Дорога на калининский фронт

Итак, на разбитой войной станции Котлубань, что неподалёку от победившего Сталинграда, 124-я стрелковая бригада ожидала отправки в тыл. Гороховская бригада после непрерывных пятимесячных боёв на северной окраине Сталинграда покидала район битвы по приказу командования одной из первых. Эшелона не было трое суток. После тяжёлого многокилометрового пешего марша по морозной, заснеженной степи на Котлубань бойцы бригады кое-как отоспались возле разложенных на улице больших костров. Солдатский вестник упорно сообщал, что бригаду направят на отдых за Урал.

3 февраля подали первый состав, и бригада поехала «на отдых». Увы, не за Урал, а на Калининский фронт. Теперь, после Сталинграда, 124-я отдельная стрелковая бригада разместилась всего в трёх эшелонах. Напомним, что в августе 1942 года, когда она одной из первых спешно прибывала на защиту города из резерва Ставки ВГК, ей потребовалось семь полноценных воинских эшелонов.

Вспоминает И.Г. Ершов, бессменный комиссар 2-го стрелкового батальона в Сталинграде: «Когда я шёл вдоль вагонов, бойцы спрашивали: «Неужели, товарищ комиссар, мы едем?! Неужели мы живые?! Неужели нам доведётся ещё повоевать?!» Эти недоумённые вопросы после всего нами пережитого меня не удивляли. Это было естественно после пережитых боёв, бомбёжек, когда приходилось воевать днём и ночью, когда теряли счёт часам, дням, неделям. Наш отдельный батальон насчитывал поначалу 948 человек, несколько раз получали пополнение. А когда прибыли на место и стали составлять списки для награждения за оборону Сталинграда, в батальоне оказалось в наличии всего 167 человек. Много, очень много своих друзей – бойцов, офицеров – оставили мы в братских могилах в Рынке».

С 4 по 22 февраля 1943 года части бригады передислоцировались на Калининский фронт. Вспоминает парторг 4-го стрелкового батальона Г.С. Голик: «Следовали мы в эшелоне от Котлубани очень хорошо. На станциях нас встречало население неописуемо хорошо. Приветствия, стихи, подарки, сплошные объятия и рукопожатия. Слова «герои Сталинградской битвы» звучали нескончаемо. Невозможно описать наши радости того времени».

Записи во фронтовом дневнике офицера штаба бригады С.И. Чупрова позволяют сегодня глазами гороховцев увидеть основные вехи пути их следования из Сталинграда на Калининский фронт: «8 февраля. Едем медленно. Бойцов бреем, стрижём, а то позаросли во время боевых действий. …На остановках проводим занятия по изучению нового Боевого устава пехоты 1942 года. По вечерам проводится культмассовая работа: разучивание песен, поём под баян. …Сутки стоим на станции Ртищево. Нет паровоза, пути загружены эшелонами.

9 февраля. В 17 часов прибыли на станцию Кирсаново. Объявили, что стоять будем долго. Сходил в парикмахерскую. Как-то странно становится: идёшь по улицам – и дома все целые… Мужчины и женщины мирно шагают по своим делам. Город, не покалеченный войной, на город не упала ни одна бомба, ни один снаряд врага. …А вот Сталинград пережил такое, чего нельзя даже пожелать нашим врагам. ...Пошли в клуб в кино. Но попали на спектакль. Наш политотдел закупил 100 билетов. Мы в клубе были приняты как гости, защитники Сталинграда. Замдиректора театра посадил нас на передние места. Перед началом спектакля… директор театра приветствовал нас как гостей, прибывших с фронта. …Актёры своей игрой на нас большого впечатления не произвели, но внесли разнообразие. Мы отвлеклись от военной фронтовой жизни. Понравился нам радушный и тёплый приём, устроенный коллективом театра. Многие артисты нас провожали до эшелона.

11 февраля. Прибыли на станцию Тамбов. Впервые за долгое время фронтовой окопной жизни прошли полную санитарную обработку. Обработан весь личный состав эшелона в вагоне-бане. Как будто сто пудов сброшено с плеч. Многие говорили, что они как будто вновь народились. …В Тамбове простояли двое суток. За это время я заполнил журнал боевых действий бригады. Штаб приступил к составлению плана боевой подготовки».

Эти впечатления на «банную» тему дополняют любопытные воспоминания начальника спецсвязи бригады Гайнана Амирова, следовавшего, вероятно, с другим бригадным эшелоном: «…Наш эшелон остановили в городе Саратове. На станции, рядом с нашим, стоял санитарный эшелон. Поротно нас повели туда. Какая благодать! Входим в чистенький, тёплый вагон, раздеваемся. Целый взвод саратовских парикмахеров нас бреет, стрижёт. А затем – в баню, настоящую парную! Блаженство – неописуемое! Солдаты кряхтят, пыхтят, охают, ахают, стонут от удовольствия. И когда оделись во всё чистое и новое, начиная с нижнего белья, кончая белыми полушубками, все мы почувствовали себя словно новорождёнными – свеженькие, здоровые, невинные и безгрешные…

Не знаю, чья была затея сразу после бани нас повести на спектакль театра оперы и балета. Мы расселись на уютных креслах, обитых бордовым бархатом. Начался спектакль. Артисты стали петь. Прошло минут десять – двадцать после начала спектакля и, о ужас! …Я услышал вначале мирное, сладкое посапывание, потом это перешло в мощный солдатский храп. Вскоре спал весь зал. Мне было стыдно и неловко перед артистами, поэтому я долго боролся со сном. Но не выдержал и тоже уснул. Арии артистов я слышал во сне. Это был чудесный сон: сказочное царство, где все люди поют песни. …Разбудили нас только к завтраку. Мы проспали всю ночь, сидя в зале Саратовского театра оперы и балета. Это была первая по-настоящему спокойная ночь, выпавшая нам за все последние долгие месяцы боёв».

Свидание с Рязанью

Продолжаем знакомство с дорожными записями военного дневника С.И. Чупрова: «15 февраля. Со станции Кочетково паровоз мчится быстро. Стоим в открытых дверях вагона-теплушки. Смотрим на убегающие поля, перелески и овраги. Вот они, знакомые окрестности города Рязани. Слева виднеется деревня Божатково, где весной 1942 года стоял первый батальон капитана Цыбулина и моя пулемётная рота. Поля Рязанского района! На этих полях зарождалась наша боевая слава… Многие из нас имеют в том городе знакомых, друзей.

…Вечером, в 17.00, эшелон подошёл к перрону станции Рязань-Вторая. К перрону, от которого мы выезжали на фронт в начале августа 1942 года. …Для встречи с воинами, командованием нашей 124-й отдельной стрелковой бригады прибыли руководство обкома и другие партийные работники города и Рязанской области. Секретарь обкома партии Тарасов встретился с боевыми командирами и политработниками бригады. …В вагоне комбрига состоялась 15-минутная беседа. Были вручены подарки от трудящихся Рязанской области, обкома партии. Подполковник В.А. Греков в ответ подарил два немецких трофейных автомата со снаряжёнными магазинами к ним. Стояли мало… Эшелон здесь не задерживается. До свидания, Рязань!»

В архиве генерала Грекова сохранился текст письма секретаря Рязанского обкома ВКП(б) Тарасова, переданного им командованию бригады. Вот некоторые выдержки из него:

«Бойцам, командирам и политработникам славной боевой 124-й стрелковой бригады!

…Мы помним, что командиры, политработники и все бойцы вашей бригады, уезжая из Рязани на Сталинградский фронт, дали слово, что вы в боях не посрамите нашей Родины. …Мы следили всё время и интересовались вашей боевой фронтовой жизнью. Мы узнали о результатах вашей борьбы и о ваших победах…

Славная победа Рязанской 124-й бригады одержана над извергами человечества, над кровожадными фашистами на Сталинградском фронте – бригадой уничтожено свыше 10 тысяч фашистских солдат и офицеров. Много уничтожено и техники. За доблесть и отвагу 1083 человека 124-й бригады награждены правительственными наградами, орденами и медалями Советского Союза. Ваши славные действия войдут в историю, и не забудет их наш великий народ, их будет помнить наше подрастающее поколение».

Киносеанс в столице

Из дневника С.И. Чупрова: «16 февраля. Рано утром прибыли в Москву – столицу СССР. Москва, мы слышали твой голос и чувствовали поддержку в тяжёлые дни боёв под Сталинградом – в Спартановке и Рынке!.. Мы выстояли и победили с любовью в сердцах к столице нашей Родины – Москве. Отсюда нами управляли и приказывали нам: «Ни шагу назад!» Мы с гордостью теперь рапортуем стране: враг под Сталинградом уничтожен и пленён. …Сегодня раздали подарки Рязанского обкома партии бойцам и командирам, едущим в эшелоне».

Вспоминает И.Г. Ершов: «Как ребёнок, которого привели в зоопарк, смотрит на медведя, которого видит впервые, вытаращив глазёнки от удивления, так и на нас с удивлением, радостью смотрели на станциях, когда узнавали, что мы из Сталинграда. Как будто по радио сообщили, что едем, – так много народу собиралось.

Такой случай был в Москве на окружной станции. Наш эшелон остановился на несколько часов. Узнали, что рядом находится кино, попросились посмотреть какой-то фильм. Солдат отпустили с офицерами, оставив связных в эшелоне. Пошёл и я посмотреть, как ведут себя наши бойцы в столице. И что же я увидел? Никакого кино нет. В зале горит свет, он полон народа: мужчины железнодорожники, женщины. Идёт настоящий митинг. Бойцы и офицеры рассказывают, как воевали в Сталинграде. Когда увидели меня, то втянули в импровизированный митинг. Пришлось тоже идти на сцену, рассказывать про Сталинград, благодарить всех присутствующих за помощь фронту. Конечно, никакого кино мы не посмотрели, а после митинга всем залом отправились на посадку в вагоны. Провожатых у нас было много».

Из дневника С.И. Чупрова: «18 февраля. В 23 часа выехали в город Калинин. Снежный покров здесь больше, чем в Сталинграде. Наступило потепление. Очень долго мы едем, надоело болтаться в вагоне, на колёсах.

19 февраля. Проехали город Калинин. Леса и холмистая местность… Ровные и голые сталинградские степи давно позади, о них остались лишь воспоминания. Едем по земле Калининской области. Здесь были оккупанты в течение 9 месяцев. После них остались сожжённые деревни, опустошение… В беседах с жителями на одном из полустанков узнаём, что немцы угнали в Германию мужчин и подростков, кто не захотел уходить, тех расстреляли. Наш эшелон повернул на запад. Едем поближе к фронту.

21 февраля. В 21 час немецкий бомбардировщик пролетал над эшелоном, сделал заход с хвоста, обстрелял наш эшелон. Имеются раненые. Ранен наш боевой комиссар подполковник В.А. Греков пулей в плечо. …Паровоз набрал скорость, двигается на станцию Торопец. Снега здесь ещё больше, лесные массивы нависли над железной дорогой.

22 февраля. Прибыли на станцию Скворцово. Здесь выгружаемся. Кругом – сильно пересечённая местность, много сопок. Сопки оголены от снега. Потепление перешло в сырую погоду. Части бригады после выгрузки располагаются в деревнях. Хорошо, что здесь уцелели деревни. По этим местам наши войска гнали немцев быстро до Великих Лук, так скоро их гнали, что они не успели сжечь деревни.

Штаб бригады разместился в деревне Шадрино. До 13 марта части бригады пополнялись личным составом и материальной частью. 14 марта бригада убыла на фронт. Пеший марш на расстояние 150 километров. Материальную часть несли на себе. Не хватало транспортных средств, раскисли дороги.

19 марта. …Ночи стоят мартовские, морозные. Днём тает, дороги раскисают. В лощинах снег покрывается водой, на дорогах непролазная грязь. …Немцы сидят на высотах, держат здесь оборону около шести месяцев, много дзотов. Местность представляет собой лес и болота, много озёр. Здесь сосредоточено много наших сил, много артиллерии спряталось в лесах. По силам видно, что сабантуй для немцев готовится большой. Предстоит прорвать немецкую оборону и гнать с нашей земли немцев, освободить землю смоленскую.

23 марта. 124-я отдельная стрелковая бригада убыла в состав 39-й армии. Наступление отменено из-за распутицы. …Стоят солнечные дни, снег разъедается солнцем. Дороги на заболоченных местах превратились в грязь. Две ночи совершаем марш. Материальную часть пулемётов, миномётов бойцы тащат на себе. …По ночам идти легче, грязь схватывало заморозками. Пройдено за две ночи 75 километров…

26 марта. Части бригады сосредоточились в лесах у деревни Демихи, что в 18 километрах южнее г. Белый. В этих местах проходила немецкая укреплённая полоса обороны. Две недели назад соединения Калининского фронта штурмовали эти укреплённые позиции и прорвали их. …Всюду разбитые и развороченные блиндажи, дзоты – работа нашей артиллерии и авиации. Валяются неубранные трупы людей и лошадей. У разбитых пушек – горы снарядов, штабеля ящиков с патронами. Враг, видимо, был застигнут врасплох… В глубине немецкой обороны виднеются могилы. Сотни берёзовых крестов, на каждом висит каска… В районе боёв не осталось ни единого жилого дома, ни одной деревушки, начиная от города Белый…

Части расположились в заболоченных лесах. Штаб бригады расположился в немецких землянках, предварительно их разминировали сапёры… Командиры частей на меня ворчат: мол, плохое место выбрал. Оправдываюсь, говорю, что объездил много, лучше места нет. …Дороги ещё больше раскисли, вязкая грязь разлилась по дороге. Машины не идут, их тащат тракторами. Командиры батальонов дали указания строить шалаши на столбах. Снег полностью ещё не стаял, под снегом – вода. Ей некуда уходить, стоит на месте. Из леса к дороге прокладываются жердевые мостки. Тоже от шалаша до шалаша и до кухни.

…Началась пасмурная погода, идёт дождь. На полях недавней битвы разлагаются трупы. По приказу сверху в каждой части создали похоронные команды.»

Я Краснознамённая

Из дневника С.И. Чупрова: «5 апреля. Возвратился в штаб бригады из штаба 39-й армии. Доставил топокарты.

…Из-за плохих дорог ощущаем затруднения с продовольствием.

8 апреля. Получена приветственная шифрограмма от Военного совета Калининского фронта о награждении нашей 124-й стрелковой бригады орденом Красного Знамени за битву в Сталинграде. Теперь наша бригада именуется «124-я Отдельная Краснознамённая стрелковая бригада».

9 апреля. С подполковником Черноусом и командирами частей весь день работали на рекогносцировке районов обороны во втором эшелоне 39-й армии. Земля ещё сырая, в глубину не протаяла. В лесах ещё лежит снег. К вечеру выпал град, затем пошёл дождь. Грязи прибавилось. Мы, голодные, ходим по полям, увязая в грязи…

26 апреля. Строим оборонительные сооружения второго армейского оборонительного рубежа. …Какая пассивная скука! Штаб армии забрасывает бумагами и шифровками. Не успеваем отвечать, всё одно и то же. В жестоких боях гораздо больше ощутимы признаки активной жизни.

11 мая приглашён на партактив бригады… С 9 по 12 мая принимаем новое пополнение в бригаду и направляем по частям. …Погода установилась тёплая, на берёзах распустились листья, появилась молодая трава. Вчера с большим наслаждением слушал трель соловья… Начался период работы в бригаде фронтовых проверочных комиссий.

16 мая. В боях пока не участвуем. Слышим только разрывы снарядов да раскатистые звуки выстрелов нашей артиллерии. До передовой от нас около 20 километров. Немцы своей авиацией усилили разведывательные полёты, кружат над нашими лесами, знают, что там спрятаны техника, транспорт, свежие части...

31 мая. Рекогносцировочные работы полностью закончили. Части совершают марш в новые районы строительства батальонных районов обороны. Погода наладилась, дороги подсохли. …Вечером едем в кино. Кинопередвижка развернулась на лесной поляне. Здесь собралось много бойцов и командиров.

На экране смотрим «Сталинград» – плоды кровной своей работы. Кинокартина как документальный фильм произвела хорошее впечатление. …О нас сказано мало, слишком мало… Конец фильма, особенно разгром немцев под Сталинградом, показан чётче, чем оборона. …Когда инициатива была у немцев, об операторах и киносъёмках в голову не приходила мысль…

12 июня. Приезжал генерал-полковник Ерёменко, встретился с нами – сталинградцами. Ерёменко – широкоплечий, приземистый, коренастый мужчина, ходит с палкой, причём суковатой. Был не в настроении, ругался на командование. Поехал во второй батальон капитана Зорина Ивана Васильевича, поднял по тревоге. Действия батальона по тревоге ему понравились. Бойцы и командиры быстро собрались и заняли положенное по тревоге место. На разборе вручил бойцам и командирам, наиболее отличившимся при действии по тревоге и хорошо выполняющим работы по оборудованию батальонных районов обороны, часы и подарки. Этот день остался для нас памятным.

30 июня. Стоит дождливый день. Хмурые тучи плывут на восток. Дует западный ветер.

124-я бригада готовится к параду. Скоро бригаде будут вручать орден Красного Знамени. Дождь всё дело сорвал. …Организуем оборону частей бригады от нападения противника с воздуха.

В 12 часов получена телеграмма, по которой я вызывался в штаб армии на совещание к командующему. …Хлестал ливневый дождь. Надев плащ-палатку, верхом выехал в штаб армии. …В лесу стоял хорошо отделанный большой дом. При входе – часовой. Около землянки оперативного отдела собрались прибывшие из соединений офицеры. …Мы вошли в светлую большую комнату, где посередине стоял стол, на котором была развёрнута карта с нанесённой обстановкой за всю армию. Возле стола стоял генерал-лейтенант Зыгин. Небольшого роста, полный, волосы чёрные, с сединой. На столе перед ним лежали массивные роговые очки. Генерал вежливо кивал головой, отвечая на приветствия вошедших офицеров. …Совещание длилось недолго. Стоял вопрос о боевой выучке войск… Генерал говорил, что за основу обучения нужно принять наступательные действия.

4 июля. При вручении награды бригада выстраивалась в районе Устье, за рекой Вопь, где стоял второй батальон Ткаленко. Около недели проводилась тренировка рот и батарей по строевой подготовке, чтобы не опозориться на параде в честь этого знаменательного события. Шаг и одновременная постановка ноги всей ротой отрабатывались под удары в пустую железную бочку. Получалось неплохо. Место тренировки – открытое с трёх сторон поле – прикрывалось взводом зенитных пулемётов ДШК и двумя 37-мм трофейными зенитными пушками (штабной зенитный взвод).

Парад. В небе шли хмурые тёмные тучи. Минутами проглядывало солнце… Части 124-й бригады стояли по команде «смирно». Командир бригады полковник Маголашвили шёл к строю. Оркестр играл встречный марш. В это время с юго-запада доносились гулкие и раскатистые разрывы снарядов. …Показалось развевающееся боевое знамя бригады. Знаменосец – лейтенант Башкатов, ассистенты – лейтенант Шляхов и капитан Чупров. Майор Старощук шёл впереди знамени после комбрига, комиссара бригады и начальника штаба бригады. Это было волнующее событие для всех воинов бригады и особенно для тех, кто выстоял и победил оголтелого врага в Сталинграде.

Части бригады стояли в ожидании приезда командующего 39-й армией генерал-лейтенанта Зыгина, который должен был вручить орден Красного Знамени. …Орден прикреплён к овеянному славой боевому знамени бригады. Командующий проходит перед строем частей бригады, его сопровождают командир бригады полковник Маголашвили и заместитель по политической части подполковник Греков. Над строем неслось громкое «Ура!» Это командующий подходит к каждой части, здоровается и поздравляет бойцов и командиров с высокой правительственной наградой. …Смотрю на строй бригады, вижу, как выделяются её ветераны, грудь каждого украшена орденами и медалями…

Ответное слово держал капитан Ткаленко – командир первого батальона, затем выступали и другие. Начался парад частей. Они уходили с парада по просёлочным дорогам в свои расположения, в лес. Ровное поле опустело. До нас доносились только звуки песен уходивших подразделений, особенно хорошо пели наши разведчики. На большой высоте появился немецкий самолёт. Зенитная пушка открыла по нему огонь. Фриц скрылся за облака. …Орденоносное красное боевое знамя бригады в расположение штаба бригады сопровождал знамённый взвод.

Этот день памятен каждому из гороховцев. Получена правительственная награда, завоёванная нами в жестоких боях. Впереди новые бои».

…Осень 1943 года. Это было время, когда позади остались и битва за Москву, и Сталинград. Отзвучали самые первые, впоследствии ставшие традиционными залпы-салюты в честь освободителей Орла и Белгорода. После Курской битвы советские войска прокладывали себе путь в Донбасс, к Днепру.

Солдат не выбирает, на каком направлении, участке фронта ему воевать. Вот и гороховцам, всем, кто выстоял целых пять месяцев в боях на окраине Сталинграда в рядах 124-й стрелковой бригады, довелось на этот раз наступать на Духовщину, через речку Царевич и Кулагинские высоты, через село Троицкое.

Сентябрьские бои на реке Царевич, бои за Кулагинские высоты явились началом Смоленского стратегического сражения. «Кулагинские ворота» открывали путь, итогом которого было освобождение Смоленска и большинства западных районов области. Кулагинская битва длилась без малого два месяца. Фашистские стратеги объявили этот рубеж неприступным.

Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов был тогда представителем Ставки ВГК на Западном и Калининском фронтах. В своей книге «На службе военной» он рассказал о значении тех необычно затяжных и кровопролитных наступательных боёв, которые велись в августе – декабре 1943 года на подступах к Смоленску, а далее – в районах Орши и Витебска. Н.Н. Воронов припоминает, что в Ставке ему и командованию обоих фронтов было дано понять: голова с плеч долой, если хоть одну дивизию противник перебросит с Западного направления на юг, где тогда решались главнейшие задачи для всего советско-германского фронта. Ставка, как видно, имела целью вынудить противника рассредоточить внимание, силы и средства, держать свои резервы и войска прикованными к Западному и Калининскому фронтам, чтобы гитлеровское командование не могло перебрасывать их на юг – в Донбасс и к Днепру.

В свою очередь враг очень хорошо понимал, что от Смоленска через Витебск пролегает кратчайшее расстояние к Берлину и Восточной Пруссии. Гитлеровцы создали под Смоленском глубокоэшелонированную оборону на 5-6 оборонительных полос общей глубиной 100-130 километров. Прорыв такой обороны требовал большого количества тяжёлой артиллерии, танков, авиации. Но Ставка не могла их выделить сюда в достаточном количестве, так как сосредоточила основные усилия на юге.

На «тихой» речке Царевич

Наступление 39-й армии началось 13 августа 1943 года. Всполошились гитлеровцы, закрепившиеся по высотам западного берега речки Царевич. В спешном порядке перебрасывали они с других участков фронта на Царевич дивизии, авиацию, артиллерию. Высоты в Малеевке, Троицком, Плешкове, Кулагине и Масалове покрыли сплошными минными полями, установили подвижные и стационарные бронированные огневые точки, дзоты, искусно расположили на высотах окопанные танки и самоходки «фердинанд».

И заполыхали над тихой неприметной речкой Царевич пожар и гром жестокой, истребительной битвы. Огненный ураган бушевал тридцать суток. Построек никаких не сохранилось. Как трава под косой, полегли кустарники. Поникли рощи уродливо оголённых деревьев. Чёрными нарывами воронок покрылись поля и высоты. Каждый метр позиций гороховцев враг терзал артиллерийско-пулемётными обстрелами, бомбёжками пикировщиков. И сквозь всё это вновь и вновь рвались в атаки батальоны 124-й Отдельной Краснознамённой стрелковой бригады вместе с дивизиями и полками 39-й армии.

Каждый шаг вперёд давался с большими потерями. Погибли ветераны Сталинграда – начальники штабов батальонов Семашко и Комаров, комиссар батальона Туляков, парторг Макаренко. Выбыли в госпитали раненые командиры батальонов Зорин, Ткаленко, Чернов, Калошин, командир пулемётной роты Кравченко. В боях на Царевиче полегли многие, очень многие ветераны Сталинградского сражения. Вновь, как при наступлении в Сталинграде, в бригаде вместо четырёх штатных стрелковых батальонов осталось только два сводных. Ими теперь командовали сталинградские богатыри – бывший комиссар Ершов и офицер штаба Иванов.

Многочисленные хлопоты штаба и политотдела бригады легли на плечи железных людей сталинградской плавки – Старощука, Рябова, Рештаненко, Чупрова, Циову. Они умели в жестоких испытаниях поддержать наступательный порыв у молодых бойцов, прибывших на пополнение. Ряды необстрелянной молодёжи цементировали сталинградцы, многократно испытанные бойцы – Шишкин, Щеглов, Сумин, Шляхов, Останин, Шушкевич, Храбров, Бондаренко, Брагин, Кравец, Емельянов, Кулаков, Зелинский, Ганиев, Васильев, Патриманов – вместе со многими такими же верными, надёжными под огнём друзьями-товарищами, чьи имена здесь нет возможности перечислить.

Длившееся целый месяц кровопролитное сражение на берегах Царевича, на Кулагинских высотах завершилось прорывом 39-й армии к Духовщине, Смоленску и Витебску. В сводке Совинформбюро за 19 сентября было объявлено: «На Смоленском направлении войска Калининского фронта… овладели важнейшим опорным пунктом на путях к Смоленску – городом Духовщина». В 20 часов 30 минут Москва салютовала войскам, овладевшим Духовщиной.

Во главе армии стояли генералы Алексей Иванович Зыгин, а затем сменивший его на Царевиче Николай Эрастович Берзарин. В последующем генерал Берзарин стал первым советским комендантом побеждённого Берлина. Членом Военного совета армии был Герой Советского Союза Василий Романович Бойко. Корпусами командовали Герои Советского Союза Афанасий Павлантьевич Белобородов и Анатолий Александрович Дьяконов.

39-я армия от Смоленска наступала к Витебску. 1 января 1944 года во время очень тяжёлых боёв за Витебск пришёл приказ о расформировании стрелковых бригад. Эти соединения получили широкое применение ещё в период Гражданской войны: из них обычно состояли стрелковые дивизии. В 1922 году стрелковые бригады в структуре Сухопутных войск были упразднены и вновь созданы в 1941-м. К этому вынуждали условия неблагоприятно сложившейся с началом Великой Отечественной войны обстановки на советско-германском фронте, трудности формирования в короткие сроки большого количества стрелковых соединений, нехватка опытных командных кадров. Общая численность стрелковой бригады составляла около 5-6 тысяч человек. Многие бригады отличились в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Но для осуществления прорыва обороны противника и ведения наступления в высоком темпе стрелковые бригады имели недостаточные боевые возможности.

С болью в сердце расставались воины с дружной семьёй сталинградских ветеранов 124-й Отдельной Краснознамённой стрелковой бригады, с теми, кто нёс гордое звание гороховцев.