Глава 5. €

– Ради вашей же безопасности, – объявил Куинсберри, входя в будуар Роксаны, – предлагаю вам не покидать пределов дома до особого на то разрешения.

– Так я арестована?

За время отсутствия Куинсберри она успела одеться в простое платье из коричневой саржи. Любая другая женщина казалась бы в подобном одеянии серой мышкой, но белая кожа Роксаны словно светилась. Рыжие волосы обрамляли ее лицо копной непокорных локонов, а манящие фиалковые глаза излучали чувственность. Ее роскошное тело было бы обольстительным, даже если бы Роксана облачилась в мешок из-под картофеля.

– Вы просто задержаны ради вашей же безопасности, пока мы не найдем... э...

– Робби Карра? Или это имя застряло у вас в горле, Джеймс? Вот уж не думала, что и вас терзают угрызения совести!

Ее глаза сверкнули горячим негодованием, заставившим Куинсберри немного помечтать о пылкости иного рода. Не знай он точно, что Роксана не испытывает к нему ничего, кроме отвращения, не постеснялся бы предложить ей себя. Но прелестная графиня пользовалась счастливой возможностью с самой юности выбирать себе любовников по собственному вкусу. Мужчины падали к ее ногам, привлеченные откровенной чувственностью. Независимая, состоятельная, неотразимая, она была вне его власти – неприятное обстоятельство для человека его богатства и могущества.

– Значение угрызений совести сильно переоценено, дорогая. При таком неудачном выборе любовников вам следовало бы это знать.

– Я выбираю любовников за их умение ублажить меня. Не за размер кошелька. А это означает, что у вас нет ни малейшей надежды.

– Поберегитесь, дорогая! Как бы грубость подобного рода не поставила под удар ваше будущее!

– К счастью, у меня отныне новый покровитель в лице Аргайлла. Его интерес – вполне достаточная защита от ваших угроз. Или вы снова в милости у королевы? – непочтительно осведомилась Роксана.

Куинсберри с усталым вздохом поднялся; расстроенный неудачной попыткой поимки молодого Карра, он был не склонен обмениваться оскорблениями с женщиной.

– Позвольте все же предостеречь вас, дорогая. Я всегда добиваюсь цели, как это достаточно быстро поймет Аргайлл. Наш молодой генерал – новичок в игре, которую ведет. Поэтому предлагаю оставаться в доме до тех пор, пока не разрешу вам выезжать. Надеюсь, вам ясно?

– Посмотрим, будут ли так же ясны герцогу ваши приказания – кажется, мы встречаемся сегодня на званом вечере у Кэтрин.

– В таком случае желаю Аргайллу получить от вас как можно больше удовольствия. Если, разумеется, вы уже заключили с ним сделку. Помните, дорогая, он умеет вести переговоры и добивается всего, чего захочет. Свидетельством этому служит мое присутствие в Шотландии, несмотря на яростные протесты королевы. Так что не продавайте себя слишком дешево, иначе ваш возлюбленный Карр будет вынужден вызвать на дуэль Аргайлла, чтобы защитить вашу честь.

Он с язвительной улыбкой поклонился и шагнул к двери.

– Вам повезло подцепить такого блестящего поклонника, как Аргайлл! – мягко добавил Куинсберри на прощание. – По крайней мере он не закончит свои дни на виселице.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив за собой грубую реальность своих угроз. Куинсберри умел сыграть на уязвимости противника – в этом был его величайший талант.

Этим же утром он встретился с герцогом Аргайллом, которому рассказал о событиях минувшей ночи.

– Вам следовало бы уведомить меня, прежде чем вламываться в спальню графини, – холодно заметил Аргайлл. – Вы превысили свои полномочия.

– Время было дорого, милорд комиссар. Получив послание Агнес Эрскин, я не мог медлить. И хотя мы действовали без промедления, ее любовник все равно сбежал.

– Уверены, что он там был?

– Графиня держала один из его пистолетов. Карры предпочитают оружие работы венецианских мастеров – легко узнаваемая метка их владения. И он оставил свои перчатки. – Куинсберри швырнул на стол перчатки. – Флорентийские, как видите. Для Карров – все самое лучшее.

– Позор, что у вас не нашлось достаточно солдат, чтобы окружить дом, – пренебрежительно бросил герцог. – Беда кроется в том, что у вас мало военного опыта.

Проглотив унизительный упрек и ни словом не возразив, поскольку нуждался в сотрудничестве с Аргайллом, Куинсберри стал беззастенчиво льстить:

– Я склоняюсь перед вашим боевым опытом, милорд. Как думаете, может, следует организовать поиски Карра? Его поимка станет пышным пером в вашей шляпе, милорд комиссар!

– Сомневаюсь, что поимка Робби Карра повлияет на переговоры о заключении англо-шотландской унии, – резко возразил герцог, едва скрывавший раздражение.

Аргайлл прекрасно понимал, почему Куинсберри так хотел смерти Карров. Но его личные распри не имели ничего общего с приказами королевы Анны и ее министров.

– Предпочитаю не нагружать моих солдат лишними обязанностями. У них и без того полно дел, – категорично заключил он.

– Да, милорд, – пробормотал Куинсберри, тщательно скрывая ярость. Что стоит за поведением Аргайлла: стремление намеренно пренебречь им или нежелание расстраивать прекрасную графиню Килмарнок? – Однако при подобных обстоятельствах, учитывая, что Карр может... э... снова навестить графиню, я посчитал нужным посадить ее под домашний арест.

Куинсберри намеревался просветить Аргайлла относительно отношений его соперника и Роксаны.

– Что? Что вы сделали?! – рявкнул Аргайлл, не допускавший, когда оспаривали его власть как комиссара, тем более что это было первым пунктом в его договоре с королевой.

– Я посчитал это необходимым, милорд, – повторил Куинсберри, самолюбие которого было сильно задето тем, что человек с его политическим опытом вынужден подчиняться какому-то юнцу. Однако он спрятал гнев за льстивой улыбкой и почтительно наклонил голову. – По крайней мере до тех пор, пока вы не вынесете решения.

– Я не собираюсь превращать эту страну в патрулируемый лагерь, Куинсберри. Желания королевы и моя миссия будут выполнены с куда большим тактом. А если вы собираетесь осуществить личную месть Каррам, будьте добры делать это, не используя солдат королевы. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Да, милорд.

Хотя его голос ничего не выражал, на висках Куинсберри проступили вены: он явно был вне себя.

– Я навещу графиню и извинюсь за ваши действия, – продолжал Аргайлл, вполне понимая гнев Куинсберри, но ничуть не тронутый интригами прожженного политика. – На будущее позаботьтесь посоветоваться со мной, прежде чем предпринимать... подобные шаги. Доброго дня.

Сделав знак лакею подлить в чашку кофе, он вернулся к разложенным на столе бумагам.

Куинсберри был вне себя. От него отделались, как от последнего ничтожества! Но что он мог поделать? Оставалось подняться и уйти.

Обдумывая планы мести, он неторопливо вышел из покоев герцога во дворце Холируд и спустился вниз. Ничего, он выследит Робби Карра. Комиссару бы неплохо выбирать своих врагов с большей осторожностью. Черт бы побрал его высокомерную наглость!

Куинсберри немного постоял на крыльце, рассеянно обозревая многолюдную Ройял-Майл.

Несмотря на прославленную репутацию Аргайлла как победоносного военачальника, едва союз между Англией и Шотландией будет заключен, ни королеве, ни министрам более не понадобится новичок в политике. А когда Аргайлл вернется на очередное дальнее поле битвы, он, Куинсберри, станет править Шотландией.

Роксана была наверху в детской, когда лакей доложил о приезде герцога Аргайлла. Он прибыл слишком рано для светского визита, отметила Агнес, подглядывавшая в окно спальни.

– Приведи его в детскую; – распорядилась Роксана, предпочитая принять герцога в присутствии детей.

Каковы бы ни были намерения Аргайлла, атмосфера детской охладит его.

Но сердце все-таки тревожно билось. Кто знает, вдруг он привез вести о поимке Робби! Если он так же злобен, как Куинсберри, и пришел сюда так рано, чтобы терзать ее... Господи, сделай так, чтобы Робби был жив! Если он жив – еще есть надежда.

Герцог поднялся на четвертый этаж и немного постоял в дверях большой светлой комнаты, отыскивая взглядом хозяйку. Увидев графиню в окружении детей, он грациозно поклонился:

– Я пришел извиниться за грубость Куинсберри. И принести извинения за такое бесцеремонное вмешательство в вашу личную жизнь.

Улыбка Роксаны соперничала с самым ярким рассветом. Бесконечная радость охватила ее – появилась надежда, что Робби жив, ведь герцог даже не упомянул о нем.

– Вы так добры, Джон, – приветливо ответила Роксана, поднимаясь со стула и более чем готовая быть гостеприимной хозяйкой.

Если Аргайлл намерен защитить ее от Куинсберри, нельзя не воспользоваться таким преимуществом! И все же нужно быть сдержанной и придать визиту официальный вид.

– Познакомьтесь с моими детьми.

Каждый из пятерых отпрысков Роксаны, от тринадцатилетней Джинни до пятилетнего Ангуса, вежливо поклонился. Герцог был очарователен: задавал вопросы и с интересом выслушивал ответы. Беседа не прерывалась ни на минуту. Быстро освоившись, он рассказывал о своих детских развлечениях. Вскоре детишки приняли его в свой круг, словно он решил навсегда остаться с ними. Роксана пригласила его на завтрак.

– С удовольствием, – не колеблясь ответил он. – Очень люблю овсянку и лепешки.

Достаточно циничная, чтобы удивиться таким простым вкусам столь богатого человека, Роксана предложила ему место за столом. С неожиданной легкостью балансируя на детском стульчике, герцог без видимой скуки слушал детские разговоры, ел с аппетитом и ничуть не обеспокоился, когда выводок Роксаны, утолив голод, стал перебрасываться кусками лепешек. Когда они дважды попали в гостя, Роксана, пожалев его великолепный мундир, увела герцога к окну и усадила на более удобный стул.

– Умеете вы обращаться с мужчинами, – заметил он улыбаясь.

Роксана села рядом.

– Вопрос практики, милорд. Или выживания. Так что извините, если я спрошу прямо: вы пришли только для того, чтобы извиниться за Куинсберри?

– Коричневая саржа кажется на вас поразительно вызывающим нарядом, - усмехнулся герцог. – Я ответил на ваш вопрос? Хотя должен сказать, что Куинсберри получил предупреждение в самых недвусмысленных выражениях. Думаю, больше он вас не побеспокоит.

– А если все-таки...

– Я позабочусь о том, чтобы его наказали.

Брови Роксаны чуть приподнялись.

– Вы так уверенно это сказали, милорд.

– Королева намерена во всем мне угодить.

– А вы – ей?

– Да... со временем.

– Что ж, все это не зря, – саркастически заметила Роксана.

Герцог пожал плечами:

– Шотландия тоже внакладе не останется. Но я предпочитаю не говорить о политике, когда есть столько более приятных тем! Например, такая: вы в чем-нибудь нуждаетесь?

Его голос был невероятно мягок.

– Я под арестом?

– Разумеется, нет. Я не давал Куинсберри разрешения действовать подобным образом!

– В таком случае – благодарю вас.

Каждое па в этом танце обольщения требовало большого искусства и чрезвычайной деликатности.

– Почему бы не поблагодарить меня, став гостьей на званом ужине Кэтрин Хэддок сегодня же вечером?

Роксана кокетливо взмахнула ресницами.

– А если я откажусь, меня опять арестуют?

– Разумеется, нет. Но я бы весьма оценил ваше появление на вечере у Кэтрин.

Роксана вздохнула:

– По-моему, для этой любовной перепалки час слишком ранний. Я не собираюсь с вами спать. Вы по-прежнему хотите, чтобы я приехала к Кэтрин?

Ее фиалковые глаза были окружены темными кругами, следствием бессонной ночи.

– Да, и очень, – кивнул герцог, ничуть не оскорбившись. – Поверьте, если бы я хотел только этого, в Эдинбурге нашлось бы немало женщин, готовых переспать со мной.

Ее глаза чуть сузились.

– Вы так циничны, миледи, – весело продолжил он.

– Один запах Куинсберри способен сделать циником даже святого, милорд, и вас сделали комиссаром не потому, что королеве понравился покрой вашего мундира.

– Верно. Но по крайней мере сегодня я обещаю не домогаться вас. Справедливо?

– Слово Кэмпбелла?

Будучи королевским комиссаром, Аргайлл просто обязан быть двуличным!

– Слово Кэмпбелла.

– Я буду готова к девяти.

Она не стала кокетничать, ничем не дала понять, что ей льстит его приглашение. Но эта прямота интриговала его куда больше, чем откровенная лесть и пресмыкательство окружающих. Каково это – переспать с такой женщиной? С женщиной, которая говорит и действует так прямолинейно? Будет ли она такой же искренней в своей страсти?

Приятная мысль...