Типология и история графических систем
Предмет и задачи графики
Термин «графика», восходящий к греческому корню γράφ- «царапать; рисовать; писать», используется в эстетике (один из видов изобразительного искусства) и в лингвистике, где он имеет три смысла.
1. Широкий смысл – совокупность всех письменных средств данного языка. В русском языке они имеют следующий вид (табл. 1):
Таблица 1
| Письменные средства русского языка | |||
| универсальные | специальные | ||
| буквенные: алфавит | небуквенные: а) вспомогательные (пробел, дефис, акýт, апострóф); б) идеограммы (цифры, №, § и др.); в) знаки препинания; г) средства выделения (шрифт и др.) | транскрипция: средство отражения звучания речи | нотация: средство отражения особых систем понятий (музыкальная, шахматная, научная) |
Границы между выделенными классами не являются жёсткими, возможно совмещение функций. Наиболее активен дефис. С одной стороны, это орфографическая единица, используемая при написании слов (ясли-сад, по-новому), их переносе (сту-дент) и сокращении (ун-т). С другой – знак препинания, присоединяющий к существительному приложение (девушки-красавицы). И в обоих случаях он становится также вспомогательной графемой, замещающей пробел при чтении букв согласных и гласных фонем (пол-яблока, студент-историк). Акут – символ ударения в транскрипции – иногда выполняет ту же функцию как вспомогательное орфографическое средство смыслоразличения: большая – бóльшая; не знал, что надо петь – не знал, чтó надо петь. Апостроф в транскрипции – символ мягкости, а в обычном письме – орфографический и графический разделитель, применяемый при передаче иноязычных собственных имен: у Saussure’a (разделение латинских и кириллической букв), О’Брайен, д’Арк, д’Юрфэ (отделение препозитивных частиц, сопровождаемых перерывом в чтении букв) [см. также Иванова 1991, с. 30–35].
2. Узкий смысл1 – графическая система, т. е. комплекс универсальных средств, служащих для записи текстов данного языка. Как всякая частная знаковая система, она характеризуется своей функцией, элементами и структурой. Функционирование графической системы, как и знаковой системы в целом, складывается из двух действий: письмо (деятельность адресанта, пишущего) – переход от замысла к тексту; чтение (деятельность адресата, читающего) – переход от текста к замыслу. Характер замысла определяется типом системы (см. 1.2). Элементы системы – это инвентарь графических единиц. Структура – комплекс отношений парадигматических (количество, сходства и различия единиц) и синтагматических (качественные и количественные параметры сочетаемости единиц в тексте).
3. Узкий смысл2 (на базе типичного метонимического переноса) – наука, изучающая графические системы, и соответствующая учебная дисциплина. Чтобы избежать смешения понятий, в дальнейшем изложении термин «графика» будет использоваться главным образом в этом смысле.
Задачи графики как научной и учебной дисциплины:
1. Рассмотрение отношений между устной и письменной формами языка:
| Устная форма | Письменная форма |
| первична в фило- и онтогенезе | вторична в фило- и онтогенезе |
| результат биологической эволюции рода Homo | результат развития человеческой культуры |
| реализует способность, заложенную в генотипе | требует специального обучения |
| использует нормальный человеческий организм | использует особые материалы и орудия |
Устойчивость и наглядность графических единиц, социальный престиж письменности сразу же заставили человека забыть о первородстве устной речи. Под девизом «Буква даёт звук» в обществе господствуют антинаучные представления о формах существования языка, смешение единиц устной и письменной речи. Экспериментально установлено наличие в массовом сознании такого фантастического психического образа, как «звукобуква» [см. Журавлёв 1981]. Вот его выразительная эстетическая интерпретация: «Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен букву просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока я воображаю её зрительный узор» [Набоков 1989, с. 28].
Нам приходится постоянно слышать и читать (даже в теоретической и методической литературе) о буквах гласных, согласных и безгласных, ударных и безударных, твёрдых и мягких, шипящих, непроизносимых... Между тем «мы должны строго различать «буквы» и «звуки», графемы и фонемы… различать и по существу, и в терминологии» [Бодуэн де Куртенэ 1912/1963, с. 219].
Гласными, согласными и т. п. могут быть только звуки и фонемы. Произноситься могут исключительно звуки, которые при этом реализуют свои фонемы, а не «даются буквами». Буквы же пишутся и читаются. При этом звуки могут сочетаться только со звуками, фонемы – с фонемами, буквы – с буквами. Надо тщательно следить за своей речью, всегда чётко представлять, о каком объекте мы говорим, избегать не только прямо ошибочных, но и туманных выражений типа «гласные», «согласные». Либо это гласные/согласные звуки или фонемы, либо буквы гласных/согласных фонем.
К сожалению, не способствует ясности языкового мышления морфологическая норма, относящая названия букв, как обычные несклоняемые существительные, к среднему роду: «прописное А». Однако названия букв – это не обычные слова, а лингвистические термины. Необходимо, используя критерий опорного слова «буква», причислить их к женскому роду: «прописная А». Такая практика хорошо известна – ср.: «сонорный [л]» («звук»); «звонкая áдñ» («фонема»); «разговорный хинди» («язык»).
2. Создание теоретической базы для других разделов науки о русском языке – прежде всего орфографии, а также морфемики, словообразования, морфологии. Во многих случаях функциональный анализ слов и словоформ требует сопоставления их устной и письменной формы.
3. Создание теоретической базы для методики преподавания русского языка. Фундамент человеческой личности закладывается уже в начальной школе. В последующие годы здание только достраивается и отделывается. Внесение корректив дается тем труднее, чем более ранние стадии процесса оно затрагивает. Важнейшая задача учителя – сформировать у учащихся языковое сознание, не искажённое ложными ассоциациями, которые наносят ущерб их речевой деятельности и деформируют представления о мире в целом. А для этого сам он должен обладать именно таким сознанием.
Разделение науки о письменной речи на графику и орфографию было предложено в 1912 г. великим славянским лингвистом И.А. Бодуэном де Куртенэ [см. Бодуэн де Куртенэ 1912/1963, с. 221]. Правда, и сегодня идея эта ставится под сомнение, поскольку «сам процесс письма происходит в один этап: когда мы пишем, мы не пишем дважды, создавая сначала графическую запись, а из неё – орфографическую» [Кузьмина 1981, с. 244]. Однако речь идёт не о различных этапах процесса, а об иерархии постоянно взаимодействующих, но принципиально различных факторов [см. Беляев 2002, с. 220–221].
Графическая система – это фундамент письма, определяющий наиболее глубокие законы, безразличные к конкретным языковым единицам и их социальной оценке. Орфографическая система надстраивается над ней и оформляет конкретные знаки в соответствии с принятыми в обществе нормами, руководствуясь собственными правилами. Этим ситуация письменной речи отличается от внешне похожей ситуации речи устной: орфоэпия нормирует лишь отдельные произносительные явления в рамках той же самой фонетической системы. Графические законы по природе своей – констатации, а орфографические правила – инструкции, рассчитанные на практическое применение и нередко противоречащие законам.
Надо добавить, что реальность противопоставления графической и орфографической систем русского языка особенно наглядно и убедительно демонстрируется практикой начального лингвистического обучения.
Типология и история графических систем
Языки мира используют графические системы различных типов (табл. 2) [ср. Истрин 1965, с. 30–57; Реформатский 1967, с. 351–365; Зиндер 1987, с. 44–53]:
Таблица 2
| Типология графических систем | |||
| Языковая база | Тип системы | Основная единица | Инвентарь единиц |
| I. Семантика текста | |||
| I.1. Общий смысл | фразография (пиктография) | пиктограмма | отсутствует |
| I.2. Понятие | идеография | идеограмма (иероглиф) | иероглифика |
| II. Форма текста | |||
| II.1. Слово | логография | логограмма (иероглиф) | иероглифика |
| II.2. Слог | силлабография | силлабограмма | силлабарий |
| II.3. Фонема | фонемография | буква (графема) | алфавит |
| II.3.1. áСñ | консонантное письмо | ||
| II.3.2. áСñ + áГñ | вокализованное письмо |
I.1. Фразография (от греч. φράσις «выражение») – отражение общего смысла сообщения, не связанное с конкретным языковым воплощением этого смысла. По характеру используемых графических средств такую систему называют пиктографией (от лат. pictus «нарисованный»). Достоинства её – наглядность и компактность. Пиктограммы, очень похожие на детские рисунки, закономерно стали универсальным ранним детством письма. Их нельзя прочитать, можно только расшифровать замысел адресанта, а затем выразить его самыми разными сочетаниями слов. Например, изображение охотника в лодке = «Охотник в лодке», или «Охотник, сидящий в лодке», или «Охотник сидит в лодке», или «Охотник плывёт (приплыл, поплывёт, должен плыть...) на лодке» и др.
Получатель пиктограммы может говорить на любом языке, быть грамотным или неграмотным. Поэтому и после возникновения настоящей письменности рисуночные знаки активно использовались, например, на вывесках магазинов. Сегодня мы нередко встречаем их на автомобильных дорогах: изображение бегущих детей около школы, ложка и вилка рядом с придорожным кафе и т. п. Однако информационные возможности пиктографии очень ограниченны: далеко не всё, что мы хотим сообщить друг другу, можно нарисовать.
Настоящая письменность должна обеспечить адресанту возможность отражать любые конкретные высказывания на конкретном языке, а адресату – возможность не догадываться об их смысле, а более или менее однозначно прочитать текст. Люди очень долго обходились без этого: разговаривают они не менее 100 000 лет, а пишут всего 5 тысячелетий – с тех пор, как появились первые государства, устойчивое существование которых требовало непрерывного сохранения хозяйственной, политической и культурной информации.
Древнейшая письменность появилась в Месопотамии (междуречье Тигра и Евфрата), в государствах Шумера. Письменные знаки наносились на специально изготовленные глиняные таблички. В других природных условиях для первичного письма выбирались другие материалы. В Египте это папирус, изготовленный из тростника, в Китае – бамбуковые дощечки, шёлк, бумага, в Древней Индии – пальмовые листья, в Греции и Древнем Риме – дощечки, покрытые воском, и пергамен (обработанная кожа), на Руси – береста. Тип материала определял форму графических единиц и форму создаваемых документов.
За минувшие тысячелетия люди создали несколько систем письма, которые последовательно дополняли и совершенствовали друг друга. В основе развития лежало стремление участников коммуникации (пишущих и читающих) к оптимизации своей деятельности. Основная линия развития – повышение точности записи речи на базе расчленения высказываний на всё более мелкие единицы; при этом наблюдается количественное сужение парадигматики графической системы (инвентаря единиц) и расширение синтагматики (длины текста). Правда, далеко не все языки прошли данный путь до конца, что обусловлено спецификой их знаковых систем и языковых ситуаций.
I.2. Семантическое расчленение высказывания на смысловые блоки породило идеографию (от греч. ιδέα «образ, суть»). Её единицы, идеограммы, формировались путём упрощения, схематизации пиктограмм и приписывания им группы смежных и сходных понятий (как конкретных, так и абстрактных). В науке и обществе такие единицы широко известны под названием иероглифы (в буквальном переводе с греческого «священная резьба»).
Идеография расширила информационные возможности письма, выйдя за пределы наглядности, но не пришла к отражению специфики языковых систем. Чисто идеографический текст – это неупорядоченный набор единиц, который может быть неоднозначно понят и прочитан на разных языках.
Число понятий, создаваемых человеческим сознанием, огромно, что делает инвентарь идеограмм в принципе бесконечным. Правда, он несколько уменьшается за счёт построения составных знаков. Например, в китайском письме (единственном, где принцип идеографии доминирует и сегодня): «любить» = «женщина» + «ребёнок», «охранять» = «мужчина» + «ребёнок», «лес» = «дерево + дерево». И всё равно полный список китайских иероглифов достигает 50 тысяч. Понятно, что ни один человек не сможет освоить его даже наполовину (впрочем, такой необходимости у отдельного человека и не возникает).
II.1. Формальное расчленение высказывания прежде всего закономерно остановилось на знаке понятия – слове. Возникла логография (от греч. λόγος «слово») и логограммы – те же идеограммы-иероглифы, ставшие единицами новой системы. Логограмма соответствует определённому слову данного языка, т. е. является не только графической, но и лексико-грамматической единицей. Таким образом, письменный текст стал отражать конкретное языковое высказывание, точность его существенно возросла. Однако количество единиц продолжало исчисляться тысячами. А опора на слово сразу же поставила перед участниками коммуникации новые проблемы, усложнившие их деятельность.
1) Необходимость разграничения полисемии и омонимии потребовала от адресанта введения вспомогательных нечитаемых единиц – детерминативов, служащих для адресата подсказками, ключами к правильному прочтению. (Использование таких ключей в китайском письме делает его комплексным, идеографически-логографическим.)
2) Необходимость передачи грамматической информации (словообразование, словоизменение, синтагматика слов в тексте) потребовала введения вспомогательных читаемых единиц, не обладающих лексическим значением.
II.2. Для радикального преодоления этих трудностей потребовалось углубить формальное членение речи. Слова были расчленены на слоги – минимальные синтагматические (произносительные) единицы, образовавшие основу силлабографии (от греч. συλλαβή «слог»). Её элементы, силлабограммы, в формальном плане стали результатом дальнейшей схематизации идеограмм, отрыва от их рисуночной первоосновы. Однако самое главное – функционально это уже не знаки-иероглифы, а фигуры, не имеющие собственной семантики, но позволяющие отразить на письме звучание любого знака данного языка (словораздел при этом, как правило, отсутствует). И в наши дни таким письмом пользуются в Эфиопии, азиатских странах от Индии до Японии.
Нетрудно догадаться, что в любом языке разных слогов в сотни раз меньше, чем слов. Соответственно сокращаются и силлабарии – инвентари силлабограмм. Однако пишущие не переставали стремиться к их минимизации. Удобнее всего экономить на гласных фонемах, по природе своей малочисленных и менее информативных (простой эксперимент: ВОДА = В?Д? / ?О?А – первое сокращение разгадать бесспорно легче). Этот путь был реализован на Ближнем Востоке около 3,5 тыс. лет назад. Самым знаменитым стал финикийский силлабарий – всего 22 единицы, обозначающие сочетания конкретных согласных фонем с любой гласной. Экономия, доведённая до предела, повысившая риск непонимания текста, вызвала мощную ответную реакцию, всплеск графического творчества. Не случайно к финикийскому письму восходят многочисленные системы последующих веков – как усовершенствованные силлабографические (60–150 единиц), так и принципиально новые, фонемографические.
II.3. Фонемография продолжает формальное расчленение речи и, выходя за рамки речевого потока, соотносит буквы с минимальными функциональными единицами – фонемами. Это позволяет достичь компактности алфавита (15–50 единиц) и высокой точности отражения языковых знаков. Разумеется, за это приходится платить значительным удлинением текстов. А иногда обозначение фонемы состоит из 2 (диграмма – например, англ. SH ášñ), 3 (триграмма – франц. EAU áоñ) или даже 4 (тетраграмма – нем. TSCH áčñ) букв! Компенсировать проигрыш, одновременно оптимизировать и парадигматику, и синтагматику позволяют диакритики (от греч. διακριτική «различающая») – вспомогательные графические средства (чаще над- или подстрочные, реже в строке), варьирующие функции основных единиц в алфавите или тексте. Тексты вначале на слова не делятся; междусловные пробелы появляются лишь на поздних этапах развития фонемографии.
Две разновидности алфавитного письма развивали финикийское наследие разными путями.
II.3.1. Консонантное письмо (от лат. consonans «согласный») прежде всего ориентировано на двустороннюю экономию. Основной алфавит содержит буквы только для согласных фонем: еврейский (иврит) – 23 единицы, арабский – 28. Вокализация (обозначение гласных фонем) осуществляется при помощи специальных диакритик и только в случае необходимости.
II.3.2. Вокализованное письмо (от лат. vocalis «гласный») ориентировано на точность передачи фонемного состава речи. Оно появилось в Греции около 3 тыс. лет назад. Две трети финикийских силлабограмм стали здесь буквами согласных фонем БС, одна треть – буквами гласных фонем БГ. Классический греческий алфавит, насчитывающий 24 буквы, стал источником множества алфавитных систем. Наиболее распространённые среди них – латиница (латинский язык, I в. до н. э., 23 буквы) икириллица (старославянский язык, X в. н. э., 43 буквы). На латинице основаны английский, немецкий, французский, польский, чешский и другие алфавиты, в т. ч. самый маленький – гавайского языка на островах в Тихом океане (12 букв). На кириллице – русский, украинский, белорусский, болгарский, македонский, сербохорватский, многочисленные алфавиты языков народов России, в т. ч. самый большой – башкирский (42 буквы).
Относительно небольшое число букв позволяет каждому человеку уже в детстве выучить их в определённом порядке. Такой порядок устанавливается в каждом алфавите и становится очень удобным средством, при помощи которого человечество систематизирует всю накопленную им информацию в каталогах, словарях, разного рода списках.
Как уже говорилось, смена доминирующих типов письма не означает полное уничтожение предшественников. Большинство реальных графических систем разнотипны. В графической системе русского языка доминирует тип II.3.2, однако, как будет показано ниже, один её блок построен по типу II.2. Кроме того, использование идеограмм, указанных в табл. 1, говорит о наличии внесистемных элементов типов I.2, II.1.