X. мораль и право. равенство 3 страница

Мы должны, по г-ну Дюрингу, испробовать жизнь, всю полноту жизни. Только две вещи запрещает нам г-н Дюринг:

во-первых, «нечистоплотность, связанную с привычкой к табаку», и, во-вторых, напитки и яства, «вызы­вающие противное возбуждение или обладающие вообще такими свойствами, которые делают их предосуди­тельными для более тонкого чувства».

Но так как г-н Дюринг в своем «Курсе политической экономии» поет дифирамбы виноку­рению, то водку он уж никак не может подразумевать под этими напитками; мы, следова­тельно, вынуждены заключить, что его запрет распространяется только на вино и пиво. Ему остается еще запретить и мясо, и тогда он поднимет философию действительности на ту же высоту, на которой подвизался с таким успехом блаженной памяти Густав Струве, — на вы­соту чистого ребячества.

___________________ ГЛ. XI: МОРАЛЬ И ПРАВО. СВОБОДА И НЕОБХОДИМОСТЬ_______________ 121

Впрочем, по отношению к спиртным напиткам г-н Дюринг мог бы проявить несколько больший либерализм. Человек, который, по собственному признанию, все еще не может най­ти моста от статического к динамическому, имеет все основания судить снисходительно, ко­гда какой-нибудь горемыка слишком основательно прикладывается к рюмочке и вследствие этого столь же тщетно пытается найти потом мост от динамического к статическому.

«АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ I: ФИЛОСОФИЯ_______________________ 122

XII. ДИАЛЕКТИКА. КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВО

«Первое и важнейшее положение об основных логических свойствах бытия касается исключения противо­речия. Противоречивое представляет собой такую категорию, которая может относиться только к комбинации мыслей, но никак не к действительности. В вещах нет никаких противоречий, или, иными словами, противоре­чие, полагаемое реальным, само является верхом бессмыслицы... Антагонизм сил, действующих друг против друга в противоположных направлениях, составляет даже основную форму всякой деятельности в бытии мира и его существ. Однако это противоборство в направлениях сил элементов и индивидов даже в отдаленнейшей мере не совпадает с абсурдной идеей о противоречиях... Здесь мы можем удовольствоваться тем, что, дав ясное понятие о действительной абсурдности реального противоречия, мы рассеяли туманы, поднимающиеся обычно из мнимых таинств логики, и показали бесполезность того фимиама, который кое-где воскуривали в честь весьма грубо вытесанного деревянного божка диалектики противоречия, подсовываемого на место антагони­стической мировой схематики».

Вот приблизительно все, что говорится о диалектике в «Курсе философии». Зато в «Кри­тической истории» расправа над диалектикой противоречия, а вместе с ней — особенно над Гегелем, совершается совсем по-иному.

«Противоречивое по гегелевской логике — или, вернее, учению о логосе — существует не просто в мышле­нии, которое по самой своей природе не может быть представлено иначе, как субъективным и сознательным: противоречие существует в самих вещах и процессах объективно и может быть обнаружено, так сказать, в те­лесной форме; таким образом, бессмыслица перестает быть невозможной комбинацией мыслей, а становится фактической силой: Действительное бытие абсурдного — таков первый член символа веры гегелевского един­ства логики и нелогики... Чем противоречивее, тем истиннее, или, иными словами, чем абсурднее, тем более заслуживает веры: именно это правило, — даже не вновь открытое, а просто заимствованное из теологии от­кровения и мистики, — выражает в обнаженном виде так называемый диалектический принцип».

Мысль, содержащаяся в обоих приведенных местах, сводится к положению, что противо­речие = бессмыслице и что поэтому оно не может существовать в действительном мире.

______________________ ГЛ. XII: ДИАЛЕКТИКА. КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВО__________________ 123

Для людей с довольно здравым в прочих отношениях рассудком это положение может ка­заться столь же само собой разумеющимся, как и то, что прямое не может быть кривым, а кривое — прямым. И все же дифференциальное исчисление, вопреки всем протестам здраво­го человеческого рассудка, приравнивает при известных условиях прямое и кривое друг к другу и достигает этим таких успехов, каких никогда не достигнуть здравому человеческому рассудку, упорствующему в своем утверждении, что тождество прямого и кривого является бессмыслицей. А при той значительной роли, какую так называемая диалектика противоре­чия играла в философии, начиная с древнейших греков и доныне, даже более сильный про­тивник, чем г-н Дюринг, обязан был бы, выступая против диалектики, представить иные ар­гументы, чем одно только голословное утверждение и множество ругательств.

Пока мы рассматриваем вещи как покоящиеся и безжизненные, каждую в отдельности, одну рядом с другой и одну вслед за другой, мы, действительно, не наталкиваемся ни на ка­кие противоречия в них. Мы находим здесь определенные свойства, которые частью общи, частью различны или даже противоречат друг другу, но в этом последнем случае они рас­пределены между различными вещами и, следовательно, не содержат в себе никакого проти­воречия. В пределах такого рода рассмотрения вещей мы и обходимся обычным, метафизи­ческим способом мышления. Но совсем иначе обстоит дело, когда мы начинаем рассматри­вать вещи в их движении, в их изменении, в их жизни, в их взаимном воздействии друг на друга. Здесь мы сразу наталкиваемся на противоречияя. Движение само есть противоречие; уже простое механическое перемещение может осуществиться лишь в силу того, что тело в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом, что оно находится в одном и том же месте и не находится в нем. А постоянное возникновение и одновременное разрешение этого противоречия — и есть именно движение.

Здесь перед нами, следовательно, такое противоречие, которое «существует в самих ве­щах и процессах объективно и может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме». А что говорит по этому поводу г-н Дюринг? Он утверждает, что

вообще до сих пор «в рациональной механике нет моста между строго статическим и динамическим».

Теперь, наконец, читатель может заметить, что скрывается за этой излюбленной фразой г-на Дюринга; не более, как следующее: метафизически мыслящий рассудок абсолютно

___________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ I: ФИЛОСОФИЯ______________________ 124

не в состоянии перейти от идеи покоя к идее движения, так как здесь ему преграждает путь указанное выше противоречие. Для него движение совершенно непостижимо, ибо оно есть противоречие. А утверждая непостижимость движения, он против своей воли сам признаёт существование этого противоречия, т. е. признаёт, что противоречие объективно существует в самих вещах и процессах, являясь притом фактической силой.

Если уже простое механическое перемещение содержит в себе противоречие, то тем более содержат его высшие формы движения материи, а в особенности органическая жизнь и ее развитие. Как мы видели выше* , жизнь состоит прежде всего именно в том, что живое суще­ство в каждый данный момент является тем же самым и все-таки иным. Следовательно, жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрестанно само себя порож­дающее и себя разрешающее противоречие, и как только это противоречие прекращается, прекращается и жизнь, наступает смерть. Точно так же мы видели** , что и в сфере мышления мы не можем избежать противоречий и что, например, противоречие между внутренне неог­раниченной человеческой способностью познания и ее действительным существованием только в отдельных, внешне ограниченных и ограниченно познающих людях, — что это противоречие разрешается в таком ряде последовательных поколений, который, для нас по крайней мере, на практике бесконечен, разрешается в бесконечном поступательном движе­нии.

Мы уже упоминали, что одной из главных основ высшей математики является противоре­чие, заключающееся в том, что при известных условиях прямое и кривое должны представ­лять собой одно и то же. Но в высшей математике находит свое осуществление и другое про­тиворечие, состоящее в том, что линии, пересекающиеся на наших глазах, тем не менее уже в пяти-шести сантиметрах от точки своего пересечения должны считаться параллельными, т. е. такими линиями, которые не могут пересечься даже при бесконечном их продолжении. И тем не менее высшая математика этими и еще гораздо более резкими противоречиями дости­гает не только правильных, но и совершенно недостижимых для низшей математики резуль­татов.

Но уже и низшая математика кишит противоречиями. Так, например, противоречием яв­ляется то, что корень из А должен быть степенью А, и тем не менее А '² = л/А Противоречием

См. настоящий том, стр. 83. Ред. ** См. настоящий том, стр. 36, 88. Ред.

______________________ ГЛ. XII: ДИАЛЕКТИКА. КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВО__________________ 125

является также и то, что отрицательная величина должна быть квадратом некоторой величи­ны, ибо каждая отрицательная величина, помноженная сама на себя, дает положительный квадрат. Поэтому квадратный корень из минус единицы есть не просто противоречие, а даже абсурдное противоречие, действительная бессмыслица. И все же л/-1 является во многих слу­чаях необходимым результатом правильных математических операций; более того, что было бы с математикой, как низшей, так и высшей, если бы ей запрещено было оперировать с Л/-1?

Сама математика, занимаясь переменными величинами, вступает в диалектическую об­ласть, и характерно, что именно диалектический философ, Декарт, внес в нее этот прогресс. Как математика переменных величин относится к математике постоянных величин, так во­обще диалектическое мышление относится к метафизическому. Это нисколько не мешает, однако, тому, чтобы большинство математиков признавало диалектику только в области ма­тематики, а довольно многим среди них не мешает в дальнейшем оперировать всецело на старый ограниченный метафизический лад теми методами, которые были добыты диалекти­ческим путем.

Более подробный разбор дюринговского антагонизма сил и дюринговской антагонистиче­ской мировой схематики был бы возможен лишь в том случае, если бы г-н Дюринг дал нам на эту тему что-нибудь большее, чем... пустую фразу. Между тем, сочинив свою фразу, г-н Дюринг ни единого раза не показывает нам этого антагонизма в его действии ни в миро­вой схематике, ни в натурфилософии, и это есть наилучшее признание того, что г-н Дюринг не в состоянии предпринять абсолютно ничего положительного со своей «основной формой всякой деятельности в бытии мира и его существ». Оно и понятно: если гегелевское «учение о сущности» низведено до плоской мысли о силах, движущихся в противоположных направ­лениях, но не в противоречиях, то, разумеется, лучше всего уклониться от какого-либо при­менения этого общего места.

Дальнейший повод к тому, чтобы излить свой антидиалектический гнев, доставляет г-ну Дюрингу «Капитал» Маркса.

«Отсутствие естественной и вразумительной логики, которым отличаются диалектически-витиеватые хит­росплетения и арабески мысли... Уже к вышедшей в свет части книги приходится применить тот принцип, что в некотором отношении, да и вообще» (!) «согласно известному философскому предрассудку все надо искать в любой вещи и любую вещь надо искать во всем и что в соответствии с этим путаным и превратным представ­лением все, в конце концов, сводится к одному».

___________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ I: ФИЛОСОФИЯ_______________________ 126

Такое тонкое понимание известного философского предрассудка и позволяет г-ну Дюрингу с уверенностью предсказать, каков будет «конец» экономического философст­вования Маркса, т. е. каково будет содержание следующих томов «Капитала», причем все это говорится ровно через семь строк после заявления, что,

«право, невозможно предугадать, что собственно, говоря человеческим и немецким языком, будут еще со­держать два» (последних)⁷⁶ «тома».

Не в первый уже раз, впрочем, сочинения г-на Дюринга оказываются принадлежащими к тем «вещам», в которых «противоречивое существует объективно и может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме». Это совершенно не мешает г-ну Дюрингу продолжать с по­бедоносным видом:

«Но здравая логика, надо надеяться, восторжествует над карикатурой на нее... Важничанье и диалектиче­ский таинственный хлам никого, в ком еще осталось хоть немного здравого смысла, не соблазнят на то... чтобы углубиться в этот хаос мыслей и стиля. Вместе с вымиранием последних остатков диалектических глупостей это средство одурачивания... потеряет свое обманчивое влияние, и никто не будет больше считать своей обя­занностью ломать себе голову над отысканием глубокой мудрости там, где очищенное от скорлупы ядро замы­словатых вещей обнаруживает, в лучшем случае, черты обыденных теорий, если не просто общих мест... Со­вершенно невозможно, не проституируя здравой логики, воспроизвести» (Марксовы) «хитросплетения, постро­енные по правилам учения о логосе». Метод Маркса состоит в том, чтобы «творить диалектические чудеса для своих правоверных», и т. д.

Мы здесь совершенно не имеем еще дела с правильностью или неправильностью эконо­мических результатов Марксова исследования, — пока речь идет только о диалектическом методе, примененном Марксом. Но несомненно одно: большинство читателей «Капитала» теперь впервые узнает, — благодаря г-ну Дюрингу, — что собственно они читали. И в числе этих читателей окажется и сам г-н Дюринг, который в 1867 г. («Erganzungsblatter», т. III, вы­пуск 3) еще в состоянии был дать сравнительно рациональное — для мыслителя его калибра — изложение содержания книги Маркса⁷⁷, не считая тогда себя еще вынужденным перевести сначала ход мысли Маркса на свой дюринговский язык, что в настоящее время он объявляет необходимым. Если он уже и тогда сделал промах, отождествив диалектику Маркса с диа­лектикой Гегеля, то все же он в то время не совсем еще потерял способность делать различие между методом и результатами, добытыми посредством этого метода, — он понимал тогда, что, нападая на метод в его общей форме, этим еще не опровергают результатов в их частно­стях.

______________________ ГЛ. XII: ДИАЛЕКТИКА. КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВО__________________ 127

Самым поразительным, во всяком случае, является сообщение г-на Дюринга, будто с точ­ки зрения Маркса «все, в конце концов, сводится к одному», так что, по Марксу, например, капиталисты и наемные рабочие, феодальный, капиталистический и социалистический спо­собы производства «сводятся к одному» и, наконец, даже, пожалуй, Маркс и г-н Дюринг то­же «сводятся к одному». Чтобы объяснить возможность подобной явной глупости, прихо­дится допустить, что уже одно слово «диалектика» приводит г-на Дюринга в такое состояние невменяемости, при котором для него, в соответствии с некиим путаным и превратным представлением, в конце концов, «все сводится к одному», что бы он ни говорил и что бы он ни делал.

Здесь мы имеем перед собой образчик того, что г-н Дюринг именует «моей историографи­ей в высоком стиле» или еще

«суммарным приемом, который сводит счеты с родовым и типичным и совершенно не снисходит до того, чтобы микрологически-подробным обличением оказывать честь людям, которых Юм называл ученой чернью; один только этот прием с его возвышенным и благородным стилем совместим с интересами полной истины и с обязанностями по отношению к свободной от цеховых уз публике».

Действительно, историография в высоком стиле и суммарный прием, сводящий счеты с родовым и типичным, весьма удобны для г-на Дюринга, ибо он может при этом пренебречь всеми определенными фактами как фактами микрологическими, может приравнять их к ну­лю и, вместо того чтобы что-либо доказывать, может произносить только общие фразы, го­лословно утверждать и просто громить. Сверх того, эта историография имеет то преимуще­ство, что не дает противнику никаких фактических точек опоры для полемики, так что ему, чтобы ответить г-ну Дюрингу, не остается почти ничего другого, как выставлять, тоже в вы­соком стиле и суммарно, голословные утверждения, расплываться в общих фразах и, в конце концов, в свою очередь громить г-на Дюринга, — короче говоря, расплачиваться той же мо­нетой, что не каждому по вкусу. Поэтому мы должны быть благодарны г-ну Дюрингу за то, что он, в виде исключения, покидает возвышенный и благородный стиль, чтобы дать нам по крайней мере два примера превратного учения Маркса о логосе.

«Разве не комично выглядит, например, ссылка на путаное и туманное представление Гегеля о том, что ко­личество переходит в качество и что поэтому аванс, достигший определенной границы, становится уже благо­даря одному этому количественному увеличению капиталом?»

Конечно, в таком «очищенном» г-ном Дюрингом изложении эта мысль выглядит доволь­но курьезно. Посмотрим поэтому,

___________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ I: ФИЛОСОФИЯ______________________ 128

как она выглядит в оригинале, у Маркса. На стр. 313 (второе издание «Капитала») Маркс вы­водит из предшествующего исследования о постоянном и переменном капитале и о приба­вочной стоимости заключение, что «не всякая произвольная сумма денег или стоимости мо­жет быть превращена в капитал, что, напротив, предпосылкой этого превращения является определенный минимум денег или меновых стоимостей в руках отдельного владельца денег или товаров»⁷⁸. Для примера Маркс делает предположение, что в какой-либо отрасли труда рабочий работает восемь часов в день на самого себя, т. е. для воспроизведения стоимости своей заработной платы, а следующие четыре часа — на капиталиста, для производства при­бавочной стоимости, поступающей прежде всего в карман последнего. В таком случае, для того чтобы кто-нибудь мог ежедневно класть в карман такую сумму прибавочной стоимости, которая дала бы ему возможность прожить не хуже одного из своих рабочих, он должен рас­полагать уже суммой стоимости, позволяющей ему снабдить двух рабочих сырьем, средст­вами труда и заработной платой. А так как капиталистическое производство имеет своей це­лью не просто поддержание жизни, а увеличение богатства, то наш хозяин со своими двумя рабочими все еще не был бы капиталистом. Значит, для того чтобы жить вдвое лучше обык­новенного рабочего и превращать обратно в капитал половину производимой прибавочной стоимости, он уже должен иметь возможность нанять восемь рабочих, т. е. владеть суммой стоимости в четыре раза большей, чем в первом случае. И только после всего этого и в связи с дальнейшими рассуждениями, имеющими целью осветить и обосновать тот факт, что не любая незначительная сумма стоимости достаточна для превращения ее в капитал и что в этом отношении каждый период развития и каждая отрасль производства имеют свои мини­мальные границы, — только в связи со всем этим Маркс замечает: «Здесь, как и в естество­знании, подтверждается* правильность того закона, открытого Гегелем в его «Логике», что чисто количественные изменения на известной ступени переходят в качественные разли­чия»⁷⁹.

А теперь пусть читатель восхищается возвышенным и благородным стилем, при помощи которого г-н Дюринг приписывает Марксу противоположное тому, что тот сказал в действи­тельности. Маркс говорит: тот факт, что сумма стоимости может превратиться в капитал лишь тогда, когда она достигнет, хотя и различной, в зависимости от обстоятельств, но в ка­ждом дан-

Подчеркнуто Энгельсом. Ред.

______________________ ГЛ. XII: ДИАЛЕКТИКА. КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВО__________________ 129

ном случае определенной минимальной величины, — этот факт является доказательством правильности гегелевского закона. Г-н Дюринг же подсовывает Марксу следующую мысль: так как, согласно закону Гегеля, количество переходит в качество, то «поэтому аванс, дос­тигший определенной границы, становится... капиталом», — следовательно, прямо противо­положное тому, что говорит Маркс.

С обыкновением неверно цитировать, во имя «интересов полной истины» и во имя «обя­занностей по отношению к свободной от цеховых уз публике», мы познакомились уже при разборе г-ном Дюрингом теории Дарвина. Чем дальше, тем больше обнаруживается, что это обыкновение составляет внутреннюю необходимость для философии действительности и поистине является весьма «суммарным приемом». Не станем говорить уж о том, что г-н Дюринг приписывает Марксу, будто он говорит о любом «авансе», тогда как на самом деле здесь речь идет лишь о таком авансе, который затрачивается на сырье, средства труда и заработную плату; таким образом, г-н Дюринг умудрился приписать Марксу чистейшую бессмыслицу. И после этого он еще имеет наглость находить эту им же самим сочиненную бессмыслицу комичной. Подобно тому как он сфабриковал фантастического Дарвина, чтобы на нем испробовать свою силу, так здесь он состряпал фантастического Маркса. В самом де­ле, «историография в высоком стиле»!

Мы уже видели выше* , когда говорили о мировой схематике, что с этой гегелевской узло­вой линией отношений меры, по смыслу которой в известных точках количественного изме­нения внезапно наступает качественное превращение г-на Дюринга постигло маленькое не­счастье: в минуту слабости он сам признал и применил ее. Мы привели там один из извест­нейших примеров — пример изменения агрегатных состояний воды, которая при нормаль­ном атмосферном давлении переходит при температуре 0° С из жидкого состояния в твердое, а при 100° C— из жидкого в газообразное, так что в этих обеих поворотных точках простое количественное изменение температуры вызывает качественное изменение состояния воды.

Мы могли бы привести для доказательства этого закона еще сотни подобных фактов как из природы, так и из жизни человеческого общества. Так, например, в «Капитале» Маркса на протяжении всего четвертого отдела — «Производство относительной прибавочной стоимо­сти» — приводится из области кооперации, разделения труда и мануфактуры, машинного

См. настоящий том, стр. 44. Ред.

___________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ I: ФИЛОСОФИЯ______________________ 130

производства и крупной промышленности несчетное число случаев, где количественное из­менение преобразует качество вещей и, равным образом, качественное преобразование ве­щей изменяет их количество, где, следовательно, употребляя столь ненавистное для г-на Дюринга выражение, количество переходит в качество, и наоборот. Таков, например, факт, что кооперация многих лиц, слияние многих сил в одну общую, создает, говоря слова­ми Маркса, некую «новую силу», которая существенно отличается от суммы составляющих ее отдельных сил⁸⁰.

К тому самому месту «Капитала», которое г-н Дюринг в интересах полной истины вывер­нул наизнанку, Маркс сделал, кроме того, еще следующее примечание: «Принятая в совре­менной химии молекулярная теория, впервые научно развитая Лораном и Жераром, основы-

О I

вается именно на этом законе»81 . Но какое дело до этого г-ну Дюрингу? Ведь он знает, что

«в высокой степени современные образовательные элементы естественнонаучного способа мышления от­сутствуют именно там, где скудную амуницию для придания себе ученого вида составляют полунауки и немно­го жалкого философствования, как это имеет место, например, у г-на Маркса и его соперника Лассаля», —

тогда как у г-на Дюринга в основе лежат «главные положения точного знания в механике, физике и химии» и т. д. Какова эта основа, это мы уже видели. Но для того чтобы и третьи лица могли составить себе мнение по этому вопросу, мы рассмотрим несколько подробнее пример, приведенный в указанном примечании Маркса.

Речь идет здесь о гомологических рядах соединений углерода, из которых уже очень мно­гие известны и каждый из которых имеет свою собственную алгебраическую формулу соста­ва. Если мы, например, обозначим, как это принято в химии, атом углерода через С, атом во­дорода через Н, атом кислорода через О, а число содержащихся в каждом соединении атомов углерода через n, то мы можем представить молекулярные формулы для некоторых из этих рядов в таком виде:

С_nH_2n+2 — ряд нормальных парафинов,

СnH_2n+2O — ряд первичных спиртов,

С_nH_2nO₂ — ряд одноосновных жирных кислот.

Если мы возьмем в качестве примера последний из этих рядов и примем последовательно n=1, n=2, n=3 и т. д., то получим следующие результаты (отбрасывая изомеры):

СН₂О₂ — муравьиная кислота — точка кип. 100°, точка плавл. 1°

C₂H₄O₂ — уксусная » » » 118° » » 17°

С₃Н₆О2 — пропионовая » » » 140° » » —

С₄Н₈O₂ — масляная » » » 162° » » —

С₅Н₁₀О₂ — валерьяновая » » » 175° » » —

______________________ ГЛ. XII: ДИАЛЕКТИКА. КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВО__________________ 131

и т. д. до С30Н60О2 — мелиссиновой кислоты, которая плавится только при 80° и не имеет вовсе точки кипения, так как она вообще не может испаряться, не разлагаясь.

Здесь мы видим, следовательно, целый ряд качественно различных тел, которые образу­ются простым количественным прибавлением элементов, притом всегда в одной и той же пропорции. В наиболее чистом виде это явление выступает там, где в одинаковой пропорции изменяют свое количество все элементы соединения, как, например, у нормальных парафи­нов CnH2n+2^: самый низший из них, метан СН4, — газ; высший же из известных, гексадекан C16H34, — твердое тело, образующее бесцветные кристаллы, плавящееся при 21° и кипящее только при 278°. В обоих рядах каждый новый член образуется прибавлением CH2, т. е. од­ного атома углерода и двух атомов водорода, к молекулярной формуле предыдущего члена, и это количественное изменение молекулярной формулы вызывает каждый раз образование качественно иного тела.

Но эти ряды представляют собой только особенно наглядный пример; почти повсюду в химии, например уже на различных окислах азота, на различных кислотах фосфора или се­ры, можно видеть, как «количество переходит в качество», и это якобы путаное и туманное представление Гегеля может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме в вещах и про­цессах, причем, однако, никто не путает и не остается в тумане, кроме г-на Дюринга. И если Маркс первый обратил внимание на этот факт, а г-н Дюринг, читая это указание, не понима­ет даже, о чем идет речь (ибо иначе он, конечно, не пропустил бы безнаказанно такого не­слыханного преступления), то этого достаточно, чтобы, даже не оглядываясь назад в сторону знаменитой дюринговской натурфилософии, установить с полной ясностью, кому не хватает «в высокой степени современных образовательных элементов естественнонаучного способа мышления» — Марксу или г-ну Дюрингу, и кто из них не обладает достаточным знакомст­вом с «главными положениями... химии».

В заключение мы хотим призвать еще одного свидетеля в пользу перехода количества в качество, а именно Наполеона. Последний следующим образом описывает бой малоискусной в верховой езде, но дисциплинированной французской кавалерии с мамлюками, в то время безусловно лучшей в единоборстве, но недисциплинированной конницей:

«Два мамлюка безусловно превосходили трех французов; 100 мамлюков были равны по силе 100 францу­зам; 300 французов обычно одерживали верх над 300 мамлюками, а 1000 французов всегда побивали 1500 мам­люков»⁸².

___________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ I: ФИЛОСОФИЯ______________________ 132

Подобно тому как у Маркса определенная, хотя и меняющаяся, минимальная сумма мено­вой стоимости необходима для того, чтобы сделать возможным ее превращение в капитал, точно так же у Наполеона определенная минимальная величина конного отряда необходима, чтобы дать проявиться силе дисциплины, заложенной в сомкнутом строе и планомерности действия, и чтобы эта сила дисциплины выросла до превосходства даже над более значи­тельными массами иррегулярной кавалерии, имеющей лучших коней, более искусной в вер­ховой езде и фехтовании и, по меньшей мере, столь же храброй. Но разве это аргумент про­тив г-на Дюринга? Разве Наполеон не был разбит наголову в борьбе с Европой? Разве он не терпел поражений, следовавших одно за другим? А почему? Только потому, что ввел в так­тику кавалерии путаное и туманное представление Гегеля!

ГЛ. XIII: ДИАЛЕКТИКА. ОТРИЦАНИЕ ОТРАЦАНИЯ___________________ 133

XIII. ДИАЛЕКТИКА. ОТРИЦАНИЕ ОТРИЦАНИЯ

«Этот исторический очерк» (генезис так называемого первоначального накопления капитала в Англии) «представляет собой еще сравнительно лучшее место в книге Маркса и был бы еще лучше, если бы не опирал­ся, помимо научных, еще и на диалектические костыли. Гегелевское отрицание отрицания играет здесь — за неимением лучших и более ясных доводов — роль повивальной бабки, благодаря услугам которой будущее высвобождается из недр прошедшего. Уничтожение индивидуальной собственности, совершившееся указан­ным образом с XVI века, представляет собой первое отрицание. За ним последует второе, которое характеризу­ется как отрицание отрицания и, следовательно, как восстановление «индивидуальной собственности», но в высшей форме, основанной на общем владении землей и орудиями труда. Если эта новая «индивидуальная соб­ственность» в то же время называется г-ном Марксом и «общественной собственностью», то в этом именно и сказывается гегелевское высшее единство, в котором противоречие снимается, т. е., по гегелевской игре слов, одновременно преодолевается и сохраняется... Экспроприация экспроприаторов является, таким образом, как бы автоматическим продуктом исторической действительности в ее материальных внешних условиях... Едва ли хоть один разумный человек убедится в необходимости общего владения землей и капиталом на основании веры в гегелевские фокусы, вроде отрицания отрицания... Туманная уродливость представлений Маркса не мо­жет, впрочем, удивить того, кто знаком с тем, что можно сделать из такого научного материала, как гегелевская диалектика, или — лучше — какие нелепицы должны получиться из него. Для незнакомых с этими штуками скажу прямо, что первое отрицание играет у Гегеля роль заимствованного из катехизиса понятия грехопадения, а второе — роль высшего единства, ведущего к искуплению. На подобных сумасбродных аналогиях, заимство­ванных из области религии, — конечно, никак нельзя основать логику фактов... Г-н Маркс успокаивается на своей туманной идее об индивидуальной и в то же время общественной собственности и предоставляет своим адептам самим разрешить эту глубокомысленную диалектическую загадку».