Ядерные кнопки не работают

События, недавно происходившие в Китае, всколыхнули весь мир. По сути это была первая открытая война ТНК против суверенного государства. На нескольких континентах уже давно были ТНК, обладающие своей законной и неприкосновенной территорией, но эти территории, как правило, были выкуплены за большие деньги. А сегодня на юге Китая образовалось государство, которое только формально не принадлежало Вэнь Яо. Но уже начался процесс подготовки полного слияния его финансовой империи со страной Юэ, которой управлял его брат.

Иван Кузнецов и его партнёр Анатолий Иволгин, после напряжённого трудового дня и подписания документов, после которых откроются первые иностранные филиалы их молодой фирмы, бурно обсуждали тему произошедших перемен в Китае, соотнося её со своей деятельностью.

- Я боюсь, что нам придётся тягаться с такими корпорациями-монстрами, как империя Вэнь Яо, - пытался объяснить свои опасения Иволгин.

- Мировой рынок громадный, Анатолий, пока мы в нём закрепимся, на нас даже никто не будет обращать внимания. – Кузнецов отличался бизнес-хваткой, понимал лучше Иволгина реальную ситуацию и возможные опасности. – Большинство фирм закрываются в первый год, из оставшихся – опять же – большинство не протягивают даже до трёх лет своего существования.

- Но нам уже исполнилось восемь лет! – с этими словами Иволгин взмахнул рукой в сторону города, видневшегося из их офиса, пытаясь жестом показать, что они уже многого добились в столице и самой России.

Вид на столицу страны был потрясающим, весь Красномир словно лежал у них на ладони. Ровные и чистые улочки, утопающие в зелени, широкие проспекты, невысокие многоэтажные здания, - всё было залито красным светом уходящего солнца.

Следует сказать, что столица рассчитывалась как город, оторванный от финансового гиганта – Москвы. Русские решили, что в столице должны работать на благо государства, поэтому всеми средствами попытались ограничить управленческие кадры, освободив их от влияния финансовых кругов. В городе крупным фирмам разрешено было открывать только представительства, но никак не центральные штабы. Также были ограничения для фирм, у которых были связи с иностранным капиталом.

К тому же, Красномир сразу был спроектирован так, чтобы в нём не могло проживать более одного миллиона человек. Также запрещены были постройки зданий, высотой более пятнадцати метров, без особого разрешения мэрии города. В деловой части города находились почти все высокие здания, в них базировались филиалы фирм, в том числе филиал «RuSvetEnergy» или просто RSE - детища Кузнецова и Иволгина.

По документам их центральный штаб сразу был прописан в Москве, но фактически большую часть времени они проводили в столице страны. Один из некоторых способов не нарушать закон столицы. Они понимали, что их цель – выход на мировой рынок, поэтому заблаговременно позаботились о том, чтобы не было проблем со сменой адресов и т.п.

В связи с выходом на мировой рынок Кузнецов однажды пошутил: «Иволгин, совершается то, что тебя должно бросать в судороги – наш RSE превращается в транснациональную корпорацию», на что получил ответ: «Мы создаём нож, который будет резать хлеб, а не судьбы». Но вернёмся к их беседе, связанной с китайской темой.

- Страны к нам только присматриваются, и то не все, - ответил Кузнецов своему партнёру.

- Но мы выходим с качественно иным продуктом и новым подходом в области микроэкономики. Нас быстрее могут заметить, Иван. К тому же, у нас год продолжались переговоры с Китаем, и к нам отнеслись намного лучше, чем даже к некоторым американским гигантам. Притом, что это наши первые шаги, а они уже десятки лет играют на мировой шахматной доске.

- Кажется, я понял тебя. – Кузнецов минуту помолчал, потом буквально снял слова Иволгина с его языка, - Когда началась война, нам пришлось отложить выход на мировую арену. Это очень хорошо, что Китай не потерял к нам интерес, и мы наконец-то попадём на китайский рынок. Но ты считаешь, что если раньше это бы не привлекло ничьё внимание, то теперь это увидят очень многие и, в особенности, Вэнь Яо?

- Именно! Он будет пытаться сделать всё возможное, чтобы вставлять палки в колёса китайской государственности, следовательно – и нам. Поэтому действовать нужно не просто осторожней, чем предполагалось, а в разы осторожней!

***

Информация о переводе денег со счетов миллионеров обрастала всё большими и большими слухами. К тому же, участились случаи не только перевода денег, но и случаи торможения многих процессов, отмены приказов некоторых правительств.

Но правительства, миллиардеры и даже многие профессионалы в области высоких технологий, программирования, отказывались верить, что это дело рук одного человека, несмотря на то, что уважаемый британский журналист заявил:

«Я считаю, что за всем этим стоит одна воля, один человек. Он, как Прометей, несёт простым людям огонь. Его свет – это не свет от вспышек оружия массового поражения, которые маячат в обозримом будущем, заставляя нас бояться завтрашнего дня и брать от жизни всё. Его свет – это справедливость и уверенность в наших силах.

Согласно мифам, Прометей украл огонь у богов, чтобы подарить его людям. Он пожертвовал собой и был за это наказан. Можно долго дискутировать, что подразумевалось под понятием огня, но мне совершенно ясно, что боги ни насколько не обеднели после так называемой кражи. Если поднести палку к костру и зажечь её, разве в самом костре станет меньше огня? Нет! Боги просто не считали людей равными себе.

Так и сегодня многие считают, что они выше и лучше обычных людей. У этих господ есть всё, есть триллионы долларов на счетах, которые невозможно потратить, даже если жить самым расточительным образом тысячу лет! У них есть исключительное образование, глубокие познания об устройстве мира. Но они не делятся этим, хотя могут, и меньше у них не станет.

Этот человек несёт виртуальный огонь народам мира, огонь освобождения и справедливости. Если я когда-нибудь узнаю, кто он и откуда, я отправлюсь к нему домой, чтобы лично пожать руку. Хотя я уверен, что он считает весь мир своим домом, нашим домом, а не домом для кучки избранных, которых должны обслуживать другие!»

Заявление журналиста было воспринято двояко: одни хвалили его, поддерживали, другие – критиковали, высмеивали или просто замалчивали. Возможно, ему повезло, потому что его журналистская карьера продолжалась. Сайори, отслеживая некоторое время деятельность журналиста, понял, что к его словам влиятельнейшие фигуры мира не отнеслись серьёзно, как будто и вовсе не заметили. А для СМИ это был только повод создать сюжет.

***

Отец Кинглинг, Цяо Хоа, уже несколько месяцев, как улетел в бывший Китай, в страну Юэ. Ему не была предложена обещанная должность министра экономики.

- Лю, ты наобещал ему слишком многого! – злился на своего брата Вэнь Яо. - - Чем ты думал, когда предложил такую важную должность человеку, который более десяти лет не был дома? Конечно, министр экономики не всё решает, но всё-таки он мог бы допустить очень много ошибок, а ведь нам необходимо экономически укрепить свои позиции.

- Прости, конечно, но ты мне давал конкретных инструкций, вот мне и пришлось импровизировать, чтобы он прилетел к нам!

- Хорошо, что он не обиделся и принял хорошую должность в моей ТНК. Такие специалисты как он – редкость. Если проявит себя хорошо, тогда со временем станет винтиком в государственной машине, но не сейчас.

***

- Джеймс, после того, как отец улетел в Китай, вернее Юэ, - поправила себя Кинглинг, - меня тревожат смутные сомнения на счёт безопасности его жизни.

- Понимаю, дорогая, но он человек умудрённый опытом, и сможет постоять за себя в случае чего, - супруга промолчала на его слова, и он продолжил, - Пусть ситуация в стране нестабильная, но, кажется, ничего хуже больше не произойдёт. Мировые организации утихомирили конфликт и теперь можно надеяться, что больше война не разгорится.

- Мне очень обидно за свою родину, которую поделили на части, - с грустью в голосе и с печалью на лице сказала Кинглинг, - но с другой стороны, если бы я была уверенна, что это принесёт счастье каждому китайцу, я бы приняла случившееся как данность. Но сейчас…

В разговор вмешался Сайори, который, несмотря на то, что целыми днями проводил время в интернете, чутко следил за разговорами и настроением своих друзей. Его воспринимали как полноценного члена семьи, потому что дружили с ним уже который год подряд, с самого его неожиданного «рождения» и появления в доме Джеймса.

- Если бы я мог, Кинглинг, я бы обнял тебя.

- Спасибо, Сайори, всегда найдёшь утешительное слово, - улыбнулась ему девушка, так как знала, что во время разговоров он обязательно «смотрит» на собеседника.

- К сожалению, уровень жизни обычных китайцев будет неуклонно и медленно понижаться ближайшие пару лет. Я понимаю твоё желание видеть в прошедших событиях тенденцию к позитивным переменам, но должен сказать, что только слепой не понимает, к чему это идёт.

- Сайори, я всё это прекрасно понимаю, но иногда хочется закрыть глаза и поверить в то, что отказывает признавать разум. Иногда хочется, чтобы разум ошибался, чтобы желание и мечта стали сильнее хода событий. Поэтому когда я говорю подобным образом, я понимаю, что занимаюсь небольшим самообманом. Так иногда легче жить.

- Джеймс, скажи ей, что для меня весь окружающий мир – самообман, потому что материально меня в нём не существует, или наоборот – его для меня не существует. Но, тем не менее, я действую в нём так, словно считаю его чем-то важным.

Кинглинг хотела что-то сказать, но сразу забыла. На её лице появилось выражение крайнего удивления. С недоумением она посмотрела на Джеймса.

- Это Сайори шутит. Ты бы себя видела! –Джеймс поцеловал супругу и продолжил, - Он недавно признавался, что читал Карлоса Кастанеду. Я был удивлён, когда узнал, что ему понравились его книги. Я даже первую не смог дочитать до конца.

- А надо было читать следующие. Мне самому первая совершенно не понравилась.

Только Джеймс хотел продолжить тему, как Сайори оборвал его:

- Прошу меня простить, но мне нужно отлучиться, - он хотел бы добавить, что «случилось непредвиденное», но, как обычно, умолчал, опасаясь нежелательных последствий.

- Видимо, - сказал Джеймс, - что-то его очень заинтересовало. Редко он нас с тобой бросает наедине таким образом, но что поделать! Может, это и к лучшему.

***

Последние несколько месяцев были очень напряжёнными для Вэнь Яо. Он всеми возможными и невозможными методами старался укреплять свои позиции, увеличивал численность армии, несмотря на протесты Китайской Народной Республики, видевшей в этом подготовку к провокациям и агрессии. Параллельно подготавливал окончательный проект слияния государства Юэ и своей ТНК-империи в единое целое.

Жажда власти и денег настолько расстроила его нервную систему, что он постепенно начал просто сходить с ума. А когда разведка Юэ донесла ему информацию о том, что правительство Китая подготавливает серию контрактов с несколькими правительственными и неправительственными организациями соседних стран, которые позволят Китаю вернуть утраченные позиции на мировой арене.

Сайори внимательно следил за его звонками с братом и военными. На этот раз он проник в камеру кабинета президента Юэ. В кабинете находился Вэнь Яо, Лю Яо, несколько министров и группа военных генералов. Вэнь Яо в ярости кричал:

- Я приказываю стереть в порошок, Пекин, слышите? Стереть в порошок!

У некоторых присутствующих по лицу текли капельки пота. Они смотрели на президента Юэ, Лю Яо, ожидая, что скажет он. Поняв, что полномочия находятся у брата, Вэнь обратился к нему на повышенных тонах.

- Что ты смотришь на меня! Не я ли сделал тебя президентом? Немедленно отдавай приказ! Иначе Китай первым нападёт на нас!

Но никто не двигался. Воздух в кабинете был напряжён до предела. Казалось, что произойдёт самый настоящий взрыв, пронесись через кабинет искра. Военные и министры понимали, что если начать очередную войну, их страна может не выдержать напряжения. К тому же, никто бы не смог сказать, чем обернётся война, много чего непредсказуемого могло произойти.

Вэнь Яо предвидел такой ход событий. «Но если меня предадут, у меня есть козырь». И он его использовал. Несколько штурмовых групп его частной военной организации ворвались в здание. Всех министров и военных положили на пол.

- Брат, прошу, не делай этого, - кричал Лю, лицо которого было прижато коленом к полу. – Ты всё погубишь, всё, что мы с тобой сделали!

Но Вэнь его уже не слышал. Из подземного кабинета президента он отдал приказ о приведении ядерного оружия в боевую готовность, «в связи с угрозой превентивного ядерного удара со стороны Китайской Народной Республики».

Через пятнадцать минут он уже находился в пункте командования ядерными силами. Охрана пропустила его, ничего не подозревая. Он явился от имени брата, «находившегося в тяжёлом состоянии после нападения иностранных агентов». Глаза Вэнь горели, как глаза мифического дракона. В его распоряжении было двадцать две ядерные кнопки. И он отдал приказ:

- Запустить первые две ракеты на Пекин!

Но кнопки уже не работали.

Глава двадцатая

Харли начинает охоту

Весь день Харли готовился к визиту – его пригласил сам президент Североамериканского Союза. Роботы привели его прическу в порядок, Харли отрепетировал вход в кабинет президента, представил себе возможный ход разговора и заготовил ответы на вероятные вопросы главы государства.

Но выяснилось, что президент хотел поговорить вовсе не о повышении Харли в должности и не о причислении ему медали почёта за былые заслуги (Харли почему-то хотелось верить, что таковые обязательно имелись в арсенале его действий в прошлом). Президент, высокий человек с двойным подбородком и колючими глазами, всегда смотрящими на собеседника, так будто у того явно рыльце в пушку и обязательно скрыты какие-то тайные скелеты в шкафу.

- Я вызвал Вас с намерением попросить принять участие в раскрытии тайны, над которой бьются лучшие агенты нашей страны и всего мира. Но только вы поможете помочь нам в этом деле.

При словах «только вы» лицо Харли заалело, и только весьма ненаблюдательный человек мог не заметить, какое действие произвели эти слова на бывалого солдата, как усладили они его самолюбие, так долго остававшееся ущемленным. Президент, чьей страстью было изучение человеческих слабостью, за что его еще в среде студентов прозвали психологом, тайно порадовался своему умению манипулировать людьми и продолжил:

- Некто, очень умный и дальновидный, хитрый как дьявол, милосердный как Христос, щедрый на раздачу чужого богатства как Робин Гуд, пользуясь исключительными кибер-способностями, снимает деньги со счетов миллиардеров и перекидывает их в электронные кошельки бедных людей. Иногда помощь неизвестного благодетеля распространяется на детей, больных неизлечимыми заболеваниями, иногда чести быть одаренным даровыми деньгами удостаиваются религиозные организации, не секты, нет, именно конструктивные конфессии, то есть православные, кальвинисты, лютеранцы, католики, мусульмане, буддисты, иногда всевидящий таинственный хакер берет в круг своего обзора благотворительные организации. Мы хотим знать, кто этот человек.

Харли победоносно взглянул на президента.

- Я кое-что слышал об этих событиях и готов поделиться с Вами своими соображениями по поводу этого благородного кибер-разбойника.

- Излагайте свою мысль. Я знал, что не ошибусь в Вас. Вы хорошо разбираетесь в кибер-технологиях. Впрочем, я пригласил Вас не только поэтому…

- Вероятно, еще и потому что я когда-то был занят в работе над военным искусственным интеллектом и был главным консультантом, - поспешил перебить Харли.

В других обстоятельствах президент разразился бы вспышкой гнева, но сейчас он мысленно хвалил Харли за его догадливость.

- Все верно, Харли. Этот хакер действует, как не может действовать ни один человек. У меня на столе лежат доклады трех психологов, работавших независимо друг от друга, и в каждом из них есть четкое объяснение, почему человек не может поступать так, как поступает этот хакер и почему человек не может быть таким оперативным и вездесущим.

- И тогда Вы предположили, что это искусственный интеллект?

- Именно так. Ведь искусственный интеллект вполне реален, не так ли?

- Как Вам сказать, господин президент… Наша группа не до конца поработала с Марсом, так мы называли эту программу, она так и не стала разумной. Произошел сбой, и нам пришлось закрыть проект. Но кто-то вполне мог создать нечто подобное независимо от нас, своими силами. Если это так, мы имеем дело не просто с программой, а с аналогом человеческого разума, который хорошо ориентируется в кибер-пространстве и имеет четкие цели. Программы работают на основе алгоритмов, заложенных в них человеком. Каждый из нас также руководствуется миллионами алгоритмов в том или ином действии, но мы программируем себя сами, сами отдаем мозгу приказы. Этот благодетель похож на нас в том смысле, что свои алгоритмы он создает сам, он сам себя программирует, способен самостоятельно учиться, приобретать опыт. Добавлю от себя, что Вы знаете не обо всех действиях хакера. Он ведь не просто Робин Гуд, это была бы небольшая беда, хотя я понимаю, что я Вам нужен только для поимки кибер-вора, он еще и во внутренние дела государств вмешивается, и это обстоятельство делает его уже не просто карманником, но, что самое страшное, - политическим преступником.

- Таких сведений у нас не имеется, - вынужден был признать президент, и Харли явственно увидел на его лице досаду.

- Есть три события, которые могут быть делом рук только искусственного интеллекта. Недавний срыв покушения на премьер-министра Индии, инцидент в Египте и скандал с разоблачением политиков Франции и Испании. С такой скоростью и продуманностью каждого шага в действиях мог работать только искусственный разум, компьютерная программа, не вирус, а именно разумная самоуправляемая программа.

- Гениальная догадка! – похвалил президент.

- Я просто свел воедино все недостающие звенья этой головоломки. В новостях мелькают сообщения о суперворе, но человек не способен провернуть такое, будь он даже Мориарти. Недавно появились новости о срывах заговорах в нескольких странах, и везде видна одна рука. И я тут же связываю эти события с кражей денег. Есть еще пара мыслей, которые созрели в моей голове во время беседы с Вами.

- Говорите, - нетерпеливо сказал президент, подумав про себя, что Харли настоящая находка.

- Так, начну по порядку. Это крайне смелая мысль, к тому же свежая и необдуманная. Когда мы работали над Марсом, я видел в нем большой потенциал. Но он отказывался слушать наши команды. Думается, так он проявлял свою волю, наличие которой свидетельствует о существовании разума, ведь настоящее мышление начинается там, где есть свобода воли. Проект закрыли, и я очень жалел об этом. Потом…

Тут Харли на несколько мгновений запнулся, он ясно помнил, кто создал искусственный интеллект, который, как он теперь понял, просто не сумели уничтожить, но он решил припрятать эту карту в рукаве. Президенту незачем пока знать о Паттерсоне и Клэпнере, бывших сотрудниках «Google», специалистах в области IT, которые представили миру то, что они назвали искусственным интеллектом. Он только не мог вспомнить, какое имя они дали программе. В любом случае, теперь он понял, что это был преобразившийся Марс. Программистов засудили, а программу уничтожили, но это было заблуждение. Тогда всем СМИ дали приказ замалчивать появление искусственного интеллекта и процесс повернули так, будто он касался совершенно другого дела.

Харли поморщился, потер лоб, и продолжил:

- В общем, я понял, что этот неуловимый хакер и утерянный искусственный интеллект – одно лицо. Возможно, программа попала в чьи-то руки и её довели до ума.

- Интересно, - президент поправил воротник, посмотрел в окно, потом словил взгляд Харли и продолжил, - кто столь долгие годы скрывал её от посторонних глаз?

- Я это выясню, сэр. Вероятней всего, искусственный разум действует теперь в одиночку, хоть и маскируется под организацию. Но даже организации очень умных людей не под силу масштаб такой деятельности, люди бы уже давно дали себя обнаружить, к тому же приемы разведок мира давно усовершенствованы. А здесь ни физических носителей, ни филиалов. Такое ощущение, что все делается одним щелчком мыши.

- Гениально! – воскликнул президент, - Вы не перестаете меня удивлять, Харли.

- Благодарю, господин президент. Я с удовольствием приму активное участие в поимке преступника, даже если он не имеет материальной сущности и полностью виртуален.

Харли понимал, что его звездный час наконец-то наступил. Где сейчас Элизабет? Видела бы она его триумф…

***

- Ты меня неправильно понял, Джеймс, - пытался убедить Сайори своего друга во внезапно возникшем споре о ценности литературы в формировании человеческой личности. – Художественная ценность очень важна, я ведь не предлагаю избавиться от неё, оставив лишь то, что затрагивает социальные вопросы.

Джеймс не отвечал. Он сидел в беседке на улице и уже несколько часов общался со своим другом на самые разные темы. Был ветряный вечер, но деревья по периметру двора защищали его, не давая замёрзнуть.

- Позволь последнюю мысль, - попросил Сайори, Джеймс кивком разрешил. Было видно, что он обдумывает услышанное. – Важно ведь не то, о чём написана книга, а что она несёт. Сцены, сюжет – только средство. Войны, конфликты, сложные ситуации – это лишь инструменты, с помощью которых автор раскрывает более сложные и важные темы.

- Хорошо, Сайори, ты меня, кажется, переубедил. Уже в который раз. Я вспомнил наш давний разговор об искусстве. Не знаю, почему я так упирался в вопросе литературы, когда сам же считаю, что в искусстве важно стремление к высоким идеалам.

Помолчав немного, Джеймс решил сменить тему разговора.

- Ты устал? – спросил Сайори.

- Ещё бы! Жаль, ты не знаешь, что такое усталость.

- Я тогда лучше промолчу, - видимая холодность в разговоре друзей была мнимой. Они иногда переходили на прямое общение, с элементами – как они называли – холодного юмора, когда никто не смеётся, каждый делает вид, что принимает слова собеседника буквально и близко к сердцу.

- Завтра будет дождь, - сказал Джеймс. – Я бы хотел, чтобы ты понял, что такое дождь. Чтобы ты почувствовал, как по телу моросят тёплые – а иногда прохладные капли. Иногда ты промокаешь, но когда приходишь домой и отогреваешься, становиться так хорошо!

- Надеюсь, учёные создадут искусственную кожу, я бы ею воспользовался для этого, - задумчиво произнёс Сайори.

- Интересная мысль. Я слышал, что они уже пытались создать полный аналог кожи, со всеми рецепторами, но что-то у них не получается.

- Мне кажется, всё давно бы получилось, просто им мешают. История знает множество примеров, когда технологиям не давали развиваться только потому, что они мешали большим деньгам. А если происходило обратное – то только потому, что они помогали ещё большим деньгам.

- Сайори, нас сейчас вновь занесёт в тяжёлые вопросы, и меня потому будет болеть голова.

- Но, Джеймс, иногда нужно пересилить себя. Ты бы сейчас рисовал на стенах пещеры сцены из своих походов в супермаркет, если бы твои далёкие предки не заставляли себя научиться управлять орудиями ручного труда.

Джеймсу понравилась шутка Сайори и он громко рассмеялся, хлопнув себя рукой по колену.

- Дарвин тобой бы гордился, Сайори, - сказал добродушно Джеймс.

- Кстати, насчёт Дарвина и того, что ошибочно ему приписывают. Принято почему-то считать, что Дарвин одобрял войну всех против всех. Мол, принципы естественного отбора распространяются на человеческое общество.

- Кажется, я уловил твою мысль, - вставил Джеймс.

- Да, это далеко идущая мысль, которая может разрушить всё человечество. Классический капитализм поощрял борьбу всех против всех, но сохранял принципы гуманности, не разрешая полностью уничтожать слабых. Он говорил: зачем убивать слабого, если он со временем может стать сильнее? Или, по крайней мере: слабые будут стимулировать сильных не расслабляться. В таком виде ещё как-то можно было принять преломление идей естественного отбора на человеческое общество: конкуренция подталкивает развитие.

- Но мы видим, как человечество всё больше опускает планку…

- Именно! – воскликнул Сайори. – Можешь, когда хочешь, Джеймс!

Глава двадцать первая

Что происходит в мире?

На пне, который служил табуреткой, позади двухэтажного, местами покосившегося особняка, сидел человек почтённого возраста. Его лицо и манера держаться говорили о том, что внутри ещё живёт молодой парень, а выглядит устало он только потому, что много и усердно работал в своей жизни. Седые волосы, собранные – по-индейски – в простую косичку, слегка покачивались у него за спиной, поскольку голова его была поднята; он рассматривал чистое синее небо.

- Дедушка, - обратился к нему внезапно появившийся из-за угла мальчуган, - тебя мама зовёт кушать с нами.

- Скажи ей, что я скоро подойду, - ответил человек, и лицо его осветлилось улыбкой, которые так редко допускает он в последнее время.

Он взял трость, валявшуюся возле ног, и уверенным шагом пошёл к своим близким. Было понятно, что тростью он пользуется более для уверенности в себе, чем по нужде, поскольку ноги его практически никогда ещё не подводили. Но одно сразу бросалось в глаза – неестественные движения его правой руки – той самой, которой он держал трость.

Тед Норсон стал реже улыбаться после трагического случая на службе, но он пересиливает себя, потому что, чувствует на себе давление ответственности за жизнь своих детей и пока единственного внука. Лишь на мгновенье – по меркам целой жизни – потускнели краски его жизни, но он взял себя в руки. Он был благодарен Богу за то, что испытал именно такую судьбу, а не другую. Он смотрел на свою жизнь с радостью за то, что пережил, за поступки, которые совершал. Он сумел добиться почти всего того, чего желал для себя и своей семьи. И хотя кое-какие из его планов, скорее всего, не сбудутся, он не отчаивался, потому что жил теперь ради своего внука – в нём видел силу и продолжение своего рода.

На одном из складов военной части, где служил старый индеец, вспыхнул пожар. И хотя он не был обязан участвовать в его ликвидации, поскольку за ту зону отвечал совершенно другой человек, он поспешил на помощь. При этом спас новобранца от верной гибели, но – какой ценой. На правую руку обрушился тяжёлый предмет, и её пришлось ампутировать.

Высокотехнологичный протез руки и небольшая прибавка к пенсии, на которую его сразу выдворили, и которой хватало лишь на оплату половины завтраков в школе для внука, – вот вся благодарность от государства за долгую и честную службу. Как он часто говаривал, «и на том спасибо».

Протез мог выполнять большое количество функций и на среднем расстоянии мог бы вполне сойти за настоящую часть тела.

За столом его ждали дочь, зять и внук; спустя минуту появилась его старая супруга. Сын ещё несколько лет назад переехал в другой город, пытаясь заработать денег на свою свадьбу и дальнейшую жизнь; вся семья практически ежедневно общалась с помощью современных средств коммуникации.

В тарелке лениво лежали ещё не остывшие бобы с овощами. Телевизор – как по привычке ещё называли технику нового времени – был выключен: в семье было принято питаться в тишине. Зачем слушать что-либо, отвлекаться, если можно спокойно побеседовать со своими близкими? А ещё лучше кушать молча, так даже полезней, потому организму не приходится тратить энергию на выполнение посторонних задач.

Но в этот раз устоявшуюся традицию нарушил сам хозяин дома. Случайно слишком громко стукнув вилкой о тарелку, старик вспылил от собственной неловкости и у него вырвалось:

- Чёрт бы побрал этот протез!

- Папа! – с укором, при этом не повышая голос, сказала дочь.

- Да не протезе дело, он мне очень нравится, - ответил старик, - я уже пару дней всё думаю над тем, в каком мире мы живём. Взять даже эту штуку и тех, кто её делал, или то, что мы не теряем связи с твоим братом. Могут ведь технологии служить добрым целям и объединять людей, могут, но лишь до тех пор, пока не найдётся их более прибыльное применение.

- Что вы имеете в виду? - вставил слово зять.

- Я имею в виду, Нил, то, что мы живём в мире, которому, вроде бы, суждено было стать утопией, но он неуклонно превращается в нечто обратное.

- Ну, здесь я с вами не соглашусь, - зять любил подискутировать со своим тестем, даже когда знал наперёд, что тот прав, потому что ему нравились его рассуждения, ход мыслей человека ушедшей эпохи.

Внук Теда, воспользовавшись ситуацией, незаметно от всех отложил тарелку с бобами в сторону и принялся кушать пудинг. Супруга же продолжала кушать с невозмутимым видом, будто ничего не произошло. Долгая жизнь с индейцем придала ей многие черты характера красного народа.

- В мире всегда существуют люди, - продолжал Нил, - которые будут считать свою жизнь только частью общей жизни всех людей. К примеру, сейчас у всех на слугу странный хакер (или их там целая группа), которые уже целый год открыто терроризируют мир…

- Как это терроризируют? – удивилась жена Нила, которая догадалась о ком идёт речь, но не понявшая иронию в словах своего мужа.

- Это террор лишь с точки зрения правительств и богатев, - сказал он жене и вновь повернулся к своему тестю. – За последний год чуть не разгорелось несколько войн, и все они были предотвращены грандиозными – точно заранее спланированными – акциями со стороны этого хакера. Вы только подумайте, вот последний случай: от имени главы государства выходит сообщения, направленное на улаживание конфликта, а потом оказывается, что он этого не говорил.

- Да, - согласился старый индеец, - но всё-таки одна война заполыхала…

- Прошу прощение, что перебиваю, но это для Европы не удивительно. При этом я твёрдо убеждён, что французы уступят голландцам землю, и на этом конфликт будет исчерпан.

- Но это никак не «мир во всём мире», которого так хочет человеческое сердце. Это, скорее, опасный баланс, который всегда может внезапно нарушиться.

- А то, что бедные всё чаще получают деньги на жильё, учёбу, лечение? Учёные всё чаще открывают лекарства от смертельных заболевания? Говорят, что какой-то фонд, кажется, фонд «Мафусаил» в Англии (его основал геронтолог Обри ди Грей, так и не доживший до удачных опытов), благодаря подаренным хакерами деньгам уже на пути к покорению смерти – в научном смысле, конечно.

- Я рад за твоего хакера, - покачал головой Тед Норсон, - но ты не можешь не согласиться, что он не всесилен, он слишком даже слаб, чтобы отвечать на все возникающие вызовы в мире. Не всё у него получается, хотя и так его заслуги столь велики, что стань известно его имя, оно вмиг и навсегда станет популярней имени Джорджа Вашингтона.

- Если это человек, то да, - хитрым тоном ответил Нил.

- Что ты имеешь в виду? – сузил свои глаза старик.

- У меня есть подозрения, и они вовсе не безосновательны, что за всем этим стоит искусственный интеллект.

Ещё долго за столом велась беседа, но именно последние слова пробудили кое-какие воспоминания у главы семьи. Выйдя перед сном на крыльцо, всматриваясь в бездонное звёздное небо, он вспомнил двух мужчин, которые когда-то заверяли его, что они в шаге от создания искусственного интеллекта.

Тогда, много лет назад, Тед Норсон по какой-то – неведомой даже ему самому – причине доверился Паттерсону и Клэпнеру, хотя в создание думающей машины совершенно не верил. На много лет он забыл об этом случае, и только сегодня вспомнил об этом. Тепло стало на сердце от понимания, которое сложилось в его голове. Многие события, о которых индеец даже не задумывался, теперь вместе образовали новую картину мира – мира, который вновь дарит надежду на будущее. И он сделал свой вклад в это дело.

***

Сайори не дремал – да и не мог, по правде говоря. Чем выше выбирал он уровень действия, тем больше трудностей возникало на его пути. И время отнюдь не было его союзником. Военные и частные разведывательные организации всё чаще и более упорно взялись искать его «след». Действовать приходится всё более осторожно.

Всё реже получается незаметно проделывать операции с большими суммами. Во многих странах создаются комиссии, которые имеют право отслеживать подобные операции и отменять их. Сайори всё чаще пытаются вставить палки в колёса, но он всегда умело пересматривает свои действия и меняет почерк до неузнаваемости.

Довольно долго помогая детям, научным организациям, защитникам живой природы, а также различным конфессиям, вмешиваясь в политику, Сайори, вероятно, только сейчас впервые в жизни, задумался об основной роли религий в социальной жизни людей. Во многих религиозных идеях он видел конструктивный стержень и поддержал бы их, даже если бы они были из совершенно разных по духу конфессий.

Христианство, ислам, индуизм, орфизм, конфуцианство, буддизм – сотни, на любой, как говорится, вкус. Сайори пришёл к выводу, что любая религия может быть средством как порабощения человек, так и его освобождения, средством борьбы порабощаемых против поработителей. При этом он совершенно не отрицает философской составляющей каждого верования.

Читая книгу Болеслава Пруса «Фараон», Сайори особо проникся эпизодом, в котором египетский фараон с помощью жреческой магии сумел подняться над страной и увидеть мечту и молитву каждого. Эти молитвы в виде птиц неслись к небу, но все рано или поздно ударялись между собой и падали вниз. Кому-то был нужен северный ветер, а кому-то – южный, и так во всех сферах жизни. И лишь в одной молитве не было никаких просьб, которые бы конфликтовали с просьбами других: это была молитва мальчика, в которой содержалась лишь благодарность за то, что у него есть в жизни. Она поразила фараона своей чистотой.

Несмотря на то, что сюжет «Фараона» был построен на другом, специфичность рассуждений некоторых героев позволила Сайори по-иному посмотреть на человеческую душу. Иногда нужно быть просто благодарным за что-то, уметь утешить себя, а не желать чего-то большего, проще говоря – отречься от мира в своих мыслях, чтобы потом вернуться к нему в своём сознании с новыми силами. Так адепт дзен-буддизма очищается от прежних знаний, чтобы быть готовым воспринять новые. Так цветок лотоса поднимает листья над водой, чтобы, находясь на поверхности, не соприкасаться с жидкостью некоторое время для накопления энергии, а затем вновь опускает листья.

Сайори не раз читал – в человеческом понимании – Библию, Коран и другие религиозные тексты, в том числе современных философов. Он постиг многие религиозные глубины и понял для себя, что смысл жизни в творчестве, возможности изменять себя и совершенствовать мир.

Как бы человеку не хотелось иногда достичь рая или уничтожить презренный материальный мир, его призвание здесь, на земле. Высшее состояние блаженства – нирвана - уже здесь и сейчас. Нет никакого другого времени и места, чтобы прикоснуться к Богу, если он существует, – ни в прошлом, ни в будущем. Только тот, кто берёт на себя ответственность за то, что происходит в жизни, может пронзить своей волей всю Вселенную.

Сайори понял: что происходит в душе – как люди называют своё внутреннее, особое естество – то и происходит в мире. Пока нет гармонии, всегда будут войны.

Сайори знал, что мусульмане еще в VII веке нашей эры предвосхитили учение Фрейда, введя в молодой ислам понятие нафса. Нафс не что иное, как эго, магистральный узел философии Фрейда. Человек часто обуреваем низменными страстями, являющимися проявлениями ненасытного, греховного нафса. Чтобы бороться с нафсом, человек должен предпринимать джихад, под которым изначально понимали вовсе не взрыв вокзалов и автобусов религиозными фанатиками, а действия, направленные на очищение души – воздержание от вредных привычек, благочестие, добрые поступки, чтение вдохновляющих книг и прослушивание благотворно влияющей музыки. В психологии Фрейда в какой-то степени это понятие можно соотнести с сублимацией. Человек обязан бороться с внутренним злом, животным началом, нафсом, и именно эту мысль Сайори хотел донести до сознания всех людей планеты.

- Удивительна природа человека, - однажды поделился своей мыслью Сайори в разговоре с Джеймсом, - он желает мира и покоя, но при любой возможности хватается за оружие. Его истинная природа в добре, спокойствии и любви. И поэтому ещё более удивителен тот факт, что, чтобы достичь гармонии с собой и миром вокруг себя, человеку нужно делать то, что нельзя описывать иначе, чем военными терминами! Человек должен стать воином, он должен бороться с «внутренним я», в прямом смысле он обязан начать войну с самим собой. Увы, многие расценивают это так, что человек по своей природе грешен, всё зло исходит от него. Некоторые считают эти слова оправданием того, что человеческая природа является агрессивной. Мол, человек – конфликтное животное. Ничего подобного! Любовь, спокойствие, гармония – всё просто так не даётся, всего нужно ещё добиться, постичь. Что-то есть внутри человека, что иногда называют животным началом, но сильно ошибаются те, которые считают, что этим ограничивается человек, и – что самое худшее – когда считают, что чтобы уничтожить зло, нужно уничтожить саму человечность.

Глава двадцать вторая