Система просвещения эпохи Чосон. Становление новой письменности.
В свете предстоящих задач перехода на конфуцианскую стезю, для Чосона совершенствование системы образования становилось весьма насущной и актуальной задачей. С давних пор известно, что идеи можно распространять разными путями, принуждая огнем и мечом или же через просвещение и убеждение. Государственные мужи Чосона, озабоченные приобщением народа к философии конфуцианства не сомневались в выборе, понимая невозможность в данном случае метода насилия, но усматривали сложность в письменных традициях.
В стране с незапамятной древности использовалась взятая у соседей иероглифическая письменность – «Ханмун». Ханмунная письменность прочно укоренилась в обществе, её услугами пользовались мелкие землевладельцы, чиновники, военные, служители храмов. На ханмуне писалась литература, проза, высокая поэзия, совершалось делопроизводство. Ханмун приспособленный в 7 веке с учетом особенностей корейского языка--иду, существенно облегчил трудности, но не настолько, чтобы простые люди, не имевшие свободного времени, могли его освоить в достаточной мере. Подобные соображения и легли в основу повеления короля Сечжона в 1440 году, сформировать специальную группу ученых. Перед ними поставили важную задачу в кратчайшие сроки создать национальную письменность, которая способствовала бы широкому вовлечению народа в русло образования и приобщения к письменной культуре. Проблема оказалась не из легких. Исторические документы, зафиксировавшие детально как ход, так и участников события передают, что ученая комиссия неоднократно приносила на рассмотрение короля различные варианты доработанного творческого проекта.
Прошло несколько лет, прежде чем в 1444 году, итоговый вариант получил одобрение короля-просветителя. Результат упорного труда оказался выше всяких похвал. Творцам алфавита удалось учесть все особенности корейского языка, согласуясь с природой издаваемых человеком звуков и удобством предыдущего использования знаков для передачи мысли при описании Мира. Как очень выразительно отметил современник этого исторического события, новым алфавитом можно было передать не только переживания и мысли, но и шум ветра и звучание живой природы.
Создание алфавита «Хангыля» (канады, по названию первых букв таково будет современное наименование азбуки), положило начало грандиозной работе по книгопечатанию, что незамедлительно способствовало его распространению и популяризации. Этому успешно помогал и выбор издаваемого материала. В первую очередь издали наиболее известные книги по буддизму и пособия, содержащие советы по медицине, агрономии. Они рекламировали передовые методы земледелия, выращивания сельскохозяйственных культур с учетом природно-климатических условий, использование севооборотов с учётом особенностей вегетационного периода. Широкое внедрение высева риса рассадой, что открывало двойную возможность использования того же участка под озимой культурой, стало, возможно, в немалой степени результатом книжной пропаганды аграрных знаний. В книгах по медицине рекомендовались в качестве лекарственного материала травы и растения местной флоры. С использованием новой письменности были написаны поэтические произведения в стиле хянга вошедшие в государственный церемониал династии Ли.
Знаменательное событие, возможно, стало первым случаем в истории человечества, когда правящая элита в такой степени озаботилась образованием и просвещением народа. Азбука из уст короля получила наименование «Хунмин», что в переводе означало, как для поучения народа. Подобное определение долгое время в аристократических кругах создавало впечатление, как о письменности низшего разряда, что абсолютно не соответствовало действительности. В наше время ученые разных стран склонны к единодушному мнению, что корейская письменность «хангыль», вероятно, единственная, полностью отвечающая и приспособленная к потребностям языка. Вспомним, сколько изменений правил правописания было за последние сто лет, в том же русском языке, или сколько условностей сопровождают письменное изложение английской речи. Все дело в том, что буквы обычно перенимались у других народов и очень редко создавались для конкретного языка. Хангыль в народе сразу же получил признание и одобрение, а со временем и в высшем обществе, где особенно прекрасной половине понравилось его простота использования при литературной практике. То, что хангыль, иногда, в то время, именовали «женской письменностью», несомненно, имеет прочную связь со ставшими известными и популярными поэтессами Хван Джин и Хо Нансорхон.
С распространением хангыля пришла эпоха распространения литературы и поэзии, написанной новым способом. Простота и удобство новой письменности привели к расцвету и демократизации литературных жанров. Об уровне популярности хангыля и отрицательных издержках просвещения народа для власти, свидетельствует тот факт, что уже спустя несколько десятилетий, на стенах стали появляться надписи вызывающие неудовольствие чиновников. В начале 16 века, один из властителей, узурпировавший власть, в ответ на критику, предпринял даже шаги по упразднению хангыля, в ходе которого были уничтожены тысячи книг. Запоздалая и неразумная мера, не могла возвратить выпущенного джина обратно в кувшин. И, нанеся ущерб литературному достоянию страны, лишь подтвердила старую истину, что для тиранов книга представляется не менее страшным оружием, чем меч.
Хангыль приобрел официальный статус только во второй половине 19 века. Параллельное существование двух письменностей не имело в действительности того налета трагизма, как пытаются это представить некоторые «корееведы» сочиняющие душещипательные вымыслы о чиновниках, кои якобы пользуясь неудобными иероглифами Ханмуна, испытывали непреодолимые затруднения. Сам сюжет, берущий начало из сказок, свидетельствует скорее о достаточно высоком уровне образованности народа и критическом отношении к власти. С другой стороны не нужно предполагать, что примитивность русского алфавита исключает процветание чиновничьей дикости, даже в наши дни. Как уже говорилось словарный запас корейского языка процентов на 80, представлен ханмунной, иероглифической лексикой и человек, уделивший им некоторое время, уже никогда не ошибется ни в чтении, ни в смысле прочитанного. По сложности задача не превышает трудности стоящие перед учеником обычной школы. В Японии до сих пор используют ханмун, приспособленный под местные нужды. И несмотря, на испытываемые неудобства, почему-то не доводилось слышать о поголовной неграмотности школьников. Более того, на международных олимпиадах учащиеся, как правило, занимают высшие призовые места. Ханмун и сегодня используется, как инструмент, позволяющий расширить, обогатить смысловое содержание слова, производного от иероглифики и пребывает в школьной программе Республики Корея. Он, также, продолжает исполнять роль дальневосточной «латыни», понятной широкому кругу людей. Намного превышающему численность специалистов, связанных с требованиями медицины, ботаники, зоологии, религии, истории, геологии и т.д..
Деятельность короля-просветителя Сечжона, пребывавшего на троне 32 года затронула не только письменность, но и повлекла изменения всех других сторон жизни общества и государства. При нём, основываясь на данных продолжительного, двадцатилетнего мониторинга урожайности, ввели новое налоговое законодательство, по которому всех землевладельцев разделили на 6 групп в зависимости от площади угодий и 9 подгрупп с учетом местоположения хозяйства, климатических условий, производительности и т.д.
Благодаря уютной атмосфере, вносимой участием короля, в стране обрели живой импульс и стимул для дальнейшего развития научные изыскания, литература, философия и ремесла.
В бытность короля, литератор Ким Сисын составил сборник рассказов на ханмуне, подтвердивший зарождение нового литературного течения сосоль – повестей и новел с выраженной сюжетной линией. Одновременно корейская литература продолжила традиции поэзии и прозы с даоским и буддийским сюжетом. Итогом благоприятной политики короля следует рассматривать и издание в 1478 году знаменитого «Тонмунсона» - сборника избранных произведений в 130 томах, составленный Со Гочжоном. Антология включала лучшие образцы поэзии и прозы, отражая достижения корейской литературы на ханмуне с эпохи Силлы до начала эпохи Чосон. 15 век стал временем расцвета старого поэтического жанра «сичжо», сохранившегося до наших дней и «каса». Темой Корейской поэзии всегда служило обострённое восприятие бытия, времени, тайн взаимоотношений природы, космоса и человека. Она не имела выраженной склонности к любовной лирике и отражала, воспевала гармонию единства человеческого разума и Универсума. Сичжо продолжали эту традицию с уклоном на индивидуализацию, на приоритет личности. Каса, возвестившие о зарождении поэм, в этом ключе обернулись масштабной панорамой, в коих прослеживался синтез прошлых философских традиций поэзии. Известными авторами новых течений поэзии стали Мэн Сасон, Юн Сондо, Чон Гыгин, Чон Чхоль. Опора на философские ценности, сделала поэзию настолько популярным жанром, что каждый образованный человек практиковал поэтические опыты. Благодаря такой необычной традиции, история донесла до потомков размышления людей не связанных с профессиональной литературной деятельностью, например, флотоводца Ли Сунсина. Особой популярностью среди образованных людей пользовалось сичжо в музыкальном обрамлении. Песни именуемые кагок возникнув в эпоху Корё минуя Чосон дошли до наших дней. И вполне правомерно, что их расценивают, как тысячелетний голос Кореи.
Любопытно, что на фоне всеобщего приоритета конфуцианских норм, в Чосоне появилась литература, в которой авторы критически, с иронией оценивают некоторые официальные установки, а порой их просто высмеивают в аллегорической форме. После Имчжинской войны в 17 веке приходит новый период расцвета литературы уже на хангыле, ставшим широко популярным среди простого народа, что стало возможным благодаря возросшему уровню образования, явившемуся тоже итогом политики короля Сечжона. Право на существование при нём имели различные мнения. Это способствовало развитию теорий по философским вопросам, помогло прочному становлению корейской конфуцианской натурфилософии, которой суждено было оказать глубокое влияние на историю страны.
Позиция королей отражала закрепившиеся в социуме представления, что философские истины более важны, чем текущие конъюнктурные соображения. Подобное убеждение располагало иногда к политической неповоротливости и сковывало маневры монархии. Приучая её оглядываться на общественное мнение и итоги, не всегда актуальных споров между различными группировками, где преследовались порой не только философские цели. Но в обществе ученые и образованные люди имели вес и незримую власть и, несмотря на то, что люди, которым внимало общество, были вооружены только кистью и тушью, игнорировать их становилось невозможно. Все это имело как значение, так и последствия. В принципе и сама архитектура конструкции, именуемая конфуцианством эпохи Чосона, больше являлась их заслугой, чем стала итогом усилий монархов. Важную роль при этом сыграло радикальное крыло конфуцианцев выразившее категорическое несогласие со сменой правящего дома и упразднением династии Корё, рассматривая в процедуре, нарушение основ и духа учения.
Упрямое отстаивание своих принципов привело к их самоустранению при дворе новой династии. Оставшись без административных постов, ученые-конфуцианцы разбрелись по стране и избрали полем своей деятельности ниву образования в тех самых учреждениях, где и ковались кадры будущих государственных служащих. Они продолжили философские изыскания, начатые в эпоху Корё и стали теоретиками новых течений неоконфуцианства. Философские проблемы бесконечны и пытливый разум, возвращаясь к прошлым вопросам, всегда находит новые вопросы и ответы. Даже самые лучшие философские конструкции наших дней, включающие проверенные опытом истины, далеки от совершенства и законченности, ибо задачей философии всегда остаётся акцентирование и обращение внимания на сомнениях.
Многочисленные течения, продолжая традицию философско-этических изысканий ставили своей целью приведение философии в соответствие с актуальными требованиями времени и новыми видением картины мироздания. Позиция монархического государства, стремящегося извлечь экономическую, политическую пользу через воспитание преданных чиновников и добропорядочных подданных, была более практичной, а ученых--конфуцианцев, пребывавших в ауре неких сознательных убеждений, теоретической. Для них важным порой представлялось отстаивание правоты своих убеждений и это порой, диссонировало с интересами монархии.
Конфуцианцы, сторонники активной, самостоятельной, реалистичной жизненной позиции человека, не отступали от своих правил. Путь человека ими рассматривался как процесс самоуглублённого совершенствования в процессе сознательной деятельности. Индивидуальный моральный долг человека обязывал его на постоянную экспертизу всех событий на предмет соответствия стандарту. Подобные убеждения, легшие в основу образования и воспитания в эпоху Чосон, возвышая роль человеческой личности в истории, приводили к её индивидуализации. В ней находит объяснение критического восприятия мира, независимости суждений, внутренняя неколебимость и нежелание примиряться с обстоятельствами. То, что в устах политиков, часто подразумевая однообразную консистенцию, называется народной массой, благодаря конфуцианцам, разделилось, распалось на индивидуальные составляющие. Заметив отклонения, но не имея возможности повлиять и бороться, человек предпочитает молча повернуться спиной, чем согласиться расстаться со своими убеждениями. Это не проявление смирения, как предполагали и продолжают думать некоторые, а молчаливое несогласие, отражающее самодостаточность, уверенность в своей правоте и способ сохранение достоинства. Он исходит из сознания правоты учителя Кун-цзы, что «… не вырезать узора на гнилом суку, стену из навоза не оштукатурить. … встретив недостойного лучше внимать себе». Позиция в полной мере соответствует убеждению Мен-цзы, что есть вещи, представляющие большую ценность, чем жизнь. Подобные мировоззренческие ориентиры, основанные на философских учениях, веками настойчиво взращиваемые в обществе, стали неотъемлемой частью народного сознания. Они нашли отражение и в литературе, в поэтическом жанре «канхо»--река, озеро, провозглашавшим даоско—буддийские мотивы самовнимания,
Новые течения философии имели значение потому что, логически продолжив предыдущую работу, завершили её и придали окончательную форму. Таким образом, 15 и 16 век эпохи Чосона можно характеризовать, как время окончательного становления корейской нации и достижение зрелости. Суждение исходит уверенности, что твердые убеждения и предполагают зрелость. Корейское конфуцианство, сосредоточенно размышляя по этическим, социальным, политическим вопросам, не имело предрасположения к тому, что затрагивало экономические и меркантильные интересы личности. Практически до второй половины 20 века, никто не пытался пробудить, проверить предпринимательские и рационализаторские способности народа, твёрдо считая приоритетными моральные принципы самосознания. Отсутствие должного внимания к экономическим стимулам, сдерживало потенциал развития социума. Общество больше внимало просвещённости, а не фактам, свидетельствующим о пользе материальных стимулов..
Проявлением этой убежденности служит становление образовательных учреждений. Не имея народной поддержки ученые-конфуцианцы, дистанцировавшиеся от власти, вряд ли сумели бы обрести миску риса на ниве просвещения. Региональная почва оказалась весьма отзывчивой и благодарной к их подвижническим трудам. В Чосоне возникла целая сеть школ, охвативших каждый уезд. Учили в них необходимым знаниям, уделяя повышенное внимание иероглифической письменности, без углубления в философские проблемы.
Выпускник, окончивший школу, мог претендовать на три низшие чиновничьи должности. Почти одновременно со школами появились учебные заведения, готовившие специалистов высшей квалификации – совоны. При этом, если к созданию первого совона приложило руку государство, то все остальные стали плодом деятельности ученых-конфуцианцев и усилий мелких и средних земледельцев. Преподавательский состав в школах и совонах был полностью укомплектован из тех же ученых-конфуцианцев. Жаждущий получить образование в совоне, не мог миновать уездную школу. Со временем, с развитием и возрастанием числа совонов, положение утратило обязательность. В совоне серьезное внимание уделяли изучению философии. Вместе с тем программа учебных заведений включала математику, историю медицину, литературу, военное дело, дипломатию и знакомство с ремеслами. Учащиеся школ и совонов жили в общежитиях. Кормили два раза в день и подвергали достаточно строгому, по нынешним меркам, наказанию за неуспеваемость и нарушение дисциплины. В то же время, за ними сохранялось право подать петицию со своими требованиями, и нередко, если руководство игнорировало их, то возникали забастовки. Из чего следует, что пребывание в объятиях 15 века, не вносило сумятицы и существовала нормальная, достаточно демократичная атмосфера учебного процесса. Численность учащихся только уездных школ в ежегодном исчислении составляла 15 тысяч человек, что возможно, в перерасчете на 4 летний цикл обучения не столь уж впечатляет, но не будем забывать, что все население государства немногим превышало двухмиллионный рубеж и система стабильно функционировала в течении веков. Обучение не основывалось на единой стандартной программе и не предусматривало ограничений по возрасту или социальному происхождению. Получить образование могли и дети простолюдинов. Государство покровительствовало учебным заведениям, создавая режим налоговых льгот и других возможностей для укрепления экономической базы.
Учащиеся школ и студенты совонов на период учебы пользовались отсрочкой от службы в армии. Ранее, впрочем, как и в настоящем, в Корее такая возможность избежать призыва не практиковалась. Знания, полученные в школах и совонах, давали также право претендовать на низшие командные должности в армии. Тем самым, система образования готовила кадры гражданской и военной администрации, два крыла составляющих опору государства. Сословие, получившее за пределами страны определение дворянства, в самом Чосоне, прозывалось янбанами, что и означало «две части». Во второй половине 16 века, с признанием престижности, происходит резкий рост совонов и к середине 19 века, их количество превысило 600. Учитывая налоговые потери и количество «отлыниваемых» от армейской службы, государство сочло нужным ввести ограничения и в законодательном порядке сократило их до 40.
Срок пребывания в должности государственного служащего предусматривал подтверждение квалификационной пригодности по истечении трехлетнего периода. Сама же процедура экзаменов проводилась чаще, отзываясь на рост численности студентов-претендентов, и не сообразуясь с возможностями штатного расписания. Избыток специалистов, ожидающих вакансии, подчеркивал популярность образования и ауру уважения окружающую статус госслужащего. Вместе с тем он свидетельствовал, что ситуация вышла из контроля государственных деятелей. Чосон оставался аграрным государством и его благополучие, продолжало полностью зависеть от эффективности управления сельскохозяйственным производством. Вызванный из этих требований порядок подготовки менеджеров, находит убедительное объяснение и оправдание. Но как можно заметить система образования вышла за пределы государственного регламента и обрела независимое и самостоятельное существование. Образовательный процесс уподобился неуправляемой цепной реакции, протекающей по своим законам. Потенциал ее превзошел потребности государства и это один из самых удивительных случаев-феноменов, не имевших место нигде, кроме Чосона. В наше время, когда всеми признана ценность образования и грамотность считается всеобщей необходимостью, пожалуй, трудно удивить кого-нибудь безработным специалистом. Но в данном случае рассматривается аграрная страна 16 века, и речь идет не просто о людях умеющих читать, писать и считать, а о специалистах, подготовленных в соответствии с требованиями административного и военного механизма государства.
Удивительное происшествие стало возможным, благодаря тому, что все проистекало из взглядов и каждый шаг, каждое событие имело философскую подоплеку. Образовавшийся интеллектуальный горизонт оказался выше уровня аграрного государства с авторитарной схемой управления. Возникла образованная среда неотделимая от народа, составляющая часть её живой плоти, живущая и развивающаяся по представлениям, не всегда согласующимся с требованиями власти. Она считала делом чести, проявление инициативы и независимости суждений. Предназначением любой философии, всегда останется обоснование этики и в данном контексте, лишь подтверждаются высокие достоинства конфуцианства.
Во второй половине 15 века, немало ученых-философов погибло по причине открытого выражения своего несогласия одобрить приход нового монарха нарушившего порядок престолонаследия. В народе сохранились их имена, ставшие примером следования моральному долгу, олицетворением высоконравственного поведения, ассоциируемого в обществе с образованностью, с нормой поведения ученого человека. Такое представление находило отражение во взглядах народ. И хотя учёное упорство не всегда, оборачивалась во благо, сам корейский народ всегда склонялся к почитанию авторитета просвещённого человека.. Между тем, можно найти достаточно упреков со стороны историков в адрес ученых--конфуцианцев, впавших во фракционные распри, после прихода в административные структуры верховной власти в 16 веке. Впрочем, это уже скорее из другой драмы; даже в наше время, не все коллективы ученых людей могут похвастаться дружным житием. Великий русский ученый М.В. Ломоносов, тоже больше известен скандалами с иностранными коллегами, приглашёнными ввиду отсутствия отечественных учёных, чем какими-либо ценными теоретическими открытиями. Видимо это неотъемлемое побочное свойство учёного контингента.
Заслуга ученых-конфуцианцев, состоит в их неоценимом вкладе, внесенном в создание системы народного образования, ставшего главным столпом и основой просвещения общества. Утвержденные ими в сознании народа убеждения о важности, необходимости знаний, стали главной аксиомой корейской цивилизации, повлиявшей на ход исторических событий и на успешную ассимиляцию подношений времени. Конфуцианская система, апеллирующая непосредственно к человеческому разуму, рационализму, не могла в итоге, не подвигнуть к прагматизму. В этой связи не лишним будет указать, что, несмотря, на распространенное мнение некоторых, о конфуцианстве, как о религии, на деле полностью отсутствовали персоны подобные жрецам. Это место отводилось учителю, администратору. Наиболее наглядно об отсутствии религиозных задатков, подтверждает тот факт что, несмотря на необходимость использования в данной книге постоянно слова «конфуцианец», за отсутствием подходящего аналога, применение его вызывает сомнение. Оно не соответствует смыслу и духу учения Кун-цзы. Ни в Китае, ни в Корее не существовало подобного обозначения. Всех, кто имел образование и слыл знатоком канонов учения, именовались «учеными людьми». Русский термин «интеллигенция» абстрактно близок, но неточен, ибо он порождение иного общества с рабовладельческой системой отношений, где подразумевалась кастовую обособленность изгоев, с коими не хотели смешиваться верхи и вызывали чуждую реакцию в низшем слое. Он скорее соответствует опыту той же среды, например купеческой гильдии. Восток же всегда единодушно, от простого ремесленника до короля, поклонялся своим учёным людям. Они являлись примерами подражания, их авторитетное мнение не подвергалось сомнению, и в обществе отсутствовала нужда в официальном установлении барьера. Любое выделение, в особый легион, требует отличительных знаков посвящения или обречённости, что отсутствовало в конфуцианстве. Сам же церемониал конфуцианских обрядов укладывался в ежегодно отмечаемые всем миром события, имевшие отношение к посеву и уборке урожая. Отсутствие жреческого сословия во властных структурах, послужило одной из причин устойчивости китайской, корейской и японской цивилизаций. Подтверждает утверждение история Вавилона, Древнего Египта, Карфагена, империи майя и Советов. Их судьба была предрешена правом на умозаключения-реплики только избранных.
Возросшая численность образованных и просто грамотных людей, вызванная высоким авторитетом образования, способствовала не только развитию литературы, но и стала причиной научных исследований. Направляющая мысль того времени гласила, что «изучая мир, человек обретает интеллект». В Чосоне важное внимание, продолжали придавать астрономии, пытаясь отыскать связь между космическими событиями и процессами, происходящими на земле. В 1396 году был составлен новый звездный атлас, и работа в этом направлении не прекращалась. Систематические наблюдения велись учеными в разных точках страны со всех известных горных массивов Кореи: Сагаксан, Кымгасан, Халасан, Пектусан. Астрономические расчеты привели к созданию точного календаря и различных вариантов солнечных и водяных часов со сложным механизмом. Сохранившиеся уникальные шедевры, обнаруживают попытку в наглядной форме, упаковать воедино в рамки единых временных координат, движение небесных светил и актуальное земное время. В Чосоне была организована метеослужба, которая начиная с 1441 года стала измерять количество осадков в различных местах через установленные водомеры. В Европе к подобным соображениям подошли лишь спустя 200 лет.
Велись в стране разработки и для нужд обороны. Порох был известен с 13 века, но его использование в военных целях носило ограниченный характер. Широкое распространение он получил позднее в 17 веке. Была даже изобретена многоствольная, точнее многострельная, ракетная установка, выстреливающая 43 стрелы размером от 0,6 до 5,6метра на расстояние до 800метров. До середины 19века, до запуска английской ракеты Конгрива, такая установка оставалась самой мощной. Опыты применения огнестрельного оружия весьма пригодились в период Имчжинской войны с японскими захватчиками-самураями, вооруженными португальскими военными разработками. В Чосоне получило дальнейшее продолжение печатное дело с использованием подвижного металлического шрифта. Но самым наглядным примером, свидетельствующим об успехах в развитии ремесел, может служить судостроение. Подобно тому, как в наши дни автомобилестроение и судостроение, воплощая достижения десятков и сотен других отраслей, отражает общую картину состояния промышленности и научного потенциала, так и в прошлом судостроение служило очевидным доказательством успехов социума. Чосон имела древние унаследованные традиции судостроения, мореплавания и продолжало их развитие. К этому вынуждало географическое положение страны, из которого возникла морская деятельность по освоению ее ресурсов и постоянные внешнеэкономические связи с ближними и дальними странами, включавшими кроме Китая, Японии и Окинавы, страны Юго-Восточной Азии, Филиппины, Индонезию, Малайзию и Индию. Мореплавание для корейцев являлось делом будничным, ничем не примечательным, о чём свидетельствует и заурядность статуса профессии. Заметим, что и сегодня возводя известные во всём мире уникальные буровые платформы и не имеющие аналогов корабли--гиганты, оснащённые по последнему слову технического прогресса, народ воспринимает это, как привычное дело. Бытиё народа, тесно связанного с морем, столь прочно отразилось во всех пластах культуры, что требует отдельного рассмотрения.
В стране не прекращались разработки по совершенствованию конструкции кораблей, следствием которых, собственно, и явилась предложенная инженером-флотоводцем Ли Сунсином модель корабля с закрытой верхней палубой и металлической обшивкой. Прообраз будущих броненосцев, получил наименование «корабля-черепахи». Тактика морских сражений того времени покоилась на двух способах. Согласно первому, неприятельское судно следовало поджечь, используя огонь артиллерии и прочие зажигательные средства. Второй способ, подразумевая превосходство своих воинов в ближнем бою, приближение и высадку группы захвата на палубу неприятельского судна. Использование подобного судна, исключала возможность, как абордажного боя, так и воспламенения. Новый корабль стал главным препятствием в предстоящей войне с Японией, разрушив самурайские стратегические замыслы по овладению Чосоном.
Начиная с 16 века, произошли серьезные качественные изменения и в экономике, связанные с ростом культуры земледелия в сельском хозяйств. Повсеместным стал распространившийся метод высева риса рассадой, что позволило сократить сроки вегетации и дало возможность использования земли под озимой культурой. Произошло значительное расширение площадей занятых хлопком. Вырос объем мелиорируемых земель, получил признание способ высева культур в гряды, позволявший эффективно использовать содержащуюся в почве влагу. Развитие сельского хозяйства объективно способствовало рождению новых перерабатывающих ремёсел и совершенствованию механизма связи и взаимообмена.