Хожение за три моря» А. Никитина в контексте паломнической литературы.

Выдающимся произведением конца XV века является «Хожение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина - памятник, стоящий особняком в древнерусской литературе этот памятник отчасти напоминал «хожения» по «святым землям», существовавшие уже с XII века, или описание путешествий на церковные соборы. Но путешествие Никитина было не паломничеством в христианскую землю, а поездкой по торговым делам в Индию и не могло рассматриваться как благочестивое дело.

Афанасий Никитин был тверичом, но в своём сочинении он ни разу не обнаруживает своих областных интересов, вовсе даже не упоминает о Твери. Вспоминая на чужбине свою родину, он вспоминал Русь в целом, русскую землю. Интересы его были общерусские, и он мыслил себя прежде всего русским человеком. В этом отношении он разделял взгляды и чувства, которые больше всего характеризовали московскую литературу и московскую политическую мысль его времени. Сочинение Афанасия Никитина было доставлено в Москву и вошло не в тверские, а в московские летописные своды. Оно помещено под 1475 годом во второй Софийской летописи.

Афанасий Никитин был купцом.

По-видимому, до своего путешествия в Индию Афанасий Никитин уже поездил по белому свету. По крайней мере, перечисляя в своей книге виденные им страны, он упоминает Грузию, Подолию и Валахию. он побывал также в Константинополе, вероятно, ещё до захвата города турками в 1453 году.

Афанасий Никитин, отправляясь в 1466 году в далёкое путешествие, не был новичком в этом деле, и избрание его «головой» каравана являлось признанием его авторитета среди русского купечества

«Хожение за три моря» Никитина было совершенно неофициальным памятником; оно было, благодаря этому, лишено традиционных черт, характерных для церковной или официальной литературы. С «хожениями» и «паломниками» предшествующих веков его связывали только немногие особенности: перечисления географических пунктов с указаниями расстояний между ними, указание на богатство той или иной страны. В целом же «Хожение» Никитина было путевым дневником, записками о его приключениях, рассказывая о которых автор ещё и понятия не имел, как они окончатся: «Уже проидоша (прошли) 2 великыа дни (Пасхи) в бесеременьской земле, а христианства не оставих; далее бог ведаеть, что будеть… Пути не знаю, иже камо (куда) поиду из Гундустана…».

Записывая свои впечатления на чужбине, тверской купец, вероятно, надеялся, что его «Хожение» когда-нибудь прочтут «братья русъстии християне»; опасаясь недружественных глаз, он записывал наиболее рискованные мысли не по-русски.

он был готов видеть в любом, даже в самом необычном случае проявление своеобразных местных обычаев. О некотором легковерии автора свидетельствуют его рассказы о птице «гукук», испускающей изо рта огонь, и об обезьяне - «князе обезьянском», у которой есть своё войско и которая посылает многочисленную рать на своих противников.

Индия, увиденная Никитиным,- страна далёкая, с особой природой и своими обычаями, но по устройству такая же, как и все известные русскому путешественнику земли: «А земля людна вельми (очень многолюдна), а сельскыя люды голы вельми, а бояре сильны добре и пышны вельми». Заметил он и то, что мусульманский хан «ездит на людях», хотя «слонов у него и коний много добрых», а «гундустанци все пешеходы… а все наги да босы».

Тема тоски по родине, пожалуй, основная тема «Хожения». Тема эта присутствует не только в словах Никитина о том, что на свете нет страны, подобной русской земле. Чувство родины обостряется на чужбине, и хотя на Руси много непорядков, ему дорога его отчизна, и он восклицает: «Русская земля, да будет богом хранима!.. На этом свете нет страны, подобной ей, хотя вельможи Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной и да будет в ней справедливость!» (это замечание было изложено на всякий случай по-тюркски). Никитин бранит «псов бесермен», уверивших его, что в Индии «много нашего товару», и побудивших совершить это трудное путешествие, жалуется на дороговизну: «А жити в Гиндустане, ино вся собина (наличные средства) исхарчити, занеже у них все дорого: один есми человек, ино по полутретья алтына харчу идеть на день, а вина есми не пивал…». Главная беда, более всего угнетавшая Никитина, - это отдаление от родного языка и от веры, которая для него была неразрывно связана с привычным бытом.

Высокое литературное мастерство в книги Афанасия Никитина заключается в том, что она открывает собой новую страницу в истории русского литературного языка. Афанасий Никитин как писатель создал свою собственную литературную манеру, свой особый, неповторимый литературный стиль.

Особый локальный колорит речи Афанасия Никитина достигался умелым введением в текст его книги иноязычных слов: тюркских, арабских и персидских.

«обилие автобиографического элемента в «Хожении» Афанасия Никитина - в виде рассказов о событиях его жизни в пути и в форме лирических эпизодов - выделяет эти путевые записки из всей литературы путешествий русского средневековья. Но в то же время именно эта особенность связывает Никитина с новыми течениями в биографических жанрах русской литературы XV века. Интерес к внутреннему миру героя, анализ его душевных переживаний врывается именно в XV веке в традиционную форму «жития» и исторического рассказа, личность самого автора вопреки традициям прошлого проявляется перед читателями главным образом в виде лирических отступлений, нравоучительных сентенций и оценок изображаемых фактов. Рамки чисто эпического повествования раздвигаются, давая место выражению эмоций

Больше всего в своём сочинении путешественник говорит об Индии, быт, обычаи, хозяйственную жизнь и природу которой он рисует очень подробно, сообщая много реальных сведений, но иногда, впрочем, привнося в своё описание и элементы фантастики. Так, его поражает «чёрный» цвет кожи местных жителей, их одежда:

Столь же подробно он перечисляет все места, которые посетил, точно указывая время пребывания в них и определяя расстояние между ними по количеству дней, затраченных на передвижение от одного пункта к другому. Изложение Афанасия не отличается стройностью композиции; в этом изложении, кроме того, нередки повторения.

Отмечает Афанасий и особенности климата Индии:

Только шестого ноября 1472 года он смог высадиться на берег в Кафе и там в русской колонии услышать родную речь и завершить свою работу над книгой «Хожение за три моря».

«Путешествие» заканчивается лирическим размышлением автора

Из Кафы Афанасий Никитин выехал, вероятно, обычным путём того времени: к пристани Олешке, находившееся в низовье Днепра. Откуда по Днепру отправился к Смоленску, не доезжая которого где-то скончался. Русские люди, среди которых умер Афанасий Никитин сумели оценить значение его книги. Она была бережно отправлена в Москву, где её сразу же переписали в летопись. Великий труд русского путешественника не погиб.

Написанные для себя записи Никитина представляют собой один из наиболее индивидуальных памятников Древней Руси: мы знаем Афанасия Никитина, представляем его личность несравненно лучше, чем личность большинства русских писателей с древнейших времён до XVII века. Автобиографичность и лиричность «Хожения за три моря», передающего душевные переживания и настроения автора, были новыми чертами в древнерусской литературе, характерными именно для XV века. Личный характер «Хожения», способность его автора раскрыть для нас своё душевное состояние, свой внутренний мир - всеми этими чертами дневник Афанасия Никитина перекликается с величайшими памятниками древнерусской литературы.

Наши рекомендации