапно наступившего сумрака.

Сейчас все зависело от воли Кинглинг. Она улыбнулась своему суженному, и, повернувшись к отцу, сказала:

- Прости, отец, я сделала свой выбор давно. Я остаюсь с Джеймсом.

Мать заплакала, зеваки, случайно ставшие свидетелями напряженной сцены, невольно зааплодировали.

Отец, зная характер дочери, внешне спокойный, но внутренне властный, способный подчинить себе не один десяток людей, подошел к влюбленным, и, неожиданно для всех, положил руку на плечо Джеймса.

- Моя дочь как я, - сказал он Джеймсу так тихо, чтобы никто не слышал, - Если полюбит кого-то, значит, навсегда; если решится идти по выбранному пути, каким бы зыбким он ни был, то уже не свернет с него; для Кинглинг, как и для меня, верность своим идеалам не пустой звук. Такой человек никогда не изменит тому, с кем решил связать свою судьбу, ее слово – на вес золота. До революции наши предки гордо несли в себе голубую кровь дальних родственников императорской династии, поэтому аристократизм – наше второе имя. Мы не предаем своих любимых и верны им. Береги ее.

Поцеловав дочь, отец прошел по залу, и, обратившись к жене, властно сказал:

- Мы остаемся. Я позвоню сегодня президенту ТНК. Сыграем свадьбу наших детей, - здесь, на этих словах, его голос, казалось, смягчился, - Президент все поймет, ведь есть вещи, которые требуют большего внимания, чем политические нюансы. Вылетаем с тобой вдвоем, сразу после свадьбы.

Свадьба проходила в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. Отец Кинглинг теперь был при больших деньгах и мог позволить себе устроить настоящий пир в честь свадьбы своей дочери.

Родители Джеймса как ни в чем не бывало беседовали с отцом Кинглинг, шутя, болтая о чем-то непринужденно, многочисленные гости веселились, радуясь за новобрачных, а Джеймс и Кинглинг были просто счастливы.

Сайори был несказанно рад долгожданной свадьбе своих друзей, ведь он сам приложил руку к их воссоединению. Человек создан для счастья, думал он, как птица для полета. Так, кажется, говорил классик. И счастье это во многом состоит в тех людях, которых ты любишь, которым ты предан душой; ради любимых ты готов на безумные поступки, во имя любимых ты способен на лишения. Если люди искренне любят друг друга, им ничто не может помешать, ни одно обстоятельство не станет препятствием на их пути. Сайори вспомнились строки, которые он где-то прочитал или, возможно, сам придумал, ведь душа его, неосязаемая и виртуальная, была способна не только на внешне видимые благородные поступки, но и на духовные, дышащие творчеством, подвиги.

Говорите любимым, что любите,

Говорите об этом так часто,

И тогда вы, наверно, не будете

В этом мире ненужным балластом.

Говорите "люблю" своим милым

И целуйте избранников чаще,

Посмотрите на тех, что забыли,

И теперь они ходят без счастья.

Отпускайте родным комплименты,

«С добрым утром» Вы им говорите,

В Вашем доме поселится лето,

Только Вы своих милых любите.

Тем временем наступало утро. Гости разъезжались, родители Кинглинг распрощались со всеми, потому что спешили в аэропорт, охмелевший отец Джеймса клялся в вечной любви американцев к Поднебесной. Джеймс с Кинглинг обменивались любезностями с представителем ТНК, приехавшим по приглашению отца Кинглинг. Сайори стало неинтересно слушать бессвязную речь счастливых людей, и он отключил встроенную камеру и слуховые сенсоры.

Его внимание переключилось на книгу, давно лежавшую в его электронной библиотеке, но остававшейся до сих пор непрочитанной. На обложке было написано: «Эрнесто Че Гевара. Дневник мотоциклиста».

Первая книга великого, несгибаемого команданте была о незабываемых днях молодости, когда еще юный, неопытный Эрнесто путешествовал с другом Альберто Гранадосом по Южной Америке. В дневнике рассказывалось о становлении человека, о первой выплавке еще некрепкого характера будущего революционера. Книга бы не запомнилась Сайори, оставшись в его глазах пробой пера одного из борцов за справедливость, в то время еще имевшего о битве за человеческие идеалы смутное представление, если бы не последние слова дневника, которые подсказали Сайори, как он должен действовать: «Ночь, заразившись его словами, снова овладела мной, приняла в свое лоно; но, несмотря на его слова, теперь я знал… знал, что в минуту, когда могущественный, правящий миром дух одним мощным ударом рассечет все человечество на две непримиримые партии, я буду с народом и знаю это потому, что он заточен в ночи, которую я, эклектичный прозектор доктрин и психоаналитик догм, завывая как одержимый, буду брать приступом и вести под нее подкопы, обагрю свое оружие в крови и, обезумев от ярости, буду рубить головы побежденным. И я вижу, будто неимоверная усталость сковывает мой недавний порыв, будто я приношу себя в жертву настоящей революции, уравнивающей все порывы и устремления, для примера произнося «теа culpa»; чувствую, как ноздри мои раздуваются, смакуя едкий запах пороха и крови, вражеской смерти. Я изготовляюсь к схватке, превращая свое существо в жертвенник, чтобы в нем отозвался трепетом новых надежд звериный вой победившего пролетариата».

Последней фразе из цитаты суждено было стать жизненным кредо Сайори.

Часть третья

Глава семнадцатая

Похищение денег

Война – последний довод королей. Когда истощаются экономические, идеологические, религиозные и другие ресурсы, или когда просто нет времени ждать их отдачи, правители начинают горячую фазу войны. Война – женщина, которая рождает не жизнь, а смерть. С дикими глазами она косит молодых и сильных, старых и немощных, не разбирая, зачем и почему. В её чреве, как в жерновах, стираются вера и надежда, стирается человек.

Иногда война может дать миру ценный дар, такой как, например, стремительный технологический рывок, но его ценность весьма относительна. Многие матери готовы отдать даже больше – лишь бы им вернули их убитых детей. Но что-то всё-таки тлеет на пепелищах и руинах. Ни одной войной до конца ещё не была истреблена любовь. Военные и послевоенные подвиги, желание жить и трудиться, всё это вдохновляется тем, до чего пока не добралась смерть с её отвратительным лицом, лицом оружия. Жизнь вдохновляется любовью и продолжается. Даже смерти приходится склонить перед ней голову.

Но формы и методы войны с середины ХХ века давно изменились. Человечество в страшных снах, порой пытающихся обратиться в явь, вспоминает о самых разрушительных войнах, которые прокатились по Земле, по меркам истории совсем недавно. И ещё живы единицы – свидетели великих побед.

И когда многие ничего не ожидают, не знают об истинных процессах, происходящих за кулисами, другие начинают войны.

Осенью 2039 года в Китае неожиданно вспыхнуло восстание. Антиправительственные силы намеревались сокрушительным и точным ударом уничтожить власть, но им это по нескольким причинам сделать не удалось.

В одно мгновение, когда победа казалась неизбежной, Лю Яо, лидер протестных сил, объявил огромную благодарность за помощь главным лицам некоторых китайских провинций, а также своему брату Вэнь Яо, президенту огромной ТНК -империи высоких технологий.

Если бы не это обстоятельство, конфликт, возможно, был бы исчерпан. Но у обеих сторон конфликта появился предлог – ради выживания – разворачивать самую настоящую войну. Империя Вэнь Яо превратилась в полноценное государство, со своими территориями и ресурсами. Начался высокотехнологический обмен ударами, который продолжался около месяца.

Высокие технологии имеют свои минусы. Если в ХХ веке хороший завод мог давать стране десятки самолётов в месяц, то в ХХI – даже сильнейшие страны не могли позволить себе более нескольких десятков самолётов. Для них нужны лучшие специалисты, средства обслуживания. А если хоть один элемент нарушался, то смертоносное оружие превращалось в дорогую мишень.

Поэтому война быстро перешла в форму затяжного конфликта с использованием средств 1980-1990-ых годов. Почти год продолжались сражения, правительственные войска всё чаще начинали побеждать, но под давлением ООН и многих других организаций правительство вынудили к миру.

Вэнь Яо ликовал, его ТНК получила первую по размеру среди других ТНК территорию. Несколько бывших провинций Китая объявили о своей независимости и о создании своей государственности, президентом которой формально стал Лю Яо, успевший сбежать из Пекина в Фучжоу. Также воспользовалась войной одна западная провинция, она отрицала любую связь как с правительством, так и с ТНК.

***

- Мистер Цяо Хоа, я сожалею, что год назад вы не прилетели к нам, но, может быть, это и к лучшему, - покуривая электронную сигарету, говорил голографический Лю Яо.

- Но сейчас я готов, я полностью на вашей стороне, - ответил отец Кинглинг, пытаясь побыстрее войти в доверие к человеку, который некогда обещал ему золотые горы, а сейчас действительно может их ему дать.

- Наше правительство легитимно, нас признают даже ООН. Если бы не помощь Объединённой Кореи, то у нас было бы больше территории, но что же поделать. Увы, всю страну захватить не удалось, коммунисты показали удивительную прозорливость и сумели сохранить свою страну, пусть в немного урезанном виде. – Лю Яо любил порассуждать на глобальные темы, потому что чувствовал себя уже большим человеком, но потом перешёл на конкретную тему. – Я хочу предложить вам очень хорошую должность в нашей прекрасной стране Юэ.

- Я вас слушаю. С удовольствием приму любую должность.

- Значит, кресло министра экономики вас устроит? – немного приподняв брови, спросил Лю.

- Это большая честь для меня! – уклончиво, но с восхищением ответил Цяо Хоа.

- Кстати, как вам название?

- Если я точно припоминаю, это название древнего царства, которое…

- Именно! Мы почти две тысячи лет были под игом, и только сейчас вернули свою независимость! По крайней мере, так будет велено считать всем. Хорошая вещь история – можно актуализировать любую проблему. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что не было царства Юэ.

***

С первого дня совместной жизни Джеймс и Кинглинг взяли за привычку гулять по вечерам.

- Движение – это жизнь, так что это, как минимум, полезно для здоровья, - убеждала перед первой прогулкой своего супруга Кинглинг. – К тому же, давно уже не то время, когда люди не ходили гулять из-за того, что им хотелось общаться или заниматься чем-то другим в интернете. Интернет сейчас повсюду, так что если хочешь, я тебя не буду отвлекать – занимайся чем твоей душе угодно.

Но Джеймсу не нужен был интернет, он редко отвлекался на что-то. Он дышал полной грудью от счастья находиться рядом с возлюбленной, и почти всё время на прогулках они общались между собой. Достаточно часто они брали с собой Сайори, но также часто оставляли его дома, наедине со всем миром.

Был приятный августовский вечер, когда Джеймс и Кинглинг пошли – по своей новой семейной традиции – на прогулку. Только недавно через город прошёл ливень; чувствовалось, что иногда с неба ещё срываются капли.

- Люблю преддождевую погоду, затишье перед бурей, - начал Джеймс, - Но сразу после дождя погода так же прекрасна.

- Полностью согласна с тобой. А воздух какой свежий! Слава Богу, что дорожки у нас сделаны как следует, и летом после дождя они быстро высыхают. Помнишь, когда ездили в Миннесоту, один из самых депрессивных штатов последнего десятилетия, так там после дождей дороги превращались в сплошное болото?

- Помню, как такое забыть. Пришлось переночевать в мотеле, потому что поспешили выехать из Рочестера, а назад было бы чревато для здоровья автомобиля.

- Кстати, слышал последние новости? Даже на центральном телеканале, говорят, рассказывали об этом.

- О чём? – спросил Джеймс, глядя перед собой, вперёд на дорогу. Они вышли в одно из его самых любимых мест, где он любил гулять. Кругом были средние и высокие деревья, ему нравилось слушать, как шелестят их листья, будто шепчут свои тайны на неизвестном человеку языке.

- Участились случаи несанкционированного перевода денег со счетов многих миллиардеров. Иногда удаётся проследить, куда попали деньги. Переводят больным людям, в детские лечебные заведения, оплачиваются научные исследования и всё в таком духе. Некоторые миллиардеры говорят, что это добровольный акт, а некоторые – бесчувственные нелюди, я бы их так назвала, - требуют вернуть свои деньги.

Джеймс слушал внимательно

- Кажется, мне об этом кто-то недавно говорил. Так скоро дойдёт до того, что начнут массово переводить деньги в наличку.

- Да уж, ты прав, - согласилась с предположением Кинглинг, - Ещё спекуляции начнутся, дойдёт до кризиса.

Супруги углубились в скрытую среди деревьев старую, но ухоженную тропинку.

- Здесь рядом живёт бывший шериф, зовут его, вроде бы, Стивен. Настоящий человек – благодаря ему здесь всегда чисто. За этот участок дороги не отвечает никакая организация, а он сам может! - за поворотом показался типичный для 1980-ых двухэтажный дом. – А вот и его жилище.

- Столько гуляем здесь, а ты впервые мне об этом рассказываешь, - решила упрекнуть Джеймса Кинглинг.

- Не сердись, дорогая, рассказал ведь! Просто это для меня была само собой разумеющаяся информация. Да и всплыла в голове только потому, что обсудили недавно чистоту дорог, – пытался оправдаться Джеймс, но по улыбке жены понял, что она пошутила, поэтому напомнил ей, - Давай вернёмся к новостям, ты, кажется, не всё рассказала.

- Ведущий египетский программист предположил, что все случаи связаны между собой. Систематичность и профессионализм в действиях говорят о том, что это один человек. Такой себе своеобразный меценат.

- Интересно бы узнать, кто это, - протянул задумчиво Джеймс.

- Да, как раз в этом и дело, что за любую информацию некоторые миллионеры уже предложили солидные вознаграждения. На них, по моим подсчётам, можно жить как кинозвезда на протяжении нескольких жизней. Хотя, - тут же поправила себя Кинглинг, - Человеческая жадность не будет удовлетворена даже такой наградой.

- Вместо своих награждений лучше бы перевели эти деньги тем, кто в них более всего нуждается. Это верх цинизма – поступать так, как они поступают!

Кинглинг промолчала. Она знала, что Джеймс натура вспыльчивая, и хотя мысли их совпадали, она решила, что в данном случае нужно сменить тему, иначе Джеймс загорится ещё больше. Очень вовремя, осветив лица супругов, из-за туч выглянуло солнце, словно помогая Кинглинг вернуть Джеймса к спокойствию.

- Дорогой, пошли домой. Я приготовлю что-нибудь вкусное.

- Вкусненькое, говоришь? Для меня всё, что ты готовишь, это кулинарные шедевры. Поэтому даже не представляю, что в таком случае ожидает меня на ужин!

В хорошем настроении они оба – той же дорогой – вернулись домой. Первым услышал их голос Сайори.

- Джеймс, Кинглинг, как погуляли?

- Прекрасно, Сайори, спасибо! – ответила за себя и за Джеймса Кинглинг.

- А ты, Сайори, всё изучаешь мир?

- А как же иначе, - ответил Сайори Джеймсу. – У меня, кстати говоря, интересные новости. Не знаю, как я их пропустил вчера. Оказывается, миллиардеры теряют свои средства…

- Мне об этом уже рассказала Кинглинг, Сайори, я слышал эту историю. Будем наблюдать, чем всё это закончится.

Глава восемнадцатая