Я чувствую, что я — особенный, Я настолько особенный, что хочу быть просто обыкновенным. Пожалуйста, не мог бы Ты как-то это прокомментировать?

Каждый думает точно так же. Каждый человек глубоко в своем сердце знает, что он особенный. Это — шутка, сотворенная Богом над людьми. Создав нового человека и выталкивая его на Землю, он шепчет ему на ушко: «Ты особенный. Ты — несравненный, ты просто уникален!»

И все это он проделывает с каждым, и каждый несет это знание глубоко в сердце, хотя никто не произносит этого вслух, как ты, — ведь все боятся, что другие могут обидеться. И никого все равно не убедить, потому — какой смысл говорить? Если ты скажешь кому-то, что ты особенный, тебе не удастся его убедить: ведь он знает, что и сам особенный. Как можно убедить в этом кого-то? Разве что иногда кто-то и поверит, по крайней мере притворится, что считает так. Если ему что-то нужно от тебя, в качестве подкупа он признает: «Да, ты особенный, ты замечательный». Но глубоко внутри он знает — все это ради дела.

Один трепач рассказывает другу байки о трех своих машинах и прочей ерунде. Когда он упоминает также о двух любовницах, живущих на его содержании в Нью-Йорке, о сногсшибательной красоты и невероятной чувственности секретарше, забеременевшей от него, и о роскошной блондинке-стенографистке, которую ему придется теперь взять с собой в командировку в Рио-де-Жанейро и сводить на карнавал, его друг внезапно начинает задыхаться, хватается за галстук и падает с сердечным приступом.

Герой прерывает свой треп, бежит за водой, бьет страдальца по щеке и все такое и участливо спрашивает, что случилось и чем он может помочь.

— У меня аллергия на чушь собачью, — отвечает тот.

Лучше держать подобную чушь при себе, хорошо припрятав потому что у людей на нее аллергия. Но в каком-то смысле и хорошо, что ты раскрыл, что у тебя на уме.

Если ты считаешь себя особенным, то обрекаешь себя на неприятности. Если считаешь себя выше других, умнее других то вырастишь огромное эго. А эго — это яд, чистый яд.

И чем более эгоистичным ты становишься, тем больше боли испытываешь, ведь это рана. Чем более эгоистичным ты становишься, тем большая пропасть возникает между тобой и жизнью Ты выпадаешь из жизни, ты больше не в потоке бытия, ты стал камнем в реке. Ты стал холодным как лед, утратил все тепло всю любовь.

Особенный человек не способен любить: где уж тебе найти другого особенного человека.

Я слышал об одном человеке, избегавшем уз брака всю жизнь, и когда он умирал в возрасте девяноста лет, кто-то спросил его:

— Ты так и не женился, но никогда не говорил почему. Сейчас, стоя на пороге смерти, удовлетвори наше любопытство. Если есть какой-то секрет, хоть сейчас раскрой его — ведь ты умираешь, покидаешь этот мир. Даже если твой секрет узнают, вреда это тебе не причинит.

Старик ответил:

— Да, я держу один секрет. Не то чтобы я был против брака, но я всегда искал идеальную женщину. Я провел все время в поисках, и так пролетела вся моя жизнь.

— Но неужели на всей огромной планете, населенной миллионами людей, половина из

которых — женщины, ты не смог отыскать одну-единственную идеальную женщину?

Слеза скатилась по щеке умирающего старика. Он ответил:

— Нет, одну я всё-таки нашел.

Спрашивающий был в полном недоумении.

— Тогда что же произошло, почему вы не поженились?

Старик ответил:

— Этa женщина искала идеального мужа.

Твоя жизнь станет очень трудной, если ты будешь жить с подобными воззрениями. Ведь эго так хитро, так изворотливо, что быстро подсунет тебе новый план: «Ты такой особенный — стань просто обыкновенным человеком». Но даже в своей обыкновенности ты будешь уверен: ты — самый экстраординарный обычный человек. Другие не столь обычны, как ты! Это будет все та же игра в закамуфлированном виде.

Именно это и происходит с так называемыми смиренными людьми. Они говорят: «Я — самый смиренный. Я — всего лишь пыль на твоих стопах». Однако на самом деле они вовсе так не считают! Не говори им: «Да, я знаю», — иначе они никогда не смогут тебя простить. Они так и ждут от тебя слов вроде «Ты — смиреннейший человек из всех, кого я когда-либо встречал, ты — само благочестие». Только в этом случае они будут удовлетворены, довольны. За их смирением скрывается эго. Невозможно отбросить эго таким способом.

Ты спрашиваешь: «Я чувствую, что я — особенный. Я настолько особенный, что хочу быть просто обыкновенным. Пожалуйста, не мог бы Ты как-то это прокомментировать?»

Никто не является особенным — либо особенны все. Никто не ординарен — либо ординарны все. Что бы ты ни думал о себе, пожалуйста, думай то же самое о других, и твоя проблема решится сама собой. Ты волен выбирать. Если ты предпочитаешь слово «особенный», можешь считать себя особенным, но тогда все остальные — тоже особенны. И не только люди — деревья, птицы, животные, камни — все сущее особенно, потому что ты — выходец из него и растворишься в нем. Но если ты предпочтешь слово «обыкновенный» — оно красиво, менее строго, — то знай: обыкновенны все. Все сущее становится обыкновенным.

Запомни лишь одно: что бы ты ни думал в отношении себя, относи это и к другим — и эго исчезнет. Эго — это иллюзия, порожденная мыслями о себе одним образом, а об остальных —другим. Это — двойственная политика мышления. Если ты отбросишь двойственное мышление, твое эго отомрет само собой.

«The Dhammapada: The Way of the Buddha», том 1, глава 4