Понятие и виды субъектов истории

Проблема субъектов истории является важнейшей проблемой соци­альной философии. Даже сами вопросы: «Кто делает историю?» и «Кто творит историю?» нередко вызывают острые дискуссии. В свое время шла острая полемика между английским философом Дж. Льюисом и его французским коллегой Л. Альтюсером по поводу выражения «делать ис­торию». Дж. Льюис утверждал, что человек делает историю. Альтюсер ему резко возражал. Историю, утверждал он, нельзя делать. Делают пред­меты, вещи, а не историю. Так, «столяр, который «делает» стол, уже имеет первичную материю —дерево. Он его превращает в стол»¹. Но, продолжа­ет Альтюсер, столяр никогда не скажет, что он делает дерево, поскольку прекрасно знает, что это дерево является продуктом природы и существу­ет независимо от него. С точки зрения Льюиса, считает Альтюсер, «чело­век уже сделал историю, с помощью которой делает историю! Следова­тельно, в истории человек создает все: не только результат как продукт своего «труда» (история). Но до этого он создал первичную материю (ис­торию), которую превратил в историю»². Но в качестве такого все делаю­щего человека может выступать только Бог, находящийся за пределами самой истории. Не человек, справедливо заключает Альтюсер, а массы и классы делают историю. Субъекты истории - это народ, нация, масса, толпа, социальные классы, выдающиеся личности. Дадим более подробную характеристику всех этих субъектов.

AlthusserL. Reponsea John Lewis. Paris, 1973. P. 19. ² Ibid. P. 20.

Обычно термин «народ» используют в трех смыслах. Во-первых, данное понятие охватывает всех людей, населяющих какую-либо страну. Скажем, когда говорят «американский народ», подразумевают всех американцев, живущих в США, независимо от их расовой и национальной принадлеж­ности, а также имущественного положения. В этом случае понятие наро­да совпадает с понятием населения. Во-вторых, народ — это трудящиеся, создающие материальные и духовные ценности и не присваивающие чу­жой труд. В-третьих, народ — организованное целое, имеющее единую психологию (менталитет), культуру, традиции, язык, обычаи, единую тер­риторию, общие экономические связи и т. д. Это устойчивая общность людей, со своими «этническими» интересами.

Долгое время в отечественной литературе шли дискуссии относитель­но соотношения понятий «народ» и «нация». При этом вся полемика разво­рачивалась вкруг определения нации, данного Сталиным. В работе «Мар­ксизм и национальный вопрос» Сталин дает такое определение нации: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, воз­никшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в культуре»¹.

Это определение нации для наших исследователей служило в качест­ве эталона изучения нации вплоть до смерти Сталина. Но после смерти Сталина и особенно после XX съезда КПСС стрелка маятника поверну­лась в другую сторону и все, что было написано Сталиным, подвергалось острейшей критике. Само собой разумеется, сталинская дефиниция на­ции была сразу же отвергнута и вообще Сталин был обвинен во всех смертных грехах. Но особенной критике подвергали четвертый признак нации — психический склад. Утверждалось, что никакого специфическо­го психического склада нет, что все нации имеют одинаковый психиче­ский склад. При этом совершенно забывали, что, с точки зрения Стали­на, психический склад проявляется в культуре, специфичность которой, естественно, никто не отрицает.

Все исследователи нации, включая Сталина, исходили (и не могли не исходить, ибо нации в первую очередь возникли в Европе) из западноев­ропейских реалий при изучении генезиса нации и национальных отноше­ний. А эти реалии связаны с формированием буржуазных общественных отношений. Тот же Сталин пишет: «Нация является не просто историче­ской категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и разви­тие капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации. Так происходит, например, в Западной Европе. Англичане, французы, германцы, итальянцы и прочие сложились в нации при побе-

¹ Сталин К В. Соч. Т. 2. 1907-1913. М., 1946. С. 296. 122

доносном шествии торжествующего над феодальной раздробленностью капитализма»¹.

В начальный период буржуазный способ производства предполагает общие экономические связи, общенациональный рынок. А это, в свою очередь, предполагает наличие общей территории и общего языка. По­этому вовлеченные в буржуазные общественные отношения социаль­но-этнические общности стремятся к объединению, к тому, чтобы иметь общую территорию, общие экономические отношения, единое нацио­нальное государство, единый рынок, единый язык, на котором все могли бы общаться. Таким образом, процесс формирования буржуазных обще­ственных отношений и нации как новой социальной общности людей представляет собой единый процесс. Но вместе с тем это и процесс фор­мирования единого народа с общей экономикой, общей территорией, об­щим языком и общей культурой. Отсюда: в Западной Европе понятия на­ции и народа вначале совпадали. Они употреблялись как синонимы. Французский философ XVIII в. Гольбах, например, писал: «Итак, нации всегда подчинены естественным законам: им так же не дозволено нано­сить друг другу вред, уничтожать друг друга, лишать друг друга преиму­ществ, которыми они пользуются, как и члену общества не дозволено вредить другим его членам. Каждый народ имеет те же обязанности по отношению к другому народу, что и человек по отношению к другому че­ловеку; каждая нация должна проявлять к другим нациям справедли­вость, чистосердечие, человечность и оказывать им помощь, поскольку она желает всего этого и для себя самой. Каждая нация обязана уважать свободу и владения другой нации»². Как видно, Гольбах понятия «народ» и «нация» употребляет как синонимы. Четыре признака нации — общ­ность экономических связей, общность территории, общность языка и общ­ность психического склада, проявляющегося в культуре, — которые приво­дит Сталин, вплоть до второй половины XX в. характеризовали как на­цию, так и народ. Гражданин Франции, например, вместе с тем являлся представителем французского народа.

В современную эпоху ситуация определенным образом изменилась в связи с тем, что в Западной Европе оказались миллионы людей, кото­рые при наличии гражданства являются гражданами той страны, где они живут. Но они до полной ассимиляции, если, конечно, это произойдет, остаются этническими меньшинствами. В той же Франции сотни тысяч арабов, негров, представителей азиатских народов. Все они являются французами, если у них есть французское гражданство, но они — не часть французского народа.

Из всего вышеизложенного следует, что сталинское определение на­ции исходило из тех реалий, которые были в начале нашего века, когда

¹ Сталин И. В. Указ. соч. С. 303.

² Гольбах. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. М., 1963. С. 112.

писалась эта статья. Это есть одновременнои определение нации и наро­да. И оно не потеряло до сих пор своего научного значения.

Вместе с тем сегодня необходимо давать иную дефиницию нации. Та­кую дефиницию дает Ю. И. Семенов: «Нация есть совокупность людей, имеющих одно общее отечество»¹. Действительно, все граждане данного государства независимо от их этнического происхождения и этнической принадлежности представляют собой единую нацию. Все, имеющие французское гражданство, являются французами,хотя не все из них отно­сятся к французскому народу. Иначе говоря, не все из них этнически яв­ляются французами.

Если понятие народа — социально-этническое понятие, то понятие нации есть социально-политическое понятие.

Масса, по выражению испанского философа Ортеги-и-Гасета, есть множество людей без особых достоинств. Массы имеют некоторые об­щие черты: вкусы, интересы, стиль жизни и т. д.

Ясперс рассматривает массу как людей, ничем не связанных друг с другом, но в своем сочетании представляющих некое единство. Но «масса как публика — типический продукт определенного исторического этапа; это связанные воспринятыми словами и мнениями люди, не раз­граниченные в своей принадлежности к различным слоям общества»². Масса составляет свое мнение, которое не является мнением ни одного отдельного человека, но именуется общественным мнением.

Э. Канетти фактически отождествляет массу с толпой и считает, что массы возникают внезапно и так же внезапно исчезают. «Стояло пять, может, десять, может, двенадцать человек, никто ни о чем не объявлял, никто ничего не ждал - и вдруг все вокруг черно от людей. Люди текут отовсюду, кажется, все улицы стали односторонним движением. Многие даже не знают, что случилось, спроси их — им нечего ответить, но они спешат оказаться там же, где остальные. В их движении решимость, весь­ма отличная от обыкновенного любопытства... У них есть цель. Она есть раньше, чем они в состоянии ее осознать, и цель эта — самое черное, т. е. то место, где больше всего людей»³. Канетти преувеличивает внезапность появления масс. Это не совсем так, если, конечно, речь не идет о зеваках, которые собираются, скажем, во время крупной автомобильной катастро­фы. В нормальных условиях массу кто-то организует, кто-то куда-то ве­дет. Митинги и шествия, например, проходят под руководством опреде­ленных политических сил. Конечно, к митингующим и манифестантам присоединяется много людей, которые в целом разделяют настроения массы.

Семенов Ю. И. Философия истории. М, 1999. С. 42. Ясперс К. Духовная ситуация времени. М., 1990. С. 55. Канетти Э. Масса и власть. М., 1997. С. 19-20. 124

Канетти выделяет такие свойства массы: 1. Стремление к численному росту. 2. Равенство внутри массы. «Оно абсолютно и неоспоримо и самой массой никогда не ставится под вопрос. Оно фундаментально важно, на­столько, что массовое состояние можно было бы определить именно как состояние абсолютного равенства... Ради такого люди и превращаются в массу. Все, что способно от этого отвлечь, не заслуживает внимания. Все требования справедливости, все теории равенства черпают свою энергию в конечном счете из переживания равенства, которое каждый по-своему знает по массовому чувству»¹. 3. Плотность. Масса, как полага­ет Канетти, любит плотность, потому что ощущение наибольшей плотно­сти она переживает в момент разрядки. 4. Направленность. Масса должна знать, куда двигаться и что делать. Эта направленность усиливает чувство равенства и необходимость достижения цели.

Б. А. Грушин так определяет понятие массы: «Массы — это ситуатив­но возникающие (существующие) социальные общности, вероятностные по своей природе, гетерогенные по составу и статистические по формам выражения»². Он различает такие виды масс: 1) большие и малые; 2) ус­тойчивые (постоянно функционирующие) и неустойчивые (импульсив­ные); 3) сгруппированные и несгруппированные; 4) контактные и некон­тактные (дисперсные); 5) спонтанные (стихийно возникающие) и орга­низуемые (институционализированно порожденные)³.

Массы возникают время от времени. Они могут появиться случайно, когда скапливается огромное количество людей в связи с тем или иным событием. Но они могут быть заранее организованы и выведены на ули­цы для проведения тех или иных политических мероприятий (митингов, демонстраций и т.д.).

Понятие толпы близко по содержанию к понятию массы, но оно очень отличается от понятия народа. Толпа есть нечто неорганизованное, слу­чайное скопление людей, руководствующихся не столько разумом, сколь­ко чувствами и эмоциями, в ней доминирует стадное сознание, и она го­това на сиюминутные «героические» жертвы, особенно когда во главе ее появляются лидеры-фанатики, для того чтобы добиться своих эгоистиче­ских целей. И у Н. К. Михайловского были основания, когда он писал, что толпой следует «называть массу, способную увлекаться примером, опять-таки высоко благородным, или нравственно безразличным»⁴. Толпа не может созидать, она способна только разрушать, ее психику легко ис­пользовать для деструкции социальных институтов и порядков. Поэтому очень опасно для общества, когда политики оперируют мнением толпы и намерены провести в жизнь принятые толпой решения. Конечно, на-

КанеттиЭ. Указ. соч. С. 34.

Грушин Б. А. Массовое сознание. М., 1987. С. 234—235.

³ Там же. С. 236-237.

⁴ Михайловский И. К. Соч. Т. 6. М.; Пг., 1899. С. 282.

стоящие, ответственные лидеры учитывают настроения толпы, ибо они в конце концов отражают реальную картину общества. Но толпа долго не живет, она быстро растворяется, хотя и быстро возникает. Она часто слу­жит социальной базой националистических и шовинистических полити­ческих движений и организаций. Чем ниже уровень политической куль­туры толпы, тем она опаснее, и нельзя не учитывать эту опасность. Толпу часто используют во время предвыборной кампании, когда каждый кан­дидат хочет заполучить побольше голосов избирателей. Ей обещают горы золота, она, как правило, этому верит и обещает голосовать именно за то­го кандидата в законодательные органы, который больше обещает и кра­сивее говорит.

Подлинным субъектом истории выступает народ, а не толпа или мас­са. Но толпа (масса) нередко играет важную роль в том или ином истори­ческом событии, оказывавшем затем серьезное влияние на последующее развитие человеческого общества.

В роли субъектов истории выступают социальные классы, которые занимают определенное место в обществе и играют определенную роль в экономической, политической и духовной жизни социума.

Как уже отмечалось, история — это сложный и многогранный про­цесс, имеющий внутреннюю логику и развивающийся на основе своих имманентных законов. Но вместе с тем история — продукт деятельности людей, каждый из которых преследует свои цели и интересы. Таким об­разом, история представляет собой единство объективного и субъектив­ного, т. е., с одной стороны, она развивается независимо от воли и жела­ний людей, а с другой — она есть их история. Вот почему выяснение во­проса о том, кто все-таки делает историю, всегда находился в центре вни­мания философии истории. И многие философы немало страниц посвя­тили этому вопросу. Н. К. Михайловский утверждал, что решающая роль в истории принадлежит герою, а им надо «называть человека, увлекающе­го своим примером массу на хорошее или дурное, благороднейшее или подлейшее, разумное или бессмысленное дело»¹. Другой русский фило­соф П. Л. Лавров писал, что историю творят личности, и они могут ее по своему усмотрению повернуть в любую сторону и что «прогресс человече­ства лежит исключительно на критически мыслящих личностях: без них он, безусловно, невозможен»². Раз личности являются главными двигате­лями человечества, то они и создают новые модели общества и реализу­ют их в своей практической деятельности. На них возлагалась вся надеж­да по решению сложных социальных и экономических задач. Но их же обвиняли во всем, если общество оказывалось в тупиковой ситуации. На­род же рассматривался как безликая масса, готовая идти за своими лиде­рами, если даже эти лидеры оказывались недостойными руководителями,

Михайловский Н. К. Указ. соч. С. 282.² Лавров П. Л. Избр. произв.: В 2 т. М., 1965. Т. 2. С. 87. 126

а изложение истории ограничивалось деятельностью королей, царей, мо­нархов и войнами. Причем с приходом нового суверена историю начина­ли заново переписывать в угоду новым власть имущим. Всю историю сво­дили к политической истории.

Представления о том, что именно личность творит мировую исто­рию, базировались на идеалистическом понимании развития человече­ского общества, согласно которому идеи правят миром. Но поскольку их разрабатывают критически мыслящие личности или те, кто стоит у вла­сти, то последние и выступают в роли детерминанты исторического про­цесса. И в самом деле, на поверхности кажется, что именно личности, и прежде всего государственные деятели, творят историю, так как от их действий и поступков во многом зависит ее ход. Можно, например, сме­ло сказать, что Александр Македонский является основателем мощной империи. Не подлежит сомнению и то, что французская и империя нача­ла XIX в. — детище Наполеона I, так как без корсиканца, видимо, не было бы такой империи, хотя, возможно, была бы империя, но она была бы об­разована иным путем.

Однако ни Александр Македонский, ни Наполеон I, ни кто-либо дру­гой не был бы в состоянии создать империю, если бы в Древней Греции или во Франции отсутствовали соответствующие социально-эконо­мические и политические условия. Поэтому исторические процессы надо исследовать не на уровне видимости, а проникать в сущность, необходи­мо вычленять главные моменты, изучать повседневную жизнь людей, их действия, поступки, деятельность, т. е. все то, что составляет действитель­ную историю. Это сделал Маркс, подошедший к изучению общества с материалистических позиций. Он писал, что люди в первую очередь должны есть, пить, одеваться, иметь крышу над головой, а затем зани­маться философскими, художественными, религиозными и другими идея­ми и теориями. Иначе говоря, в качестве фундамента общества выступает производство материальных ценностей. Оно носит непрерывный харак­тер и не прекращается ни на минуту, а если прекратится, то социум по­гибнет. Таким образом, материальное производство — база всего истори­ческого процесса и мощь любого государства — определяет прежде всего уровень экономического развития общества, хотя роль неэкономических факторов тоже нельзя игнорировать.

Но кто производит материальные блага? Кто строит дома? Кто вы­пускает машины, станки, сеет хлеб и т. д.? Конечно, люди, трудящиеся массы. Они трудятся изо дня в день, создают общественное богатство, пе­редают от поколения к поколению средства производства, культуру, тра­диции, обычаи, нравственные нормы и принципы, достижения цивилиза­ции, политические и социальные институты. Каждое последующее поко­ление опирается на результаты труда предыдущих генераций, использует их, что-то отбрасывает, что-то перенимает, добавляет к ним новые ценно­сти и передает очередному поколению. Так складывается единый истори-

ческий процесс-континуум, т. е. имеющий непрерывный характер. Этот процесс так же естествен, как и природные процессы, но в отличие от последних он является результатом сознательной деятельности людей.

Таким образом, не личность, не герой, не суверен, а народ творит ис­торию.Короли, монархи, вожди, цари, президенты приходят и уходят, а народ остается главным субъектом истории. Однако это вовсе не зна­чит, что личности не играют никакой роли в обществе, что они являются лишь «винтиками» и послушно следуют за ходом истории. Прежде всего необходимо отметить, что каждая личность, создающая материальные или духовные ценности, играет определенную роль в истории, выполняет те или иные общественные функции, проявляет свою гражданскую пози­цию, переживает за те или иные процессы в обществе. Но когда говорят о личности, то, как правило, имеют в виду выдающихся или великих лич­ностей.

Традиционно под выдающимися личностями подразумевают либо политических и государственных деятелей (царей, монархов, императо­ров, вождей), либо полководцев и т. д. На мой взгляд, это слишком одно­сторонний подход к выяснению понятия выдающейся личности в исто­рии. Конечно, эти люди в силу своего социального положения, дающего им возможность принимать судьбоносные решения, оказывали и оказы­вают наибольшее влияние на ход истории, на политику государства, и по­этому, естественно, они попадают под понятие выдающейся личности. Но такими личностями могут быть и ученые, сыгравшие исключитель­ную роль в науке (Ньютон, Эйнштейн, Гегель, Ломоносов, Маркс и мно­гие другие), деятели литературы и искусства. Пушкин, например, являет­ся великой личностью, хотя не занимал высших государственных постов, но был, по выражению Горького, началом всех начал, создателем русско­го литературного языка. Кто может отрицать, что величайший компози­тор всех времен Моцарт был выдающейся личностью? Выдающимися личностями являются спортсмены, внесшие значительный вклад в разви­тие спорта. Таким образом, понятие выдающейся личности надо тракто­вать шире. Но сейчас не будем нарушать традиций и постараемся выяс­нить, кого считать великой исторической личностью и какие для этого нужны объективные критерии.

По мнению Гегеля, в ходе истории возникают противоречия между существующими порядками и новыми появляющимися возможностями их изменить. Эти возможности содержат в себе некое всеобщее, т. е. не­что такое, что имеет огромное историческое значение. Но оно может быть реализовано только в деятельности личностей, обладающих выдаю­щимися способностями и готовых к осуществлению всеобщего. И по­этому «историческими людьми, всемирно-историческими личностями явля­ются те, в целях которых содержится такое всеобщее»¹. К их числу немец­кий философ относит Юлия Цезаря, так как намерение его стать дикта-

Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии истории. С. 81. 128

тором Рима было «необходимым определением в римской и всемирной истории, оно явилось, таким образом, не только его личным достижени­ем, но инстинктом, который осуществил то, что в себе и для себя было своевременно. Таковы великие люди в истории, личные частные цели ко­торых содержат в себе тот субстанциональный элемент, который состав­ляет волю первого духа»¹.

Гегель великих людей называет героями, ибо они, по его мнению, по­являются вовремя, когда созревают необходимые условия для принятия решительных действий, имеющих всемирно-историческое значение. Вме­сте с тем они обладают блестящим умом и понимают то, что нужно в данный момент обществу. Они делают своей целью то, что необходимо в настоящее время социуму, в чем давно нуждалась сама история. Они лучше постигают суть дела, чем все остальные люди. Таким образом, с точки зрения Гегеля, появление великих людей на исторической сцене необходимо и неизбежно, так как дальнейший прогресс общества стано­вится невозможным из-за накопившихся противоречий между старым и новым. Великий человек разрешает эти противоречия и спасает всех от гибели. Гегель отмечает, что когда цель достигается, то великие люди «от­падают как пустая оболочка зерна. Они рано умирают, как Александр, их убивают, как Цезаря, или их ссылают, как Наполеона на остров св. Еле­ны»².

Гегель категорически выступает против психологического анализа деятельности великих людей, против того, чтобы выявлять внутренние мотивы их поступков. Он критикует тех исследователей, которые дейст­вия выдающихся личностей объясняют их человеческими качествами. Так, многие утверждали, что у Александра Македонского была страсть к завоеваниям и что поэтому он сначала захватил часть Греции, а затем и Азии. А действия Наполеона I объясняли его амбициозностью и стрем­лением к захвату власти любой ценой.

Гегелевская критика справедлива, ибо нельзя какими-то личными чертами и свойствами объяснить деятельность личностей, оставивших за­метный след в истории. Петр Первый, например, имел тяжелый характер, был вспыльчив. «Простота обращения и обычная веселость делали ино­гда обхождение с ним столь же тяжелым, как и его вспыльчивость или на­ходившее на него по временам дурное расположение духа, выражавшееся в известных его судорогах. Приближенные, чуя грозу при виде этих при­знаков, немедленно звали Екатерину, которая сажала Петра и брала его за голову, слегка ее почесывая. Царь быстро засыпал, и все вокруг зами­рало, пока Екатерина неподвижно держала его голову в своих руках. Ча­са через два он просыпался бодрым, как ни в чем не бывало. Но и неза­висимо от этих болезненных припадков прямой и откровенный Петр не

¹ Гегель Г. В. Ф. Указ. соч. С. 82.

² Там же. С. 82-83.

5 Обществознание 129

всегда бывал деликатен и внимателен к положению других, и это порти­ло непринужденность, какую он вносил в общество»¹. Но нельзя на этом основании отрицать великую роль Петра Первого в истории России и Ев­ропы.

Однако нельзя, с другой стороны, всю историю сводить лишь к «же­лезной» необходимости и игнорировать роль случайности в истории или же личных черт великих людей. Можно вспомнить в этой связи слова Мар­кса: «Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо-бла­гоприятных шансов. С другой стороны, история носила бы очень мистиче­ский характер, если бы «случайности» не играли никакой роли. Эти слу­чайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь с другими случайностями. Но ускорение и замедление в сильной степени зависит от этих «случайностей», среди которых фигури­рует и такой «случай», как характер людей, стоящих вначале во главе дви­жения»². Особенно велика роль характера личности в критические перио­ды истории. В войне, например, от полководца требуются решительность, смелость, умение быстро оценивать ситуацию, оперативно разработать план военных действий. Ведь от этого может зависеть судьба сражения, в конечном счете, судьба армии и государства. Историки до сих пор ведут дискуссии о том, как бы сложился театр военных действий во время битвы при Ватерлоо, если бы Наполеон не чувствовал себя плохо.

Великие люди, пишет Гегель, совершают поступки исторического значения. Они вносят существенные изменения во все сферы обществен­ной жизни, затрагивают интересы всех слоев общества. Поэтому, естест­венно, не все довольны их деятельностью, ведь многие из них приносят­ся в жертву во имя всеобщих целей. Возникает соблазн морального осуж­дения действий великих людей. Гегель считает, что такого рода осужде­ния неуместны, так как политические поступки осуждаемых носят объек­тивный характер, способствуют прогрессу человеческого общества и ради этого приходится жертвовать интересами отдельных личностей.

Оригинальные мысли о выдающихся личностях высказывает Н. Г Чернышевский. Он полагал, что выдающийся человек «должен вер­но понимать силы и стремления каждого из элементов, движущих обще­ством; должен понимать, с какими из них он может вступать в союз для достижения своих добрых целей, должен уметь давать удовлетворение за­коннейшим и сильнейшим из интересов, как потому, что удовлетворения им требует справедливость и общественная польза, так и потому, что только опираясь на эти сильнейшие интересы, он будет иметь в своих ру­ках власть над событиями. Без того его деятельность истощится на бес­славную для него, вредную для общества борьбу; общественные интере-

Ключевский В. О. Соч. Т. 4. С. 34. ² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 33. С. 175. 130

сы, отвергаемые им, восстанут против него, и результатом будут только бесплодные стеснительные меры, которые необходимо приводят или к упадку государственной жизни, или к падению правительственной сис­темы, чаще всего к тому и другому вместе»¹. Таким образом, с точки зре­ния Чернышевского, выдающаяся личность должна в своей деятельности прежде всего исходить из общественных интересов. По его мнению, ве­ликий человек должен быть честным, добрым, энергичным и все должен делать для того, чтобы каждое его действие, каждый его поступок прино­сили только пользу государству и всем его гражданам. Конечно, хорошо, когда великий человек добр и честен, но в реальной действительности редко кто из политических деятелей обладал этими замечательными каче­ствами.

Другой русский философ — Г. В. Плеханов при рассмотрении роли выдающихся личностей главное внимание обращает на общественные ус­ловия. Чтобы человек, обладающий известным талантом, стал великим, необходимы, по крайней мере, два условия: «Во-первых, его талант дол­жен сделать его более других соответствующим общественным нуждам эпохи: если бы Наполеон вместо своего военного гения обладал музы­кальным дарованием Бетховена, то он, конечно, не сделался бы импера­тором. Во-вторых, существующий общественный строй не должен заграж­дать дорогу личности, имеющей данную особенность, нужную и полез­ную как раз в это время»². Великих людей создают великие времена, за­ключает Плеханов.

Карл Ясперс считал, что выдающейся личностью является та, «кото­рая чувствует свою ответственность за свободу других»³. Государствен­ный деятель, утверждает немецкий философ, лишающий свободы других, не есть великая личность. Цезарь, по мнению Ясперса, не является вели­ким человеком, так как он ликвидировал республику и установил дикта­туру. Если исходить из этой точки зрения, то ни один диктатор не может считаться великим человеком, ибо он всегда ограничивает свободу во имя достижения общих целей. Зато выдающимися окажутся безвольные и нерешительные суверены, приводящие государство либо к кризису, ли­бо к полному краху. Парадокс истории состоит в том, что как раз при деятельности диктаторов, как правило, государство добивается больших экономических и политических успехов.

Ясперс понимает это и поэтому смягчает свою позицию. Он пишет, что многие великие люди чувствовали свою ответственность за свободу и тем не менее были вынуждены считаться с двумя обстоятельствами: во-первых, с насилием и, во-вторых, со свободой. Существование, бази­рующееся на насилии, требует от суверена постоянно хитрить и лгать, из-

Чериышевский Н. Г. Избр. филос. соч. М., 1950. Т. 2. С. 241-242.

Плеханов Г. В. Избр. филос. произв. Т. 2. С. 327.

Jaspers К. Initiation f la methode philosophique. Paris, 1970. P. 65.

ворачиваться, интриговать. Свобода же основывается на разуме, и по­этому от государственного деятеля требуется полная откровенность, а также выполнение взятых на себя обязательств. Кроме того, разум тре­бует моральной ответственности за свои действия и поступки, которая признает успех и насилие лишь в том случае, если они служат высшим политическим целям человека, стремящегося к политической свободе и понимающего, что только такая свобода делает его полноценным чело­веком. Мелкий политик использует сложившуюся ситуацию в своих инте­ресах и ничего не делает для человека. Великий же политик в этой ситуа­ции находит решение, которое возвышает человека, делает его свобод­ным.

Итак, существуют разные ответы на вопрос о том, кого считать вели­кой личностью. Одни больше внимания обращают на историческую необ­ходимость ее появления и на выполнение задач всемирного значения, другие - на учет общественных интересов, третьи — на реализацию сво­боды. Все точки зрения нисколько не противоречат друг другу при усло­вии, если их рассматривать не абстрактно, а в конкретно-исторических ситуациях.

Прежде всего следует подчеркнуть, что выдающимися людьми не ро­ждаются. Ими становятся, как справедливо отмечал Плеханов, в опреде­ленных исторических условиях. Пушкин бы не стал Пушкиным, если бы он воспитывался в глухой деревне и в семье неграмотного и темного кре­стьянина. Моцарт бы не стал Моцартом, если бы не родился в музыкаль­ной семье и не получил блестящего музыкального образования.

Для того чтобы стать великим государственным деятелем, нужны ис­ключительные обстоятельства, которые возникают на крутых поворотах истории и оказывают огромное влияние на дальнейшее развитие челове­чества. Если образно представить себе исторический процесс, то можно заметить, что он не есть прямая дорога, а зигзагообразен. Более того, в некоторых местах мы видим повороты, валуны, ухабы, которые нельзя обойти, но без преодоления которых дальнейшее продвижение вперед со­вершенно невозможно. В эти моменты появляются лидеры (а могут и не появиться), способные преодолеть все препятствия, расчистить дорогу для социального прогресса и обновления. Таких лидеров принято считать выдающимися людьми. Иными словами, выдающаяся личность — про­дукт исключительно важной исторической эпохи. Сколько великих лич­ностей, например, породила эпоха Возрождения! Но это было не случай­но, а неизбежно, ибо она нуждалась в титанах и рождала титанов. Напо­леон стал великим именно потому, что Франция в конце XVIII в. занима­ла ведущее положение в духовной и политической жизни Европы, кото­рое ей обеспечила революция 1789—1794 гг. Петр стал великим, потому что Россия начала XVIII в. нуждалась в великих реформах, позволивших ей занять передовые рубежи в области науки, военного дела и т.д. 132

Но чтобы стать великой личностью, разумеется, одних исторических условий недостаточно. Сам человек должен обладать гениальным умом, выдающимися чертами, необходимыми для выполнения больших, труд­ных и ответственных задач. Он должен быть образованным, решитель­ным, смелым, твердым, принципиальным и очень ответственным, стоять на целую голову выше своего окружения, не бояться брать на себя риск и ответственность за принятые решения и доводить их до конца. Его дея­тельность должна носить конструктивный,а не деструктивный характер. Он не должен стремиться к популизму, к тому, чтобы всем нравиться и тем самым заработать дешевый авторитет. Без этих качеств человек не может стать великой личностью, если даже имеются соответствующие ис­торические условия и он оказался во главе процесса. Наоборот, бездар­ный руководитель может все погубить, развалить и оставить народ в ни­щете.

Нельзя назвать всякого, оставшегося в силу своего социального и по­литического положения в анналах истории, выдающейся личностью. В России, например, было много царей, а великим стал только Петр Пер­вый. О выдающемся человеке судят по его делам и поступкам, а не по об­служивающей его идеологии. Важнейший критерий, характеризующий человека как великую личность, — это то, насколько его деятельность способствовала социальному прогрессу и решению тех задач, которые ставило его время. Это объективный критерий, так как он не зависит от субъективной оценки людей. Как бы ни относились к Петру Первому, не­сомненно одно, что его реформе «Россия обязана всем своим наличным образованием и всеми сокровищами своей литературы. Если бы тут мог быть какой-нибудь вопрос, то на него уже ответили два величайших пред­ставителя русского образования и литературы в прошлом и в настоящем веке - Ломоносов и Пушкин, неразрывно связавшие свое имя с именем Петра»¹.

Как бы ни относились к деятельности Робеспьера, но именно он как один из вождей революции способствовал развитию образования, реали­зации лозунга революции: «Свобода, равенство, братство». Ярый роялист и сторонник Бурбонов, очень суровый критик и, можно сказать, враг На­полеона I Франсуа Рене де Шатобриан вот как характеризовал деятель­ность французского императора:

«Бонапарт велик не своими словами, речами и писаниями, не любо­вью к свободе, о которой он всегда очень мало заботился и которую даже и не думал отстаивать; он велик тем, что создал стройное государство, свод законов, принятый во многих странах, судебные палаты, школы, мощную, действенную и умную систему управления, от которой мы не отказались и поныне; он велик тем, что возродил, просветил и благоуст­роил Италию; он велик тем,, что вывел Францию из состояния хаоса и вернул ее к порядку, тем, что восстановил алтари, усмирил бешеных де-

¹ Соловьев В. С. Соч. М., 1990. ТА. С. 432.

магогов, надменных ученых, анархических литераторов, нечестивых воль­терьянцев, уличных говорунов, убийц, подвизавшихся в тюрьмах и на площадях... велик тем, что прославил свое имя и среди диких, и среди ци­вилизованных народов, тем, что превзошел всех завоевателей, каких зна­ло человечество прежде, тем, что десять лет подряд творил чудеса, ныне с трудом поддающиеся объяснению»¹. Как бы ни критиковали Сталина, он остается великой личностью в истории, ибо его деятельность носила конструктивный характер. Он спас мир от фашизма. Он, как писал Чер­чилль, получил Россию с сохой и оставил с атомной бомбой.

Роль личности в истории зависит не только от сложившихся истори­ческих обстоятельств, но и от того, какое политическое и социальное по­ложение она занимает в обществе. Чем выше это положение, тем выше роль личности,