Эволюция позиции отечественной науки и практики по проблеме соотношения международного права и внутреннего права государств
Проблема соотношения международного права и советского / российского права всегда являлась и продолжает являться одной из самых сложных и спорных научно-практических проблем.
Советская научная теория прошла непростой путь от обоснования международного права как отрасли советского права до признания международного права и внутригосударственного права как двух самостоятельных правовых систем, не подчиненных одна другой, но тесно взаимодействующих друг с другом.
Так, еще в 20-е годы в первых советских работах по международному праву их автор Е.А. Коровин, предпринявший в числе первых советских исследователей попытку осмыслить правовые основы советской внешней политики и сформулировать советскую концепцию международного права, рассматривая «международное право в системе советской юриспруденции», полагал, что складывающиеся принципы и нормы, регулирующие отношения между советскими республиками и буржуазными странами, носят временный характер. Будущее, считает он, за «разросшимся до размеров всемирного «междусоветским правом»6.
Эта позиция еще более четко была выражена накануне войны известными советскими юристами М.С. Строговичем и С.А. Голунским. Они писали: «Международно-правовые договоры СССР с капиталистическими государствами закрепляют их взаимные права и обязанности. Поскольку в этих договорах выражаются те политические принципы, которые проводит СССР и которые лежат в основе политики СССР, международное право должно быть включено в систему советского права как его отрасль, хотя в установлении его норм участвуют не только СССР, но и капиталистическое государство, с которым заключается соглашение»7. А.Я. Вышинский развивал своеобразную концепцию примата национального права. Он утверждал, что национальное право, построенное «в соответствии с интересами народа миролюбивого, свободного и независимого государства», имеет «приоритет» над международным правом8.
В 50-80-е годы в советской науке международного права постепенно стала складываться доктрина признания относительной самостоятельности и равенства двух правовых систем: международно-правовой и внутригосударственной, каждая из которых имеет свою сферу, круг субъектов и механизм регулирования и которые не подчиняются друг другу.
Хотя в рамках этой доктрины высказывались и другие небезынтересные точки зрения. Так, ленинградские ученые В.Ф. Мешера и Т.П. Гревцова утверждали, например, что международные договоры СССР являются источником советского права. В.Ф. Мешера допускал, что международные договоры, обязательные для государства, становятся частью его внутреннего права9. По мнению Т.П. Гревцовой, «правила международного договора, признанные имеющими обязательную силу на территории государства, представляют собой источник внутригосударственного права этого государства», а отсюда «всякий международный договор, объявленный в данном государстве для всеобщего сведения, обязателен к исполнению его гражданами, юридическими лицами и учреждениями»10.
В 1960 г. профессор И.П. Блищенко в своей книге «Международное и внутригосударственное право» уже писал: «международное и внутригосударственное право являются самостоятельными системами норм со своей спецификой, присущей каждой из них». Далее И.П. Блишенко продолжает: «существующие теория примата международного права и теория примата внутригосударственного права носят реакционный характер...»11.
Что касается практической стороны соотношения международного права и советского права, то до 60-х годов XX века в условиях абсолютизации доктрины государственного суверенитета советская правовая система была минимально ориентирована на взаимодействие с международным правом. Как отмечал профессор И.И. Лукашук, «судебная практика редко обращалась к международному праву. Судьи предпочитали избегать малоизвестную область»12. Однако в начале 60-х годов начинается медленный процесс пересмотра многих не только доктринальных, но и нормативно-правовых устоев, определявших взаимоотношения Советского Союза с остальным миром. Прецедент был создан Основами гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, принятыми в 1961 г., статья 129 которых закрепила, что если в коллизионных ситуациях международным договором СССР установлены иные правила, чем те, которые содержатся в гражданском законодательстве, то применяются правила международного договора. Аналогичные статьи были также внесены в Таможенный кодекс 1964 г., Основы законодательства о браке и семье 1968 г. и др.
В.Г. Буткевич, проанализировав теоретическую и практическую стороны данной проблемы, пришел к выводу: «несомненно, что в случае коллизии между внутригосударственным законодательством и международным договором советский суд будет ссылаться, прежде всего, на ст. 129 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, а затем уже на положения, которые вытекают из международного договора. Но это будет не международно-правовое регулирование, а внутригосударственное, так как, исходя из ст. 129, положения таких международных договоров трансформируются во внутригосударственную юридическую норму сразу же, как только договор становится действительным для СССР. Суд фактически будет ссылаться уже на норму национального права, в то время как отношения по этим вопросам между государствами будут регулироваться соответствующим международным договором»13.
К 80-м годам окончательно возобладало мнение, что как советская правовая система, так и международная правовая система не изолированы друг от друга, а взаимодействуют друг с другом как две самостоятельные системы.
После распада СССР российская наука международного права восприняла эту позицию.
Профессор Е.Т. Усенко в середине 90-х годов отмечал, что в результате преодоления ошибочных взглядов некоторых юристов, отстаивающих концепцию примата советского права над международным, отечественная доктрина международного права стала исходить из того, что международное право и внутригосударственное являются двумя самостоятельными системами14.