Чем заменить разбитую государственную машину?

На этот вопрос в 1847 году, в «Коммунистическом Манифесте», Маркс давал ответ еще совершенно абстрактный, вернее, указывающий задачи, но не способы их разре­шения. Заменить «организацией пролетариата в господствующий класс», «завоеванием демократии» — таков был ответ «Коммунистического Манифеста» .

Не вдаваясь в утопии, Маркс от опыта массового движения ждал ответа на вопрос о том, в какие конкретные формы эта организация пролетариата, как господствующего класса, станет выливаться, каким именно образом эта организация будет совмещена с наиболее полным и последовательным «завоеванием демократии».

Опыт Коммуны, как бы он ни был мал, Маркс подвергает в «Гражданской войне во Франции» самому внимательному анализу. Приведем важнейшие места из этого сочи­нения:

В XIX веке развилась происходящая от средних веков «централизованная госу­дарственная власть

___________________________ ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 41

с ее вездесущими органами: постоянной армией, полицией, бюрократией, духо­венством, судейским сословием». С развитием классового антагонизма между ка­питалом и трудом «государственная власть принимала все более и более характер общественной власти для угнетения труда, характер машины классового господ­ства. После каждой революции, означающей известный шаг вперед классовой борьбы, чисто угнетательский характер государственной власти выступает нару­жу все более и более открыто». Государственная власть после революции 1848— 1849 гг. становится «национальным орудием войны капитала против труда». Вто­рая империя закрепляет это.

«Прямой противоположностью империи была Коммуна». «Она была опреде­ленной формой» «такой республики, которая должна была устранить не только монархическую форму классового господства, но и самое классовое господ­ство...»

В чем именно состояла эта «определенная» форма пролетарской, социалистической республики? Каково было государство, которое она начала создавать?

«... Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска и заме­на его вооруженным народом...»

Это требование стоит теперь в программах всех, желающих называться социалисти­ческими, партий. Но чего стоят их программы, лучше всего видно из поведения наших эсеров и меньшевиков, на деле отказавшихся как раз после революции 27 февраля от проведения в жизнь этого требования!

«... Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательным правом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в лю­бое время сменяемы. Большинство их состояло, само собою разумеется, из рабо­чих или признанных представителей рабочего класса...

... Полиция, до сих пор бывшая орудием государственного правительства, была немедленно лишена

42___________________________ В. И. ЛЕНИН

всех своих политических функций и превращена в ответственный орган Комму­ны, сменяемый в любое время... То же самое — чиновники всех остальных отрас­лей управления... Начиная с членов Коммуны, сверху донизу, общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие приви­легии и выдачи денег на представительство высшим государственным чинам ис­чезли вместе с этими чинами... По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий материальной власти старого правительства, Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие духовного угнетения, силу попов... Судей­ские чины потеряли свою кажущуюся независимость... они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми...»⁴²

Итак, разбитую государственную машину Коммуна заменила как будто бы «только» более полной демократией: уничтожение постоянной армии, полная выборность и сме­няемость всех должностных лиц. Но на самом деле это «только» означает гигантскую замену одних учреждений учреждениями принципиально иного рода. Здесь наблюдает­ся как раз один из случаев «превращения количества в качество»: демократия, прове­денная с такой наибольшей полнотой и последовательностью, с какой это вообще мыс­лимо, превращается из буржуазной демократии в пролетарскую, из государства (= осо­бая сила для подавления определенного класса) в нечто такое, что уже не есть собст­венно государство.

Подавлять буржуазию и ее сопротивление все еще необходимо. Для Коммуны это было особенно необходимо, и одна из причин ее поражения состоит в том, что она не­достаточно решительно это делала. Но подавляющим органом является здесь уже большинство населения, а не меньшинство, как бывало всегда и при рабстве, и при крепостничестве, и при наемном рабстве. А раз большинство народа само подавляет своих угнетателей, то «особой силы» для подавления уже не нужно ! В этом смыс­ле государство начинает отмирать. Вместо

___________________________ ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 43

особых учреждений привилегированного меньшинства (привилегированное чиновни­чество, начальство постоянной армии), само большинство может непосредственно вы­полнять это, а чем более всенародным становится самое выполнение функций государ­ственной власти, тем меньше становится надобности в этой власти.

Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чинов­никам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня «заработной платы рабочего». Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом — от демократии буржуазной к демократии пролетарской, от демократии угнетательской к демократии угнетенных классов, от государства, как «особой силы» для подавления определенного класса, к подавлению угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и кре­стьян. И именно на этом, особенно наглядном — по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном пункте уроки Маркса наиболее забыты! В популярных комментариях — им же несть числа — об этом не говорят. «Принято» об этом умалчивать, точно о «наивности», отжившей свое время, — вроде того как христиане, получив положение государственной религии, «забыли» о «наивностях» первоначального христианства с его демократически-революционным духом.

Понижение платы высшим государственным чиновникам кажется «просто» требо­ванием наивного, примитивного демократизма. Один из «основателей» новейшего оп­портунизма, бывший социал-демократ Эд. Бернштейн не раз упражнялся в повторении пошлых буржуазных насмешечек над «примитивным» демократизмом. Как и все оп­портунисты, как и теперешние каутскианцы, он совершенно не понял того, что, во-первых, переход от капитализма к социализму невозможен без известного «возврата» к «примитивному» демократизму (ибо иначе как же перейти к выполнению государст­венных функций большинством населения и поголовно всем населением?), а во-вторых, что «примитивный демократизм»

44___________________________ В. И. ЛЕНИН

на базе капитализма и капиталистической культуры — не то, что примитивный демо­кратизм в первобытные или в докапиталистические времена. Капиталистическая куль­тура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и прочее, а на этой базе громадное большинство функций старой «государственной вла­сти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистра­ции, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным лю­дям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо приви­легированного, «начальственного».

Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной «заработной плате рабочего», эти простые и «само собою понятные» демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Эти мероприятия касаются государственного, чисто политического пере­устройства общества, но они получают, разумеется, весь свой смысл и значение лишь в связи с осуществляемой или подготовляемой «экспроприацией экспроприаторов», т. е. переходом капиталистической частной собственности на средства производства в об­щественную собственность.

«Коммуна, — писал Маркс, — сделала правдой лозунг всех буржуазных рево­люций, дешевое правительство, уничтожив две самые крупные статьи расходов, армию и чиновничество»⁴³.

Из крестьянства, как и из других слоев мелкой буржуазии, лишь ничтожное мень­шинство «поднимается вверх», «выходит в люди» в буржуазном смысле, т. е. превра­щается либо в зажиточных людей, в буржуа, либо в обеспеченных и привилегирован­ных чиновников. Громадное большинство крестьянства во всякой капиталистической стране, где только есть крестьянство (а таких капиталистических стран большинство), угне-

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 45

тено правительством и жаждет свержения его, жаждет «дешевого» правительства. Осуществить это может только пролетариат, и, осуществляя это, он делает вместе с тем шаг к социалистическому переустройству государства.

УНИЧТОЖЕНИЕ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА

«Коммуна, — писал Маркс, — должна была быть не парламентарной, а рабо­тающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и испол­няющей законы...

... Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член гос­подствующего класса должен представлять и подавлять (ver- und zertreten) народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в коммуны, для того, чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избира­тельное право служит для этой цели всякому другому работодателю» .

Эта замечательная критика парламентаризма, данная в 1871 году, тоже принадлежит теперь, благодаря господству социал-шовинизма и оппортунизма, к числу «забытых слов» марксизма. Министры и парламентарии по профессии, изменники пролетариату и «деляческие» социалисты наших дней предоставили критику парламентаризма всеце­ло анархистам и на этом удивительно-разумном основании объявили всякую критику парламентаризма «анархизмом»!! Ничего нет странного, что пролетариат «передовых» парламентских стран, испытывая омерзение при виде таких «социалистов», как Шей-деманы, Давиды, Легины, Самба, Ренодели, Гендерсоны, Вандервельды, Стаунинги, Брантинги, Биссолати и К , все чаще отдавал свои симпатии анархо-синдикализму, не­смотря на то, что это был родной брат оппортунизма.

Но для Маркса революционная диалектика никогда не была той пустой модной фра­зой, побрякушкой, которой

46___________________________ В. И. ЛЕНИН

сделали ее Плеханов, Каутский и пр. Маркс умел беспощадно рвать с анархизмом за неумение использовать даже «хлев» буржуазного парламентаризма, особенно когда за­ведомо нет налицо революционной ситуации, — но в то же время он умел и давать дей­ствительно революционно-пролетарскую критику парламентаризма.

Раз в несколько лет решать, какой член господствующего класса будет подавлять, раздавлять народ в парламенте, — вот в чем настоящая суть буржуазного парламента­ризма, не только в парламентарно-конституционных монархиях, но и в самых демокра­тических республиках.

Но если ставить вопрос о государстве, если рассматривать парламентаризм, как одно из учреждений государства, с точки зрения задач пролетариата в этой области, то где же выход из парламентаризма? как же можно обойтись без него?

Опять и опять приходится сказать: уроки Маркса, основанные на изучении Комму­ны, настолько забыты, что современному «социал-демократу» (читай: современному предателю социализма) прямо-таки непонятна иная критика парламентаризма, кроме анархической или реакционной.

Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительных учрежде­ний и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в «ра­ботающие» учреждения. «Коммуна должна была быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и исполняющим законы».

«Не парламентское, а работающее» учреждение, это сказано не в бровь, а в глаз со­временным парламентариям и парламентским «комнатным собачкам» социал-демократии! Посмотрите на любую парламентскую страну, от Америки до Швейцарии, от Франции до Англии, Норвегии и проч.: настоящую «государственную» работу де­лают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надувать «простонародье». Это до такой степени верно, что даже в русской респу-

___________________________ ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 47

блике, буржуазно-демократической республике, раньше чем она успела создать на­стоящий парламент, сказались уже тотчас все эти грехи парламентаризма. Такие герои гнилого мещанства, как Скобелевы и Церетели, Черновы и Авксентьевы, сумели и Со­веты испоганить по типу гнуснейшего буржуазного парламентаризма, превратив их в пустые говорильни. В Советах господа «социалистические» министры надувают довер­чивых мужичков фразерством и резолюциями. В правительстве идет перманентный кадриль, с одной стороны, чтобы по очереди сажать «к пирогу» доходных и почетных местечек побольше эсеров и меньшевиков, с другой стороны, чтобы «занять внимание» народа. А в канцеляриях, в штабах «работают» «государственную» работу!

«Дело Народа»⁴⁵, орган правящей партии «социалистов-революционеров», недавно в редакционной передовице признался, — с бесподобной откровенностью людей из «хо­рошего общества», в котором «все» занимаются политической проституцией, — что даже в тех министерствах, кои принадлежат «социалистам» (извините за выражение!), даже в них весь чиновничий аппарат остается в сущности старым, функционирует по-старому, саботирует революционные начинания вполне «свободно»! Да если бы не бы­ло этого признания, разве фактическая история участия эсеров и меньшевиков в прави­тельстве не доказывает этого? Характерно тут только то, что, находясь в министерском обществе с кадетами, господа Черновы, Русановы, Зензиновы и прочие редакторы «Де­ла Народа» настолько потеряли стыд, что не стесняются публично, как о пустячке, рас­сказывать, не краснея, что «у них» в министерствах все по-старому!! Революционно-демократическая фраза — для одурачения деревенских Иванушек, а чиновничья канце­лярская волокита для «ублаготворения» капиталистов — вот вам суть «честной» коа­лиции.

Продажный и прогнивший парламентаризм буржуазного общества Коммуна заменя­ет учреждениями, в коих свобода суждения и обсуждения не вырождается в

48___________________________ В. И. ЛЕНИН

обман, ибо парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как осо­бой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привиле­гированного положения для депутатов, здесь нет. Без представительных учреждений мы не можем себе представить демократии, даже и пролетарской демократии, без пар­ламентаризма можем и должны, если критика буржуазного общества для нас не пустые слова, если стремление свергнуть господство буржуазии есть наше серьезное и искрен­нее стремление, а не «избирательная» фраза для уловления голосов рабочих, как у меньшевиков и эсеров, как у Шейдеманов и Легинов, Самба и Вандервельдов.

Крайне поучительно, что, говоря о функциях того чиновничества, которое нужно и Коммуне, и пролетарской демократии, Маркс берет для сравнения служащих «всякого другого работодателя», т. е. обычное капиталистическое предприятие с «рабочими, надсмотрщиками и бухгалтерами».

У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал «новое» общество. Нет, он изучает, как естественноисторический процесс, рождение нового общества из старого, переходные формы от второго к первому. Он берет фак­тический опыт массового пролетарского движения и старается извлечь из него практи­ческие уроки. Он «учится» у Коммуны, как все великие революционные мыслители не боялись учиться у опыта великих движений угнетенного класса, никогда не относясь к ним с педантскими «нравоучениями» (вроде плехановского: «не надо было браться за оружие» или церетелевского: «класс должен самоограничиваться»).

Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть речи. Это — утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на нет всякое чиновничество, это н е утопия, это — опыт

___________________________ ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 49

Коммуны, это прямая, очередная задача революционного пролетариата.

Капитализм упрощает функции «государственного» управления, позволяет отбро­сить «начальствование» и свести все дело к организации пролетариев (как господ­ствующего класса), от имени всего общества нанимающей «рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров».

Мы не утописты. Мы не «мечтаем» о том, как бы сразу обойтись без всякого управ­ления, без всякого подчинения; эти анархистские мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне чужды марксизму и на деле служат лишь оття­гиванию социалистической революции до тех пор, пока люди будут иными. Нет, мы хотим социалистической революции с такими людьми, как теперь, которые без подчи­нения, без контроля, без «надсмотрщиков и бухгалтеров» не обойдутся.

Но подчиняться надо вооруженному авангарду всех эксплуатируемых и трудящихся — пролетариату. Специфическое «начальствование» государственных чиновников можно и должно тотчас же, с сегодня на завтра, начать заменять простыми функциями «надсмотрщиков и бухгалтеров», функциями, которые уже теперь вполне доступны уровню развития горожан вообще и вполне выполнимы за «заработную плату рабоче­го».

Организуем крупное производство, исходя из того, что уже создано капитализмом, сами мы, рабочие, опираясь на свой рабочий опыт, создавая строжайшую, железную дисциплину, поддерживаемую государственной властью вооруженных рабочих, сведем государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответ­ственных, сменяемых, скромно оплачиваемых «надсмотрщиков и бухгалтеров» (конеч­но, с техниками всех сортов, видов и степеней) — вот наша, пролетарская задача, вот с чего можно и должно начать при совершении пролетарской революции. Такое начало, на базе крупного производства, само собою ведет к постепенному «отмиранию» всяко­го чиновничества, к постепенному созданию такого порядка, —

50___________________________ В. И. ЛЕНИН

порядка без кавычек, порядка, не похожего на наемное рабство, — такого порядка, ко­гда все более упрощающиеся функции надсмотра и отчетности будут выполняться все­ми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции особого слоя людей.

Один остроумный немецкий социал-демократ семидесятых годов прошлого века на­звал почту образцом социалистического хозяйства. Это очень верно. Теперь почта есть хозяйство, организованное по типу государственно-капиталистической монополии. Империализм постепенно превращает все тресты в организации подобного типа. Над «простыми» трудящимися, которые завалены работой и голодают, здесь стоит та же буржуазная бюрократия. Но механизм общественного хозяйничанья здесь уже готов. Свергнуть капиталистов, разбить железной рукой вооруженных рабочих сопротивление этих эксплуататоров, сломать бюрократическую машину современного государства — и перед нами освобожденный от «паразита» высоко технически оборудованный меха­низм, который вполне могут пустить в ход сами объединенные рабочие, нанимая тех­ников, надсмотрщиков, бухгалтеров, оплачивая работу всех их, как и всех вообще «го­сударственных» чиновников, заработной платой рабочего. Вот задача конкретная, практическая, осуществимая тотчас по отношению ко всем трестам, избавляющая тру­дящихся от эксплуатации, учитывающая опыт, практически уже начатый (особенно в области государственного строительства) Коммуной.

Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем, чтобы техники, надсмотр­щики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалованье не выше «зара­ботной платы рабочего», под контролем и руководством вооруженного пролетариата — вот наша ближайшая цель. Вот какое государство, вот на какой экономической основе, нам необходимо. Вот что даст уничтожение парламентаризма и сохранение представи­тельных учреждений, вот что избавит трудящиеся классы от проституирования этих учреждений буржуазией.

___________________________ ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 51

ОРГАНИЗАЦИЯ ЕДИНСТВА НАЦИИ

«... В том коротком очерке национальной организации, который Коммуна не имела времени разработать дальше, говорится вполне определенно, что Коммуна должна была... стать политической формой даже самой маленькой деревни»... От коммун выбиралась бы и «национальная делегация» в Париже.

«... Немногие, но очень важные функции, которые остались бы тогда еще за центральным правительством, не должны были быть отменены, — такое утвер­ждение было сознательным подлогом, — а должны были быть переданы комму­нальным, т. е. строго ответственным, чиновникам...

... Единство нации подлежало не уничтожению, а, напротив, организации по­средством коммунального устройства. Единство нации должно было стать дейст­вительностью посредством уничтожения той государственной власти, которая выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой от на­ции, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь паразити­ческим наростом на теле нации... Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угне­тательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества» .

До какой степени не поняли — может быть, вернее будет сказать: не захотели понять — оппортунисты современной социал-демократии эти рассуждения Маркса, лучше всего показывает геростратовски-знаменитая книга ренегата Бернштейна: «Предпосыл­ки социализма и задачи социал-демократии». Именно по поводу приведенных слов Маркса Бернштейн писал, что эта программа «по своему политическому содержанию обнаруживает во всех существенных чертах величайшее сходство с федерализмом — Прудона... При всех прочих расхождениях между Марксом и «мелким буржуа»

52___________________________ В. И. ЛЕНИН

Прудоном (Бернштейн ставит слова «мелкий буржуа» в кавычки, которые должны быть, по его мнению, ироническими) в этих пунктах ход мысли у них настолько бли­зок, как только возможно». Конечно, продолжает Бернштейн, значение муниципалите­тов растет, но «мне кажется сомнительным, чтобы первой задачей демократии было такое упразднение (Auflösung — буквально: распущение, растворение) современных государств и такое полное изменение (Umwandlung — переворот) их организации, как представляют себе Маркс и Прудон — образование национального собрания из делега­тов от провинциальных или областных собраний, которые, в свою очередь, составля­лись бы из делегатов от коммун, — так что вся прежняя форма национальных предста­вительств исчезла бы совершенно» (Бернштейн, «Предпосылки», стр. 134 и 136 немец­кого издания 1899 года).

Это прямо чудовищно: смешать взгляды Маркса на «уничтожение государственной власти — паразита» с федерализмом Прудона! Но это не случайно, ибо оппортунисту и в голову не приходит, что Маркс говорит здесь вовсе не о федерализме в противовес централизму, а о разбитии старой, буржуазной, во всех буржуазных странах сущест­вующей государственной машины.

Оппортунисту приходит в голову только то, что он видит вокруг себя, в среде ме­щанской обывательщины и «реформистского» застоя, именно только «муниципалите­ты»! О революции пролетариата оппортунист разучился и думать.

Это смешно. Но замечательно, что в этом пункте с Бернштейном не спорили. Берн­штейна многие опровергали — особенно Плеханов в русской литературе, Каутский в европейской, но ни тот, ни другой об этом извращении Маркса Бернштейном не гово­рили.

Оппортунист настолько разучился мыслить революционно и размышлять о револю­ции, что он приписывает «федерализм» Марксу, смешивая его с основателем анархизма Прудоном. А желающие быть ортодоксальными марксистами, отстоять учение револю­ционного марксизма Каутский и Плеханов об этом молчат! Здесь

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 53

лежит один из корней того крайнего опошления взглядов на разницу между марксиз­мом и анархизмом, которое свойственно и каутскианцам и оппортунистам и о котором нам еще придется говорить.

Федерализма в приведенных рассуждениях Маркса об опыте Коммуны нет и следа. Маркс сходится с Прудоном как раз в том, чего не видит оппортунист Бернштейн. Маркс расходится с Прудоном как раз в том, в чем Бернштейн видит их сходство.

Маркс сходится с Прудоном в том, что они оба стоят за «разбитие» современной го­сударственной машины. Этого сходства марксизма с анархизмом (и с Прудоном и с Ба­куниным) ни оппортунисты, ни каутскианцы не хотят видеть, ибо они отошли от мар­ксизма в этом пункте.

Маркс расходится и с Прудоном и с Бакуниным как раз по вопросу о федерализме (не говоря уже о диктатуре пролетариата). Из мелкобуржуазных воззрений анархизма федерализм вытекает принципиально. Маркс централист. И в приведенных его рассуж­дениях нет никакого отступления от централизма. Только люди, полные мещанской «суеверной веры» в государство, могут принимать уничтожение буржуазной государ­ственной машины за уничтожение централизма!

Ну, а если пролетариат и беднейшее крестьянство возьмут в руки государственную власть, организуются вполне свободно по коммунам и объединят действие всех ком­мун в ударах капиталу, в разрушении сопротивления капиталистов, в передаче частной собственности на железные дороги, фабрики, землю и прочее всей нации, всему обще­ству, разве это не будет централизм? разве это не будет самый последовательный демо­кратический централизм? и притом пролетарский централизм?

Бернштейну просто не может прийти в голову, что возможен добровольный центра­лизм, добровольное объединение коммун в нацию, добровольное слияние пролетарских коммун в деле разрушения буржуазного господства и буржуазной государственной машины. Бернштейну, как всякому филистеру, централизм

54___________________________ В. И. ЛЕНИН

рисуется, как нечто только сверху, только чиновничеством и военщиной могущее быть навязанным и сохраненным.

Маркс нарочно, как бы предвидя возможность извращения его взглядов, подчерки­вает, что сознательным подлогом являются обвинения Коммуны в том, будто она хоте­ла уничтожить единство нации, отменить центральную власть. Маркс нарочно упот­ребляет выражение «организовать единство нации», чтобы противопоставить созна­тельный, демократический, пролетарский централизм буржуазному, военному, чинов­ничьему.

Но... хуже всякого глухого, кто не хочет слушать. Л оппортунистам современной со­циал-демократии именно не хочется слушать об уничтожении государственной власти, об отсечении паразита.

5. УНИЧТОЖЕНИЕ ПАРАЗИТА — ГОСУДАРСТВА

Мы привели уже соответствующие слова Маркса и должны дополнить их.

«... Обычной судьбой нового исторического творчества, — писал Маркс, — яв­ляется то, что его принимают за подобие старых и даже отживших форм общест­венной жизни, на которые новые учреждения сколько-нибудь похожи. Так и эта новая Коммуна, которая ломает (bricht — разбивает) современную государствен­ную власть, была рассматриваема, как воскрешение средневековой коммуны... как союз мелких государств (Монтескье, жирондисты⁴⁷)... как преувеличенная форма старой борьбы против чрезмерной централизации...

... Коммунальное устройство вернуло бы общественному телу все те силы, ко­торые до сих пор пожирал этот паразитический нарост «государство», кормящий­ся на счет общества и задерживающий его свободное движение. Одним уже этим было бы двинуто вперед возрождение Франции...

... Коммунальное устройство привело бы сельских производителей под духов­ное руководство главных городов каждой области и обеспечило бы

___________________________ ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 55

им там, в лице городских рабочих, естественных представителей их интересов. Самое уже существование Коммуны вело за собой, как нечто само собою разу­меющееся, местное самоуправление, но уже не в качестве противовеса государст-

«48

венной власти, которая теперь делается излишней» .

«Уничтожение государственной власти», которая была «паразитическим наростом», «отсечение» ее, «разрушение» ее; «государственная власть делается теперь излишней» — вот в каких выражениях говорил Маркс о государстве, оценивая и анализируя опыт Коммуны.

Все это писано было без малого полвека тому назад, а теперь приходится точно рас­копки производить, чтобы до сознания широких масс довести неизвращенный мар­ксизм. Выводы, сделанные из наблюдений над последней великой революцией, кото­рую пережил Маркс, забыли как раз тогда, когда подошла пора следующих великих ре­волюций пролетариата.

«... Разнообразие истолкований, которые вызвала Коммуна, и разнообразие ин­тересов, нашедших в ней свое выражение, доказывают, что она была в высшей степени гибкой политической формой, между тем как все прежние формы прави­тельства были, по существу своему, угнетательскими. Ее настоящей тайной было вот что: она была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего, она была от­крытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться эконо­мическое освобождение труда...

Без этого последнего условия коммунальное устройство было бы невозможно­стью и обманом...»

Утописты занимались «открыванием» политических форм, при которых должно бы произойти социалистическое переустройство общества. Анархисты отмахивались от вопроса о политических формах вообще. Оппортунисты современной социал-демократии приняли буржуазные политические формы парламентарного демократиче­ского государства за предел, его же

56___________________________ В. И. ЛЕНИН

не прейдеши, и разбивали себе лоб, молясь на этот «образец», объявляли анархизмом всякое стремление сломать эти формы.

Маркс вывел из всей истории социализма и политической борьбы, что государство должно будет исчезнуть, что переходной формой его исчезновения (переходом от госу­дарства к негосударству) будет «организованный в господствующий класс пролетари­ат». Но открывать политические формы этого будущего Маркс не брался. Он ограни­чился точным наблюдением французской истории, анализом ее и заключением, к кото­рому приводил 1851 год: дело подходит к разрушению буржуазной государственной машины.

И когда массовое революционное движение пролетариата разразилось, Маркс, не­смотря на неудачу этого движения, несмотря на его кратковременность и бьющую в глаза слабость, стал изучать, какие формы открыло оно.

Коммуна — «открытая наконец» пролетарской революцией форма, при которой мо­жет произойти экономическое освобождение труда.

Коммуна — первая попытка пролетарской революции разбить буржуазную государ­ственную машину и «открытая наконец» политическая форма, которою можно и долж­но заменить разбитое.

Мы увидим в дальнейшем изложении, что русские революции 1905 и 1917 годов, в иной обстановке, при иных условиях, продолжают дело Коммуны и подтверждают ге­ниальный исторический анализ Маркса.

ГЛАВА IV

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПОЯСНЕНИЯ ЭНГЕЛЬСА

Маркс дал основное по вопросу о значении опыта Коммуны. Энгельс неоднократно возвращался к этой же теме, поясняя анализ и заключения Маркса, иногда с такой си­лой и рельефностью освещая другие стороны вопроса, что на этих пояснениях необхо­димо особо остановиться.

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ__________________________ 57

1. «ЖИЛИЩНЫЙ ВОПРОС»

В своем сочинении о жилищном вопросе (1872 г.) Энгельс учитывает уже опыт Коммуны, останавливаясь несколько раз на задачах революции по отношению к госу­дарству. Интересно, что на конкретной теме выясняются наглядно, с одной стороны, черты сходства пролетарского государства с теперешним государством, — черты, дающие основание в обоих случаях говорить о государстве, — ас другой стороны, чер­ты различия или переход к уничтожению государства.

«Как разрешить жилищный вопрос? В современном обществе он решается со­вершенно так же, как всякий другой общественный вопрос: постепенным эконо­мическим выравниванием спроса и предложения, а это такое решение, которое постоянно само порождает вопрос заново, т. е. не дает никакого решения. Как ре­шит этот вопрос социальная революция, это зависит не только от обстоятельств времени и места, это связано также с вопросами, идущими гораздо дальше, среди которых один из важнейших — вопрос об уничтожении противоположности меж­ду городом и деревней. Так как мы не занимаемся сочинением утопических сис­тем устройства будущего общества, то было бы более чем праздным делом оста­навливаться на этом. Несомненно одно, — именно, что уже теперь в больших го­родах достаточно жилых зданий, чтобы тотчас помочь действительной нужде в жилищах при разумном использовании этих зданий. Это осуществимо, разумеет­ся, лишь посредством экспроприации теперешних владельцев и посредством по­селения в этих домах бездомных рабочих или рабочих, живущих теперь в слиш­ком перенаселенных квартирах. И как только пролетариат завоюет политическую власть, подобная мера, предписываемая интересами общественной пользы, будет столь же легко выполнима, как и прочие экспроприации и занятия квартир совре­менным государством» (стр. 22 нем. издания 1887 года) .

58___________________________ В. И. ЛЕНИН

Здесь изменение формы государственной власти не рассматривается, а берется толь­ко содержание ее деятельности. Экспроприации и занятия квартир происходят и по распоряжению теперешнего государства. Пролетарское государство, с формальной стороны дела, тоже «распорядится» занять квартиры и экспроприировать дома. Но яс­но, что старый исполнительный аппарат, чиновничество, связанное с буржуазией, был бы просто непригоден для проведения в жизнь распоряжений пролетарского государст­ва.

«... Необходимо констатировать, что фактическое овладение всеми орудиями труда, всей индустрией со стороны трудящегося народа является прямой проти­воположностью прудонистского «выкупа». При последнем отдельный рабочий становится собственником жилища, крестьянского участка земли, орудий труда; при первом же совокупным собственником домов, фабрик и орудий труда остает­ся «трудящийся народ». Пользование этими домами, фабриками и прочим едва ли будет предоставляться, по крайней мере, в переходное время, отдельным лицам или товариществам без покрытия издержек. Точно так же уничтожение поземель­ной собственности не предполагает уничтожения поземельной ренты, а передачу ее, хотя и в видоизмененной форме, обществу. Фактическое овладение всеми ору­диями труда со стороны трудящегося народа не исключает, следовательно, нико­им образом сохранения найма и сдачи в наем» (стр. 68)⁵².

Вопрос, затронутый в этом рассуждении, именно: об экономических основани­ях отмирания государства, мы рассмотрим в следующей главе. Энгельс выражает­ся крайне осторожно, говоря, что пролетарское государство «едва ли» без платы будет раздавать квартиры, «по крайней мере, в переходное время». Сдача квартир, принадлежащих всему народу, отдельным семьям за плату пред<