О деятельности масона — афериста Ч. Чинского

Секретно

В VI делопроизводство Департамента полиции

9 июля 1910 г. проживающий в С.‑Петербурге по Кузнечному пер., №16, русский подданный Риттер‑Чеслав Чинский представил с.‑петербургскому градоначальнику заявление о назначении его 2 мая того же года в Париже Членом Верховного Совета ордена мартинистов и Генеральным Делегатом для России…

По имеющимся сведениям, ложа ордена мартинистов находится в Париже и, сохранив свой особый ритуал, примкнула к всемирному масонству на федеративных началах. Во главе этого ордена стоит еврей Папюс (Анкос), нередко посещавший Россию и устраивавший в обществе медиумические сеансы.

Из произведенного по сему поводу с.‑петербургским охранным отделением расследования, а равно имеющейся в Департаменте полиции переписки усматривается, что хотя разрешение со стороны российских властей на открытие означенного ордена не последовало, тем не менее названный Чинский, именуя себя Генеральным Делегатом ордена мартинистов для России и Членом Верховного Совета ордена, стремится к устройству в провинциальных городах лож общества и рассылает изготовляемые в Париже на французском языке хартии на открытие лож, а равно собирает членские взносы как за вступление в ложи, так равно и повышение в степени посвящения или ранге должности, причем деньги эти поступают в распоряжение Верховного Совета общества мартинистов в Париже, кроме того, предъявляются требования о взносе денег в пользу Генеральной Делегации в С.‑Петербурге, как бы на почтовые расходы.

Вместе с тем Чинский занимается оккультными науками: спиритизмом, хиромантией и пр., составляя и издавая по этим вопросам брошюры, каковы например, «Магические поиски Гилевича», «Страдания самоубийц в потустороннем мире», «Графология» и др. Чинского посещает много лиц, обращающихся к нему как к спириту и хироманту, причем некоторых своих клиентов он посвящает и в область масонства, снабжая их с этой целью специальной брошюрой под заглавием «Орден мартинистов», в каковой брошюре, помимо краткого изложения истории мартинизма, имеется особая «Справочная часть России» (с. 27), с указанием сведений о Генеральной Делегации ордена мартинистов и о самом Чинском как Генеральном Делегате и Члене Верховного Совета ордена. Указанная деятельность Чинского находится в связи с журналом оккультных наук «Изида» (редакция — Церковная ул., 4а), издаваемом дворянином Иваном Казимировичем Антошевским.

27 сентября 1910 г. Чинский временно выбыл за границу.

6 марта сего года 2‑е делопроизводство сообщило Особому отделу, что согласно приказания г‑на Министра Внутренних Дел от 13 февраля за №9365 предложено было с.‑петербургскому градоначальнику сделать распоряжение о немедленной высылке за границу австрийского подданного Чинского, но градоначальник уведомил, что Чинский оказался принадлежащим к русскому подданству и ошибочно назван австрийским подданным.

Наведенными по сему поводу справками выяснилось, что Чеслав Чинский (а не Риттер‑Чеслав фон Чинский), родившийся в России 4/16 июля 1858 г., был вывезен за границу 5‑летним ребенком родителями его Иосифом и Матильдой (урожденной Сыгетинской), супругами Чинскими, русскими подданными и постоянными жителями деревни Туржинек, Нешавского уезда, Варшавской губернии, оставившими отечество и самовольно принявшими с семейством австрийское подданство. Названный Чинский к числу постоянных жителей означенной деревни Туржинек приписан не был и по прибытии из‑за границы в 1898 г. обратился к бывшему варшавскому генерал‑губернатору с ходатайством о возвращении ему прав русского подданства, и его светлостью признан не утратившим этого подданства, как не уволенный из такового в установленном порядке, и не лишенного права на приезд в Россию и пребывание здесь на общих основаниях для лиц, проживавших за границей без надлежащего вида и вступивших в иностранное подданство, — почему он, Чинский, 6 сентября 1899 г. был приведен к верноподданнической присяге и, согласно его ходатайству, причислен к постоянному народонаселению города Варшавы, как нигде не приписанный, и снабжен легитимационной книжкой, на основании которой выдана ему приставом 2‑го участка города Варшавы бессрочная паспортная книжка от 11 сентября 1904 г. за №1261.

По сведениям начальника с.‑петербургского сыскного отделения, Чеслав Иосифович Чинский, римско‑католического вероисповедания, холост, ранее значился австрийским подданным, а ныне прописан по домовым книгам жителем города Варшавы, проживает в доме N 16/19, по Кузнечному пер., около трех лет, в квартире вдовы присяжного поверенного Евгении Константиновны Лосской, 47 лет, с которой, по‑видимому, состоит в сожительстве, прописан по бессрочной паспортной книжке 2‑го соборного участка города Варшавы от 11 сентября 1904 г. за №1261. Чинский пользуется званием доктора медицины по диплому [Итальянской?] Королевской медицинской академии, выданному в Риме 7 июля 1889 г., но звание это не утверждено местными властями. Он неоднократно выезжал за границу и в Варшаву. В течение дня его посещают разные лица, преимущественно среднего класса, — хотя бывают также и лица состоятельные, которые называют его профессором, доктором или хиромантом. При спиритических сеансах он, между прочим, пользовался содействием в качестве медиума калишской мещанкой Маховской, платя ей за сеансы, на которых она делала и творила то, что ей было приказано заранее самим Чинским. Кроме того, Чинский принимает на себя исполнение за деньги всяких поручений, выбирая к себе в помощь третьих лиц. Так, муж названной Маховской, калишский мещанин Северин Николаевич Маховский (ул. Жуковского, д. №18), выслеживал, по поручению Чинского, графа Ивана Ивановича Грациадей‑Кириллова (Екатерининский кан., д. №52) с целью установить, с кем последний состоял в связи, каковые сведения были нужны княгине Щетининой: затем тот же Маховский, по поручению Чинского, наблюдал за военным судьей в Варшаве Григорием Григорьевичем Перетц, который проживал в Петербурге (Дмитровский пер., д. №7) у какой‑то дамы без прописки. Наконец, за содействием к Чинскому обращался граф Алексей Анатольевич Орлов‑Давыдов (Английская наб., д. №20); его шантажировал бельгийский подданный Бернард Леораваудт, вымогавший от графа за что‑то 100 000 рублей. Выразив готовность помочь графу в прекращении шантажа, Чинский раздул это дело, сообщив графу, что на него готовится нападение, и рекомендовал ему в телохранители того же Маховского; последний, как бы с целью охраны, всегда торчал у подъезда графского дома, и граф Орлов‑Давыдов неоднократно, садясь в экипаж или подъезжая домой, видел Маховского около своего дома. В тех же целях принятия мер в ограждение графа Орлова‑Давыдова от шантажных действий Леораваудта Чинский, получив от графа несколько тысяч рублей, ездил в Париж; вслед за ним туда же прибыл и сам граф Орлов‑Давыдов, который, передав свое дело одному из лучших поверенных Парижа, там же убедился, что Чинский является вторым шантажистом, умело вымогающим от него деньги. Все это происходило месяца полтора тому назад, причем в настоящее время граф Орлов‑Давыдов никаких дел с Чинским не имеет. Что касается вопроса о принадлежности Чинского к ордену маринистов, то негласным путем удалось лишь добыть сведения, что он, называя себя главным представителем в России ордена мартинистов, предлагал в одном из писем к тому же графу Грациадей‑Кириллову вступить в члены этого ордена.

Уведомляя об изложенном VI делопроизводство и принимая во внимание, что деятельность Чинского направлена к распространению в России масонства под видом учения мартинистов, Особый отдел полагал бы, что наиболее целесообразным представлялось бы возбудить вопрос о высылке Чинского в одну из отдаленных губерний.

Заведующий Особым отделом Департамента полиции

полковник [?]

№…«?» апреля 1911 г.

(ГАРФ, ф.102, 1905. д.12, ч.2. прод. 3. л.149‑151об.)

7. Конспект статей отставного генерал‑майора, масона Н.Н. Беклемишева в газете «Санкт‑Петербургские ведомости»

За июнь и июль 1910 г.

(Реферат Особого отдела Департамента полиции)

В своих статьях Беклемишев, подчеркивая крупную роль масонства в западноевропейских революциях и государственных переворотах и отмечая таковую же роль масонских организаций в смутах России, указывает на желательность легализации масонских лож в России, полагая, что масонство не было бы так опасно, если бы оно не было тайным.

Легализация масонских лож повела бы, по мнению Беклемишева, к успокоению в России, т.к. «страдательное положение России зависит, вероятно, от того, что ее интересы не представлены в Высших Советах масонства…»

«В высших Советах масонства, — говорит в одной из своих статей Беклемишев, — может быть, еще не принято решение продолжать расслабление России или дать ей благоустроиться, и в первом случае она будет по‑прежнему подвергаться воздействию революционных лож, которым очень на руку существующее формальное запрещение, отнюдь не мешающее фактическому распространению и деятельности…»

«Пропаганда была бы в значительной степени затруднена, продолжает в той же статье Беклемишев, — если бы масонство у нас не было под наивным воспрещением и в заманчивой таинственности. Сущность революционных тенденций тогда отвратила бы от вступления в ложи этого характера, тем более что наивно воображать, что Россия свободна от влияния масонства, — напротив, многое показывает всю силу этого влияния, и уже наблюдались факты, что местные деятели получали себе инвеституру от заграничного масонства, которому они являлись на поклон, как некогда ездили в Золотую Орду… Таким образом, формальное запрещение масонства в России не препятствует ему действовать в наиболее опасном для государства направлении, так что страна, не имеющая прямого национального представительства в этой мировой организации, оказывается в страдательном положении страуса, прячущего голову: опасности не видит, но себя не предохраняет…»

Далее, проводя мысль о необходимости соглашения с масонством, Беклемишев пишет: «Широко распространяясь по всему миру, масонство почти везде пользуется свободой пропаганды, а в некоторых цивилизованных государствах даже состоит под прямым покровительством монархов. В этих странах не только умеют ладить с масонством, но даже пользуются его содействием… С другой стороны, обрисовывается страдательное положение России, в которой масонство формально запрещено и почти игнорируется, а тем не менее работает негласно, но властно, для подчинения страны каким‑то опасным политическим директивам. Казалось бы, естественно ожидать не только формального запрещения его, но и всемирного преследования, однако никогда не было слышно, чтобы того или другого масона арестовали, судили или наказали за его масонство, а между тем в обществе прямо указывают на принадлежность тех или других лиц к масонству, и даже на иллюминатов и мартинистов, которые почитаются выше и влиятельнее. Приходится думать, что существует какое‑то недоразумение не только в оценке масонства, но и в значении его запрещения, и возникает предположение, что те власти, от которых зависит отношение к масонству, лучше о нем осведомлены, чем прочие граждане, и не считают нужным принимать какие‑либо решительные меры…»

Беклемишев рекомендует «заключить конкордат» — сговориться с наиболее могущественной масонской ложей на Западе Соединенной Великой Ложей Англии и разрешить ей организовать ложи в России. «Получая свободу учреждения лож в России, — пишет Беклемишев, — английское масонство, конечно, должно обязаться, что характер деятельности лож не видоизменится в направлении противоцерковном и антигосударственном, и ложи с подобной тенденцией немедленно закрываются со строгими взысканиями…»

«Кажется, еще не поздно предпринять шаги в изложенном смысле, — пишет в заключение этой статьи Беклемишев, — но медлить нельзя, потому что вскоре может оказаться, что все права будут взяты масонством без всякой для государства компенсации и оно водворится в России в наименее удобной форме…»

Ту же мысль о желательности соглашения с масонством Беклемишев проводит и в своей статье об антисемитизме. «Вместо нерациональных, развращающих притеснений надобно бы подумать, как упорядочить отношения с евреями… Рациональное использование масонства могло бы сыграть и в этом отношении благоприятную роль, раскрывая для обеих сторон такие стороны вопросов, которые остаются ныне в тени или неправильно освещенными…»

(ГАРФ, ф.102. 1905, д.12 ч.2, прод.3. л.168‑169 об.)

Записка о масонстве

(февраль 1912 г.)

Не имея возможности, ввиду запретительных указов 1 августа 1822 г. и 21 апреля 1826 г., открыто действовать в России, масонство уже несколько лет упорно старается найти доступ в Империю под всевозможными личинами. Особенно настойчивые попытки были предприняты за два последних года, когда вслед за успешной пропагандой оккультизма и других тайных наук стали добиваться легализации в России две видных аффилиации масонства — орден мартинистов и орден филалетов, отрекшиеся для вида от своего тайного руководительного центра — Великого Востока Франции. Так как попытки эти не привели ни к чему и только выяснили отрицательное отношение правительства ко всякого рода оккультным организациям, то масонству пришлось искать себе другие законные рамки. Наиболее удобными являлись образовательные и просветительные общества, легализация которых в России представляла значительно меньше трудностей для масонства уже по самому характеру обществ. Кроме того, имеющиеся в настоящее время в России лига образования и народный университет, представляющие собой типичные масонские (или масонированные) учреждения, являлись в данном случае вполне подходящими прецедентами.

Нельзя упускать из виду слова, написанные Жаном Бидегэном, бывшим помощником секретаря Великого Востока Франции, отрекшимся от масонства и сделавшим целый ряд нашумевших в свое время разоблачений. Масонство, говорит Бидегэн, «сильно не только своей дисциплиной, при помощи которой оно внушает посвященным свои символы и традиции, но также и своим искусством группировать вокруг себя общества и лиги, которые оно вдохновляет и ведет в нужном масонству направлении».

Направление же, даваемое масонскими руководителями, вполне логично вытекает из основных задач и целей политического масонства Великого Востока: «уничтожение монархии и монархического строя, уничтожение церкви и полный интернационализм, до разрушения границ и разоружения войск включительно (Всемирная Республика)». Опасность такого масонского воздействия и пропаганды особенно грозно выступает после примеров удачной масонской деятельности в Турции, Персии и Португалии, завершившейся государственными переворотами.

По сообщению начальника с.‑петербургского охранного отделения отставной генерал‑майор Н.Н. Беклемишев, председатель «Лиги обновления флота» и 4‑го отдела Императорского Русского Технического общества, член Высочайше учрежденной Комиссии по усилению военного флота на добровольные пожертвования и член многих других обществ — является убежденным сторонником франкмасонства, в защиту коего он неоднократно выступал в печати. Так в газете «Санкт‑Петербургские Ведомости» за июнь и июль 1910 г. был помещен ряд статей названного лица по истории масонства в Западной Европе и России и о положении масонства в настоящее время; в этих статьях Беклемишев, подчеркивая крупную роль масонства в Западно‑Европейских революциях и государственных переворотах и отмечая такую же роль масонских организаций в смутах России, доказывает желательность легализации в России масонства, которое таким образом утратило бы свою вредоносность. «Страдательное положение России, по мнению Беклемишева, зависит от того, что ее интересы не представлены в Высших Советах масонства; в этих Советах, может быть, еще не принято решение — продолжать ли расслабление России или дать ей благоустройство». Запрещение масонства и игнорирование его отнюдь не мешает деятельности революционных лож в «наиболее опасном для России направлении» и даже создает им таинственную заманчивость. «Наивно воображать, что Россия свободна от влияния масонства — наоборот, многое показывает силу этого влияния; уже наблюдались факты получения местными деятелями инвеституры от заграничного масонства. Широко распространяясь по всему миру, масонство почти везде пользуется свободой, а в некоторых цивилизованных государствах даже состоит под прямым покровительством монархов, которые не только ладят с масонством, но и извлекают из него пользу. В России масонство работает негласно, но властно для подчинения страны каким‑то опасным директивам, запрещение же его является чисто формальным, ибо естественно было бы ожидать всемирного преследования, однако ни разу ни один масон не был арестован, осужден или наказан, хотя принадлежность многих влиятельных лиц не только к масонству, но даже и к иллюминаторам и мартинистам, общеизвестна; вероятно, органы власти, от коих зависит осуществление запрещения, лучше о нем осведомлены и не считают нужным решительно с ним бороться». Беклемишев доказывает необходимость немедленно «заключить пока не поздно конкордат» с масонством в лице наиболее могущественной Соединенной Великой Ложи Англии, под обязательством ее не вредить церкви и государству, а то сами масоны возьмут все права без всякой компенсации для государства.

Характер всех этих статей приводит начальника с.‑петербургского охранного отделения к заключению, что Беклемишев состоит членом какой‑либо заграничной организации, тем более что, судя по имеющимся совершенно секретным документам, он давал «Справочному бюро» в Париже различные поручения относительно масонства.

В августе 1910 г. в Департамент полиции поступила переписка по заявлению проживающего в С.‑Петербурге некоего Чеслава Иосифовича Чинского о назначении его, Члена Верховного Совета ордена мартинистов, Генеральным Делегатом для России. Хотя разрешения на открытие сего ордена, во главе коего в Париже стоит еврей Папюс (Анкос), нередко посещавший Россию и устраивавший в обществе медиумические сеансы, в С.‑Петербурге за непредставлением Чинским необходимых документов и не последовало, тем не менее Чинский, в качестве Генерального Представителя ордена для России пытался устраивать в русских провинциальных городах ложи, рассылал изготовленные в Париже на французском языке хартии на открытие лож, взимая расходы не только за вступление в ложи и за повышение в степени в пользу Верховного Совета, но и в пользу Генеральной Делегации.

В специальной брошюре под заглавием «Орден мартинистов», помимо краткого изложения истории мартинизма, имеется на с. 27 особая «Справочная часть для России» с указанием сведений о Русской Генеральной Делегации ордена и о самом Чинском как Генеральном Делегате.

Собранными о Чинском сведениями установлено, что он занимался оккультными науками, спиритизмом, хиромантией и т.д., составляя и издавая по этим вопросам брошюры, например: «Магические поиски Гилевича», «Графология»; Чинского посещает много лиц, преимущественно среднего класса, но частью и состоятельных, обращающихся к нему, как к спириту и хироманту, причем некоторых своих клиентов он посвящал и в область масонства, снабжая их для сей цели вышеозначенной брошюрой «Орден мартинистов». Деятельность Чинского в этом направлении находилась в связи с с.‑петербургским журналом оккультных наук, издаваемым Н.К. Антошевским. Католик по вероисповеданию, принявший русское подданство, австриец Чинский пользовался полученным в Италии, но в России не признанным званием доктора медицины, его клиенты называли его даже профессором; при своих оккультистических экспериментах Чинский пользовался за плату в качестве медиума мещанкой Маховской, исполнявшей все то, что ей было заранее поручено самим же Чинским; кроме того, Чинский принимал на себя за плату исполнение всяких поручений, выбирая к себе в помощь третьих лиц; так, например, выслеживал при содействии мужа Маховской: а) графа Грациадей‑Кириллова с целью выяснить, по поручению княгини Щетининой, личность его любовницы, б) варшавского военного судью Перетца, проживавшего у одной дамы в С.‑Петербурге без прописки. Наконец, за содействием к Чинскому обращался граф Алексей Орлов‑Давыдов, от которого бельгийский подданный Леораваудт вымогал 100 000 рублей. Выразив готовность помочь графу в прекращении шантажа, Чинский раздул это дело и под предлогом личной охраны графа навязал ему в качестве постоянного телохранителя вышеуказанного Маховского. Также под предлогом ограждения графа от бельгийца Чинский, выманив от Орлова‑Давыдова крупную сумму, поехал в Париж; вслед за ним туда же прибыл и граф, который, передав свое дело местному поверенному, убедился, что и сам Чинский его шантажирует с корыстной целью, вследствие чего прекратил с ним сношения. Кроме того, Чинский склонял графа Грациадей вступить в орден Мартинистов.

По распоряжению г‑на Министра Внутренних Дел летом 1911 г. был возбужден вопрос об административной высылке Чинского.

В донесении от 4 декабря 1910 г. начальник с.‑петербургского охранного отделения уведомил, что, по полученным со слов Антошевского и, по всей вероятности, сильно преувеличенным сведениям, орден мартинистов в России насчитывает несколько десятков тысяч человек; в одном только 1910 г. в России в члены ордена принято 8000 человек; заявлений о желании вступить в орден было более 10 000, но Генеральная Делегация нашла возможным принять только избранных, и то лишь после предварительного экзамена. Для вступления в члены ордена не требуется особых денежных взносов, оплачиваются лишь членские дипломы, а равно участие в сеансах, обрядовых вечерах и т.п. Наиболее видные мартинисты примыкают к группе издателей журнала оккультных наук «Изида» и во главе их состоят: фон Чинский, А. Миркович и И.К. Антошевский. Генеральная Делегация ордена возбудила ходатайство перед русским правительством о легализации ордена в России, причем, имея будто бы приверженцев среди высокопоставленных лиц, Делегация была настолько уверена в успешности своего ходатайства, что уже рассылала циркуляры на бланках «Генерального Делегата для России».

7 декабря 1910 г. секретарь Международного комитета защиты прав человека Архангельская прочла в зале Тенишевского училища лекцию на тему «Историческое развитие франкмасонства в современной Франции». В первой части своей лекции Архангельская изложила краткий очерк развития масонства во Франции, начиная с XV столетия, но в особенности много места уделила XVIII веку, вторую же часть лекции посвятила изложению сущности учения масонства и организации масонских лож. Масонство, по объяснению Архангельской, представляет собой социальную силу, всегда стремившуюся к освобождению человечества от рабских уз; оно подготовило Великую французскую революцию, освободившую французов от рабского ига. Мирабо, Дантон и другие деятели революции были членами масонских лож, объединившихся тогда в одну «великую масонскую державу» под названием «Великий Восток». В настоящее время Великий Восток сосредоточил свою деятельность во Франции на борьбе с церковью, и благодаря его усилиям там была произведена конфискация церковных имуществ в пользу государства. Сама лекторша, однако, не питает особого доверия к ложам Великого Востока, так как там недавно были раскрыты громадные денежные хищения, и горячо рекомендовала слушателям особенно выделяющийся по своим освободительным стремлениям масонский орден рыцарей филалетов, при котором учрежден Комитет защиты прав человека, имеющий в своем составе представителей всех наций. Сообщив в конце своей лекции, что филалеты возбудили ходатайство о своей легализации в России, Архангельская заключила лекцию утверждением, что «масонство представляет собой верх совершенства и готовится дать миру будущего царя и творца вселенной, оно давно уже стучится в дверь России; мы надеемся, что, наконец, добьемся легализации, так как Россия страна конституционная, в которой должна быть допущена свобода».

В конце 1910 г. в с.‑петербургских газетах появилась корреспонденция, сообщавшая о развитии в среде столичного высшего света и офицеров гвардии оккультных кружков, поддерживающих сношения с Главным Советом ордена мартинистов (самостоятельной секты, примкнувшей к масонству), и о том, что известный осужденный судом виновник хищений в Зимнем Дворце Леман пользовался симпатиями в этих сферах.

На сделанное вследствие сего сношение с.‑петербургский градоначальник ответил, что выяснить место собраний не удалось, но удалось установить, что корреспонденция эта составлена на основании данных, сообщенных газете несколькими, посвятившими себя оккультизму лицами: генерал‑майором Шульманом, А.В. Трояновским, ротмистром Далматовым, камергером Семеновым и литераторшей Крыжановской‑Рочестер.

10 марта 1911 г. бывший заведующий заграничной агентурой отставной действительный статский советник Ратаев представил обстоятельную записку о масонстве, в коей, указывая на серьезное противогосударственное значение возрождения в России масонства и на необходимость специальной борьбы с ним и выяснения личного состава масонских лож в России, между прочим перечислял русских масонов: 1) князя Н.Д. Долгорукова, видного кадета, ездившего в 1906 г. с Маклаковым в Париж агитировать против русского займа, и 2) крупную масонскую величину, члена Государственного Совета М.М. Ковалевского. Насколько французские масоны придают важное значение возрождению русского масонства, видно из того, как часто командируют они в Россию своих самых важных делегатов. «Беда будет, — докладывал действительный статский советник Ратаев, — если в эту ловушку попадутся офицеры». В начале марта 1911 г. в С.‑Петербурге пребывал короткое время для ревизии местных масонских лож видный масон, французский гражданин, радикал‑социалист, депутат парламента Шарль Лебук, который посетил Государственную Думу и был замечен в сношениях с несколькими лицами, в том числе одним студентом, одним евреем литератором и двумя членами конституционно‑демократической партии. Лебук должен был, по сведениям г. Ратаева, прочесть лекции на тему о пацифизме по приглашению общества «Мир»; по утверждению г. Ратаева, общество это, заслуживающее самого серьезного внимания, является масонским и у его деятелей под личиной пацифизма скрывается антимилитаризм, космополитизм и т.д.

Осенью 1911 г. пребывающий в С.‑Петербурге французский посол обратился в Министерство Народного Просвещения с просьбой об оказании директору «Французского института в С.Петербурге» профессору университета в Нанси — Луи Рео всемерного содействия к безотлагательному открытию института. Препровождая экземпляр устава упомянутого учреждения, Министерство Народного Просвещения запросило отзыв Министерства Внутренних Дел по сему предмету.

При рассмотрении сего устава возникло прежде всего сомнение, не находится ли проектируемое к созданию в России иностранное учреждение в связи с теми намеченными масонством просветительными учреждениями, которые, прикрываясь легальным титулом и появляясь под видом всевозможных научных, ученых теософских, оккультных, филантропических и других обществ фактически имеют в виду осуществление в России других — иного порядка — задач и целей. В дальнейшем выяснилось, что «Французский институт в С.‑Петербурге» имеет целый ряд признаков, по которым его можно отнести к категории довольно типичных масонских учреждений. Прежде всего, одной из первых целей проектируемого института является «развитие между Францией и Россией всеми возможными способами сношений научного и интеллектуального характера». Последняя фраза в той же или слегка измененной редакции встречается во всех просветительных учреждениях, создаваемых масонством в странах, где оно еще начинает свою деятельность. «Интеллектуальные сношения» между Францией и другой державой означают на замаскированном языке Великого Востока Франции, являющегося центром для политического масонства, то интернациональное сообщество и братство, которое составляет краеугольный камень масонских уставов.

Нельзя не заметить также, что организация «Французского института в С.‑Петербурге» имеет сильную тенденцию корпоративности, а эта последняя непременно лежит в основе всякого масонского учреждения.

Наконец, имена учредителей института говорят сами за себя: из десяти поименованных в Пар.§3 устава лиц четыре лица, а именно: Поль Думер, Леруа‑Болье, Фор и Пишон, безусловно, принадлежат к числу главарей масонского союза. Является полное основание предположить, что и остальные шесть учредителей, о которых нет положительных данных, также принадлежат к числу посвященных Великого Востока Франции, так как вряд ли такие убежденные масоны, как Думер и Пишон, вошли бы в состав учредителей института, если бы это учреждение не состояло под тайным руководительством масонства. Что же касается просветительных учреждений, перечисленных в институтском уставе также в качестве учредителей института, то одно из них — «Ecole pratique des Hautes Etudes» представляет собой признанную аффилиацию масонского союза. Нельзя не отметить при этом, что на одно из двух отделений, помеченных в уставе — «section des sciences religieuses», было обращено особое внимание со стороны масонских руководителей.

Суммируя все вышеизложенное, Департамент полиции пришел к заключению, что «Французский институт в С.‑Петербурге» является, судя по многочисленным признакам, несомненно вполне масонской аффилиацией и учреждение его этим самым представляется с государственной точки зрения крайне нежелательным.

Не признавая вообще, ввиду вышеуказанных соображений, желательным учреждение «Французского института» в С.‑Петербурге, Департамент полиции, на случай воспоследования все же дозволения на открытие такового, проектировал внести в устав института существенные исправления, долженствующие до известной степени парализовать нежелательную деятельность института и подчинить его большему контролю со стороны правительственных властей.

Все вышеизложенные обстоятельства были 6 октября 1911 г. доложены г‑ну Министру Внутренних Дел, который приказал передать все это дело с заключением Департамента полиции в Департамент общих дел для личного доклада его высокопревосходительству.

В близком соотношении с масонством состоит, по‑видимому, Всемирное Теософическое Братство, направление коего характеризуется напечатанной в №5 и 6 журнала «Вестник Теософии» за 1909 г. речью некоей А.Безант, произнесенной 5 июня 1902 г. на годовом собрании британской секции сего общества.

Судя по этой речи, братство, имеющее девиз «Нет религии выше истины» и будучи интернациональным, стремится «собрать в каждой стране членов, чтобы организовать ядро будущих руководителей и учредить центр для постепенного нарастания новых групп работников», чтобы таким образом распространить «свет теософии», главная цель которой «объединение религии народов». Таким образом, каждое местное теософское общество должно уподобиться «учителю, который собирает учеников», ибо «когда Великая Белая Ложа, руководящая эволюцией человечества, приняла решение дать человечеству новую духовную помощь, тогда она кликнула клич в современный мир: кто хочет говорить за нас, кто хочет служить нам».

Признавая существующие религии несовершенными, Теософское общество «внутреннее значение свое полагает в том, что оно образует союз для божественной жизни. Теософическое общество есть резервуар духовной жизни. Его ветви — каналы, по которым течет духовная вода, и в каждую церковь, в каждую секту, в каждую нацию и в каждую расу вливаются эти каналы. Общество должно воспитать мистиков, способных воспитывать других по древним методам, известным религиозному эзотеризму всех народов», все это якобы уже до известной степени выполнено, потому что «в обществе есть ученики, которые стояли лицом к лицу с Великим Учителем христианства и слышали Его речь». Утверждая, что «христианство, более занятое приобретением прозелитов, чем распространением духа Христа, обратило имя Истинного Царя мира в боевой клич армии и символ притеснения», братство признает, что такое агрессивное настроение «оскорбляет другие религии». Космополитизм общества ясно выражается в словах: «Мы хотим соединить нации и расы, чтобы искоренить международные предрассудки, происходящие от невежества». Подобно тому как социализм желает объединить пролетариев всех стран на почве политической и экономической, так и теософия — все народы на почве поисков истины.

В общем, это тот же основной лозунг масонства: «Свобода, равенство и братство», та же проповедь интернационализма, антимилитаризма, то же искание истины, которую в масонстве обещают открыть впоследствии всякому профану и которая заключается в проведении идеи братства народов и осуществлении в будущем всемирной республики, отрицании всякой ныне существующей власти и борьбе с невежеством и предрассудками, под которыми подразумевается христианская религия.

Если обратить внимание на печать общества, то первоисточник теософского движения станет ясен: змея, кусающая свой хвост, изображает еврейский народ, тело ее это сам народ, а голова это его правительство; соединение головы с хвостом символически изображает наступление такого времени, когда весь мир будет заключен внутри этого кольца. В середине этого змея — масонская звезда, а в ней упрощенное изображение «синайского змея», который фигурирует на обложке книги и отдельно. Значение этого символа видно из ритуальных слов Председателя масонской ложи при посвящении в одно из званий, что «не Голгофа, а Синай укажут человечеству путь к свету».

Если будущее сулит народам осуществление мечты иудейского народа об учреждении Всемирной Республики, управляемой еврейскими капиталистами, то теософия — это средство разрушения всех существующих религий и, может быть, религия будущего.

В марте 1911 г. несколько лиц русских и иностранцев (Алида Папе, Эвальд Иогансон, Александр Ольсон и Иван Гоз) возбудили ходатайство о легализации такого же братства в С.‑Петербурге.

Судя по уставу, основными тремя положениями общества, которые должен признать каждый вступающий в него член, являются: 1) служение идее международного братства без различия расы, вероисповедания, национальности и пола, 2) занятие «сравнительным изучением религий и философии» и 3) изучение необъясненных законов природы и психических сил человека.

Ведя таким образом к уничтожению чувства патриотизма и намечая очевидно борьбу с религией, с.‑петербургское братство, имеющее вышеозначенную печать, наряду с этим присваивало права своим членам (какого угодно политического направления): устраивать закрытые заседания, организовывать публичные лекции, открывать библиотеки и читальни и другие учреждения просветительного характера, предпринимать издание книг и журналов, а равно открывать отделы, приобретать земельную собственность, открывать детские колонии, начальные, средние и профессиональные школы, стремясь таким образом взять в свои руки образование и воспитание подрастающего поколения во всей России.

Принимая во внимание вредные для каждого народа последствия от распространения учений, подрывающих патриотизм и уничтожающих веру, связь этого общества с всемирным Теософским обществом, желание общества распространить свою работу на подрастающее поколение в самом широком объеме и сделать невозможным контроль благодаря существованию закрытых для всех заседаний, Департамент полиции высказался за отклонение сего ходатайства и за прекращение журнала «Вестник Теософии».

Кроме того в Департаменте полиции имеется весьма значительное количество газетных статей о масонстве, которое все нелевые газеты выставляют чрезвычайно вредными для России; особенное внимание крайней правой прессы привлек дом в Кузнечном переулке (квартира Чинского), где якобы совершались тайные сатанинские мессы масонов.

«?» февраля 1912 г.

Начальник отделения[подпись неразборчива]

(ГАРФ. ф.102. 1905. д.12. ч.2. прод.4. л.27‑36.)