Глава 2 культура латинской америки

Латиноамериканская культура — явление в масштабах всемир­ной истории сравнительно молодое. Трудно определить дату ее рождения, ибо генетически она восходит к древним «колумбо­вым» цивилизациям Америки — ацтеков, майя, чибча, инков и других, более мелких этнических групп. Однако хорошо известен год ее «зачатия» — 1492, когда за океан впервые было заброшено латинское «семя». С появлением европейцев на американских зем­лях было положено начало вот уже полутысячелетней истории фор-

мирования новых многорасовых обществ, которые возникли на основе широчайшего этнокультурного смешения.

Завоевание и первоначальное освоение Испанией, Португали­ей, а позднее Францией земель за Атлантическим океаном — пе­риод, получивший у испанцев название конкисты, — может и должен рассматриваться не только с военно-политической и эко­номической точек зрения, но и как один из поворотных момен­тов в истории мировой культуры. Это была беспрецедентная «встре­ча двух миров», сопровождавшаяся неравной борьбой, а порой и сотрудничеством, в ходе которых как результат длительного расо­вого и культурного сожительства зародилась и стала развиваться новая цивилизация.

Европейские пришельцы — испанцы, португальцы, в мень­шей степени французы — усилиями своих первооткрывателей, воинов-конкистадоров, католических монахов-миссионеров, а нередко и просто маргиналов, частично смешавшись с местным населением и ввергнув его на первых порах в состояние духовного прозябания, в конечном счете способствовали культурному объе­динению и европеизации южной части Нового Света под знаком латинизма. Термин и понятие «Латинская Америка» были введены в научный обиход французскими географами и политическими деятелями позднее, лишь в середине XIX в., для обозначения не только территориально-географической совокупности, но и оп­ределенного единства в общественно-историческом и, прежде все­го, в языковом и культурном плане. Естественно, что в колони­альную эпоху (XVI —XVIII вв.) процесс латинизации носил верхушечный характер: эксплуатируемая масса индейцев, бедней­ших креолов (испанцев и других европейцев, родившихся в коло­ниях), а позднее и негров —рабов, завезенных из Африки, фак­тически была отлучена от культуры колонизаторов, бережно сохраняя, однако, в своих недрах исконно народные формы об­щественного и эстетического сознания, богатейший фольклор. Этот фольклор — словесно-мифологический, танцевально-песенный, скульптурно-живописный, ритуально-религиозный — оказался настолько жизнеспособным, что сразу же начал оплодотворять пересаженную романскую культуру иным мироощущением, эсте­тикой, обусловив создание гибридных, уже не чисто «американ­ских» и не чисто «латинских» культурных ценностей. Так произошла встреча и плодотворное «соитие» цивилизаций, разделенных Атлантическим океаном.

Достаточно упомянуть своеобразную колониальную архитекту­ру так называемого «американского барокко», знаменитый фоль­клор гаучо¹, с которым связано всемирно известное аргентинское танго, афро-бразильский танец самбо, колониальную керамику,

Гаучо — пастух, степной наездник, символ свободолюбия.

17 Культурология

резьбу по дереву и ткачество, не говоря уже о таких индо-испан-ских памятниках словесной культуры, как знаменитая «хроника (летопись) Инки Гарсиласо(1539—1616) — «Подлинные коммен­тарии»¹. Даже церковь — оплот колониализма, приспосабливаясь к местным условиям, не избежала индейских влияний как в деко­ративном оформлении храмов, так и в литургии.

Завоевание независимости в первой четверти XIX в. ознамено­вавшее вступление Латинской Америки на путь капиталистиче­ского развития и связанное с этим медленное, но неизбежное приобщение к общественной жизни широких масс креолов, ин­дейцев, афроамериканцев, метисов, мулатов и более поздних иммигрантов из всех частей света, способствовало постепенному формированию самобытного как национального, так и кон­тинентального самосознания латиноамериканцев². В наши дни по­нятие «Латинская Америка» символизирует уже не только терри­ториально-географическую совокупность, но, прежде всего, отчетливо ощущаемое единство в области культуры. Видный ар­гентинский культуролог М. Гаррета по этому поводу писал: «Ла­тиноамериканское единство — это реальность, впитывающая в себя многие различия, вполне закономерные в рамках неруши­мой структуры высшего порядка... Мы полагаем, что культурные сообщества, каковыми являются образующие Латинскую Америку нации, совершенствуются и взаимообогащают друг друга в грани­цах объединяющего их континента. Он стал местом эпического сли­яния испанской и туземных культур, воспринявших или оттолк­нувших также и другие наслоения: африканские, европейские, азиатские»³.

В отличие от Латинской Америки на севере континента, в анг­лосаксонских Соединенных Штатах, все происходило по-иному. Там почти на столетие позднее европейские пришельцы столкну­лись не с высокоразвитыми местными культурами, а со сравни­тельно примитивными племенами; нормы пуританской этики не разрешали поселенцам смешиваться с аборигенами, которые чаще всего истреблялись или оттеснялись в труднодоступные районы, позволяя англо-саксонскому «ядру» сохранять свою европейскую первозданность. Иными словами, применяя культурологическую терминологию, можно сказать, что на севере преобладали про-

¹ Гарсиласо де ла Вега (Инка Гарсиласо)— писатель, историк, философ,
едва ли не самая известная личность в колониальном прошлом Латинской Аме­
рики. Его фигура символична в том смысле, что он, будучи сыном видного ис­
панского конкистадора и внучки Верховного правителя инков, воплотил в себе
кровную и культурную связь Испании и ее колоний. «Подлинные комментарии» —
история завоевания испанцами Перу — переведены на многие языки.

² Подробно об этом см.: Концепции историко-культурной самобытности Ла­
тинской Америки. — М., 1978.

³ America Latina: Integracion рог la culture. — Bs. Aires, 1977. — P. 7 — 8.

цессы транскультурации и ассимиляции, в то время как на Юге, в Латинской Америке, определяющую роль играла культурная и биологическая гибридизация. Этому способствовал и такой чисто житейский момент: первые партии испанских конкистадоров — а это были уже довольно значительные массы людей — отправля­лись за океан «по-холостяцки», без женщин, брать которых в Америку католической религией было запрещено; протестантская же эмиграция за океан осуществлялась целыми семьями с жест­кой пуританской моралью.