Июня 1718 года. Осуждение и смерть царевича Алексея Петровича.

В конкретных условиях того времени, когда главным инструментом в деле модернизации страны стали такие институты традиционного общества, как деспотизм власти и закрепощенное положение всех сословий общества, остановить взятый царём Петром курс на обновление социально-экономических и политических основ русского государства могло только его свержение с престола. Однако царь Пётр парализовал эту возможность, установив в стране военно-полицейский режим и пожертвовав своим сыном-наследником, царевичем Алексеем, который не разделял его реформаторских взглядов.

Обеспокоенный судьбой своего детища − обновленной России, Петр I даже изменил общепринятый порядок престолонаследия от отца к сыну, особым указом предоставив императору право самому назначать себе преемника из числа наиболее достойных, на его взгляд, претендентов на трон в обход прямых наследников.

В приведённой картине и в стихотворном послании Ярослава Смелякова к ней отражён этот трагический эпизод в жизни великого императора., когда противостояние реформам затронуло его семью. Сын от первого брака с Евдокией Лопухиной - царевич Алексей выступил против воли отца. Однако заговор был раскрыт и царевич бежал за границу, откуда был возвращен по приказу Петра I. В России Сенат, с согласия отца, приговорил царевича к смертной казни. Царевич умер в Петропавловской крепости 26 июня (7 июля) 1718 года, согласно официальной версии, от удара. В XIX веке Устряловым были обнаружены документы, согласно которым, царевича незадолго до смерти (уже после вынесения приговора) пытали, и эта пытка могла стать непосредственной причиной его смерти. Согласно записям канцелярии, Алексей умер 26 июня. Пётр I опубликовал официальное извещение, где говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришёл в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански, в полном раскаянии от содеянного.

Петр, Петр, свершились сроки.Небо зимнее в полумгле.Неподвижно бледнеют щеки,и рука лежит на столе - та, что миловала и карала,управляла Россией всей,плечи женские обнималаи осаживала коней. День - в чертогах, а год - в дорогах,по-мужицкому широка,в поцелуях, в слезах, в ожогахимператорская рука. Слова вымолвить не умея,ужасаясь судьбе своей,скорбно вытянувшись, пред неюзамер слабостный Алексей. Знает он, молодой наследник,но не может поднять свой взгляд:этот день для него последний -не помилуют, не простят. Он не слушает и не видит,сжав безвольно свой узкий рот.До отчаянья ненавидитвсе, чем ныне страна живет. Не зазубренными мечами,не под ядрами батарей -утоляет себя свечами,любит благовест и елей. Тайным мыслям подвержен слишком,тих и косен до дурноты."На кого ты пошел, мальчишка,с кем тягаться задумал ты? Не начетчики и кликуши,подвывающие в ночи,-молодые нужны мне души,бомбардиры и трубачи. Это все-таки в нем до муки,через чресла моей жены,и усмешка моя, и рукинеумело повторены. Но, до боли души тоскуя,отправляя тебя в тюрьму,по-отцовски не поцелую,на прощанье не обниму. Рот твой слабый и лоб твой белыйнадо будет скорей забыть.Ох, нелегкое это дело -самодержцем российским быть!.." Солнце утренним светит светом,чистый снег серебрит окно.Молча сделано дело это,все заранее решено... Зимним вечером возвращаясьпо дымящимся мостовым,уважительно я склоняюсьперед памятником твоим. Молча скачет державный генийпо земле - из конца в конец.Тусклый венчик его мучений,императорский твой венец.

(Ярослав Смеляков.1945-1949 Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.)

(Н.Н. Ге. Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. 1872)

Вся история России первой половины XVIII века наглядный пример мобилизационного типа развития, когда именно государство выступает демиургом новых социально-экономических отношений и отношений и общественных связей, решая свои задачи за счет нещадной эксплуатации материальных и людских ресурсов общества.

Конечно, крупные успехи, достигнутые Россией во всех сферах общественной жизни, потребовали огромных людских жертв и материальных потерь. Однако именно благодаря петровским реформам Россия в первой четверти XVIII века по уровню своего экономического развития, военной мощи и культуре привилегированных слоев российского общества сравнялась с передовыми государствами Европы и в течение целого столетия удерживала этот паритет.

Поскольку на всю историю России в XVIII веке наложили свой отпечаток реформы Петра Великого, то вполне понятно, что к его личности и деяниям поныне приковано внимание, как историков, так и поэтов. Историки анализируют его вклад в развитие русской державы, а поэты выражают своих «дум высокое стремленье» в высоких художественных образах. Одни авторы ставят Петру I в заслугу мощный рост российской промышленности, создание регулярной армии и флота, установление торгово-экономических и культурных связей с Европой, строительство новой столицы, основание школ, Академии наук, издание газет, принятие нового календаря. Вообще, изменение образа жизни и быта почти всех слоев русского общества. Перемены столь значительные и проведенные в столь краткие сроки, что дают право считать Петра I настоящим «революционером на троне».

Признанием высоких заслуг Петра Великого перед отечеством преисполнены многие строки великого русского поэта Александра Пушкина.

«То академик, то герой,

то мореплаватель, то плотник.

Он всеобъемлющей душой

На троне вечный был работник».

(В. Серов. Пётр I. 1907)

Эта картина Валентина Серова явила ещё небывалый в отечественной живописи образ Петра Великого. Известный русский художник и критик А.Н. Бенуа так отозвался об этой картине: «Глядя на это произведение, чувствуешь, что в императора Петра Iвселился грозный, страшный бог, спаситель и каратель, гений с такой гигантской внутренней силой, что ему должен был подчиниться весь мир и даже стихии».

Однако другие авторы, напротив, ставят ему в вину подрыв прежних духовных основ русского общества, некритическое восприятие европейских норм поведения и западной культуры, чуждых русскому национальному характеру. Сетуют на то, что даже позитивные сдвиги в развитии русского общества были достигнуты слишком большой ценой: разорением страны и физическим изнурением ее жителей.

Более оригинальными, ориентированными на современное общественное мнение, являются обвинения Петра Великого в своеобразном «большевизме», то есть в попытке насаждения в стране военно-казарменного режима и установления собственного культа «отца отечества». Получается, что никакой он не великий реформатор, а просто «блистательный тиран» и «честолюбец», по велению которого, как в свое время горестно заметил русский историк Николай Карамзин: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России».

Причем, первым столь жёсткую оценку петровским реформам, видя в них исходные причины будущей Великой Русской революции, дал в очень яркой и образной форме русский поэт Максимилиан Волошин.

«Великий Пётр был первый большевик,

Замысливший Россию перебросить,

Склонениям и нравам вопреки,

За сотни лет, к её грядущим далям.

Он, как и мы, не знал иных путей,

Опричь указа, казни и застенка,

К осуществленью правды на земле.

Не то мясник, а может быть ваятель –

Не в мраморе, а в мясе высекал

Он топором живую Галатею,

Кромсал ножом и шваркал лоскуты».

(М.А. Волошин. Россия // Юность. − № 10. – 1988. – С. 78.)

А уж затем, в настоящее время, отдельные публицисты, вроде Анатолия Ланщикова, попытались облечь художественный образ, созданный Максимилианом Волошиным, в ткань исторических фактов, хотя в серьёзном историческом исследовании метод аналогий не всегда уместен. Однако в подобных суждениях тоже есть рациональное зерно. Решительность, широта размаха, жестокость и неразборчивость в средствах, – всё это, конечно, роднит Петра Великого с вождями Октябрьской революции. Но только в метафорическом смысле. Что допустимо поэтам, не всегда уместно для историков.

В советскую эпоху, историки и поэты, руководствуясь пресловутым классовым подходом, отдавая должное его преобразовательной деятельности, всё же больше писали о жестокости реформатора по отношению к простому народу и не жалели красок, чтобы ярче оттенить продворянский характер его политики. Едва ли не самой удачной иллюстрацией такой позиции являются строки из поэмы одного из лучших поэтов двадцатого века Сергея Есенина «Песнь о Великом походе».

«Ой, суров наш царь,

Алексеич Пётр.

Он в единый дух

Ведро пива пьёт.

Курит – дым идёт

На три сажени,

Во немецких одеждах

Разноряженный.

Возговорит наш царь

Алексеич Пётр:

«Подойди ко мне,

Дорогой Лефорт.

Мастер славный ты:

В Амстердаме был.

Русский царь тебе,

Как батрак служил.

Он учился там,

Как топор держать.

Ты езжай-кось, мастер,

В Амстердам опять.

Передай ты всем

От Петра поклон.

Да скажи, что сейчас

В страшной доле он.

В страшной доле я

За родную Русь…

Скоро смерть придёт,

Помирать боюсь.

Помирать боюсь,

Да и жить не рад.

Кто ж теперь блюсти

Будет Питер-град!

Средь туманов сих

И цепных болот

Снится сгибший мне

Трудовой народ.

Слышу, голос мне

По ночам звенит.

Что на их костях

Лёг тугой гранит.

Оттого подчас,

Обступая град,

Мертвецы встают

В строевой парад.

И кричат они,

И вопят они –

От такой крични

Загашай огни.

Говорят слова:

«Мы всему цари!

Попадёшься, Пётр,

Лишь сумей, помри.

Мы сдерём с тебя

Твой лихой чупрын,

Потому что ты

Был собачий сын.

Поблажал ты знать

Со министрами,

На крови для них

Город выстроил.

Но пускай за то

Знает каждый дом –

Мы придём ещё.

Мы придём, придём!

Этот город наш,

Потому и тут

Только может жить

Лишь рабочий люд…

Смолк наш царь

Алексеич Пётр.

В три ручья с него

Льёт холодный пот».

(С.А. Есенин. Песнь о Великом походе // Литературная Россия. – 1989. – 20 января. – С. 8 – 9.)

Вместе с тем, во все времена, несмотря на разные мировоззренческие позиции, почти все авторы, как историки, так и литераторы, сходились и сходятся в одном, в том, что петровские реформы были жизненно необходимы для страны. Даже такой суровый критик Петра Великого, как консервативный публицист второй половины XVIII века князь М. Щербатов, и тот отметил, что России без Петра I понадобилось бы еще два столетия, чтобы выйти на достигнутый к концу его правления уровень развития. Нам стоит только присоединиться к этому мнению, вспомнив строки из посвящения Аполлона Майкова императору Петру Великому:

«Как ни шатай – не пошатнуть!

Пускай вражда кругом клокочет,

Она, в его ударясь грудь,

Как мяч резиновый отскочит».

(А.Н. Майков. Собр. Соч. в 2-х т. – М. : Правда, 1984. – Т. 2. – С. 354.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Россия во второй четверти – конце XVIII века. Выход страны на арену мировой политики.