Никитина О.Э. Образы птиц в рок-поэзии Б.Гребенщикова: Комментированный указатель [Текст] // О. Э. Никитина Русская рок-поэзия: Текст и контекст, 2001. < Gold/books-r/poeza.Htm

Список литературы

Никитина, О. Э. Образы животных в рок-поэзии Б. Гребенщикова [Текст] // О. Э. Никитина Русская рок-поэзия: Текст и контекст, 2001.

Никитина О.Э. Образы птиц в рок-поэзии Б.Гребенщикова: Комментированный указатель [Текст] // О. Э. Никитина Русская рок-поэзия: Текст и контекст, 2001. < Gold/books-r/poeza.htm

Бори́с Бори́сович Гребенщико́в (псевдоним — БГ; род. 27 ноября 1953, Ленинград, СССР) — российский поэт и музыкант, композитор, певец и гитарист рок-группы «Аквариум», один из «отцов-основателей» русской рок-музыки[1].

Основные даты биографии

1971 — Борис Гребенщиков заканчивает физико-математическую школу № 239 Ленинграда.

Лето 1972 — Гребенщиков вместе с Анатолием Гуницким основал группу «Аквариум». Группа жила полуподпольной жизнью, делая домашние записи и изредка выезжая на короткие гастроли в другие города.

1977 — Гребенщиков окончил факультет прикладной математики — процессов управления Ленинградского государственного университета им. Жданова и стал работать в НИИ социологии, продолжая писать песни, выступать с концертами и сотрудничая с экспериментальным студенческим театром Ленинградского государственного университета. В 1977 году основал самиздатский журнал «Рокси».

Борис Гребенщиков в Ленинграде 1987 год

Лето 1978 года — совместная с Майком Науменко запись акустического альбома «Все братья — сёстры», вдохновленного творчеством Боба Дилана. В записи принимал участие Михаил Файнштейн.

Апрель 1980 — после выступления на Тбилисском рок-фестивале который проходил в марте 1980 года 1 апреля этого же года был исключён из комсомола (вступил в 1967), снят с должности младшего научного сотрудника, уволен с работы, а группа «Аквариум» была запрещена официально.

1981 — первый полноценный самиздатский альбом в истории русского рока, с обложкой, записанный в студии — «Синий Альбом» Аквариума. Группа становится членом Ленинградскогорок-клуба; принимала участие в первых пяти его фестивалях.

1982 — продюсирование первого альбома группы «Кино» «45».

1987 — первая пластинка Аквариума в СССР

1989 — выпуск за границей первого англоязычного альбома «Radio Silence», с участием Дэйва Стюарта из Eurythmics.

14.03.1991 — прекращение деятельности «Аквариума».

1991—1992 — «БГ-Бэнд». «Русский Альбом»

1992 — Гребенщиков собирает новый состав «Аквариума» (Аквариум 2.0).

1997— лауреат премии «Триумф». Роспуск Аквариума 2.0. Записи в США с группой The Band. Альбом «Лилит»

2003 — 50-летний юбилей Бориса Гребенщикова и большой концерт в Кремле по этому поводу[2][3].

Март 2005 — выступил организатором встречи ряда рок-музыкантов и продюсеров с Владиславом Сурковым, замглавы администрации президента, вызвавшей большой резонанс в СМИ[4][5][6].

22 мая 2005 — начал карьеру радиоведущего и ведёт почти часовую авторскую программу «Аэростат»[7] на «Радио России».

В 2006 году Гребенщикову сделана операция по коррекции зрения.

21 мая 2007 — концерт в Альберт-холле.

8 января 2009 года в Берлине сделана операция по шунтированию сердца.

2014 — новый сольный альбом «Соль», «лучший за 40 с лишним лет»[8]

Написал несколько прозаических произведений: повесть «Лес» («Роман, который так и не окончен») и рассказ «Иван и Данило».

Религия

Как сообщается в FAQ официального сайта группы «Аквариум», Гребенщиков не является приверженцем какой-либо определённой религии. В начале 1990-х годов он всерьёз увлёкся буддизмом, называл себя учеником ламы-датчанина Оле Нидала, проповедника европеизированного варианта учения школы Карма Кагью на Западе и в России. Неоднократно посещал ашрам известного индийского гуру Саи Бабы[9]. В 2006 году в Малайзии познакомился с известным неоиндуистским гуру Шри Чинмоем, который дал музыканту имя Пурушоттама[10] (в переводе с санскрита означает «великолепный человек»). При поддержке Шри Чинмоя были организованы концерты Гребенщикова в Лондоне, в Альберт-холле, в августе 2007 года — сольный концерт в ООН, в котором Гребенщикову аккомпанировали ученики Шри Чинмоя.

гребенщиков иногда посещает православные храмы и участвует в православных богослужениях[9][11]. Долгое время он занимался составлением списка чудотворных икон России[12].

Гребенщиков изучает индийскую и китайскую философию. Перевёл с английского языка несколько буддийских и индуистских текстов[13]. С 2009 года работает над переводом «Бхагавад-гиты» на русский язык[14][15]. Музыкант утверждает, что эта «гениальнейшая книга человечества» переведена на русский язык «так, что читать её невозможно. Я пытаюсь сделать так, чтобы было понятно всем»[14].

В 2012 году по просьбе издательства «Розовый-жираф» Гребенщиков составил список десяти своих любимых книг, который, по его словам, «мог бы быть и втрое больше»[16]. В список вошли следующие литературные произведения:

«Ветер в ивах» К. Грэм;

«Книга джунглей» Р. Киплинг;

«Хоббит, или Туда и обратно» Дж. Р. Р. Толкин;

«Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкин;

«Алиса в Стране чудес» Л. Кэрролл;

«Алиса в Зазеркалье» Л. Кэрролл;

«Буратино» А. Н. Толстой;

«Остров сокровищ» Р. Стивенсон;

«Волшебник Земноморья» У. Ле Гуин;

«Маленький принц» А. Сент-Экзюпери.

Среди русских классиков Гребенщикову нравится творчество Пушкина, Пастернака, Мандельштама, Булгакова, Ахматовой, Бориса Акунина и Виктора Пелевина.

Любимые фильмы, среди прочего — «Шерлок Холмс» Гая Ричи, «Белое солнце пустыни» Владимира Мотыля и «Остров» Павла Лунгина, а также популярные сериалы «Пуаро» и «Приключения Шерлока Холмса».

Борис Гребенщиков является большим поклонником The Beatles, которые значительно повлияли на его творчество и мироощущение. Так же является болельщиком знаменитого итальянского футбольного клуба Интернационале.

Образ птицы - один из ранних в творчестве Гребенщикова; впервые этот образ появился в текстах 1974 года. Образ птицы встречается в текстах на протяжении всех восьмидесятых годов; как и образ звезды, образ птицы используется для указания на нечто высшее:

Летели выше, чем птицы...

("Возьми меня к реке")

Взлет птиц ассоциируется у Гребенщикова как с концом времени, так и с его началом:

И был день первый, и птицы взлетали из рук твоих...

("И был день первый")

Мы выпускаем птиц - это кончился век...

("Пока не начался джаз")

Из птиц у Гребенщикова встречаются лебеди, вороны, чайки, орлы. В песне "Десять стрел" (1978) появляется единственный у данного автора белый гриф, а в песне "Камни в холодной воде" возникает птица Сирин; этот образ будет использоваться Гребенщиковым в текстах девяностых годов.

Появлением единственного за все восьмидесятые годы ястреба в песне "Кад Годдо" автор, безусловно, обязан Урсуле Ле Гуин, переводом (кстати сказать, неплохим) текста которой является, примерно, четверть этой песни.

Текст Б. Гребенщикова:

Текст Ле Гуин:

Только во тьме - свет;

Только в молчании - слово.

Смотри, как сверкают крылья

Ястреба в ясном небе...

Only in silence the word

Only in dark the light

Only in dying life:

Bright the hawk's flight

On the empty sky...

Использование Гребенщиковым образа лебедя навевает мысль о влиянии Толкина; гребенщиковский "белый корабль с лебедиными крыльями" ("Рождественская песня") является, собственно, заимствованием из Толкина, у которого мы находим следующее описание кораблей:

"...and those were made in the likeness of swans, with beaks of gold and eyes of gold and jet".

Следы влияния Толкина встречаются у Гребенщикова довольно часто. Достаточно показателен в этом смысле тот факт, что на обложке альбома "Треугольник", записанного в 1981 году, название группы "Аквариум" с использованием тенгвар и кертар, двух алфавитов толкиновского изобретения. Еще более показательно наличие в песне "Партизаны полной луны" текста на эльфийском языке.

Итак, вернемся к образу птицы. Этот образ также связан с одним из важнейших мотивов творчества Гребенщикова - с мотивом пути - возвращения домой. В песне "Электричество" (1984):

Если бы я был малиново-алой птицей,

Я взял бы тебя домой...

Связь образа птицы с мотивом пути также возникает в тексте 1989 года, песня "Winter" (альбом "Radio Silence"):

I dream of the snow-white seagulls

Crying to show me the way...

Подобная связь может восприниматься как влияние кельтской мифологической традиции. Соблазнительно было бы связать гребенщиковский образ птиц, указывающих дорогу (домой), с "мотивом, часто встречающимся в сагах о путешествии героя в "страну блаженства": вестницы, заманивающие туда смертного, являются ему в образе птиц. Так, в саге "Рождение Кухулина" на землю уладов налетает стая птиц, попарно соединенных цепочками из красного золота. То же самое - в саге "Болезнь Кухулина", где пара птиц, соединенных цепочкой красного золота, оказывается двумя феями, увлекающими затем героя (как и в предыдущей саге) в "страну блаженства".

В случае с песней "Winter" возможна связь образа чаек с толкиновским мотивом морских птиц, зовущих эльфов за море:

...Beware of the Sea!

If thou hearest the cry of the gull on the shore,

Thy heart shall then rest in the forest no more.

или:

To the Sea, to the Sea! The white gulls are crying,

The wind is blowing, and the white foam is flying.

West, west away, the round sun is falling.

Grey ship, grey ship, do you hear them calling,

Вполне возможно, впрочем, что сам Толкин заимствовал этот мотив из кельтской традиции.

Еще один образ, относящийся к области неба - образ крыльев. Он возникает позднее образов птицы и звезды; впервые он встречается в тексте, относящемся к 1978 году. Поскольку в символическом значении крыльев у Гребенщикова заложена идея взлета с земли, этот образ можно рассматривать как один из довольно многочисленных образов-посредников, соединяющих области неба и земли.

Иногда крылья связаны с серебром или сиянием ( "Возвращение домой", "Кад Годдо"), что еще больше возвышает (и расширяет) символическое значение данного образа.

В небе мира Гребенщикова есть также солнце и луна, которые, как правило, воспринимаются как дневной и ночной свет; основную смысловую нагрузку в данном случае несет образ звезды.

Ниже области неба во внутреннем пространстве произведений Гребенщикова располагается область земли. К ней относятся образы холмов, леса, города, моста, камня, травы, стены, сада, реки, дома, песка, дороги, снега, воды.

Холмы - важная деталь гребенщиковского пейзажа. В символике холма у Гребенщикова можно отметить две стороны: холм - деталь пейзажа и уединенное пространство чуть выше земли (обычно используемое для наблюдений и размышлений). Вполне возможно, что второй аспект в символике холма происходит непосредственно из песни "The Fool On the Hill" группы "Beatles":

Day after day alone on the hill,

The man with the foolish grin is keeping perfectly still;

<...>

But the fool on the hill

Sees the sun going down, and the eyes in his head

See the world spinning' round.

Наиболее показательный пример использования пейзажной стороны образа холма - в песне "Наблюдатель" (1987):

Здесь между двух рек -

Ночь

На древних холмах

Лежа в холодном песке

Ждет наблюдатель...

Пример использования второго, непейзажного аспекта образа - в песне "Сидя на красивом холме" (1984):

Сидя на красивом холме

Я часто вижу сны, и вот что кажется мне:

Что дело не в деньгах и не в количестве женщин,

И не в старом фольклоре, и не в новой волне...

Достаточно интересен факт пересечения символики холма и дома:

Когда я кончу все,

что связано с этой смешной беготней,

Когда я допью, и бокал упадет из окна,

Я отправлю все, что было моим,

В какой-нибудь мелкий музей,

И я вернусь в свой дом на вершине холма...

В некоторых случаях автор может использовать образы дома и города, подчеркивая общую сторону в их символическом значении - значение места, где живут (находятся), используя различные способы для передачи этого смысла для достижения ритмического эффекта.

...я помню то, что было показано мне -

Белый город на далеком холме...

("Электричество")

Белый город на далеком холме - еще один толкиновский образ; в данном случае источник сомнения не вызывает, поскольку сам Гребенщиков говорит о влиянии Толкина применительно к этой песне. Белый город на далеком холме - это Тирион на холме Туна, город эльфов нольдор в Валиноре.

У самого Толкина возвращение домой является довольно часто используемым

мотивом; в связи с мечтой о возвращении упоминается Тирион :

Beyond the Sun, beyond the Moon the foam was on the Sea,

And by the strand of Ilmarin there grew a golden Tree.

Beneath the stars of Ever-eve in Eldamar it shone,

In Eldamar beside the walls of elven Tirion.

<...>

But if of ships I now should sing, what ship would come to me,

What ship would bear me ever back across so wide a Sea?

Так что с образом города на холме связаны представления о покинутом доме, куда можно вернуться.

Но вся хитрость заключается в том, что Тирион - действительно покинутый город, часть его населения уплыла за море, в Средиземье, часть ушла пешком туда же, оставшиеся постепенно перебрались в Вальмар; даже те, кто возвращается из Средиземья по Прямому Пути (это - единственный способ попасть в Валинор с тех пор, как он исчез из физической реальности мира, в котором находится Средиземье) , возвращались не в Тирион, а на Эрессеа, одинокий остров.

Символическое значение дома, в который возвращаются, благодаря возникновению в творчестве Гребенщикова более поздней "яблочной" темы расширяется за счет связи с Аваллоном кельтской мифологии. Соответствие город - лес прослеживается и на уровне соотнесения с образами Толкина. На ранней стадии разработки толкиновской мифологии Тирион назывался Kortirion, или Kor, последнее название, первоначально применявшееся как к холму, так и к городу на холме, затем было изменено на Tun, или Tuna, под этим именем в позднейшей мифологии известен холм, на котором стоит Тирион. Название Kor этимологически связано с эльфийским словом korin, обозначающим круглое огражденное пространство, обычно на вершине холма (26. 257).

Кроме того, судя по описанию Кортириона в поэме "Kortirion among the Trees", первоначальный облик Тириона носил черты леса или сада:

Sing of thy trees, old, old Kortirion!

Thine oaks, and maples with their tassels on,

Thy singing poplars; and the splendid yews

That crown thine aged walls and muse

Of sombre grandeur all the day -

Until the twinkle of the early stars

Is tangled palely in their sable bars...

Эта связь могла быть взята автором как непосредственно из мифологической традиции, так и у почитаемого Гребенщиковым Толкина, который, в свою очередь, опирался на мифологическую традицию (в первую очередь, безусловно, западноевропейскую).

Из всех образов, встречающихся в произведениях Гребенщикова, с наибольшим правом на роль посредника может претендовать образ дерева. Любопытно, что, хотя собственно образ дерева в песнях Гребенщикова всецело принадлежит восьмидесятым годам (впервые этот образ появляется в тексте 1982 года), образы листьев и ветвей возникают еще в текстах семидесятых годов.

Связь областей неба и земли посредством образа дерева наглядно иллюстрируют песни "Генерал Скобелев" (1987):

Женщины стояли вокруг него,

Тонкие как тополя.

Над их ветвями поднималась Луна,

И под ногами молчала земля...

и "Капитан Воронин":

Но каждый человек - он дерево,

Он отсюда и больше нигде...

Можно предположить, что дерево у Гребенщикова по своей связующей функции соответствует Мировому Древу любой мифологической системы, в которой таковое присутствует.

Возникновение образа дерева в текстах Гребенщикова в восьмидесятые годы можно связать с тем, что именно в это время Гребенщиков знакомится с творчеством Толкина, у которого дерево - один из любимых образов. Достаточно хорошо иллюстрирует отношение Толкина к деревьям отрывок из его письма Кристоферу Толкину от 6 октября 1944 года: "If a ragnarok would burn all the slums and gas-works, and shabby garages, and long arc-lit suburbs, it cd. for me burn all the works of art - and I'd go back to trees".

Еще более показателен в этом отношении толкиновский образ дерева, как результата творчества всей жизни: "Before him stood the Tree, his Tree, finished. If you could say that of a Tree, that was alive, its leaves opening, its branches growing and bending in the wind that Niggle had so often felt or guessed, and had so often failed to catch. He gased at the Tree, and slowly he lifted his arms, and opened them wide.

"It's a gift" he said".

Интересно, что строчки из песни "The Wind" (1989):

And when the trees are bare

There will be nowhere to return to

But we stay, believing...

приводят на память отрывок из уже упоминавшегося "Kortirion among the Trees" Толкина:

Bare are thy trees become, Kortirion;

The rotted raiment from their bones is gone ...

When winter comes, I would meet winter here.

С образами листьев и ветвей у Гребенщикова связаны дополнительные ассоциации; в значении ветвей присутствует идея чего-то хранящего ("Сплетенье ветвей - крылья, хранящие нас..." ("Пока не начался джаз", 1983), или: "Ветви дуба хранят нас..." ("Кад Годдо"), а иногда - светлого ("Светом звезд и светом ветвей..." ("Мальчик"), или: "Солнечный свет на этих ветвях, С нами ничего не случится" ("Не трать время", 1987).

Образ листьев чаще связывается с небом, полетом и ветром (хотя с ветром связаны и ветви):

Листья вершин сливаются с небом...

("Горный хрусталь")

Ты - дерево, твоя листва в облаках,

Но вот лист пролетел мимо лица...

("Дерево", 1986)

Ты живешь здесь, твоя листва на ветру...

("Трудовая пчела")

Можно предположить, что образ деревьев связан у Гребенщикова с мотивом возвращения домой. Попробуем это показать.

В тексте "Золото на голубом" (1986) читаем:

Если бы я был плотником, я сделал бы корабль для тебя,

Чтобы уплыть с тобой к деревьям и к золоту на голубом...

О толкиновских аллюзиях уже говорилось в связи с песней "Электричество". Что касается кельтских ассоциаций, то они связаны прежде всего с образом птицы и тем, что можно условно обозначить, как "яблочная тема".

Строки:

I dream of the snow-white seagulls

Crying to show me the way...

песни "Winter" можно воспринимать в качестве ассоциации с Аваллоном кельтской мифологии, который считался потусторонним миром и помещался где-то на западных островах. С Аваллоном были связаны стеклянная башня (стеклянный корабль или лодка и вообще стекло), дарующие бессмертие чудесные яблоки, которые предлагают населяющие остров женщины. Сам остров также носил название "Земля женщин". Вспомним у Гребенщикова:

Дело было на острове женщин,

Из земли поднимались цветы.

Вокруг них было Белое море,

В море громоздились льды.

Женщины стояли вокруг него,

Тонкие, как тополя.

Над их ветвями поднималась Луна,

И под ногами молчала земля.

("Генерал Скобелев", 1987)

Считается, что название "Аваллон" этимологически соотносится с понятием "яблоко", ирл. abal, валлийск. afal, также возможно, что происхождение этого названия связано со словом "яблоня", валлийск. afallen, мн. ч. afallenau (13. 16). К этому можно добавить отрывок из поэмы "Afallenau", приписываемой валлийскому барду 6 века Мирддину: "To no one has been exhibited, at one hour of dawn, what was shewn to Merddin, before he became aged; namely seven score and seven delicious apple trees, of equal age, height and size, which sprang from the bosom of Mercy. One bending veil covers them over. They are guarded by one maid, with crisped locks: her name is Olwedd ..."

"Яблочная тема" представлена у Гребенщикова в текстах второй половины восьмидесятых годов, это "песнь яблоневых ветвей" из "Рождественской песни"

Days of apple bloom white

Silver and steel...

из песни "Winter", "яблочная машина Дарья" из повести "Иван и Данило" и, наконец, самый показательный случай использования этого мотива:

Мое ощущение, что это просто мой метод любви,

И я ожидаю

Наступления яблочных дней...

("Наступление яблочных дней", 1985)

Связь образа Аваллона с мотивом возвращения домой еще раз указывает на связь дома и сада (леса) и подчеркивает непредметный в этом случае аспект в символическом значении дома. Эту связь иллюстрирует один из ранних текстов:

Ты как сад,

Где впервые я стал тем, кто я есть...

("Ты - мой свет", 1976)

По большому счету, для Гребенщикова вернуться домой и значит стать тем, кто ты есть.

ОБРАЗЫ ПТИЦ В РОК-ПОЭЗИИ Б.ГРЕБЕНЩИКОВА: КОММЕНТИРОВАННЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

Типология птичьих образов в поэзии Б.Гребенщикова, как и в мифологических традициях разных народов, представлена и реально существующими видами птиц (ворон, голубь, ласточка, лебедь, орел, ястреб) и фантастическими птицами (Сирин, Евдундоксия, Снандулия). В каждом конкретном случае в образе той или иной птицы актуализировано отличное от других архетипическое значение, т.е. для поэзии БГ нехарактерно постоянство значений птичьих образов. В ряде случаев значение восходит непосредственно к мифологическим традициям; часто значение переосмыслено и его авторская интерпретация играет важную роль для понимания образа птицы.

В настоящем исследовании представлены наиболее характерные для песенной поэзии БГ образы птиц и актуализация их архетипических значений. Исследование проводилось на материале книги Б.Гребенщикова "Песни"1, поэтому оно не может считаться достаточно полным, т.к. не включает в себя тексты песен последних четырех лет.

ВОРОН. В песенной поэзии БГ в образе ворона актуализированы следующие традиционные значения, восходящие к мифологическим представлениям об этой птице у разных народов:

1) посредник между жизнью и смертью (славянская и скандинавская мифологии, мифологии народов Северной Америки и Северной Азии);

2) вестница несчастий и смерти (славянская, скандинавская, библейская мифологии, мифологии народов Северной Америки и Северной Азии);

3) птица войны, пророчащая гибель героя или победу войска над неприятелем (скандинавская мифология);

4) олицетворение сил ада и дьявола (средневековая христианская традиция);

5) мифологический код ворон – волк (славянская и скандинавская мифологии, мифология народов Северной Америки).

Первое значение (посредница между жизнью и смертью) актуализировано в песне "Звездочка" (с.273):

Вот упала с неба звездочка, разбилась на-поровну,

Половинкой быть холодно, да вместе не след;

Поначалу был ястребом, а потом стал вороном;

Сел на крыльцо светлое, да в доме никого нет.

Здесь значение образа ворона осложнено оппозицией ястреб – ворон. Последовательное превращение героя (человека) сказочного русского фольклора то в одно, то в другое животное или птицу отражено в поэзии БГ в образе ворона – оборотня.

Второе значение (вестница несчастий и смерти) актуализировано в песне "Бурлак" (с.219):

А вороны молчат, а барышни кричат,

Тамбовской волчицей или светлой сестрой...

Здесь образ молчащего ворона вступает в оппозицию образу ворона, крик которого пророчит несчастья и смерть, согласно народным суевериям. Молчащий ворон – добрый знак.

Третье значение (птица войны, пророчащая гибель героя или победу войска над неприятелем) актуализировано в песне "Выстрелы с той стороны" (с.133):

Он ходячая битва, он каждый день выжжен дотла.

Вороны вьют венки, псы лают из-за угла...

Четвертое значение (олицетворение сил ада и дьявола) актуализировано в песне "Если я уйду" (с.323):

Ты рядом со мной, ты прекрасна и ты ни при чем.

Смотри, как бьется кровь в висках; но ты ни при чем.

Луна в моих зрачках, ворон за моим плечом.

Пятое значение (мифологический код ворон – волк) актуализировано в песне "Волки и вороны" (с.211-212):

А кругом лежат снега на все четыре стороны;

Легко по снегу босиком, если души чисты.

А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;

Они спросили: "Вы куда? Небось до теплой звезды?"

<...>

Только пусть они идут – я и сам птица черная,

Смотри, мне некуда бежать; еще метр – и льды;

Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны,

Чтобы кто-нибудь дошел до этой чистой звезды...

<...>

Может правда, что нет путей, кроме торного,

И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,

А все равно нас греют только волки и вороны,

И благословили нас до чистой звезды.

Образ ворона в данном случае восходит к славянской мифопоэтической традиции, где и ворон, и волк часто выступают в роли спутников и добрых помощников героев.

ГОЛУБЬ. В песенной поэзии БГ образу голубя всегда сопутствует мотив полета. В самом образе актуализированы следующие значения, восходящие к библейской традиции:

1) воплощение божьего прощения и благословения (воплощение Святого Духа);

2) обновление жизни, как результат божьего прощения;

3) абсолютная чистота души;

4) воплощение кротости и смирения.

Первое значение (воплощение божьего прощения и благословения, воплощение Святого Духа) актуализировано в песне "Летчик" (с.239):

Белый голубь слетел;

Серый странник зашел посмотреть;

Посидит полчаса;

И, глядишь, опять улетел.

Вероятно, здесь слетевший голубь воплощает временность пребывания на земле Святого Духа, невечность божьего прощения, что не характерно для эстетики христианства.

Второе значение (обновление жизни как результат божьего прощения) актуализировано в песне "Царь Сна" (с.245):

В лебединый день

Лепо ли хотеть голубя?

Но я хотел и этот голубь взлетел,

И голубь был похож на тебя...

Вступая в оппозицию с образом лебедя, образ голубя, как воплощение абсолютной чистоты, противостоит лицемерию, темным силам, смерти, человеческому греху, воплощенным в образе лебедя. Голубь, взлетающий в "лебединый день", – это торжество обновленной жизни над смертью.

Третье значение (абсолютная чистота души) актуализировано в песне "Самый быстрый самолет" (с.293):

Вроде глупо так стоять, да не к месту целоваться;

Белым голубем взлететь – только на небе темно;

Остается лишь одно – пить вино да любоваться;

Если б не было тебя, я б ушел давным-давно.

Здесь образ голубя противопоставлен темному небу, что говорит о бессмысленности надежды на возрождение и обновление, на торжество абсолютно чистой души.

Четвертое значение (воплощение кротости и смирения) актуализировано в песне "Кони беспредела" (с.215):

Эх, вылетела пташка – да не долетела;

Заклевал коршун – да голубя...

Здесь голубь как олицетворение положительного начала в целом вступает в оппозиционные отношения с коршуном, в библейской традиции воплощающим опасность, угрозу, коварство и вероломство. Очевидна победа темных сил над светлыми, смерти и зла над возрождением и обновлением жизни. "Пташка" не долетела, не донесла божьего слова до людей.

ЕВДУНДОКСИЯ И СНАНДУЛИЯ. В песенной поэзии Гребенщикова – две волшебные птицы. В мифологиях народов мира образы Евдундоксии и Снандулии отсутствуют . Имена заимствованы Б.Г. из Святцев (Месяцеслова) с некоторыми изменениями: Евдундоксия – возможно, Евдокия ? Феодосия; Снандулия – возможно, Феодулия. В смысловом отношении образы Евдундоксии и Снандулии восходят к образу двух птиц на вершине Мирового Древа, представляющего собой универсальную концепцию мира в мифологических традициях многих народов. Волшебные птицы Евдундоксия и Снандулия являются классификаторами верха, луны и солнца, дня и ночи, они стражи благополучия и богатства.

Такое значение образа волшебных птиц актуализировано в песне "Фикус религиозный" (с.215):

Ой ты, фикус мой, фикус; фикус религиозный!

Что стоишь одиноко возле края земли?

Иноверцы-злодеи тебя шашкой рубили,

Затупили все шашки и домой побрели.

Ясно солнце с луною над тобой не заходят,

Вкруг корней твоих реки золотые текут;

А на веточке верхней две волшебные птицы,

Не смыкая очей, все тебя стерегут.

Одну звать Евдундоксия, а другую – Снандулия;

У них перья днем – жемчуг, а в ночи – бирюза;

У них сердце – как камень, слеза – как железо,

И, любимые мною, с переливом глаза.

Я читал в одной книге, что когда станет плохо,

И над миром взойдут ледоруб да пила –

Они снимутся с ветки, они взовьются в небо

И возьмут нас с тобою под тугие крыла.

ЛАСТОЧКА. В песенной поэзии БГ в образе ласточки актуализированы следующие значения, восходящие к славянской ритуальной и обрядовой поэзии:

1) воплощение солнечного восхода;

2) воплощение угрозы, опасности;

3) посредница между жизнью и смертью;

4) посланница бога и исполнительница его воли;

5) воплощение человеческой души;

6) элемент орнитологического кода "ласточка – лебедь".

Первые четыре значения (воплощение солнечного восхода, угрозы и опасности, посредница между жизнью и смертью, посланница бога и исполнительница его воли) актуализированы в песне "ласточка" (с.210):

Прыг, ласточка, прыг, по белой стене.

Прыг, ласточка, прыг, прямо ко мне;

Солнце взошло – видно время пришло.

Прыг, ласточка, прыг – дело к войне.

Прыг, ласточка, прыг, прямо на двор.

Прыг, ласточка, прыг, в лапках топор.

<...>

Жизнь канет, как камень, в небе круги.

Прыг, ласточка, прыг – всюду враги.

<...>

Пой, ласточка, пой – а мы бьем в тамтам.

Ясны соколы здесь, ясны соколы там.

Сокол летит, а баба родит;

Значит, все, как всегда, и все по местам...

Здесь очевидна амбивалентность образа ласточки: положительное начало (вестница солнечного восхода) сосуществует с негативным (вестница войны). Негативное начало, заключенное в образе ласточки, нейтрализуется в оппозиции "ласточка – сокол", где сокол, как одна из ипостасей верховного бога, выступает своеобразным гарантом безопасности, восстанавливает нарушенную гармонию.

Первое (воплощение солнечного восхода), четвертое (посланница бога и исполнительница его воли), пятое (воплощение человеческой души) и шестое (элемент орнитологического кода "ласточка – лебедь") значения актуализированы в песне "Юрьев День" (с.263):

С берегов Ботичелли белым снегом в огонь,

С лебединых кораблей ласточкой – в тень.

Скоро Юрьев день,

И мы отправимся вверх

Вверх по теченью.

Здесь "лебединый корабль", как элемент орнитологического кода, восходит к традиции славян хоронить умерших в особых ладьях, что позволяет интерпретировать образ ласточки, как воплощение души, покидающей погребальный корабль и улетающей в "загробный", "заречный" мир2. Возможно также, что "лебединый корабль" – это характерное для славянской мифопоэтики представление "белопарусных" кораблей лебедями, а лебедей – облаками. Это позволяет интерпретировать образ ласточки как образ вестницы солнечного восхода и начала дня (Юрьева Дня), покидающей небесный океан – престол верховного бога и спускающейся в тень, на землю.

ЛЕБЕДЬ. В песенной поэзии БГ в образе лебедя актуализированы следующие традиционные значения, восходящие к мифологическим представлениям об этой птице у разных народов:

1) "белопарусный" корабль как погребальная ладья (славянская мифология);

2) "белопарусный" корабль как облако (славянская мифология);

3) "белопарусный" корабль, на котором перемещаются боги и герои (славянская мифология);

4) человек, погибший, как правило, во время битвы, превращается в лебедя (греческие мифы о Кикне; славянская мифология; литературная разработка образа "умирающего лебедя");

5) убитый горем и скорбящий человек превращается в лебедя (греческие мифы о Кикне; славянская мифология);

6) воплощение лицемерия, негативного начала в целом (некоторые мифологические сюжеты разных народов, где за белым оперением лебедя скрывается его черное тело).

Первые два значения ("белопарусный" корабль как погребальная ладья и как облако) актуализированы в песне "Юрьев День" (с.263):

С берегов Ботичелли белым снегом в огонь,

С лебединых кораблей ласточкой – в тень.

Скоро Юрьев день,

И мы отправимся вверх

Вверх по теченью.

Третье значение ("белопарусный" корабль, на котором перемещаются боги и герои) актуализировано в "Рождественской песне" (с.115):

А ночью время идет назад,

И день, наступающий завтра, две тысячи лет как прожит;

Но белый всадник смеется, его ничто не тревожит,

И белый корабль с лебедиными крыльями

уже поднял паруса;

Часовые весны с каждым годом становятся строже,

Но, королева, – сигналом будет твой взгляд.

Здесь, возможно, образ лебедя (корабль с лебедиными крыльями) восходит не к собственно мифологическому значению, а к его литературной обработке в романе Дж.Р.Р.Толкина "Властелин колец"3.

Четвертое и пятое значения образа лебедя в поэзии Б.Г. всегда связаны с идеей катарсиса.

Четвертое значение (погибший человек, преврашенный в лебедя) актуализировано в песне "О лебеде исчезнувшем" (с.375):

О лебеде исчезнувшем,

О лебеде, ушедшем во тьму, я молюсь,

И еще, святые, заступитесь за нас.

и в песне "Уйдешь своим путем" (С.334):

И есть разные лица в виде дверей,

И есть твое, что в виде стены.

И есть руки мои, что ждут лебедей,

Не вернувшихся с места войны.

Пятое значение (превращение убитого горем и скорбящего человека в лебедя) актуализировано в песне "Лебединая сталь" (с.169):

Возьми в ладонь пепел, возьми в ладонь лед,

Это может быть случай, это может быть дом.

Но вот твоя боль – так пускай она станет крылом,

Лебединая сталь в облаках еще ждет.

и в песне "Кострома mon amour" (с.270):

Как по райскому саду ходят злые стада,

Все измена-засада, да святая вода...

Наотмашь по сердцу, светлым лебедем в кровь,

А на горке – Владимир,

А под горкой Покров...

В песне "Кострома mon amour" образ лебедя осложнен эпитетом "светлый". Это говорит о том, что печаль и боль лирического героя светлые; идея очищения очевидна.

Шестое значение (воплощение лицемерия, негативного начала в целом) актуализировано в песне "Царь Сна" (с.245):

В лебединый день

Лепо ли хотеть голубя?

Такое значение образа лебедя реализуется здесь в оппозиции лебедь – голубь, где голубь является воплощением абсолютно положительного начала.

ОРЕЛ. В песенной поэзии Б.Г. в образе орла актуализированы следующие значения, восходящие к мифологическим традициям разных народов:

1) одно из четырех фантастических животных (наряду с ангелом, львом и тельцом), в облике которого Иезекилю является Бог (см.: Библия. Книга пророка Иезекиля.); воплощает собой небесное парение и божественную любовь;

2) фантастический орел Гаруда, на котором путешествует бог-хранитель Вишну (индуистская мифология);

3) атрибут зрения и правосудия в светской эмблематике.

Первое значение (одно из четырех фантастических животных, в облике которых Иезекилю является Бог) актуализируется в песне "Орел, Телец и Лев" (с.371), представляющей собой реминисценцию из видения Иезекиля:

Стук в дверь мою. "Кто?" – спрашиваю. "Тени,

Они ответствуют. – Орел, телец и лев."

Второе значение (орел Гаруда) актуализировано в песне "Инцидент в Настасьино" (С.302):

Налетели ветры злые,

В небесах открылась дверь.

И на трех орлах спустился

Незнакомый кавалер.

Он весь блещет, как Жар-Птица,

Из ноздрей клубится пар –

То ли Атман, то ли Брахман,

То ли полный Аватар.

Третье значение (атрибут зрения) актуализировано в песне "Я не хотел бы быть тобой в тот день" (с.250):

Твои орлы всегда зорки, пока едят с твоей руки...

СИРИН. Образ вещей райской птицы – девы Сирин, вероятно, восходит к образам греческих сирен. Как самостоятельный персонаж Сирин выступает в средневековых русских, византийских и западноевропейских легендах, как правило сохраняя постоянное значение. В образе птицы Сирин в песенной поэзии БГ актуализированы два отличных друг от друга значения:

1) птица радости, счастья, удачи и славы; она спускается из рая на землю, чтобы очаровывать своим пением людей, и является воплощением божественного слова. Слышать прекрасное пение этой птицы может только счастливый человек (средневековые русские и византийские легенды);

2) воплощение несчастной души (средневековые западноевропейские легенды).

Первое значение (птица радости) актуализировано в песне "Камни в холодной воде" (с.365):

Она сказала: "Я люблю твое золото,

Твои глаза и размах твоих крыльев.

Если что-то случится с тобой,

Кто скажет, каким ты был?"

А снег идет молча,

Снег лежит на темной земле.

Птица Сирин над моей головой,

Что ты мне скажешь?

Сегодня в городе праздник,

Сегодня в городе свет и солнце...

Второе значение (воплощение несчастной души) актуализировано в песне "Кони беспредела" (с.215):

Сидит птица бледная с глазами окаянными;

Что же, спой мне, птица – может, я попляшу...

Спой мне, птица, сладко ли душе без тела?

Легко ли быть птицей – да так, чтоб не петь?

<...>

А вот и все мои товарищи – водка без хлеба,

Один брат – Сирин, а другой брат – Спас...

Здесь образ птицы Сирин является элементом особого мифологического кода наряду с образом Спаса (старославянское имя Иисуса Христа). Такой мифологический код представляет собой синтез традиций христианства и язычества, характерный для "русского периода" творчества Б.Гребенщикова.

ЯСТРЕБ. В песенной поэзии БГ в образе ястреба актуализированы следующие значения:

1) воплощение верховного бога и абсолютно положительного начала (древнеиндийская мифология, славянская мифология);

2) воплощение небесного огня: грома и молнии, света и солнца (древнеиндийская, славянская и египетская мифологии).

Первое значение (абсолютно положительное начало) актуализировано в песне "Звездочка" (с.273):

Вот упала с неба звездочка, разбилась на-поровну,

Половинкой быть холодно, да вместе не след;

Поначалу был ястребом, а потом стал вороном;

Сел на крыльцо светлое, да в доме никого нет.

Здесь значение образа ястреба раскрывается в оппозиции ястреб – ворон, где ворон является вестником смерти и несчастий. Так же как образ ворона, образ ястреба сохраняет черты оборотничества.

Второе значение (воплощение небесного огня) актуализировано в песне "Из сияющей пустоты" (с.269):

Если бы я был один, я бы всю жизнь искал, где ты;

Если бы нас было сто, мы бы пели за круглым столом –

А так неизвестный нам, но похожий

На ястреба с ясным крылом,

Глядит на себя и на нас из сияющей пустоты.

и в песне "Кад Годдо" (с.241):

Только во тьме – свет;

Только в молчании – слово.

Смотри, как сверкают крылья

Ястреба в ясном небе.

Образ ястреба в песне "Кад Годдо" восходит к собственно мифологическим представлениям опосредованно, через раннюю литературную обработку, присутствующую в романе американской писательницы Урсулы Ле Гуин "Колдун Архипелага": "В старинной песне "Создание Эа" говорится: "Только в молчании слово, только во тьме – свет, только в смерти – жизнь; мы видим полет ястреба в чистом небе"4. Незначительные несоответствия между песней БГ и текстом романа Ле Гуин объясняется тем, что заимствование было сделано Гребенщиковым, когда произведения Ле Гуин еще не были переведены на русский язык. Последовательность противопоставлений (только во тьме – свет и т.д.), присутствующая в обоих отрывках, восходит к общему первоисточнику – высказываниям древнекитайского философа Лао-Цзы