Программа восстановления и развития страны, разоренной войной 1 страница

Победа была достигнута дорогой ценой. Помимо человеческих жертв, о которых шла речь выше, СССР потерял 30% своего национального богатства. На советской земле, ставшей основным театром военных действий Второй мировой войны, было полностью или частично разрушено 1710 городов и поселков, более 70 тысяч сел и деревень, свыше 6 миллионов зданий. Были уничтожены многие заводы и другие промышленные предприятия, сооруженные в годы сталинских пятилеток.

Сталин видел эти разрушения в Москве и ближнем Подмосковье в 1941 году, а также во время поездки на фронт в августе 1943 года. Он видел и полностью уничтоженный Сталинград, в котором остановился, возвращаясь из Тегерана в декабре 1943 года. Как вспоминал А. Рыбин, кортеже машинами ехал «по коридору среди развалин зданий и штабелей немецкой техники». Развалины городских домов и сожженные деревни Смолен

ской области и Белоруссии Сталин увидел по пути на Потсдамскую конференцию. Поэтому первый вопрос, который задал Сталин первому секретарю ЦК КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко, сопровождавшему его во время следования поезда по республике, был такой: «Как идет восстановление жилищ в сельской местности и есть ли помехи, требующие вмешательства союзного правительства?» Выслушав Пономаренко, Сталин заметил, что «жильем нужно обеспечить всех, но на первых порах, когда его более всего не хватает, следует обратить особое внимание на обеспечение жильем в первую очередь семей защитников Родины, особенно многодетных матерей, мужья которых в армии».

Мысли о разрушениях не покидали Сталина. В 1946 году Сталин отправился на юг на машине, чтобы, по словам Рыбина, «видеть степень разрушения городов по этой трассе. Осмотрели Курск, Орел, обойдя их пешком. На одной улице посреди развалин вдруг выросла женщина, которая от изумления выронила ведра, всплеснула руками и бросилась обнимать Сталина. При этом плакала, причитая: «Дорогой товарищ Сталин, как же вы по таким развалинам наших улиц ходите?» «А разве нам нельзя ходить по вашим улицам? — улыбнулся он». С. Аллилуева записала со слов участницы поездки В. Истоминой, что Сталин «нервничал, видя, что люди живут еще в землянках, что кругом одни развалины».

Впервые Сталин публично поставил задачу восстановления разрушенного еще в разгар Великой Отечественной войны, 6 ноября 1943 года, выступая с докладом, посвященным 26-й годовщине Октябрьской революции. Сталин заявил: «В районах, где временно хозяйничали фашистские погромщики, нам предстоит возродить разрушенные города и села, промышленность, транспорт, сельское хозяйство, культурные учреждения, создать для советских людей, избавленных от фашистского рабства, нормальные условия жизни... Нам необходимо полностью ликвидировать последствия хозяйничания немцев в районах, освобожденных от немецкой оккупации. Это большая общенародная задача. Мы можем и должны решить эту трудную задачу в короткий срок». Сталин озвучил задачи, изложенные в постановлении ЦК и Совнаркома «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации» от 21 августа 1943 года.

Через два года, 29 августа 1945 года, было принято решение о подготовке пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства. Характеризуя цели новой пятилетки, Сталин 9 февраля 1946 года подчеркивал, что они сводятся к тому, чтобы «восстановить пострадавшие районы страны, восстановить довоенный уровень промышленности и сельского хозяйства и затем превзойти этот уровень в более или менее значительных размерах».

Принятый на сессии Верховного Совета СССР в марте 1946 года на основе доклада председателя Госплана Н.А. Вознесенского четвертый пяти

летний план предусматривал проведение широкомасштабных восстановительных работ на территориях, подвергшихся оккупации. На этих землях проживало 88 миллионов человек, производилось 33% промышленной продукции и находилось 47% посевных площадей. Требовалось восстановить первенца сталинских пятилеток —Днепрогэс, металлургические предприятия Украины, 182 шахты Донбасса, промышленные предприятия Белоруссии и т.д. Решение этих задач было связано с резким увеличением строительных работ. Между тем производство строительных материалов за годы войны резко упало. В1945 году производство цемента составляло лишь 22% от довоенного уровня, оконного стекла — 45%, кирпича — 18,6%, извести — 33%. Правительство приняло постановление об ускоренном производстве строительных материалов. Придавая большое значение развитию этой отрасли, Сталин предложил возложить руководство ею на члена Политбюро Л.М. Кагановича.

Огромных усилий требовало и жилищное строительство, которое и до войны не поспевало за ростом городского населения. Правда, за пятилетку в городах и рабочих поселках было сдано свыше 100 миллионов квадратных метров жилой площади, а в сельской местности — 2,7 миллиона жилых домов, но жилья все равно не хватало. Казалось бы, ускоренные темпы послевоенного строительства должны были отразиться на качестве строившихся домов. Однако именно эти дома, впоследствии названные «сталинскими», стали олицетворением прочности и комфортабельности. По инициативе Сталина в Москве в сентябре 1947 года, в дни пышно отмечавшегося 800-летия города, были заложены первые высотные дома, в том числе здания Московского университета, МИДа, жилого дома на Котельнической набережной, гостиницы «Украина», которые до сих пор служат яркими архитектурными приметами столицы, отразившими характерные особенности стиля сталинской эпохи.

План предусматривал не только восстановление разрушенного, но и увеличение продукции: по промышленности на 48% по сравнению с 1940 годом, по сельскому хозяйству на 27%. Такой прирост был связан с увеличением энергозатрат. Пятилетний план определил рост производства электроэнергии на 70% по сравнению с 1940 годом, ускоренное освоение богатств «второго Баку», газовых месторождений Западной Украины, Поволжья, Эстонии, строительство 60 новых угольных шахт. И.В. Сталин внимательно следил за освоением открытых энергетических запасов. По словам А.И. Микояна, «когда в Саратовской области были открыты месторождения газа, Сталин загорелся и предложил мне заказать в Америке трубы для доставки газа из Саратова прямо в Москву. Так и сделали». В то же время Сталин, что было характерно для него, немедленно реагировал на всяческие сбои в работе по использованию энергетических ресурсов. Н.К. Байбаков рассказывал, что, узнав от председателя Моссовета Н.Г. Попова, что запущенный в 1946 году газопровод Саратов — Москва работает с пе

ребоями, Сталин вызвал Берию, отвечавшего за энергетические ресурсы страны, отчитал его: «Нашумели на весь мир об этом газопроводе, а теперь он не работает» и потребовал от него принять немедленные меры для ликвидации поломок.

С огромными трудностями выполнялся и план по восстановлению и развитию сельского хозяйства. Первый послевоенный 1946 год был на редкость неурожайным: засуха погубила значительную часть урожая в западных областях страны, а на востоке урон урожаю нанесли затяжные дожди. Валовой сбор зерновых был в 2,2 раза меньше, чем в 1940 году. Помимо плохих климатических условий, Хрущев справедливо ссылался и на другие причины: «Неурожай был вызван... кроме того, слабой механизацией сельского хозяйства, подорванного отсутствием тракторов, лошадей, волов. Недоставало рабочей тягловой силы. Организация работ тоже была плохой; люди вернулись из армии, взялись за работу, но еще не притерся каждый как следует к своему месту, да и квалификация у одних была потеряна, а другие совсем ее не имели».

В своих воспоминаниях Хрущев писал, что он составил документ о голоде на Украине и направил его Сталину, который в это время отдыхал в Сочи. «О документе узнали Маленков и Берия, — писал Хрущев. —Думаю, что они решили использовать дело для дискредитации меня перед Сталиным, и вместо того, чтобы решить вопрос... послали наш документ Сталину». Поскольку документ направлялся, по словам самого Хрущева, Сталину, то скорее всего Хрущев обвинял Маленкова и Берию в том, что те неверно изложили суть дела Сталину, представив его так, будто руководитель Украины старается добиться для «своей» республики более льготных условий, чем для других республик и областей страны. Если поверить Хрущеву, то получается, что вновь повторялась ситуация времен коллективизации, когда в угоду политиканским соображениям Сталину подсовывалась ложная информация, и он не знал об отчаянном положении в украинской деревне, обреченной на голод.

И все же неурожайный год заставил руководство страны обратить особое внимание на развитие сельского хозяйства. Состоявшийся в феврале 1947 года пленум ЦК ВКП(б) был посвящен вопросам развития сельского хозяйства. Его решения предусматривали резкое увеличение производства сельскохозяйственной техники, повышение культуры земледелия. За пятилетку число тракторов выросло в 1,5 раза, комбайнов — в 1,4 раза.

20 октября 1948 года по инициативе Сталина было принято постановление «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрении травопольных севооборотов, строительстве прудов и водоемов для обеспечении высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». Эта программа, рассчитанная на 1950—1965 годы, была названа в печати «Сталинским планом преобразования природы». На плакатах изображался Сталин, который, держа в руках трубку, склонился над

картой сооружения полезащитных полос. Надпись на плакате гласила: «И засуху победим!» Хотя после смерти Сталина план был свернут, сооруженные при его жизни полезащитные полосы стали памятным и полезным свидетельством усилий первых послевоенных лет по увеличению сельскохозяйственного производства и охране окружающей среды.

Пятилетка предусматривала рост благосостояния населения. 9 февраля 1946 года Сталин заявил, что «в ближайшее время будет отменена карточная система, особое внимание будет обращено на расширение производства предметов широкого потребления, на поднятие жизненного уровня трудящихся путем последовательного снижения цен на все товары». В конце декабря 1947 года в стране была отменена карточная система распределения ряда продуктов питания.

Одновременно с отменой карточной системы была проведена денежная реформа, в ходе которой 10 рублей старого образца 1938 года обменивали на 1 рубль 1947 года выпуска. Необходимость денежной реформы обосновывалась в специальном постановлении, в подготовке которого активно участвовал Сталин. В нем обращалось внимание на то, что огромные военные расходы в 1941 —1945 годах «потребовали выпуска в обращение большого количества денег... В то же время сократилось производство товаров, предназначенных для продажи населению, и значительно уменьшился розничный товарооборот. Кроме того, как известно, в период Отечественной войны на временно захваченной советской территории немецкие и другие оккупанты выпускали в большом количестве фальшивые деньги в рублях, что еще больше увеличило излишек денег в стране и засорило наше денежное обращение. В результате этого в обращении оказалось значительно больше денег, чем это нужно для народного хозяйства, покупательная сила денег понизилась, и теперь требуются специальные мероприятия по укреплению советского рубля».

Одновременно в постановлении разъяснялось, что реформа необходима для изъятия излишков денег у части населения. В постановлении говорилось: «Сокращение государственной и кооперативной торговли предметами широкого потребления и увеличение спроса населения на колхозных рынках привели к резкому повышению рыночных цен, которые в отдельные периоды были выше довоенных цен в 10—15 раз. Понятно, что спекулятивные элементы воспользовались наличием большого разрыва между государственными и рыночными ценами, равно, как и наличием фальшивых денег, для накопления денег в больших размерах в целях наживы за счет населения... Нельзя... допустить, чтобы спекулятивные элементы, нажившиеся в период войны и накопившие значительные суммы денег, получили возможность скупать товары после отмены карточной системы».

Несмотря на то, что в соответствии с условиями денежной реформы стоимость денег сокращалась в 10 раз, значительная часть обедневших за

годы войны людей от нее не пострадала. Гораздо меньше были потери тех, кто держал вклады в сберегательных кассах. Вклады до 3000 рублей переоценивались рубль за рубль. Если вклады были более 3000 рублей, то сумма от 3000 до 10 000 обменивалась из расчета 3 старых рубля на 2 новых рубля, а сумма свыше 10 000 рублей менялась из расчета 2 старых рубля на 1 новый рубль. Больше всех пострадали те, кто хранил крупные суммы денег дома. Так была осуществлена еще одна радикальная экспроприация денежных средств у людей, нажившихся за счет рынка и не доверявших государственным сберегательным кассам.

Одновременно было объявлено о снижении розничных цен на основные продукты питания и промышленные потребительские товары по сравнению со средними рыночными ценами. С 1949 года о снижениях цен стали ежегодно объявлять по радио накануне 1 марта. В эти годы советские люди уже привыкли к тому, что Ю. Левитан таким же торжественным тоном, которым он в годы войны зачитывал приказы Сталина о взятии городов, теперь объявлял о снижении цен на различные сорта хлеба, рыбы и других продуктов на 5, 10, 15, 20 или более процентов. Следствием этих мероприятий стал устойчивый рост материального благосостояния населения, создававший уверенность у советских людей в неизменном улучшении жизни.

Правда, некоторые руководители страны позже утверждали, что проводившаяся политика постоянного снижения розничных цен на продовольственные товары препятствовала стимулированию их производства. Микоян писал: «Чувствовалось, что Сталин интересовался рынком, торговлей, многое знал и понимал... Но его раздражало, когда он хотел снизить цены на мясо и сливочное масло, а я возражал. Желание его было понятным, но совершенно неправильным, так как этих продуктов в стране не хватало и было плохое снабжение ими. Отсюда возникла идея составить трехлетний план развития животноводства». Однако, как признавал Микоян, задания плана не были выполнены в колхозах.

Несмотря на прилагавшиеся усилия, страна долго не могла достичь даже скромного уровня относительного благополучия, существовавшего в предвоенные годы. К тому же, как и до войны, приоритет отдавался развитию средств производства, а не продуктов потребления. Опережающий темп развития средств производства должен был сохраниться на долгие годы. В своем выступлении 9 февраля 1946 года Сталин заявил: «Что касается планов на более длительный период, то партия намерена организовать новый мощный подъем народного хозяйства, который дал бы нам возможность поднять уровень нашей промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем. Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина

будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдет, пожалуй, три новые пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать».

15-летний срок был установлен и для завершения «Сталинского плана преобразования природы». На такой же продолжительный срок были рассчитаны и планы развития науки, которые Сталин назвал одной из приоритетных задач страны. Он объявил о строительстве «всякого рода научно-исследовательских институтов, могущих дать возможность науке развернуть свои силы». На длительную перспективу была рассчитана и выдвинута позже программа строительства грандиозных гидросооружений на Днепре, в Крыму, на Волге, в Туркмении, которые вместе с планом создания полезащитных полос в печати стали именовать «Великими Стройками Коммунизма». Сталин возвращался к решению тех задач, которые впервые выдвинул на XVIII съезде партии накануне войны.

Хотя страна еще долго не могла оправиться от последствий войны, весь предвоенный опыт быстрого развития СССР убеждал советских людей в том, что сталинская программа восстановления народного хозяйства должна была быстро и органично перерасти в ускоренное движение страны вперед и превращение ее в самое развитое и самое процветающее государство мира.

Глава 25

НАЧАЛО «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

Выполнение этих огромных и долгосрочных задач предполагало сохранение мира в течение продолжительного времени. Однако международная обстановка существенно ограничила такие возможности. Уже в самом начале Потсдамской конференции президент США Гарри С. Трумэн в присутствии премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля сообщил И. В. Сталину об успешном испытании в США атомного оружия. Таким образом, Советскому Союзу дали понять, что в вооружениях произошла революция и США в ней лидерствуют.

После завершения Потсдамской конференции главы трех великих держав продолжали деловую переписку, а 11 октября 1945 года президент США

просил Сталина принять американского художника Шандора, чтобы написать его портрет в память о сотрудничестве между СССР и США в годы Второй мировой войны. Однако одновременно в правящих кругах США вынашивались планы развязывания новой войны против СССР. За два дня до упомянутого выше письма Трумэна 9 октября 1945 года комитет начальников штабов США подготовил секретную директиву 1518 «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», которая предполагала нанесение Америкой превентивного атомного удара по СССР. 14 декабря 1945 года в США была подготовлена новая директива № 432/d комитета начальников штабов, в приложении к которой были указаны 20 основных промышленных центров СССР и трасса Транссибирской магистрали в качестве объектов атомной бомбардировки. Очевидно, что обвинения Сталиным союзников в вероломстве, которые он не раз высказывал на протяжении войны, были не напрасными.

В 1941—1945 годы США, Великобритания и другие страны Запада видели в СССР силу, способную сокрушить Германию, Японию и их союзников и сорвать их планы установления мирового господства, а потому воздерживались от критики советского строя и, убедившись, что Сталин надежный партнер, всячески восхваляли его. Рузвельт, Черчилль и сопровождавшие их лица вместе со Сталиным посмеялись, когда тот спросил их в Ялте, не считают ли они, что СССР стремится к мировому господству. Политика СССР с тех пор не изменилась, и это признавалось в докладе совета планирования политики Государственного департамента от 7 ноября 1947 года, в котором говорилось: «Советское правительство не желает и не ожидает войны с нами в обозримом будущем». Однако к этому времени у Запада отпала нужда в поддержании союзных отношений с СССР, а США стали обладателями самого разрушительного оружия. Вот тогда-то США и их союзники стали обвинять СССР в том, что он угрожает свободе и независимости других стран мира, а само существование советской системы несовместимо с нормами цивилизованного общества.

Фактически «холодная война» была объявлена 5 марта 1946 года в выступлении У. Черчилля в Вестминстерском колледже города Фултон (штат Миссури). Хотя эту речь произнес отставной премьер-министр, ее содержание было согласовано с действовавшим премьером Великобритании К. Эттли, министром иностранных дел этой страны Э. Бевином, с президентом США Г. Трумэном и государственным секретарем США Д. Бирнсом. Трумэн присутствовал при выступлении Черчилля. В своем выступлении У. Черчилль объявил, что над Европой опустился «железный занавес» и разделил ее по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике. «Это не та Европа, — заявил Черчилль, — ради создания которой мы боролись». Черчилль предлагал пересмотреть последствия Второй мировой войны и те решения по странам Центральной и Юго- Восточной Европы, принятию которых он упорно сопротивлялся в Тегеране, Ялте и Потсдаме.

Черчилль не скрывал, что политическим орудием ревизии ялтинской системы должна была стать «братская ассоциация народов, говорящих на английском языке». Он подчеркивал, что такая ассоциация предполагала бы совместное использование авиационных, военно-морских баз и вооруженных сил США, Англии и других англоговорящих стран.

14 марта 1946 года в «Правде» был опубликован ответ Сталина «одному из корреспондентов» этой газеты, посвященный выступлению Черчилля. Сталин расценил речь в Фултоне как «опасный акт, рассчитанный на то, чтобы посеять семена раздора между союзными государствами и затруднить их сотрудничество... По сути, господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война». Сталин решительно отвергал требования Черчилля о ревизии ялтинской системы. Он подчеркивал: «Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Венгрию... Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу?» Напомнив о попытках Черчилля в 1919 году организовать «поход 14 государств» против Советской России, Сталин выразил уверенность в провале нового похода, если такой будет организован.

В дальнейшем Сталин неоднократно предпринимал попытки остановить ухудшение отношений между СССР и ведущими странами Запада. Отвечая на вопросы иностранных корреспондентов в 1946 году (22 марта — Э. Гильмору, 17 сентября —А. Верту, 23 октября — X. Бейли), Сталин утверждал, что нагнетание напряженности в международных отношениях провоцируется «действиями некоторых политических групп», лично Черчиллем и его единомышленниками. Сталин подчеркивал, что он «уверен в возможности дружественных отношений между Советским Союзом» и странами Запада и призывал к развитию «политических, торговых и культурных связей» между ними.

Сталин использовал каждую возможность для того, чтобы напомнить о сотрудничестве стран антигитлеровской коалиции в годы войны и активизировать сложившиеся связи для развития послевоенного сотрудничества. Так, в ходе встречи с начальником имперского генерального штаба Великобритании фельдмаршалом Б.Л. Монтгомери 10 января 1947 года Сталин выражал сожаление, что советско-английский договор 1942 года, который предусматривал продолжение сотрудничества в послевоенные годы, оказался «повисшим в воздухе и фактически перестал работать». Заметив, что вооруженные силы США и Англии приступили к осуществлению программы стандартизации вооружений, Сталин сказал, что он не возражает против укрепления англо-американского союза, если только тот не на

правлен против СССР. На вопрос Монтгомери, не желал бы Сталин создать «военный союз между Британией и Россией», он ответил положительно. Правда, Сталин сказал, что не хочет быть понятым таким образом, что он просит Монтгомери передать правительству Великобритании такое предложение, а Монтгомери тут же заметил, что не имеет таких полномочий для передачи таких предложений. И все же, судя по мемуарам Монтгомери, Сталин сказал, что он не будет возражать, если фельдмаршал передаст кому он захочет, что «он (Сталин) приветствовал бы военный союз с Британией и считал бы его необходимым. Он повторил это заявление дважды, и мне показалось, что он очень хотел, чтобы я его правильно понял».

Во время обеда, устроенного в честь Монтгомери, Сталин постоянно напоминал фельдмаршалу, что «мы — военные люди», которые могут решать проблемы сотрудничества лучше политиков, с чем Монтгомери соглашался. Сталин положительно расценил назначение ряда военных за рубежом на ответственные гражданские должности, сославшись на пример генерала Маршалла, занявшего пост государственного секретаря США. В заключение встречи Монтгомери, который как и Дуайт Эйзенхауэр, был награжден орденом «Победа», нарядился в подаренную им Василевским парадную форму Маршала Советского Союза и сфотографировался со Сталиным, отдавая ему честь как Генералиссимусу Советского Союза.

Как и на многих государственных деятелей, на Монтгомери Сталин произвел самое приятное впечатление. В своих мемуарах он писал: «Сталин был интересной личностью. У него острое чувство юмора. Он гостеприимный хозяин и вежлив по отношению к своим гостям. Я заметил, что он сдержан в отношении еды и питья, и у меня сложилось впечатление, что он на диете. Чувствовался его возраст... Мне показалось, что с тех пор, как я его увидел в первый раз в Потсдаме в июле 1945 г , он как-то уменьшился в размерах и похудел. Казалось и то, что он не так твердо держался на ногах. За обедом он говорил мало, но он быстро подхватывал разговор, если вы его начинали».

Суммируя свои впечатления о пребывании в СССР и встрече со Сталиным, Монтгомери писал: «В целом я пришел к выводу, что Россия не в состоянии принять участие в мировой войне против любой сильной комбинации союзных стран, и она это понимает. Россия нуждалась в долгом периоде мира, в течение которого ей надо будет восстанавливаться. Я пришел к выводу, что Россия будет внимательно следить за обстановкой и будет воздерживаться от неосторожных дипломатических шагов, стараясь не «переходить черту» где бы то ни было, чтобы не спровоцировать новую войну, с которой она не сможет справиться... Я сообщил об этом в докладе британскому правительству и начальникам штабов». Следствием визита Монтгомери стал обмен письмами между И.В. Сталиным и Э. Бевиным в январе 1947 года, в ходе которого Сталин предложил продлить англо-со

ветский договор 1942 года, предварительно «освободив его от оговорок, которые ослабляют этот договор».

Аналогичные усилия Сталин предпринимал и для сохранения мирных отношений с США. В своих беседах с сыном покойного президента США Эллиотом Рузвельтом 21 декабря 1946 года и видным деятелем республиканской партии США Гарольдом Стассеном в апреле 1947 года Сталин подчеркивал возможность продолжения сотрудничества между СССР и США, сложившегося в годы войны. В беседе с Г. Стассеном Сталин призывал «не увлекаться критикой системы друг друга... Что касается Маркса и Энгельса, то они, конечно, не могли предвидеть то, что произойдет спустя 40 лет после их смерти. Советскую систему называют тоталитарной или диктаторской, а советские люди называют американскую систему монополистическим капитализмом. Если обе стороны начнут ругать друг друга монополистами или тоталитаристами, то сотрудничества не получится. Надо исходить из исторического факта существования двух систем, одобренных народом. Только на этой основе возможно сотрудничество. Что касается увлечения критикой против монополий и тоталитаризма, то это пропаганда, а он, И. В. Сталин, не пропагандист, а деловой человек. Мы не должны быть сектантами... Когда народ пожелает изменить систему, он это сделает. Когда он, И.В. Сталин, встречался с Рузвельтом и обсуждал военные вопросы, он и Рузвельт не ругали друг друга монополистами или тоталитаристами. Это значительно помогло тому, что он и Рузвельт установили взаимное сотрудничество и добились победы над врагом». Сталин исходил из необходимости возродить встречи Большой Тройки и заявил Э. Рузвельту о полезности проведения нескольких совещаний такого рода.

Если в беседе с Монтгомери Сталин говорил о себе как о таком же военном деятеле, каким был британский фельдмаршал, то в беседе с Гарольдом Стассеном, которая была в основном посвящена вопросам экономического развития, Сталин сказал, что «до войны он также много занимался экономическими проблемами и что военным он стал в силу необходимости». В беседах с американцами Сталин особо подчеркивал; «Расширение международной торговли во многих отношениях благоприятствовало бы развитию добрых отношений между нашими двумя странами». Одновременно он положительно отреагировал на вопрос Э. Рузвельта об отношении Сталина к системе займов и кредитов США Советскому Союзу. В беседе со Стассеном Сталин поддержал его предложение о расширении обмена «идеями, студентами, учителями, артистами, туристами» и сказал, что «это будет неизбежно, если будет установлено сотрудничество. Обмен товарами ведет к обмену людьми».

А.И. Микоян писал в мемуарах о том, что Сталин постоянно следил за ходом его переговоров с английским министром торговли Г. Вильсоном о внешнеторговом соглашении в 1947 году и поощрял все шаги, способствовавшие его заключению.

Осознание отчаянного положения, в котором оказалась разоренная страна, вынуждало Сталина ставить вопрос о получении займов и кредитов у США. Как вспоминал Молотов, на первых порах советское правительство было готово принять участие и в программе помощи странам Европы, предложенной государственным секретарем США Джорджем Маршаллом 5 июня 1947 года. Однако вскоре советское правительство изменило свою позицию, выступив против участия СССР и союзных с ним стран в этой программе. Как сообщал Судоплатов, это произошло после получения информации от советского разведчика Д. Маклина, являвшегося начальником канцелярии британского посольства в Вашингтоне. Ознакомившись с секретной перепиской министра иностранных дел Э. Бевина с членами правительства США, Д. Маклин сообщил, что «цель «плана Маршалла» заключается в установлении американского экономического господства в Европе, а новая международная экономическая организация по восстановлению европейской промышленности будет находиться под контролем американского капитала». Как писал Судоплатов, «по указанию Сталина Вышинский направил находившемуся в Париже Молотову шифровку, где кратко суммировалось сообщение Маклина. Основываясь на этой информации, Сталин предложил Молотову выступить против реализации «плана Маршалла» в Восточной Европе».

О том, что «план Маршалла» открывал возможности не только для активного проникновения в экономику Европы, разоренной войной, но и для не менее активного вмешательства в политическую жизнь европейских стран, свидетельствовало удаление из правительств Франции и Италии представителей компартий сразу же после начала переговоров США с этими странами об экономической помощи. В своей речи в феврале 1948 года Д. Маршалл заявил, что США оказывает помощь Европе, чтобы не допустить того, что «европейский континент перешел бы под контроль строя, открыто враждебного нашему образу жизни и форме правления». Принятие «плана Маршалла», а также другие внешнеполитические акции США свидетельствовали об активизации антисоветской политики стран Запада.