Партии как политический институт

Становление понятия «партия».История развития партий проясня­ет многое из их современной жизни. Со времен Аристотеля и до XVII в. в партиях — тогда их называли факциями*— видели «политические тела», сравнимые с живым организмом, где каждый орган отвечает за определен­ную функцию, а весь организм един в своих устремлениях. Некоторые ис­следователи считают, что прообразы партий (протопартии) сложились еще во времена возникновения особой сферы деятельности — политики, меня­лись только их обязанности и отношение к ним общества. Русский историк Тимофей Николаевич Грановский (1813-1855) связывал появление партий с политикой Екатерины Медичи (XVI в.), которая создала «срединную» (между католиками и протестантами) партию из людей, «не имевших ни верований, ни убеждений». На самом деле партии античного мира и сред­невековья были клиентелами, временными объединениями для поддержки каких-либо персон. Многие западноевропейские историки полагают, что партии зародились во времена установления всеобщего избирательного права, а клубы, ассамблеи, политические группы периода Французской ре­волюции 1789 г. — их предшественники. Более популярен англо-американ­ский подход, отсчитывающий время партий с XVII-XVIII вв. — с начала деятельности партий тори и вигов в Британии.

Обратите внимание Существует несколько истолкований слова факция. Некоторые исто­рики считают, что это понятие связано с венетами и прасинами, спе­цифическими политическими «партиями» в византийских городах V-VII вв., возглавлявшимися представителями купеческой и земле­дельческой знати, рядовые участники которых набирались из город­ских низов. Такие «партии» группировались вокруг спортивных цир­ковых организаций — факций, устраивавших различные массовые зрелища. Венеты и прасины обычно боролись между собой, но иног­да объединялись и выступали против правительства.

Интерпретация Российский политолог М.В. Ильин считает, что возникновение партий и политической системы современного типа в Англии XVII-XVIII вв. было обусловлено переосмыслением понятия факции и усвоением концепции общественного договора. Тогда Брита­ния пыталась покончить с борьбой на уничтожение между факция­ми «кавалеров» и «круглоголовых», т.е. ранних тори и вигов. Слав­ная революция 1688 г. позволила очертить контуры политической си­стемы, основанной на компромиссе и консенсусе. Постепенно тори и виги негласно признали возможность джентльменского сосущество­вания. Стремление тех и других быть выразителями интересов на­ции заставило тори из факции воинствующей и репрессивной госу­дарственной церкви превратиться в партию «национального интере­са», а виги — непримиримые борцы за независимость протестантства и за свободу совести — стали партией «общественных интересов». Обе партии согласились с необходимостью существования оппонен­та, ибо увидели как раз в этом реализацию главного принципа обще­ственного договора.

Правда, даже при первичном оформлении партий в Англии продолжа­лись споры между теоретиками и практиками политики о функциях таких организаций. Одни считали, что факции/партии ведут к разладу в обществе и тормозят его производительную деятельность. Другие, напротив, утвер­ждали, что они вносят дух здорового соревнования, что было важно на заре капитализма, и видели в названии такой организации — партия*— есте­ственную часть общества, не навязывающую ему свой надзор.

Обратите внимание В начале XVIII в. у лорда Болингброка родилась идея создания соб­ственной «партии отечества», которая вобрала бы в себя «все здоро­вые силы нации» для контроля над остальными, менее преданными государству индивидами. Эта мысль через пару веков фактически воплотилась в таких тоталитарных партиях, как ленинско-сталинская коммунистическая и гитлеровская национал-социалистическая.

В середине XVIII в. английский философ Дэвид Юм (1711-1776) впер­вые наметил типологию партий: на почве совместных интересов люди объединяются в «партии интересов»; по привязанности к тому или иному лидеру — в «партии приверженности» (англ. affection), а «партии прин­ципов» — новое явление в политике того времени — возникают на осно­ве общих принципов и олицетворяют собой различные идеи социального прогресса. Почти современным определением партии политология тоже обязана англичанам. Философ и политик Эдмунд Бёрк (1729-1797) на­звал партиями группы людей, придерживающихся общих принципов и добровольно объединившихся для обеспечения совместными усилиями национальных и собственных интересов.

Позднее в политической науке сложилось целое направление — партология,занимающееся теоретико-практическим анализом партий и партий­ных систем. Одним из основателей этой субдисциплины, наряду с класси­ком современной социологии политики Роберто Михельсом, был россия­нин Моисей Яковлевич Острогорский.

МИХЕЛЬС(Michels), Роберто(1876, Кёльн — 1936, Рим) — социолог, представитель классичес­кого периода европейской политической социологии и основатель социологии партий; политолог и экономист. Авторряда работ, из которых самые известные: «Социология политической партии в условиях демок­ратии» (1911; анализ социалистических партий, сде­ланный на основании личного опыта участия в этом движении); изд. поем. «Первые лекции по полити­ческой социологии» (1949). Вклад в развитие политической мысли.Среди политологов получили признание работы Михельса в области теории элит, о партиях и социально-политических движениях, о бюрократии и по вопросам взаимосвязи демок­ратической теории и практики. Вместе с тем главная заслуга этого ученого — сформулированный им «железный закон олигархии»; его смысл — партии, массовые движения, крупные социальные и политические структуры в целом подчиняются тенденциям олигархизации, бюрократизации и авторитарнос­ти, которые выражаются: в сосредоточении власти в руках их лидеров (они становятся профессиональными и легальными политиками и в итоге внедря­ются в состав правящей элиты) и профессионального аппарата (партийной бюрократии); в уменьшении влияния рядовых членов на политику партии и в ослаблении их контроля над аппаратом и лидерами; в отходе от первоначаль­ных целей и их замене интересами партийного руководства и управленцев.

Острогорский провел сравнительный анализ партий в Старом (Анг­лия) и Новом (США) Свете, обобщенный в монографии «Демократия и политические партии» (1898). Например, еще столетие назад им было за­мечено противоречие между общими и частными интересами во внутри­партийной жизни.

Партия обычно представляла из себя лишь вывеску, прикрывающую иногда глубокие расхождения во мнениях, борьбу между фракция­ми, иногда более ожесточенную, чем та борьба, в которую она всту­пала с соперничающей партией.   М.Я. Острогорский, «Демократия и политические партии», т. 2

ОСТРОГОРСКИЙ, Моисей Яковлевич(1854, Гродно - 1919, Петроград) — российский правовед и политолог, один из основоположников сравнительного метода в политической науке. С 1875 г. несколько лет работал в Департаменте юстиции в Санкт-Петербурге: с наступлением реакции покинул государствен­ную службу и надолго уехал за рубеж. Обучался в парижской Свободной школе политических наук, где защитил диссертацию по теме развития принципа всеоб­щего голосования. В 1905 г. он вернулся в Россию, был избран депутатом 1 Думы. Разделял основные политические установки партии конституционных демок­ратов (кадеты). После разгона Думы вновь уехал из страны. Авторряда работ, среди которых выделяются: «Права женщин: сравнитель­ное исследование исторического и правового аспектов» (изд. во Франции, Ан­глии, Германии, 1892; о причинах ограничения политических прав женщин и о женском движении за всеобщее избирательное право); «Демократия и органи­зация политических партий» (изд. в Англии, 1902); «Демократия и партийные системы Соединенных Штатов» (изд. в США, 1910). Вклад в развитие политической мысли.Объектом научного исследова­ния Острогорский избрал партию, детально проанализировав практику и тео­рию партийного строительства в двух представительных демократиях - США и Англии. В формализме партийных функционеров, манипулировании обще­ственным мнением и отсутствии эффективного контроля со стороны избирате­лей ученый видел главные недостатки современных ему демократий и угрозу демократии вообще. Подобные взгляды Острогорского вполне разделял Ми-хельс, считавший партийный формализм источником олигархии. Острогорский отождествлял демократию с непосредственным участием граждан в управлении и указывал, что для достижения этой цели нужно заме­нить косные постоянные партийные струкгурьг системой временных ассоциа­ций, объединенных общей целью. (Ключевой аспект этой разработки — меха­ническая «организация», которая является причиной устранения большинства граждан из политического процесса, замещает их целенаправленное полити­ческое участие формализованными процедурами и всевластием политических управленцев, что разрушает в итоге всю политическую систему.) Члены таких ассоциаций смогут сохранить свободу рационального выбора и действий, а персональный состав органов власти перестанет отражать только соотноше­ние сил различных партий. По Острогорскому, подобный порядок организации политической жизни способствует развитию политической культуры, сохране­нию и совершенствованию демократических институтов. В целом Острогорский критиковал демократию с либеральных позиций и ориентировал политическую теорию на разработку мер по защите и повыше­нию эффективности демократии.

Рамки конкретной политической системы (или режима — в европейс­ком наименовании) очерчивают своеобразную политическую сцену, где одними из главных действующих лиц (акторов) являются партии, берущие свое начало в гражданском обществе, которое предоставляет им свои ресурсы и поддержку. По своей природе они — связующее звено между граж­данским обществом и государственной сферой.

Четыре основных фактора, связанных с функциональными особен­ностями партий, придают этому политическому институту двойствен­ный характер. «Интеграция и мобилизация» людей в политику и «структурирование голосования» — это функции, развернутые в пользу представительства управляемых. Деятельность по «рекрути­рованию политического персонала» и тот факт, что партии являются «инструментами воспитания политиков», воплощают в себе партий­ные функции, обращенные к отправлению власти.   И. Мени, «Политические партии. — Сравнительная политика»

Обратите внимание В континентальной Европе при описании современной политики часто употребляется термин политический режим — как сочетание системы партий, способов голосования и принятия решений, иных элементов институционального, идеологического и социального по­рядков, образующих власть данной страны на определенный период (Кермонн). Американская школа сравнительной политологии исполь­зует более широкое понятие политической системы — как совокуп­ности всех общественных структур в их политических аспектах. Она включает в себя политические институты, социальные и экономи­ческие структуры, исторические традиции и ценности общества, куль­турный контекст его развития (Алмонд).

Одним из самых общих определений особенностей института по­литических партий могло бы быть следующее: это официально инсти­туционализированная и функционально специализированная организа­ция, борющаяся за контроль над механизмами государственной власти и управления. В политологической литературе представлены десятки тол­кований описываемого понятия; ниже даны наиболее сжатые и типич­ные среди них.

- Партией является всякая политическая группа, участвующая в выбо­рах и способная вследствие этого провести своих кандидатов в государ­ственные учреждения (Сартори).

- Партиями называют организации, которые нацелены на открытое завоевание их представителями государственных позиций (К. Джанда).

- Партия есть любая политическая группа, получившая официаль­ный статус, имеющая формальную организацию, связывающая центр с пе­риферией и способная провести через выборы (свободные или несвободные) своих кандидатов в государственные органы (Дж. Лапаломбара, Дж. И. Андерсон).

- Партия — это организованная сила, объединяющая граждан одного политического направления для мобилизации общественного мнения в определенных целях, для участия в органах власти либо для ориентации властей на осуществление своих требований (Кермонн).

- Партия — институт, призванный группировать, оценивать и по мере возможности примирять множество противоположных интересов и тре­бований отдельных лиц, групп, городов и регионов, организовывать их в борьбе за государственные должности и затем служить связующим зве­ном между избирателями и людьми, делегированными ими на эти посты (Д. Бродер).

Видный американский специалист по сравнительной политологии Джозеф Лапаломбара (род. 1925) обратил внимание на то, что такие про­стые, кажущиеся естественными политические термины, как «партия», в различных условиях несут неодинаковую смысловую нагрузку. Этот же автор составил список четырех признаков партии: 1) прежде всего любая партия есть носитель идеологии или по меньшей мере особого видения мира и человека; 2) партия — это организация, т.е. достаточно длитель­ное объединение людей на самых разных уровнях политики — от местно­го до международного; 3) цель партии — завоевание и осуществление (чаще всего в коалиции) власти; 4) каждая партия старается обеспечить себе поддержку народа — от голосования за нее до активного членства.

Американский политолог Сэнфорд Д. Хорвит оценивает партии как уникальный политический институт, который выполняет ряд взаимосвя­занных функций, имеющих важнейшее значение для процесса демокра­тического управления. Основные функции партии таковы:

- участие и победа на выборах для получения определенной степени контроля над органами государственной власти;

- отражение и формулирование потребностей общества;

- выдвижение политических альтернатив;

- проверка политических качеств и обучение лидеров, которые в буду­щем займут свое место в управлении государством.

Насколько успешно или нет партия исполняет свое политическое пред­назначение в обществе, зависит не только от нее самой, но и от целого ряда внешних по отношению к ней факторов — действует ли партия в условиях президентской или парламентской республики, унитарного или федератив­ного устройства, а также от специфики электорального законодательства. Эти и другие обстоятельства предъявляют свои особые требования к орга­низационному строению, повседневной деятельности и к стратегическому планированию партии (программе, предвыборной платформе и т.д.).

Обратите внимание Законодательство каждой страны особым образом регулирует — или нет — роль и статус политических партий. Основной закон ФРГ закрепляет за партиями функцию сотрудничества «для формирова­ния политической воли народа» (ст. 21). ФРГ также приняла закон о государственном и общественном финансировании партий. В италь­янской конституции записано, что партии обязаны вносить свой вклад в «определение национальной политики» (ст. 49). Во Франции пра­вые партии зарегистрированы по закону об ассоциациях 1901 г. Ле­вые же не имеют особого юридического оформления и организуют свою работу в соответствии со ст. 4 конституции республики, глася­щей, что партии и политические объединения соревнуются за элек­торат, свободно образуются и осуществляют свою деятельность, но обязаны уважать принципы национального суверенитета и демокра­тии. Разумеется, судебная власть в любой момент вправе пресечь отклонения от столь широко сформулированных конституционных требований.

Классификация политических партий.Одну из первых попыток исторической периодизации форм партийной организации предпринял Вебер, который выделил три таких этапа: аристократические группировки; политические клубы; современные массовые партии.

Ядром принятой сегодня классификации политических партий*ос­тается схема Дюверже, представленная им в работе «Политические партии» (1951), который по организационному строению разделил их на два основ­ных типа: кадровые и массовые. Кадровымион назвал партии, возникшие в результате сотрудничества низовых избирательных комитетов рядовых граждан и парламентских групп в верхах. Массовые партии— плод все­общего избирательного права. Различаются эти два типа по характеру свя­зей гражданина (в монархиях — подданного) с партией и по своей внут­ренней структуре. Отношения человека с какой-либо партией обычно ил­люстрируют с помощью схемы, содержащей четыре концентрические окружности. Наименьшую из них (на схеме — D) образуют активисты и функционеры партии, для которых она — смысл их политической жизни и/или работы; они обеспечивают организационную и пропагандистскую (не­редко и идеологическую) деятельность. Следующий круг (С) — члены партии, выплачивающие в ее фонд взносы и имеющие регистрационный документ. Третий круг (В) — симпатизирующие партии; они оказывают ей всевозможную поддержку и участвуют во вспомогательных объединени­ях — молодежных, женских, спортивных и пр. Самая большая окружность (А) — избиратели партии, чья привязка к ней чаще всего ограничена голо­сованием в ее пользу.

Схема участия в партийной

А — электорат В — симпатизирующие С — члены партии D — активисты и функционеры

В кадровых партиях обычно нет строгого постоянного членства и ста­туса индивидуального участия, а также централизованной структуры; при этом партийный курс вырабатывают влиятельные боссы (консервативные партии в англосаксонских странах). Схему таких партий можно определить как А + В + D. «Концентрическая» структура массовых партий дополнена их постоянными членами: + С. Они довольно сильно централизованны, ос­нованы на иерархии (соподчинении) от нижнего уровня местных организа­ций до высших органов партии, финансируются в основном из собранных членских взносов. Важным показателем влияния партий, по Дюверже, вы­ступает так называемый индекс членства: соотношение между числом из­бирателей и членов данной партии (А/С). Позже этот ученый скорректиро­вал свою схему, признав факт существования массовых непрямых партий (лейбористы в Англии: человек сначала вступает в профсоюз и автомати­чески числится членом партии, если прямо от этого не отказывается).

По внутреннему строению различаются партии с сильной и слабой структурой. В первом случае внутрипартийная дисциплина, фиксирован­ная в уставах, предписывает всем депутатам подчиняться распоряжениям парламентской группы и руководящих органов партии. Слабо структуриро­ванная партия означает, что ее парламентарии располагают почти полной свободой голосования.

Обратите внимание Сила или слабость структуры партии не зависит от того, кадровая они или массовая. Например, в Англии консерваторы — это кадро­вая партия, лейбористы — массовая непрямая партия, но обе обла­дают жесткой уставной дисциплиной в парламенте. Значит, это парторганизации с сильной структурой. И наоборот, в США депута­ты от демократической и республиканской партий при голосовании в конгрессе могут ориентироваться на собственное мнение. Именно отсутствие жесткой партийной дисциплины обеспечивает нормаль­ное функционирование института президента при неимении им сво­его большинства в парламенте.

Известные политологи, не отвергая классификацию партий Дюверже, впоследствии дополнили ее — Отто Кирххаймер в 1966 г., Жан Шарло в 1970 г. Были и другие корректировки, в частности Сартори (1976), кото­рый попытался обобщить все научные наработки партологов, чтобы как можно более полно представить мир современных политических партий. Все они исходили из того, что нельзя приравнивать кадровую партию к ар­хаичной модели, а массовую — к прогрессирующей, как этосделал Дювер­же. Действительно, многие партии не являются массовыми (уних незначи­тельный членский корпус и еще меньше активистов), но они собирают со­лидный электорат. Кирххаймер выделил еще один тип, названный им «партия-хватай-всех» (англ. catch-all party). Его поддержал Шарло, наиме­новавший такие организации партиями избирателей. Подобные «межклас­совые» объединения считают вторичным рост своих рядов, но стараются сплотить вокруг себя максимальное количество избирателей самой разной социальной, этнической и прочей принадлежности, идейной ориентации, с неодинаковыми частными и групповыми интересами для решения важней­ших проблем текущего политического момента, а также для того, чтобы получить возможность править эмпирическим, т.е. основанным на непос­редственном опыте, путем. Шарло и Сартори предложили трехсоставную классификацию: кадровые, массовые и партии избирателей. К последним привилось название универсальных партий.

В конце XX в. универсальные партии— или партии избирателей — отличались самым динамичным развитием по сравнению с остальными, мно­гие из которых перестраиваются под эту модель. Их прогресс объясняется переосмыслением механизма взаимодействия между партиями и обществом: новые технологии и информатика радикально преобразовали социально-про­фессиональные структуры и традиционные идейные предпочтения; изменился и демографический состав населения. Тем самым была ослаблена привязка партий к некогда ориентировавшимся на них социальным группам, что сде­лало партийную базу неустойчивой, а исход выборов — малопредсказуемым. Чреватое конфликтами партийное размежевание перестало быть смыслом политической жизни, а взамен расширилась сфера общенационального со­гласия. Ощутимо усилилась исполнительная власть, нередко в ущерб зако­нодательной. Эти и другие факторы заставляют партии обращаться сразу почти ко всем группам избирателей, многие из которых отныне проявляют повы­шенный интерес к универсальным (в смысле — общечеловеческим), а не классовым, к постматериальным (духовным), а не материальным ценностям.

Для универсальных партий в целом характерна гибкая политическая линия. Они выстраиваются вокруг лидеров (чаще — одного национально­го лидера), предлагающих обществу идеи согласия, баланса интересов раз­ных социальных групп. Такие партии прагматичны в плане идеологии, заимствуя свои предложения из разных источников, что позволяет им не ско­вывать свою нацеленность на электоральный прогресс какими-то догмати­ческими приверженностями.

Обратите внимание По наблюдениям политологов, универсальные партии ставят перед собой более значимые с точки зрения общественных интересов цели, они удачливее других в политической игре или в соревновании за го­сударственные посты и депутатские мандаты, успешнее вовлекают в политику молодежь. В большинстве стран Европы к этому образцу тяготеют по преимуществу социал-демократические организации, но в Англии— консерваторы, а в США— республиканцы. Почти не поддаются реформированию по модели универсализации политичес­кие объединения, выступающие за специфические цели (так называ­емые микроконфликтные), националистические, элитарные (пред­принимателей или монархистов), антисистемные (т.е. принципиаль­но выступающие за изменение существующего государственного строя) партии вроде догматизированных коммунистических.

Немногим позднее партий избирателей, уже включенных в качестве третьего компонента в классификацию, в политологической литературе появились описания еще одной разновидности этого негосударственного политического института, названной тогда партии «новой волны».Их са­моопределение в политическом мире было связано с бурным развитием с конца 1960-х гг. новых социальных движений (НСД) — экологических, коммунитарных, гражданских инициатив и т.д. В то время ощутимо падал пре­стиж партий классического, т.е. парламентского, образца, которые, по мне­нию многих граждан, отчуждались от гражданского общества, входя в опас­ную для демократии близость с государством.

Эти новые партии (яркие примеры — зеленые ФРГ, социал-демокра­тическая партия Великобритании) формировались на основе самой актив­ной части НСД и в 1980-е гг. довольно быстро прошли процесс институционализации в политических системах разных стран. Их отличают от других партий оригинальное организационное строение, иной тип отношений с избирателями и симпатизирующими, четкая ориентация на постматериаль­ные ценности, своеобразный политический стиль. Вместе с тем такие партии не похожи и друг на друга.

Немецкие зеленые построили партию на реально децентрализованном механизме принятия решений, главное в котором — жесткий контроль снизу за деятельностью руководства партии и ее депутатов. Местные организа­ции автономны по отношению к вышестоящим партийным инстанциям, в их работе участвуют не только члены партии, но и ее избиратели. Главный орган партии — национальный исполком, назначаемый делегатами обще­немецкого съезда. Для эффективной связи руководства и депутатов зеле­ных с низовыми структурами распространена практика их ротации (лат. rotatio — круговращение) — после 1-2 лет пребывания в высших органах партии или половины срока в бундестаге эти люди отзываются в местные отделения, а на их посты приходят другие.

Обратите внимание   Традиционная парламентская система небезуспешно навязывала зе­леным свои правила игры. И партия «новой волны» фактически рас­кололась надвое. «Фундаменталисты» предпочитали блюсти чисто­ту изначальных партийных принципов, в т.ч. отказывались от сотруд­ничества с другими партиями, пусть даже в ущерб росту влияния зеленых. «Реалисты» были согласны на коалиции, на разумное при­способление к правилам парламентской системы, считая, что важ­нее всего развивать свою массовую базу, дабы переломить тенден­ции к сращиванию ведущих партий ФРГ с государственным аппара­том, к монополизации ими всех уровней власти.

У социал-демократов Великобритании (СДП), выходцев из лейборис­тской партии, руководство наделено большой степенью независимости от активистов и местных отделений, которые в основном налаживают избира­тельные кампании своих лидеров. Делегаты от низовых организаций со­браны в своеобразный «парламент» партии, решающий вопросы текущей работы. Однако политику СДП по ключевым проблемам и ее предвыбор­ную платформу готовит комитет, в который входят президент партии и его заместители, лидер парламентской группы и депутаты.

В целом роль партий «новой волны» состоит даже не в отвоеванных ими голосах избирателей, не в заинтересованности в коалиции с ними кад­ровых, массовых и универсальных партий, а в том, что эти последние заду­мались о неполном соответствии своей организационной структуры и поли­тической линии крупнейшим общественным преобразованием конца XX в. и стали перенимать некоторые идеи у партий-движений. Ускоряющееся раз­витие модели партий избирателей тоже можно считать ответом на критику партиями «новой волны» устоявшихся правил политической игры.