В обществе с "чистым" АСП, т.е. с тотальной ролью 2 страница

В противоположность Европе на средневековом Востоке не было радикальных качественных структурных преобразований. Стабильность восточного общества обеспечивалась посредством отторжения своих и чужих новаций как деструктивных по отношению к существующей системе. Как и в древности, средневековое восточное общество оставалось традиционным, т.е. основанным на внеэкономическом принуждении лично зависимых людей и стремлении к стабильности посредством культурной ориентации в прошлое. В завершающих средневековье XVI-XVII вв. даже происходило укрепление традиционных структур АСП в рамках новой волны политической централизации после периода политической раздробленности XIV-XV вв. (Османы, Сефевиды, Моголы, Цини, Токугава).

Таким образом, в средние века Восток сохранил внушительный валовый материальный перевес над Западом, но последний уже захватил историческую инициативу в свои руки благодаря превосходству качественных характеристик современного европейского общества над традиционным восточным в социально-экономической, политической, военной и духовной сферах.

Сопоставительное изучение средневековой истории Востока и Запада ставит перед исследователем множество проблем и вопросов "почему?":

- почему, имея лучшую одежду (шелк), лучшую посуду (фарфор), лучшую пищу (рис), лучшие ремесла, большее население, сказочные сокровища, Восток в конце средневековья стал уступать Западу?

- почему изобретатели пороха не имели сильных армий, изобретатели компаса не преуспели в мореплавании, основатели книгопечатания не имели общественного мнения, накопители сокровищ не сумели превратить их в капитал, наличие природных ресурсов не сопровождалось развитием предпринимательства? А полунищая бедная ресурсами Европа смогла бросить вызов Востоку?

Ответ на эти и другие вопросы, в сопоставлении с европейским опытом развития, дает интереснейшая и поучительная история Востока в средние века.

4. Эволюция западноевропейских представлений о Востоке в средние века

Представления западноевропейцев о Востоке изначально формировались под влиянием характера их взаимоотношений в военно-политической, экономической, культурной и религиозной сферах с арабо-мусульманским миром, передовым форпостом Востока на подступах к Европе.

Дихотомия Востока-Запада, созданная историей и природой, осложняла взаимоотношения и взаимопонимание двух миров: это была история взаимонеприятия и дезадаптации генетически разных типов развития, разного подхода к явлениям жизни, столкновения кардинально различных менталитетов (западный менталитет характеризуется дихотомией светского и духовного, искусства и мысли, интеллекта и чувства, логики и поэзии...; восточный же, наоборот, неразрывностью мысли и чувства и, если верить Джали, то "Что есть поэзия? Песнь птицы интеллекта...").

В широком смысле диалог Восток-Запад - это история их взаимоотношений. В нетрадиционном смысле - это сознательная установка на, как минимум, понимание партнера-оппонента и, как максимум, на взаимопонимание. К такой сознательной установке две крупнейшие цивилизации пришли только в ХХ в., поскольку, как отмечал Вл. Соловьев, "через всю историю человечества проходит великий спор Востока и Запада".

Отношения христианской Европы и арабо-мусульманского мира в средние века изначально приняли характер религиозно-политического соперничества в форме военного противостояния. Превалирование религиозного аспекта в отношениях двух миров объясняется сочетанием ряда факторов:

1. Христианские мыслители от Августина до Фомы Аквинского внедрили в сознание европейской общественности убеждение, что развитие человечества должно привести к Царству Христову, которое воспримет в себя весь мир. Однако появление исламской альтернативы поставило под вопрос ойкуменикальные перспективы христианского мира.

2. Выдвинутое Мухаммедом в мединский период его жизни утверждение об извращении иудеями и христианами Писания носило оборонительно- защитный характер и позволило исламу устоять перед влиянием этих гораздо более древних религий. Однако это обвинение ставило под вопрос непогрешимость христианского вероучения и вызвало непримиримое духовно-эмоциональное отношение христианской церкви и ее паствы к исламу: драма истории заключается не столько в столкновении недобрых намерений злых сил, сколько в столкновении положительных ценностей разных цивилизаций.

3. Стремительная территориальная экспансия исламского мира лишила Европу доброй половины средиземноморского ареала и поставила под вопрос само существование христианской конфессии.

Вышеуказанные факторы способствовали трансформации раздробленной семьи романо-германских народов, каковой была Европа до возникновения мусульманской угрозы, в "христианскую Европу" как определенную территориально-культурную целостность, сумевшую противопоставить себя исламскому миру. Категории "священной войны" и джихада закрепили в сознании обоих миров идею их исторического противостояния.

На фоне возникновения и нарастания конфронтации двух миров менялось содержание их культурных контактов. В IX-X вв. христианские переводчики познакомили мусульман с античным научно-философским наследием. В ХII-ХIV вв. роли переменились - Европа познает античное наследие опосредованно через арабов, т.е. учится у врага, восполняя тем самым для себя недостающие элементы материально-духовной культуры. В ХIV-ХVI вв. наступает полоса культурного отчуждения Европы от исламской "учености", т.к. Ренессанс резко развел культурные судьбы Европы и мусульманского Востока. Европа ориентируется непосредственно на античное наследие без посредничества мусульман у которых уже нечего взять и с которыми надо только бороться (много позже В.О.Ключевский философически вопрошал по этому поводу: "Сначала Восток просветил Европу, за это Европа покорила Восток; сейчас Европа просвещает Восток - не сделает ли за это Восток с Европой то, что ранее она сделала с ним?")

Параллельно сокращению культурных заимствований у арабов в европейских культурных и религиозных кругах наращиваются усилия по развенчиванию магометанской веры - ее изображали в качестве христианской ереси, язычества, идолопоклонства, сатанизма и дьявольщины., . О масштабах диффамации ислама свидетельствует "Божественная комедия" Данте, в которой Мухаммед и Али помещены в девятый ров восьмого круга Ада для тех, "кто, разделяя, копит гнев", т.е. для виновников "раскола мира" (исключение сделано Данте для Аверроэса и Авиценны, помещенных в лимбе - преддверии Ада для добродетельных нехристиан). Активно дебатировалась также тема "сексуальной распущенности" мусульман: Мухаммед якобы стяжал себе поддержку "диких кочевников" пустыни "разрешением блуда и телесных услад".

Не красили Восток в глазах европейцев и результаты их научных изысканий. В XIII в. в Европе была переиздана "Политика" Аристотеля, в которой тирания квалифицируется как "деспотическая монархия", и с этого времени формируется концепция "азиатского деспотизма", связанная с отсутствием частной собственности и политическим бесправием подданных на Востоке.

С наступлением турок в ХV в. в отношении напуганных этим европейцев к исламу появились новые нотки. Высказывались мнения, что военным путем невозможно решить семисотлетний спор двух мировых регилий предложения решить его на базе совместного поиска общей основы двух религий и выявления реальных разногласий для их сглаживания. Папа Пий II в письме к султану Мехмету Завоевателю (Константинополя) указывал на единую библейскую основу двух вероисповеданий, их единобожие, веру в загробную жизнь и в бессмертие души.

С осознанием на рубеже ХVI-ХVII вв. перехода военно-технического и культурного первенства к Европе поиск взаимопонимания с исламским миром прекратился: судьбы Европы от этого более не зависели... C открытием в ходе ВГО обходных путей вокруг Африки и Америки отпала необходимость дорогостоящего сокрушения турецкого заслона на пути европейской восточной торговли. С ликвидацией торгово-посреднической монополии и военного превосходства Османской империи Европа теряет былой интерес к мусульманскому Востоку и налаживает прямые контакты с другими азиатскими цивилизациями.

Таким образом, средневековая Европа по необходимости была вынуждена изучать Восток в лице его мусульманской части - арабов и турок. По причинам военно-идеологического противостояния это изучение проводилось на донаучном уровне и преследовало утилитарную цель доказательства правильности Учения Христова и христианского образа жизни. Даже вышедшая в 1697 г. книга английского востоковеда Х.Придо имела тенденциозное название "Подлинная природа мошенничества, всецело проявившаяся в жизни Магомета...". Первый перевод Корана появился в Европе лишь в 1698 г. Тем не менее, за столетия европейско-мусульманских контактов (культурного обмена, религиозно-теологических дискуссий, Крестовых походов) произошло существенное усложнение и расширение знаний европейцев о Востоке. В ходе этих контактов сложился христианоцентричный подход к истории и политике, ставший основой для утверждения в будущем европоцентризма.

5. Европоцентризм

С исчезновением на рубеже ХVI-ХVII вв. комплекса страха перед турецко-мусульманским Востоком европейские представления о Востоке претерпели ряд изменений. С опубликованием в 1704-08 гг. в переводе А.Гаманна "Тысячи и одной ночи" Восток превращается в источник экзотики и романтики: европейцы восхищались иерархией и централизацией, системой экзаменов и сочинениями в Китае, архитектурой Индии и живописью Японии. Модными в Европе становятся разнообразные "восточные стили" (сады, беседки, будуары, дворцы...) Позднее, в ХIХ в. поток европейских путешественников и миссионеров был глубоко разочарован подлинной жизнью, порядками и задворками Востока за тонким слоем "экзотики". То, чем раньше европейцы восхищались, в том числе формы социально- политического устройства, теперь стало ими осуждаться как порочное, неподвижное и недостойное человека.

Перейдя к широкой колониальной экспансии, экстравертивная буржуазная Европа с ее имперским мироощущением цивилизационного превосходства и "бремени белого человека" соответственно квалифицировала интравертивный Восток как отсталый, застойный и нецивилизованный. С точки зрения европейского рационализма афро-азиаты ленивы и непредприимчивы. Вспышки национально-освободительного движения покоренных и вроде бы покорных "туземцев" застойного Востока воспринимались как проявление "восточного коварства".

В европейском общественном мнении колониальной эпохи постепенно формируется европоцентристский взгляд на мир, в котором динамичная, творческая, свободная Европа выполняет по отношению к застойному, деспотическому, фанатичному Востоку цивилизаторскую миссию. Подобный взгляд на мир был не только порождением сложившейся в ХIХ в. ситуации. Европоцентризм как общественно-политический феномен противопоставления "правильной хорошей" Европы остальному миру претерпел длительную эволюцию затухания и угасания под влиянием объективных и субъективных факторов и всегда имел под собой определенные внутренние основания:

- от греко-персидских войн в древности сохранялось ощущение как страха маленькой Европы перед огромным непредсказуемым Востоком, так и возможности его сокрушения;

- противоборство с исламским миром в эпоху средневековья возродило востокофобию в Европе, а успешное завершение противоборства связывалось европейцами не только с физическими усилиями с их стороны, но и с превосходством западного пути развития и образа жизни;

- в Новое время европоцентризм стал одной из идеологических подпорок колониальной экспансии Европы. "Империалистическая историческая наука", служанка и лоцман колониализма в чужих цивилизационных водах, объясняла историю и специфику Востока через призму европейских категорий и стадий развития. В результате, например, научная разработка проблемы отсутствия частной собственности в качестве господствующей как причины отставания Востока дала колонизаторам основания и обоснование для проведения земельных конфискаций в пользу метрополий - не все ли равно азиатскому крестьянству, кому платить ту же самую ренту-налог?

- в новейшее время европоцентризм помогает обосновывать противодействие метрополий национально-освободительному движению в колониях, якобы "неспособных" в силу своей общей отсталости к самоуправлению и независимости;

- в постколониальный период европоцентризм препятствует духовной деколонизации развивающихся стран и способствует навязыванию им западных моделей развития без учета их цивилизационной специфики, что может быть выгодным Западу, но ведет к тяжелым последствиям для Востока. Свидетельством такого навязывания является появление работ типа "Конец истории" Ф. Фукуямы, объявившего западную модель капитализма вершиной мировой эволюции;

- в настоящее время усиление противоречий по линии "развитой Север - развивающийся Юг" способствует росту европоцентристских тенденций в развитых странах (об этом свидетельствуют, например, огульные обвинения мусульманскому миру в "фанатизме" в связи с проявлениями в ряде стран "мусульманского ренессанса", или требования перехода восточных стран на европейский демократический стандарт, хотя в большинстве из них еще не созданы для этого соответствующие духовно-культурные и социально-экономические предпосылки).

Возникновение европоцентристских настроений на уровне массового сознания, в принципе не удивительно, поскольку оно всегда реагирует на межцивилизационные (и даже просто межнациональные) отношения "фобиями" и "центризмами". Однако европоцентристский подход не может быть признан приемлемым в сфере исторического исследования, предметом которого является не столько результат, сколько причинно-следственные связи, его породившие.

Проявлениями европоцентризма в исторической науке являются:

- перенос на Восток закономерностей, стадий и категорий развития Европы;

- принижение вклада и роли Востока в истории человечества;

- мифологизация восточной специфики.

Последствиями такого подхода могут быть:

- искаженное понимание восточной истории и общества;

- ответная культурно-цивилизационная реакция Востока в адрес высокомерного Запада (антирасистский расизм и т.д.);

- трудности налаживания диалога Восток-Запад и замедление процесса складывания единого мирового сообщества.

Не отказываясь от обвинений Западу в целом и западной исторической науке в грехе европоцентризма, в то же время следует отметить, что эти обвинения не совсем справедливы:

- во-первых, всем цивилизациям прошлого, и особенно восточным, присуще надменное отношение к другим народам:

а) древние греки в молитвах благодарили богов за то, что они создали их свободными эллинами;

б) китайцы вплоть до насильственного открытия их страны европейцами не проявляли никакого интереса к другим народам и культурам, взяв от них разве что буддизм и персидские ковры. В 1793 г. китайский богдыхан отверг предложение об установлении торгово-дипломатических связей с Англией на том основании, что англичане "явно неспособны" воспринять китайские законы, манеры и обычаи, т.е. англичане "недостаточно цивилизованы";

в) у индусов отсутствовала традиция даже собственного историописания, а посещение благородным, т.е. из высшей касты, индусом заморских земель означало его осквернение;

г) среди мусульман даже Ибн-Халдун не интересовался историей Европы.

Грех европоцентризма оказывается не столь уж большим в общем ряду аналогичных явлений (китаецентризм, японоцентризм...)

- во-вторых, европейцы в своем "центризме" - заметное исключение из мировой истории: они проявили невиданный до них интерес к другим народам и культурам (нашли, раскопали, расшифровали, изучили, классифицировали и воссоздали забытое самим Востоком прошлое его народов...) При этом, пишет Л.Н.Гумилев, всегда стремившаяся к экспансии буржуазная Европа "оккупировала даже чужое прошлое", т.е. интерпретировала его исходя из западной системы ценностей и применительно к собственным потребностям колониального закабаления и эксплуатации Востока. Именно европейцы создали такие специфические отрасли исторического знания, как ориенталистика и африканистика (впоследствии с соответствующими страново-региональными специализациями). Беда в том, что, как отметил академик Конрад, "европейцы изучают Восток, но не учатся у него".

6. Марксизм и Восток: формационный подход и концепция "азиатского способа роизводства производспроизводства" (АСП)

Учение К. Маркса позволило материалистически объяснить развитие человеческого общества как естественно-исторический линейно-прогрессивный процесс смены формаций. Из предисловия к "Критике политической экономии" следует, что постпервобытное человечество знало следующие способы производства: азиатский, античный, феодальный, буржуазный. Ничто из этой схемы не вызывало столь яростных дискуссий и такого множества интерпретаций, как концепция АСП, который характеризуется:

- отсутствием частной собственности на средства производства;

- государственной эксплуатацией фактических владельцев земли (общинного крестьянства);

- наличием господствующего сословия эксплуататоров-чиновников, построенного по иерархическому принципу соподчинения;

- деспотической формой правления.

Вопрос первый: является ли АСП одной из стадий развития Востока (древневосточный строй) или обозначает Восток как целое (единая докапиталистическая стадия развития Востока от первобытного общества до Маркса)?

Вопрос второй: переживала ли Европа когда-либо стадию АСП, или античный способ производства появился сразу на первобытной основе?

Вопрос третий: что думал сам К. Маркс, специально и профессионально Востоком не занимавшийся, по первому и второму вопросам?

Известно, что К.Маркс, выдвинув однажды идею АСП, более о ней не упоминал, что историками трактуется по-разному:

- поскольку более не упоминал, постольку в существовании АСП не сомневался и от идеи АСП не отказывался;

- не упоминал потому, что отказался от концепции АСП. Тогда возникает вопрос: почему отказался? Ренегат от марксизма и, следовательно, его идейный противник К. Витфогель дал свою трактовку сложившейся коллизии: основатели марксизма убоялись сопоставления АСП и социализма, т.к. отсутствие частной собственности неизбежно должно привести к деспотизму при социализме (следует помнить в связи с этим, что нацистская Германия была страной с частнособственнической основой).

Объектом научного творчества К. Маркса была история европейская, причем в ее методологическом аспекте, как история создания предпосылок для капитализации европейского общества. В связи с этим правомерен вопрос о применимости марксизма, как историко-философского очерка капитализации Европы, к докапиталистическим обществам Востока. Сам К. Маркс не считал европейский путь развития посредством смены формаций "всеобщим..., по которому роковым образом должны идти все народы". Кроме того, путь смены формаций характеризуется классовой борьбой как "движущей силой" этого варианта развития и сменой господствующих классов в результате революций - "локомотивов истории". К. Маркс, давший миру учение о классовой борьбе, не применял этот термин по отношению к Востоку, поскольку не видел места классам в обществе без частной собственности. Развивая тезис Гегеля о "поголовном рабстве" на Востоке. Маркс писал, что "восточный человек никогда не становится собственником, а является только владельцем, он по сути дела сам собственность, раб..." Он также отмечал, что "единственной социальной революцией, пережитой когда-либо Азией", было начало капиталистической трансформации традиционных восточных структур под воздействием колониальной политики Европы.

Комплекс подобных высказываний К. Маркса дает основания предполагать, что АСП в его понимании являлся особым путем развития Востока в рамках единой докапиталистической стадии без четких классовых критериев и явно выраженных этапов. Основатели марксизма, претендовавшие на методологически полное объяснение закономерностей и стадий истории Европы, в то же время указали на коренные отличия АСП от европейских способов производства (античного, феодального, капиталистического). Следовательно, марксизм - достаточно полно разработанная методология познания европейской истории (теория смены формаций), и в то же время - недостаточно полно разработанная методология развития восточного общества (идея АСП). В этом смысле марксизм является учением о двух путях развития человечества. Однако последователи классического марксизма (как и многих других крупных научных теорий) творчески разрабатывали (и догматизировали) только одну сторону учения, игнорируя другую.

Роковую роль в судьбе марксизма, как метода анализа общественного развития, сыграло его превращение в монопольно господствующую государственную идеологию сначала в СССР, а затем и в ряде других стран. По причинам политико-идеологического характера марксизм из объяснительного принципа был превращен в орудие достижения и приближения конкретных целей - мировой революции, долженствующей сокрушить капитализм как на Западе, так и на Востоке. В результате догматизации "европейской части" марксизма (теории смены формаций) европейская модель развития была абсолютизирована как "магистральный путь" развития человечества, а идея АСП, т.е. "азиатская часть" марксизма, была предана забвению и в 1931 г. осуждена как "троцкистско-зиновьевское извращение ленинско-сталинского учения". Официальная сталинская "пятичленка" смены общественно-экономических формаций принципиально игнорировала марксову концепцию АСП. Дискуссии об азиатском способе производства закончились в подвалах НКВД.

После второй мировой войны стало ясно, что, вопреки истмату развитые страны Запада отвергли социализм, а многие развивающиеся страны "нелогично" выбирали его из-за структурной близости к нему традиционных восточных обществ. Политические потребности сотрудничества с национально-освободительным движением породили дискуссию об АСП в СССР и странах советского блока в сер.60 - сер.70 гг. В ее ходе были выявлены главные, нуждающиеся в первостепенной разработке, проблемы ориенталистики: несовершенство понятийного аппарата на стыке европеистики и востоковедения; проблема двух путей развития человечества; проблема феодализма на Востоке: если он там был, то какой (восточный, государственный, политический?), в чем его феодальность и какова его хронология; оценка колониализма и глубины его воздействия на Восток: прервал ли он спорадические предпосылки развития капитализма на восточной почве или привнес капитализм в восточное общество?; разрыв глубины частных исследований конкретных проблем и поверхностности соединения их результатов.

Дискуссия 60-70 гг. об АСП завершилась выходом монографии В.Н.Никифорова "Восток и всемирная история" с изложением всех высказанных по проблеме точек зрения - сам автор согласился с мнением известного китаеведа В.П.Илюшечкина, что "АСП - это мертвая буква марксизма". Однако дискуссия продолжалась. Л.Б.Алаев так описывает борьбу: идея АСП сыграла свою положительную роль противовеса "западному марксизму", но когда сторонники АСП развили эту идею в направлении "разрыва мировой истории на две не связанные между собой части", то это "явно выводило размышления за пределы здравого смысла" с точки зрения сторонников всемирно-исторического подхода и усиливало их позиции - "по иронии историографии борющиеся стороны усиливали друг друга".

С распадом СССР и ликвидацией идеологической монополии официального марксизма в сфере гуманитарных исследований появились новые возможности для свободных востоковедных изысканий, в том числе и по выдвинутой Марксом проблеме АСП. Однако пересмотр устоявшихся представлений в такой сложной области, как востоковедение, не должен превратиться в смену прежней официально-партийной фальсификации истории Востока на ее вульгаризацию в результате "воспарения новомодных теорий над фактами в угоду политической конъюнктуре". Особенно это относится к противопоставлению цивилизационного подхода как "прогрессивного" формационному как "марксистско-догматическому", которое следует перевести в плоскость соотношения и взаимодополнения этих двух подходов: марксизм скомпрометирован как монопольно господствующая идеология, но остается одним из методов научного познания.

ПРИРОДА И ОБЩЕСТВО НА ВОСТОКЕ В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. Природный фактор в истории человечества

Годы, люди и народы

Убегают навсегда

Как текучая вода

В гибком зеркале природы

В. Хлебников

Все живое - природно. Человеческое общество и культура - антиприродны, т.к. материально-культурный прогресс обеспечивается за счет первичных (растения, животные, почвы, вода) и вторичных (минералы, энергия) ресурсов природы.

У истоков цивилизации человек просто пользовался первичными возобновляемыми ресурсами природы, не нанося ей при этом существенного ущерба. От первых цивилизаций до наших дней неуклонно обостряется конфликт природы и человечества:

- природа развивается эволюционно, человечество - революционно (социально, экономически, научно-технически...);

- природные ресурсы в конечном счете невозобновляемы, человеческие потребности - безграничны: первобытный человек брал от природы 2-4 тыс. ккал. в день, средневековый - 20-24 тыс., современный - до 240 тыс. ккал. в день, т.е. рост заимствований от природы на душу населения в тысячу раз за 10 тыс. лет (при этом население Земли от первобытной эпохи выросло до 6 млрд. чел.).

Начало конфликту "человек-природа" было положено переходом человека от пассивного сбора ее даров к активному взаимодействию с ней для повышения валовых сборов первичных ресурсов. Как писал создатель теории ноосферы В.И.Вернадский, "открытие земледелия решило все будущее человечества. Изменяя этим путем жизнь автотрофных зеленых организмов на земной поверхности, человек тем самым создал такой рычаг для своей деятельности, последствия которого в истории планеты были неисчислимы. Человек этим путем овладел всем живым веществом: не только зелеными растениями, т.к. именно эти последние определяют жизнь всех других существ".

С прогрессом земледелия и его экспансией на все новые территории исчезают естественные устойчивые самоподдерживающиеся экосистемы. На смену им приходит хрупкий искусственный антропогенный (техногенный) ландшафт:

- в неолите-мезолите - в долинах предгорных рек;

- в бронзовом - нач. железного века в цивилизациях крупных речных долин.

Расширение с развитием земледелия "пищевого пласта" способствовало росту ВВП в арифметической, а населения - в геометрической прогрессии. Человеку, как и любому другому биологическому виду, присуща способность к лавинообразному увеличению своей численности при благоприятных условиях. Однако прекращение роста пищевого пласта не сопровождается пропорциональным демографическим спадом - это ведет к росту демографического давления на землю и диспропорции между возможностями антропогенного ландшафта и потребностями общества. Возражения К.Маркса Мальтусу, что научно-технический прогресс перекрывает рост населения, не совсем распространяются на докапиталистические общества, особенно на Восток (даже в Европе недостаточно высокий уровень техвооруженности, сдерживавший освоение ее природных богатств, стал одной из причин Крестовых походов). Парадокс: ликвидировав зависимость от естественной природы, человек стал рабом техногенной среды, которая диктует теперь ему свои условия и определяет его образ жизни и самосознание. Вызвав изменения природы, общество само вынуждено изменяться в соответствии с этими переменами. С этой точки зрения можно усмотреть совсем другой смысл в словах Н. Заболоцкого:

"Два мира есть у человека: Один, который нас творил, Другой, который мы от века Творим, по мере наших сил".

Обедняя естественную природу созданием техногенных ландшафтов, цивилизация ставит себя на грань саморазрушения в результате кризиса взаимоотношений общества и природы, что находит выражение даже в языке (китайский иероглиф "наводнение" одновременно обозначает "бедствие"). Природа мстит цивилизации за победы над собой. Каждая из таких побед, отметил Ф.Энгельс, имеет "в первую очередь те последствия, на которые рассчитывали, но во вторую и третью очередь совсем другие, непредвиденные, последствия, которые очень часто уничтожают значение первых".

Среди подобных "непредвиденных последствий" можно выделить следующие:

- чем больше население речных долин, тем беднее там флора и фауна;

- чем богаче речные долины, тем беднее и пустыннее прилегающие районы;

- чем больше общество зависит от сохранения техногенной среды, тем больше сохранение техногенной среды зависит от стабильности общества (социальные катаклизмы в обществе со сложными ирригационными системами эквивалентны природным катастрофам), рабы техногенной среды в состоянии играть роль геологической силы, разрушающей среду жизнеобитания в результате ошибок землеводопользования (Вавилон, Египет, Майя).