Либерализм в России. Проекты государственных преобразований М. М. Сперанского

Александр I, вступивший на престол в результате убийства Павла I, в начале своего царствования обещал управлять народом "по законам и по сердцу своей премудрой бабки". Основной заботой правительства провозглашалась подготовка коренных (основных) законов для уничтожения "произвола правления". В обсуждение проектов реформ были вовлечены придворные вельможи. Обсуждались относительно мелкие вопросы и разрозненные реформы некоторых государственных учреждений, пока в окружение императора не попал талантливый мыслитель и государственный деятель Михаил Михайлович Сперанский (1772—1839). По заданию Александра I Сперанский подготовил ряд проектов усовершенствования государственного строя империи, по существу, проектов российской конституции. Часть проектов написана в 1802—1804 гг.; в 1809 г. подготовлены обширные "Введение к уложению государственных законов", "Проект уложения государственных законов Российской империи" и связанные с ними записки и проекты. Проекты Сперанского опираются на глубокое теоретическое обоснование.

В его записках и проектах (1802—1803 гг.) подчеркивается, что любое государство основано на общей воле народа и передачеимправительству известного количества сил. Из физических сил народа составляется войско, из народных богатств — деньги, из уважения — почести. Если правительство распорядится этими силами неправильно, то чрезмерное войско создаст лишь минутный признак вооружения, но обессилит и расслабит государство, выпуск денег в большем количестве, чем позволяет народный труд, создаст мнимую монету (т.е. породит инфляцию), обильное расточение почестей — неуважаемые чины и ложные отличия. "Таким образом, могут быть в государстве войска без силы, деньги без богатства и почести без уважения".

Целью любого государства, отмечал Сперанский, является обеспечение безопасности личности, собственности и чести каждого. Поначалу существовали лишь деспотические правительства, воле и усмотрению которых народ предоставил правила достижения этой цели. Затем предпринимались попытки народа принять коренные законы, ставящие пределы самодержавной воле. Собрание этих коренных законов называется "конституция". Однако конституция останется пустой теорией, если у законодательной власти не будет сил заставить исполнительную власть подчиняться конституции. Суть дела в том, полагал Сперанский, что любое правительство стремится к самовластию и для достижения этой цели ослабляет народ, делит его на борющиеся между собой классы по принципу "разделяй и властвуй". В этих условиях тщетно писать конституции, не обеспечив их выполнение действительной государственной силой.

Сперанский различает "внешний образ правления" (постановления, грамоты, учреждения, уставы об устройстве государства) и "внутренний образ правления", который определяется им как "расположение государственных сил".

Дело не в том, писал мыслитель, как государство называется, какие законы и постановления провозглашает — все это относится к "внешнему образу правления". Так, наружный образ Рима под властью кесарей был республиканский: законы издавались Сенатом, существовали народные трибуны и все республиканские органы, однако свобода была уже ниспровергнута, а Рим неоспоримо имел деспотическое правление.

Главное, по мнению Сперанского, в том, ограничено ли самовластие правительства или, наоборот, правительство является деспотическим: "Сила правительства ограничивается равновесием сил народных. В сем состоит внутренний образ правления".

Рассуждение, что сила правительства может быть ограничена волей народа, Сперанский отвергает: "Это бы значило хотеть пространство измерить весом".

Действительная конституция страны существует не на бумаге ("внешний образ правления"), а в реальном ("вещественном") распределении сил государства на все состояния народа, подчеркивал он.

Исходя из изложенного Сперанский дает очень резкую характеристику современному ему общественному и государственному строю России. Этот строй основан на зависимости крестьян от помещиков, а дворян — от государя. "Я нахожу в России два состояния: рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются свободными только в отношении ко вторым, действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов", — писал Сперанский.

Разделение на дворян и рабов (их интересы противоположны) оставляет на стороне правительства всю неограниченность действия; поэтому, утверждал Сперанский, сколько бы грамот и положений ни было принято, сколько сенатов или парламентов ни было бы учреждено — "государство сие есть деспотическое". Со времен Петра было произведено так много различных преобразований, что "внешний образ правления" вообще не имеет определенного вида и ощутимо противоречит внутреннему: "Ни в каком государстве политические слова не противоречат столько вещам, как в России".

Из радикальных теоретических предпосылок Сперанский делал относительно умеренные практические выводы. Он пишет о трудности основания "монархического правления" в стране, где половина населения находится в рабстве, а это рабство связано и с политическим устройством и с воинской системой страны.

В России много земель и малочислен народ — быстрое освобождение крестьян может побудить их "обратиться к некоторому роду кочевой жизни", что пагубно и для них, и для государственной экономики, считал Сперанский. Поэтому отмену крепостничества он предлагал провести в две эпохи. В первую эпоху намечалось определить законом крестьянские повинности, урегулировать отношения крестьян и помещиков так, что крестьяне "из личной крепости помещиков перейдут в крепость земле". "Во второй эпохе, которая, конечно, не может быть близка и должна быть приготовлена многими частными распоряжениями, возвратится крестьянам и древнее их право свободного перехода от одного помещика к другому..."

Ссылаясь на то, что никакое европейское государство, в связи с другими стоящее, не может долгое время быть деспотическим, Сперанский ставил задачу установления российского престола "на твердых столпах закона и всеобщего порядка".

В проектах 1802—1803 гг. Сперанский предлагал для охраны законов создать в России "высший малочисленный класс истинного монархического дворянства", который был бы независим от монарха. Поначалу в этот класс следовало зачислить служилых дворян первых двух, трех или четырех классов Табели о рангах (т.е. статский и военный генералитет), затем этот класс будет пополняться на началах права первородства (наследование всего имения старшим сыном). Этот класс станет блюстителем основных законов страны, посредником между престолом и народом.

Гарантиями незыблемости законов в монархическом государстве Сперанский называл также свободу печати, гласность государственных дел и силу общественного мнения.

Поскольку формирование высшего класса, полагал он, займет длительное время, а еще более продолжительным будет первый этап освобождения крестьян, у дворянства на какое-то время останется "право владеть крестьянами в крепость". Однако в конце концов в России останутся лишь народ и "высший малочисленный класс", причем народу будет предоставлено право участвовать в принятии законов, по крайней мере, коренных. "Дворянин будет носить имя и, если угодно ему, будет им и гордиться. Но правами, ему равными, будет пользоваться вся Россия".

Впоследствии Сперанский отказался от плана создания в России малочисленного класса родовитой знати, соответствующего не столько идеям Монтескье о роли дворянства в монархии, сколько честолюбивым помыслам екатерининских вельмож в кругах, близких к императору. Очень резко и неоднократно Сперанский порицал вредное и опасное для государства феодальное право первородства (майорат).

Гораздо радикальнее записки и проекты Сперанского 1809 г. В них много ссылок на примеры истории, на политическую практику Англии, Франции и других европейских стран, а также "Соединенных Американских областей" (т.е. США).

"Все политические превращения, в Европе бывшие, — писал Сперанский, — представляют нам непрерывную, так сказать, борьбу системы республик с системою феодальною. По мере того как государства просвещались, первая приходила в силу, а вторая — в изнеможение".

Республикой Сперанский называл государство, где государственная власть ограничена законом, в составлении которого принимают участие граждане. Таковы греческие и Римская республики.

Феодальная система, отмечал он, "основана была на власти самодержавной, ограничиваемой не законом, но вещественным, или, так сказать, материальным ее разделением". Эта система образовалась на Севере и оттуда распространилась по всей Европе.

Третья система правления, которую Сперанский называл деспотической, не допускающей ни меры, ни границ власти, утверждалась на Востоке.

С течением времени первая феодальная система в Европе (период феодальной раздробленности), разъяснял он, переросла во вторую феодальную систему, "которую можно назвать феодальным самодержавием", где государственная власть не ограничена и еще не существует ни политической, ни гражданской свободы. Вторая феодальная система (феодальное самодержавие) сложилась в результате создания регулярных войск и упорядочения государственных сборов; на Западе этому способствовали крестовые походы, в России — "походы татарские".

Время, просвещение и промышленность, согласно Сперанскому, ведут к новому порядку вещей, к достижению политической свободы. Наметился третий переход — от феодального правления к республиканскому, основался третий период политического состояния государств. Первой на этот путь вступила Англия, за ней — Швейцария, Голландия, Швеция, Венгрия, Соединенные Американские области и, наконец, Франция. "В общем движении человеческого разума, — писал Сперанский, — государство наше стоит ныне во второй эпохе феодальной системы, то есть в эпохе самодержавия, и, без сомнения, имеет прямое направление к свободе". Этот путь, считал он, в России будет прямее, чем в других странах, так как российская конституция будет создана не среди жестоких политических столкновений, отрывками, в разное время, а по "благодетельному вдохновению верховной власти".

Проекты реформ и записки Сперанского не лишены предостерегающих (угрожающих) рассуждений: "Никакое правительство, с духом времени не сообразное, против всемогущего его действия устоять не может". "Нет в истории примера, чтобы народ просвещенный и коммерческий мог долго в рабстве оставаться". "Дух народный переменяется по обстоятельствам. Всякий век имеет свою физиономию".

Эти суждения (в записках и проектах, адресованных императору) носят, разумеется, не революционный, а либерально-реформистский характер в духе И. Канта*, возлагавшего вину за кровавые революции на тупость правительств, медлящих с проведением назревших реформ. "Сколько бедствий, сколько пролития крови можно было бы упредить, — писал Сперанский, — если бы правители держав, точнее наблюдая движение общественного духа, сообразовывались ему в началах политических систем и не народ приспособляли к правлению, но правление к состоянию народа".

* Де Местр, встретившийся со Сперанским в Петербурге, характеризовал его в своих "Петербургских письмах" как последователя и "великого обожателя" Канта.

В проектах и записках, представленных Александру I, утверждалось, что конституция упорядочивает осуществление государственной власти, но не ограничивает власти императора: "Российская империя есть государство нераздельное, монархическое, управляемое державною властью по законам государственным... Державная власть во всем ее пространстве заключается в особе императора". Император, по определению Сперанского, — это верховный законодатель, верховный охранитель правосудия, "верховное начало силы исполнительной" и глава церкви.

Вместе с тем предлагаемые Сперанским реформы должны были существенно изменить общественно-политический строй России.

Во-первых, цель реформ состояла в том, чтобы обеспечить права и свободы россиян. Если в записках и проектах 1802—1803 гг. упор делался на порицание политического и гражданского рабства, то в 1809 г. в развитие этих мыслей излагается позитивное обоснование и раскрывается содержание прав и свобод.

Сперанский различал права гражданские и права политические. Те и другие представляют собой "силы государственные", остающиеся в распоряжении подданных. Одними правами они пользуются индивидуально ("каждый особенно"); это права гражданские, определяющие степень свободы лица и имущества. Другими правами подданные пользуются коллективно — это права политические, определяющие степень их участия в государственной власти.

"Права гражданские общие" означают, что никто не может быть наказан без суда, каждый только по закону (или договору) обязан нести личную службу или вещественные повинности, имеет право на собственность. "Права гражданские, то есть безопасность лица и имущества, суть первое неотъемлемое достояние всякого человека, входящего в общество. Противно природе человека предполагать, чтоб кто-либо согласился жить в таком обществе, где ни жизнь, ни имущество его ничем не обеспечены". Эти права (гражданскую свободу) в России имеют дворяне, купцы, мещане и другие "люди свободного состояния".

Что касается крепостных, помещичьих крестьян, то они, подчеркивал Сперанский, не имеют ни политической, ни гражданской свободы. Он повторял, что рабство в России должно быть уничтожено посредством мер постепенных, но действенных. Пока это не произошло, дворянство как класс образованный, знающий законы и способный к управлению, должно иметь особенное гражданское право "приобретать недвижимую собственность населенную, но управлять ею не иначе, как по закону".

Гражданскими правами, по проектам Сперанского, в конечном счете должны быть наделены все подданные Российской империи: "Начало и конец общественного бытия есть взаимная безопасность соединившихся лиц и их имуществ". Политические права, по мысли Сперанского, рассматриваются лишь как гарантии соблюдения правительством гражданских прав: "Хотя права гражданские и могут существовать без прав политических, но бытие их в сем положении не может быть твердо".

К политическим правам Сперанский относил "участие в силах государственных: законодательной, судной и исполнительной". Этими правами в связи с созданием представительных учреждений могут быть наделены лишь собственники. Те, у кого нет собственности, по образу жизни и воспитанию не имеют способностей, необходимых для составления законов. К тому же человек без собственности не должен участвовать в обсуждении закона о податях, которых он не платит. Если наделить политическими правами тех, у кого нет собственности, голос их, по числу, возьмет перевес. "Сие состояние общества называется охлократия"*.

* В источнике явно описка: "олигархия". Не случайно на полях рукописи против этого текста стоит знак вопроса.

В результате проведения реформ, полагал Сперанский, народ российский разделится на три класса.

Дворянство будет иметь все общие (гражданские) права, а политические права — на основании собственности. Сверх того оно будет иметь особенное право приобретать населенные земли и свободу от личных повинностей (но обязано пройти гражданскую или военную службу не менее 10 лет; при уклонении от службы потомственное дворянство теряется).

Среднее состояние обладает всеми общими гражданскими правами, а политическими — в соответствии с собственностью. "Среднее состояние составляется из купцов, мещан и ремесленников, однодворцев и всех поселян, имеющих недвижимую собственность в известном количестве".

Третий класс (сословие, состояние) — народ рабочий. "Народ рабочий имеет общие права гражданские, но не имеет прав политических... К классу рабочего народа причисляются все поместные крестьяне, мастеровые, их работники и домашние слуги".

Эти сословия (состояния, классы) не должны быть замкнуты и разобщены: личное дворянство (приобретаемое службой) связывает второе сословие с первым, а возможность приобретения недвижимой собственности — третье со вторым.

Во-вторых, проектами 1809 г. предусматривалось существенное преобразование правовой системы Российской империи. Основное внимание в этих проектах уделено тому, "чтобы не внешними только формами покрыть самодержавие, но ограничить его внутреннею и существенною силой установлений и учредить державную власть на законе не словами, но самим делом".

Законы, рассуждал Сперанский, ссылаясь на Бентама, ограничивают естественную (частную) свободу человека и приводят ее в совместимость со свободой других. "Закон составляется в защиту лица и собственности". Все постановления, которыми управляется государство, исходят из одного начала: "Не делай другим того, чего не желаешь себе". Законы имеют своим предметом отношения постоянные и неизменные. Обстоятельно развивая мысли о соотношении законов и других правовых актов, высказанные еще в проектах 1802—1803 гг., Сперанский определяет законы как "те постановления, коими вводится какая-либо перемена в отношениях сил государственных или в отношениях частных людей между собой".

От законов в проектах Сперанского отличаются уставы, учреждения и регламенты, определяющие только способ исполнения законов.

Коренные государственные законы составляют конституцию, образ правления, внутреннее политическое бытие государства. Сперанский даже пишет: "Коренные государства законы должны быть творением народа; коренные государства законы полагают пределы самодержавной воле". Однако в России конституцию предполагалось принять по воле императора, которой, по идее, не ставились конституционные ограничения.

Будущей законодательной власти России Сперанский предлагал принять Уложение государственное и законы органические, Уложения гражданское, уголовное, коммерческое, сельское, Устав судебный, постановления о налогах и повинностях и некоторые другие законы, уставы, разъяснения и дополнения к ним.

Все другие акты, регулирующие порядок исполнения законов и относящиеся к меняющимся действиям и происшествиям, должны строго соответствовать законам. Таким способом намечалось "правление, доселе самодержавное, поставить и учредить на неизменном законе".

В-третьих, предполагалось провести упорядочение и разделение властей, подчиненных державной власти императора.

Разделение властей, как и само государство, Сперанский теоретически выводил из первоначальной силы (власти) народа. "Три силы движут и управляют государством: сила законодательная, исполнительная и судная.

Начало и источник сил в народе: ибо они не что другое суть, как нравственные и физические силы людей в отношении их к общежитию".

Для составления законов и "взыскания отчета о всех уставах и учреждениях", согласно проектам Сперанского, следовало образовать в России Государственную думу. Она собирается в сентябре месяце и заседает до решения предложенных ей дел. Созыв Государственной думы может быть отсрочен до следующего года актом императора в Государственном совете, ее состав может быть изменен таким же актом. "Законы предлагаются правительством, уважаются (т.е. обсуждаются и принимаются) в Думе, утверждаются государем. Думе представляются отчеты министров; в случаях явного нарушения Государственного уложения Думе предоставляется право взыскивать ответа от министров, представляя отчет государю", — писал Сперанский. Закон, отвергнутый большинством голосов Думы, оставляется без действия (единственная ситуация, когда воля Думы может противостоять воле императора).

Исполнительную власть осуществляют министерства и губернские, окружные, волостные управления.

Для осуществления правосудия учреждаются волостные, окружные, губернские суды. "Сенат есть верховное судилище для всей империи".

Особое место в системе высших государственных органов должен был занять Государственный совет, в котором "все действия части законодательной, судной и исполнительной власти в главных их отношениях соединяются и чрез него восходят к державной власти и от нее изливаются". Члены Государственного совета назначаются императором.

По проектам Сперанского, государственной реформе подлежат не только учреждения высшей, центральной власти. Образование дум начинается с волости: каждые три года в каждом волостном городе (или селении) владельцы недвижимой собственности составляют волостную думу, которая выбирает членов волостного правления, заслушивает отчет о сборах и расходах и выбирает депутатов в окружную думу. Окружная дума каждые три года заслушивает отчет о сборах и расходах, выбирает членов окружного совета, членов окружного суда, депутатов в губернскую думу. Губернская дума осуществляет такие же полномочия, избирая соответственно членов в Государственную думу. "Государственная"дума составляется из депутатов от всех свободных состояний (сословий) по изби-ранию дум губернских".

Предполагалось таким образом учредить по всей России сеть регулярно собирающихся представительных учреждений, обладающих правом формирования местных бюджетов, избрания правлений (советов), судей (соответствующего уровня). Думы были полномочны также вносить в вышестоящие органы власти представления о волостных (окружных, губернских) общественных нуждах. Все это вместе взятое должно было упорядочить процесс законотворчества и обеспечить надлежащий контроль за исполнением законов.

Если проведение общественных реформ (особенно уничтожение рабства в России) представлялось Сперанскому процессом продолжительным, длящимся немало лет, то преобразование государственного строя по воле императора он считал делом близким, скорым. Призывая "не терять времени, но избегать всякой торопливости", Сперанский (в 1809 г.) предлагал в течение четырех месяцев составить и рассмотреть Государственное уложение. Для этого Манифестом (сообразным тому, какой был издан Екатериной II для созыва Уложенной комиссии) — назначить выбор депутатов из всех состояний под предлогом введения Гражданского уложения. Это собрание депутатов предлагалось назвать Государственной думой. "1-й день сентября, в новый год по старому русскому стилю, открыть Государственную думу со всеми приличными обрядами". После обсуждения Гражданского уложения Думе предложить Государственное уложение. В результате, писал Сперанский, "к 1811-му году, к концу десятилетия настоящего царствования, Россия воспримет новое бытие и совершенно во всех частях преобразуется".

Весной 1812 г. интриги придворных привели к отставке и ссылке Сперанского. Немалую роль в этом сыграла "Записка о древней и новой России" писателя и историка Н. М. Карамзина.

Билет номер 2. Неволин.

Константин Алексеевич Неволин (1806-1855) - выдающийся русский юрист, один из создателей юридической науки в России. Он внес существенный вклад в формирование основ отечественной теории, философии и истории права, всемирной истории правовой и политической мысли, всеобщей истории права, гражданского права и некоторых других юридических дисциплин. Многое им сделано и в таких важных областях правовой жизни страны, как совершенствование и кодификация российского права, организация и развитие юридического образования, подготовка квалифицированных юристов - теоре­тиков и практиков. После окончания Московской духовной академии молодой Неволин был направлен в Санкт-Петербург, где под руководством М. М. Сперанского изучал теорию и практику законоведения. В 1829 г. он вместе с несколькими своими однокашниками был направлен для продолжения юридического образования под «главным руководством» Ф. Савиньи в Берлинский университет, где до 1832 г. изучал энциклопедию и философию права, историю и теорию государственного права, а также римское, германское, прусское и международное право. Он слушал лекции Г. Гегеля, Ф. Савиньи и других знаменитых ученых. По возвращении в Россию он продолжил под началом Сперанского свои занятия вопросами законоведения, а в 1835 г. защитил диссертацию по теме «О философии законодательства у древних» и получил ученую степень доктора права. С 1835 по 1843 г. Неволин - профессор, а затем и ректор университета в Киеве, а 1843-1845 гг. он профессор университета в Санкт-Петербурге, а потом одновременно и профессор Императорского училища правоведения. В 1853 г. Неволин был избран членом-корреспондентом Академии наук по Отделению русского языка и словесности. В киевский период творчества Неволина был опубликован его главный труд общетеоретического характера - двухтомная «Энциклопедия законоведения» (1839-1840). В 1851 г. в Санкт-Петербурге увидела свет другая его фундаментальная работа - трехтомная «История российских гражданских законов», в которой разработаны основы российской научной цивилистики. Под законоведением Неволин имеет в виду юриспруденцию, т. е. всю юридическую науку в целом. Общий предмет законоведения - законы. Различные науки законоведения (отдельные юридические науки) изучают этот общий предмет с разных сторон. С учетом этого Неволин выделяет в структуре юриспруденции различные «разряды» наук законоведения и составные части. Весьма важное концептуально-правовое значение имеет классификация наук по критерию «различия источников нашего познания о законах». По данному критерию Неволин делит законы на естественные и положительные. Из такого деления следует, что и законоведение состоит из двух частей: 1) из философии законодательства, предмет которой - естественные законы (естественное право), и 2) из положительного законове­дения, предмет которого - положительные законы (позитивное право). Соответствующие названным двум частям две группы наук законоведения - это, согласно Неволину, 1) история философии законодательства, завершением которой является «современный философский взгляд на предметы законодательства», и 2) история положительного законодательства (внешняя история, излагающая формы законов, и внутренняя история, излагающая содержание законов), которая «непосредственно переходит в науки законодательства действующего». Подобное деление законоведения на части и соответствующие группировки наук законоведения Неволин проводит и по целому ряду других критериев. Например, по критерию «различия прав и обязанностей, определяемых или охраняемых законом», он выделяет, с одной стороны, науки о законах государственных, гражданских и союза народов (т. е. международных), а с другой - науки о законах определительных и охранительных. Особое место в системе законоведения занимает такая отдельная юридическая наука, как энциклопедия законоведения, предмет которой - «обзор всех наук законоведения в общей их связи». Она, по Неволину, состоит из двух частей: общей и особенной. В первой части определяется общий предмет законоведения - законы и устанавливается общий состав наук законоведения. Во второй части содержится систематический обзор этого состава различных юридических наук. Энциклопедия законоведения Неволина - это «теория науки законов», согласно которой целостность юриспруденции и связь между отдельными юридическими науками «основывается на единстве их предмета». В концептуально сжатой форме она излагает всю теорию и методологию юриспруденции в целом и ее составных частей. Благодаря этому в процессе изучения юриспруденции энциклопедия законоведения выступает не только как вводная, но и как завершающая учебная дисциплина. Неволин постоянно подчеркивал необходимость энциклопедии законоведения «для начинающих и оканчивающих курс наук юридических». Учение Неволина о праве и государстве находится под заметным влиянием гегелевской философии права и ряда положений немецкой исторической школы права. Это влияние сочетается в учении Неволина с его стойкими религиозными взглядами (религиозное воспитание в семье священника, исходное богословское образование) и лояльным политическим отношением к тогдашней российской действительности (по образцу позитивно-реформаторской позиции его знаменитого наставника Сперанского). В целом можно сказать, что в условиях современной ему России Неволин был умеренным гегель­янцем с историко-позитивистским подходом к российским реалиям. Наряду с высокой оценкой достоинств гегелевской философии права Неволин (в духе позитивистского историзма) отмечал и ее недостатки. «Все части великого здания права у Гегеля, — писал он, — отделаны с величайшим искусством и даже изяществом; целое отличается внутреннею твердостью. Но эта философия права находится слишком много под влиянием духа своего времени. Она слишком мало приписывает важности духу других времен и веков. В этом заключается ее несовершенство». Общим предметом законоведения, по Неволину, являются законы. Сущность закона — правда (справедливость): «Закон по существу своему есть вообще правда». Подлинный смысл правды (справедливости) можно выявить и уяснить лишь путем философского исследования. «Точным и твердым образом, — подчеркивает Неволин, — существо правды может быть определено только в философии». Согласно его концепции филосо­фии законодательства, понятие правды (справедливости) — это проявление божественного начала в мире нравственном, где божество открывает себя при участии и посредстве людей. «Существа нравственные сознают идею правды Божественной и в своей воле осуществляют ее». По самой своей природе люди как нравственные существа находятся в необходимом общении с другими людьми. В таком общении правда (справедливость), т. е. сущность закона, — это «верность одного нравственного существа целому обществу (союзу) нравственных существ». Поясняя свое понимание правды (справедливости), Неволин подчеркивает: «Праведным мы называем не только все то, что не противоречит свойству этого общения (с отрицательной стороны), но еще более то, что служит к сохранению и укреплению союза нравственных существ между собой (с положительной стороны); Неправедным, Напротив, называем все то, что ослабляет и разрушает этот всеобщий союз нравственных существ». В своем непрерывном историческом развитии люди как нравственные существа все полнее и совершеннее проявляют, раскрывают и выражают идею божественной правды (справедливости) в своем бытии, в многообразных формах человеческого общения на разных «ступенях жизни общественной» — в семье, роде, гражданском обществе, государстве, союзе народов (межгосударственных отношениях). Эти общественные формы (союзы) Неволин трактует одновременно и как различные этапы в социально-историческом развитии человечества, и как ступени все более полного и определенного выражения и воплощения начал правды (справедливости, идеи законодательства) в общественной жизни людей. Каждый высший или последующий союз, отмечает Неволин, заключает в себе в качестве своего звена и все низшие или предшествующие. А каждое низшее общество содержит в себе и все высшие, по крайней мере в зародыше. «Не везде, — отмечает Неволин, — общежитие между людьми достигает высшей ступени... Но если где народы достигают высшей ступени общежития, то достигают не иначе, как пройдя все низшие или непосредственно в собственной жизни, или в лице других народов, которые прошли за них эти ступени и могут теперь поставить их прямо на одну из высших». Исходя из гегелевской трактовки соотношения исторического и логического, Неволин пишет: «Хотя низшие, ограни-ченнейшие виды общества по времени являются прежде высших, обширнейших, но внутренняя причина их бытия, заставляющая их непрерывно развиваться, заключается в последних, от которых только они и могут получить свое истинное, совершеннейшее образование». С этих позиций им освещаются также вопросы соотношения гражданского общества и государства. Понятие гражданского общества Неволин определяет следующим образом: «Совокупность лиц самостоятельных, соединенных в одно общество для удовлетворения их частных потребностей общими силами, или совокупность лиц, соединенных между собой общими нуждами и общими усилиями для удовлетворения их, есть гражданское общество». При этом Не-волин, в отличие от Гегеля, под гражданским обществом имеет в виду все исторические формы общества на разных этапах его возникновения и развития, а не только буржуазное общество (т. е. исторически наиболее развитую в ту эпоху форму общества). Вместе с тем в своем определении гражданского общества Неволин использует ряд характеристик, которые по существу относятся к буржуазному гражданскому обществу в гегелевском понимании и толковании. Так, субъектами гражданского общества у Неволина, как и у Гегеля, выступают самостоятельные (т. е. независимые) лица, которые в условиях разделения труда и товарно-денежных отношений преследуют свои особенные частные интересы и удовлетворяют их собственными средствами - произведениями собственного труда. Характеризуя члена гражданского общества, Неволин подчеркивает, что «во всех своих действиях он прямо и непосредственно имеет в виду свое частное благо». Вопрос о «происхождении государства из гражданского общества» Неволин трактует по гегелевской схеме восхождения от абстрактного к конкретному: «гражданское общество переходит к государству». Государство при этом выступает как истинное основание бытия и нравственно всеобщая, неограниченная, бесконечная цель для особенных и ограниченных целей членов гражданского общества. Определение понятия государства у Неволина звучит так: «Союз лиц, которые при своих особенных целях признают целью своей деятельности еще цель нравственно-всеобщую - совокупность всех высших целей человеческого духа, есть государство». В государстве особенные цели индивидов получают дальнейшее всестороннее развитие, при этом цель деятельности члена государства «не свое особенное благо, но всеобщее благо, благо целого». В числе государственных органов Неволин выделяет верховную государственную власть и различные подчиненные власти, предназначенные для исполнения велений верховной власти. Верховная власть выражает и осуществляет единство государства. Она образуется и действует в сфере законодательства и управления на основе «твердого порядка», соответствующего существу государства. В этой связи Неволин в русле идей Ш Монтескье и исторической школы права отмечает определяющее значение «духа народа»: «Образ правления в государствах никогда не бывает произведением человеческого произвола; он развивается по необходимости из самого характера и духа народа». Законы государства выполняют две основные функции: определительную и охранительную. Первая функция состоит в том, что закон государства определяет права и обязанности членов государства друг к другу и к государству, а также права и обязанности самого государства к своим членам и К Другим государствам. Вторая функция состоит в том, что закон государства устанавливает внешние меры для охранения определенных им прав и обязанностей. К числу охранительных относятся меры предупреждения и пресечения беспорядков, меры наказания за нарушение прав, а также меры поощрения (награды) к гражданским доблестям. Главная цель наказания - восстановление нарушенного закона: «Наказывая злодеяние, государство тем самым показывает его ничтожество и, обращая нарушенный закон против самого преступника, восстанавливает закон в прежнюю его силу». В своих взаимоотношениях каждое государство признает самостоятельность и независимость других государств. В вопросе о войне и мире Неволин придерживается гегелевского подхода: «Как государства не признают над собой никакого высшего судьи на земле, то для решения взаимных жалоб между ними, при безуспешности мирных отношений, остается единственным средством война». Причина разрушения государств состоит, согласно Неволи-ну, в том, что они «не вполне соответствуют своему понятию». Постепенное приближение ко все большему соответствию бытия государств их понятию совершается в истории. Вместе с го­сударством развиваются и его законы, в которых все полнее и определеннее выражаются начала правды (справедливости). В своем правовом учении Неволин, различая естественные законы (естественное право) и положительные законы (позитивное право), отмечает, что «первые представляют всеобщую и необходимую сторону законодательства, вторые - случайную и ограниченную, первые, взятые в их совокупности, образуют идею законодательств, которые служат ее проявлением». Соотношение естественного закона (т. е. идеи закона) и положительного закона (т. е. формы внешнего проявления и выражения идеи закона в законодательствах разных государств) Неволин трактует как взаимосвязь двух составных частей «во всяком законодательстве». При этом естественные законы (идея законодательств) — это та часть «всякого законодательства», которая может быть познана непосредственно умом и сама по себе имеет обязательную силу, независимо от общественного постановления, а положительные законы (как формы проявления идеи законодательств) — та часть «во всяком законодательстве», которая познается только из самого законодательства, действующего в государстве, и имеет обязательную силу только потому, что она установлена государством. «В действительности ни одна из поименованных частей не может существовать отдельно от другой и без другой: первая (как всеобщее) без второй (как особенного) есть голое понятие без полноты жизни; вторая (как особенное) без первой (как своего всеобщего) есть только хаотическое смешение разных случайностей без всякой внутренней связи, без твердого основания, без вечного и неизменного достоинства».

В своем переводе проблемы соотношения естественного и позитивного права в плоскость соотношения идеи закона и внешней формы ее проявления Неволин (вслед за Гегелем) стремится преодолеть их традиционный дуализм и критическое противопоставление друг другу. Особенности характера и содержания позитивного права зависят от целого ряда факторов. «Определеннейший вид, — отмечает Неволин, — получает идея законодательства в положительных законах: а) от особенного характера народа, степени его развития, исторических отношений к другим народам, вообще от действия причин временных и местных; б) в государстве общие неизменные начала правды прилагаются к тому или другому особенному роду отношений, встречающихся в действительной жизни; в) сверх приложения к особенному роду предметов вечные начала правды в государстве прилагаются еще к отдельным, единичным случаям жизни, чтобы данный случай получил окончательное решение». Учет этих факторов в процессе законодательства означает «существенное отношение между идеей законодательств и положительными законами», т. е. соответствие позитивных законов идее законодательств.

По поводу политически острой во все времена проблемы несоответствия позитивных законов «идее законодательств» (т. е. фактически — о произвольных, правонарушающих законах) Неволин философски отстраненно и деликатно замечает: «Случайное отношение между ними, т. е. не основанное на необходимости вещи, может состоять в противоречии их друг с другом». Возможность противоречия позитивных законов «идее законодательств», таким образом, признается, но критически не исследуется. Так, впрочем, обстоит дело и в гегелевской философии права, которой здесь, да и во многих других местах своего учения Неволин следует, правда, с постоянной оглядкой на исторически менее развитую российскую действительность (по сравнению с немецкими реалиями времен Гегеля).

«Общая идея законодательств», подчеркивает Неволин, осуществляется не полностью и вдруг в законодательстве какого-то отдельного государства, а постепенно и непрерывно в законодательствах разных государств, причем каждое из них проходит различные ступени своего бытия и осуществления данной идеи. «Каждый народ, - пишет он, - при этом осуществлении идеи имеет свое особое назначение; раскрывши одну ее сторону, он передает свой труд другому счастливейшему. Целая идея законодательств осуществляется только в целой их совокупности».

Освещая разнообразие и особенности законодательств разных эпох и народов, Неволин подчеркивает их сущностное единство. «Все положительные законодательства, выражая одну общую идею, в существе своем тождественны. Все они развиваются в одном и том же порядке, восходя от начал ограниченных к началам более общим. Все они представляют поразительное сходство между собой, когда находятся на равных ступенях развития». Однако при этом он (в духе позитивистского историзма) обходит вопросы о ступенях исторического прогресса с точки зрения осуществления «общей идеи законодательств» в законодательстве различных государств его эпохи, о степени правовой развитости российского законодательства в его соотношении с законодательствами тогдашних западноевропейских государств и т. д.

Многие аспекты учения Неволина о праве и государстве развиты и конкретизированы в его исследованиях по истории философии законодательства, а также по всеобщей и отечественной истории права и государства.

Особый интерес в этом плане представляет разработанная Неволиным история философии законодательства, в которой Неволин выступает как историк правовой и политической мысли и впервые в отечественной юриспруденции систематически освещает общую тематику всемирной истории правовых и политических учений (от мыслителей Древней Греции до представителей немецкой классической философии). В общеметодологическом отношении трактовка Неволиным истории правовой и политической мысли находится под заметным влиянием гегелевской концепции истории философии и философии права.

Так, Неволин, вслед за Гегелем, исходит из того, что в древней философии (и философских учениях о праве и государстве) определяющую роль играют начала необходимости и объективности, а в новой и новейшей философии (и философских уче­ниях о праве и государстве) — начала свободы и субъективности. «Характер древней философии, — писал Неволин, — есть объективность... Поэтому и в области законодательства государство, вообще говоря, стояло для них выше отдельных лиц». В отличие от этого «начало свободное или субъективное во всей его глубине, во всех его направлениях, в самых разнообразных видах раскрыто новой философией». Это свободное и субъективное начало получило, по оценке Неволина, крайнее развитие в «разрушительной французской философии XVIII в.», и события французской революции «показали весь вред, какой проистекает для частных лиц и государств, когда частное лицо отделяет себя от государства и даже возвышается над ним, когда связь поколений расторгается и настоящее мгновение, независимо от развития прошедшего времени, хочет господствовать единственно и исключительно».

Одной из важных задач в этой области, по мнению Неволина, является правильное определение соотношения этих начал объективности и субъективности, в том числе и в подходе к государству и праву. В этой связи Неволин положительно оценивает попытки Гегеля «примирить древний — объективный и новый — субъективный образ воззрения на предметы законодательства друг с другом». Вместе с тем он отмечает необходимость дальнейшей разработки этой проблемы, особенно в плане исследования «возможных способов соединения друг с другом обоих начал» на основе тесного союза философии с историей в процессе изучения и освещения вопросов права и государства.

В отличие от Гегеля, рассматривавшего Новое время как эпоху германских народов, Неволин подчеркивает и значение славянских народов в новой истории. «Два семейства народов, — писал он, — представляются особенно действующими в новой истории: народы германские и народы славянские». Если «субъективный характер германских народов» уже четко проявился в истории, то этого еще нельзя сказать про «характер и эпохи истории славянских народов»: «они выступили позже на поприще истории и начали позже образовываться, чем германские народы. Может быть, их назначение простирается за пределы новой истории». В целом учение Неволина о праве и государстве ознаменовало собой начало научной юриспруденции в России и оказало плодотворное влияние на ее дальнейшее развитие.