Курятник тотчас же принялся за дело; цыплят перерезал, ощипал, завернул в бумагу и положил в кулек, а Нарышкин между тем отсчитал ему рубль медными деньгами

Машковцев запер лошадь, приставил двух караульных. На этот раз полицмейстер ошибется. Но в эту ночь, как нарочно, загорелись пустые сараи, принадлежавшие откупщикам и находившиеся за самым Машковцевым домом. Полицмейстер и полицейские действовали отлично; чтоб спасти дом Машковцева, они даже разобрали стену конюшни и вывели, не опаливши ни гривы, ни хвоста, спорную лошадь. Через два часа полицмейстер, парадируя на белом жеребце, ехал получать благодарность особы за примерное потушение пожара. После этого никто не сомневался, что полицмейстер все может сделать.

Иного мнения о чинах полиции был московский губернский прокурор, впоследствии тайный советник и сенатор Степан Петрович Жихарев (1788-1860). Вот что он писал в своих "Записках современника", переизданных Ленинградским отделением издательства "Искусство" в 1989 году: " Поспешая сегодня на обед к Лобковым во всю прыть моих каурок, я наехал на какую-то женщину и совершенно смял ее, так что она очутилась под санями. Вопли и крики! Ехавший мне навстречу частный пристав соскочил с саней, остановил лошадей моих и высвободил беднягу, которая продолжала кричать без памяти. Он спросил меня, кто я таков, и объявил, что по принятым правилам должен бы был отправиться со мною в полицию, но что он не хотел бы мне сделать эту неприятность и потому предлагает дать женщине сколько-нибудь денег на лекарство и тем предупредить ее формальную жалобу. Я бы рад был дать все, что угодно, но со мною не было денег, и когда я объявил о том приставу, то он заплатил женщине 5 рублей своих, с тем чтобы я после возвратил их ему, а впредь старался ездить осторожнее. Этого почтенного человека зовут Иван Петрович Гранжан, он принят в лучших домах и уважаем начальством. Вот какие люди служат в здешней полиции".

Но не убеждает приведенный случай в благородстве частного пристава. Ведь прежде чем проявилось это "благородство", он спросил Жихарева, кто тот таков, точь-в-точь по Салтыкову-Щедрину из "Истории одного города": "Ежели кто из обывателей прегрешит, то не тотчас такового усекновению предавать, но прилежно рассматривать...". И как тут не вспомнить чеховского полицейского надзирателя Очумелова из "Хамелеона", которого то в жар, то в холод бросало и у которого тотчас менялись решения в зависимости от того, какая собачка цапнула за палец золотых дел мастера Хрюкина, беспородная или самого генерала Жигалова.

Да и С.П. Жихарев в другом месте "Записок современника" приводит пример, прямо противоположный своему суждению о добродетелях чинов регулярной полиции. Вот этот пример.

Однажды императрица Екатерина II во время вечерней эрмитажной беседы с удовольствием стала рассказывать о том беспристрастии, которое заметила она в чиновниках столичного управления, и что, кажется, изданием "Городового положения" и "Устава благочиния" она достигла уже того, что знатные с простолюдинами совершенно уравнены в обязанностях своих перед городским начальством. "Ну, вряд ли, матушка, это так", - отвечал Л.А. Нарышкин, влиятельный при дворе вельможа. "Я же говорю тебе, Лев Александрович, что так, - возразила императрица, - и если б люди твои и даже ты сам сделали какую несправедливость или ослушание полиции, то и тебе спуску не будет". - "А вот завтра увидим, матушка, - сказал Нарышкин, - я завтра же вечером тебе донесу".

И в самом деле, на другой день чуть свет надевает он богатый кафтан со всеми орденами, а сверху накидывает старый, изношенный сюртучишко одного из своих истопников и, нахлобучив дырявую шапенку, отправляется пешком на площадь, на которой в то время под навесами продавали всякую живность. "Господин честный купец, - обратился он к первому попавшемуся ему курятнику,- а по чему продавать цыплят изволишь?" - "Живых - по рублю, а битых - по полтине пару", - грубо отвечал торгаш, с пренебрежением осматривая бедно одетого Нарышкина. - "Ну так, голубчик, убей же мне парочки две живых-то".

Курятник тотчас же принялся за дело; цыплят перерезал, ощипал, завернул в бумагу и положил в кулек, а Нарышкин между тем отсчитал ему рубль медными деньгами.

"А разве, барин, с тебя рубль следует? Надобно два." - "А за что же, голубчик?" - "Как за что? За две пары живых цыплят. Ведь я говорил тебе: живые по рублю". - "Хорошо, душенька, но ведь я беру не живых, так за что ж изволишь требовать с меня лишнее?" - "Да ведь они были живые". - "Да и те, которых продаешь ты по полтине за пару, были также живые, ну я и плачу тебе по твоей же цене за битых". -
"Ах ты калатырник! - взбесившись, завопил торгаш, - ах ты шишмонник этакой! Давай по рублю, не то вот господин полицейский разберет нас!" - "А что у вас за шум?" - спросил тут же расхаживающий для порядка полицейский. "Вот, ваше благородие, извольте рассудить нас, - смиренно отвечает Нарышкин, - господин купец продает цыплят живых по рублю, а битых по полтине пару; так чтоб мне, бедному человеку, не платить лишнего, я и велел перебить их и отдаю ему по полтине". Полицейский вступился за купца и начал тормошить его, уверяя, что купец прав, что цыплята были точно живые и потому должен он заплатить по рублю, а если он не заплатит, так он отведет его в сибирку. Нарышкин откланивался, просил милостивого рассуждения, но решение было неизменно: "Давай еще рубль или в сибирку". Вот тут Лев Александрович, как будто не нарочно, расстегнул сюртук и явился во всем блеске своих почестей, а полицейский в ту же секунду вскинулся на курятника: "Ах ты мошенник! Сам же говорил - живые по рублю, битые по полтине и требует за битых, как за живых! Да знаешь ли, разбойник, что я с тобой сделаю?.. Прикажите, ваше превосходительство, я его сейчас же упрячу в доброе место: этот плутец узнает у меня, как не уважать таких господ и за битых цыплят требовать деньги, как за живых!"

Разумеется, Нарышкин заплатил курятнику вчетверо и, поблагодарив полицейского за справедливое решение, отправился домой, а вечером в эрмитаже рассказал императрице происшествие, как только он один умел рассказывать, пришучивая и представляя в лицах себя, торгаша и полицейского. Все смеялись, кроме императрицы, которая, задумавшись, сказала: "Завтра же скажу обер-полицмейстеру, что, видно, у них по-прежнему: "Расстегнут - прав, застегнут - виноват".

Штаты полиции были конкретизированы применительно к каждому городу. Так, по штату Санкт-Петербургской полиции город делился на 10 частей и 42 квартала, состав постоянного персонала определялся в 647 человек. В каждой части образовывалась воинская команда - 34 человека. По сравнению с 1763 годом численность столичной полиции увеличивалась более чем втрое. Москва была разделена на 20 частей и 88 кварталов, у будок было определено 1200 стражников. В обоих городах значительно возросло жалованье полицейским сотрудникам[179].

Этим сотрудникам по Уставу благочиния, или полицейскому, 1782 года передавалась юридически и еще более фактически вся розыскная власть; полиция наделялась безграничным правом "имать под стражу", что не могло не привести к злоупотреблениям. На полицию же возлагалось и детальное исследование обстоятельств совершаемых преступлений. Вот каковы, например, были обязанности частного пристава в этом направлении.

"Частный пристав уголовного преступника берет под стражу" (см. Ж. ст. 104 Устава благочиния).

"Частный пристав в случае уголовного преступления личнаго, имеет исследовать: 1) о особе, над кем учинено?; 2) о действии, что учинено?; 3) о способе или орудии, чем учинено?; 4) о времени, когда учинено?; 5) о месте, где учинено?; 6) о околичностях, объясняющих, с намерением или без намерения, и утверждающих или обличающих, как учинено?; 7) преступника, кем учинено?" И поэтому велено исследовать "и о прочих уголовных преступлениях и иных всяких следственных делах, где только удобовозможно окажется" (см. Ж. ст. 105 Устава благочиния).

Полиции было предоставлено право и применять наказания по обширному кругу правонарушений (см. Н. ст. 241, 256, 257, 261 - 265 и др. Устава благочиния) при отсутствии четкого разграничения преступления и проступка, и потому никак нельзя признать правильными слова некоторых современных правоведов о том, что Устав благочиния "окончательно отделил судебную власть от следственно-ро-
зыскной"[180]. Такое отделение было еще далеко впереди. Лишь через
76 лет указами от 4 июля 1858 года и 25 марта 1859 года намечены новые пути для преобразования полиции в России:

1. Назначение полицейских чинов от правительства.

2. Отделение от полиции следственной, судебной и хозяйственной частей.

3. Соединение городской полиции с уездной[181].

Само же весьма значимое разделение властей - розыскной, следственной и судебной произошло несколькими годами позже, о чем будет сказано ниже. А пока 8 сентября 1802 года в России произошло не менее важное событие: было учреждено Министерство внутренних дел, которое наряду с другими функциями (дела сословий, городское и земское хозяйство, пожарная и продовольственная часть, врачебная часть) возглавляло деятельность местных административных и полицейских учреждений.

История этого могущественного ведомства делится на три периода: 1) с момента образования по 1809 год - период учреждения;
2) с 1810 по 19 ноября 1825 года - период преобразований; 3) с 19 ноября 1825 года по 1864 год - период стабилизации.

Первым Министром внутренних дел был с 8 сентября 1802 года по 24 ноября 1807 года действительный тайный советник, граф Виктор Павлович Кочубей. Далее последовательно министерство возглавляли: действительный тайный советник, князь Алексей Борисович Куракин (с 24 ноября 1807 года по 31 марта 1810 года); тайный, впоследствии действительный тайный советник, Осип Петрович Козодавлев
(с 31 марта 1810 года по август 1819 года); тайный советник, князь Александр Николаевич Голицын (с августа по ноябрь 1819 года); действительный тайный советник, граф Виктор Павлович Кочубей (с ноября 1819 года по июнь 1823 года); тайный советник Бальтазар Бальтазарович Кампенгаузен (с июня по август 1823 года); действительный тайный советник Василий Сергеевич Ланской (с августа 1823 года по апрель 1828 года); генерал-адъютант, граф Арсений Андреевич Закревский (с апреля 1828 года по февраль 1832 года); действительный тайный советник, граф Дмитрий Николаевич Блудов (с февраля
1832 года по 1839 год). Кто управлял МВД с 1839 по 1852 год, неясно, затем министерство возглавляли: генерал-адъютант Дмитрий Гаврилович Бибиков (с 30 августа 1852 года по 20 августа 1855 года); действительный тайный советник, впоследствии граф, Сергей Степанович Ланской (с 20 августа 1855 года по 23 апреля 1861 года); статс-секретарь, впоследствии граф, Петр Александрович Валуев (с 23 апреля 1861 года по 9 марта 1868 года)[182].

Министр, по штату 19 ноября 1802 года, получал 12000 рублей столовых и 5000 рублей квартирных в год[183].

Структура МВД и направления его деятельности постоянно менялись и уточнялись, неизменным было одно: этот орган, с одной стороны, занимался благоустроительными делами, а с другой - зорко следил за состоянием благонадежности в стране, порядка и преступности. Обе эти стороны деятельности четко прослеживаются, например, в отчете Министерства внутренних дел уже за 1805 год. Вот выдержки из него.

Устроенное в 1804 году под начальством действительного статского советника Палласа виноградное в Крыму училище, в 1805 году восприняло свое действие. Уроки виноделия открыты. Окончены нужные строения и вывезены с берегов Рейна и из островов Занта и Тенедоса лучшие виноградные лозы, из коих последние посажены и принялись удачно. Предложение о выписке из Испании виноградарей исполнено. Они прибыли в Крым и привезли с собою Мадерские и Малагские лозы. Осталось только водворить их.

В течение 1805 года, так же как и в предыдущих, спокойствие и тишина внутренняя нигде приметным образом не были нарушены и все состояния неуклонно обращались в пределах, каждому законом предначертанных.

Вместе с тем преступники, ссылаемые по Указу 1798 года на поселение в г. Колу Архангельской губернии, умножились там до того, что число их превышало число самих обывателей. Отсюда могло произойти оскудение в продовольствии и тишина города могла быть нарушена беспорядками. Чтобы предупредить это, признано нужным отсылку туда преступников остановить, а часть сосланных разместить по другим городам.

Кроме того, нахичеванскими армянами, вопреки существующим узаконениям, производим был в Крыму и в других тамошних местах торг невольниками, от закубанских владельцев по купле или мене им достающимися. Торг сей, яко постыдный для человечества и противный всякому благоустройству, возбранен строгим запрещением, и оказавшиеся в невольничестве иностранные люди освобождены, с предоставлением им права избрать место и род жизни по желанию[184].

Со временем деятельность МВД становится все более широкой, разносторонней, но по сути сводится все к тем же двум направлениям. Вот извлечение из отчета Министерства внутренних дел за 1841 год.

Собрано хлеба 94.931.276 четвертей, сверх посева 60.526.293 четверти, а сложный урожай был. С первых чисел июня настала почти повсеместно засуха, продолжавшаяся во многих губерниях до самой осени. Кроме сей главной причины скудного урожая, были и частные: а) градобития, коих в 1841 году случилось более, нежели в двух предшествовавших годах; б) саранча, появлявшаяся на Кавказе, Украине, Саратовской губернии.

Скотские падежи в течение года были в губерниях: Астраханской, Волынской, Гродненской, Вятской, Казанской, Калужской, Курской, Минской, Оренбургской, Пензенской, Полтавской, Санкт-Петербург-
ской, Новгородской, Саратовской, Симбирской, Тамбовской, Тобольской, Харьковской, Черниговской в земле Черноморского войска. Наиболее гибельна была для рогатого скота - чума, а для лошадей - сибирская язва. В 6-ти губерниях укушено бешеными собаками 78 человек, из которых
19 умерло. Случаев вообще разного рода внезапной смерти людей в продолжение года 10607.

Грабежей и разбоев в минувшем году было во всем государстве (кроме хищничеств, произведенных в Кавказском крае и на степях Киргизских): в домах 75, вне оных 169; и всего более в губерниях: Казанской, Астраханской и области Бессарабской. Собственно шайки грабителей, хотя и немногочисленные, появлялись в губерниях: Астраханской, Казанской, Херсонской, Московской и Могилевской, но вскоре были переловлены.

Пожаров всех было 5498, более всех пострадали от сих бедствий города Орел, Скопин, Суджа, Ветлуга и знаменитый торговлею посад Сухиничи. Из числа пожаров 135 произошло от поджогов, преимущественно в губерниях: Харьковской, Киевской, Симбирской и Московской.

В 1840 году находилось в государстве арестантов 241814 человек; число дней содержания на каждого арестанта в среднем составило около 35-ти. На продовольствие их, одежду и другие расходы издержано: из казны 602813 руб.79 1/7 коп., из городских доходов 106931 руб.
18 1/7 коп., из земских сборов 105485 руб. 30 коп., всего 815 230 руб.
27 2/7 коп. серебром; следовательно, на каждого арестанта приходится по 3 руб. 37 1/7 коп. серебром, а ежедневное содержание арестанта обходилось около 10-ти коп. серебром.

Образование арестантских рот для общественных городских работ постепенно продолжается. В 1841 году состоялось положение об учреждении такой роты в г. Пскове из 200 арестантов, и на устройство для нее помещения дозволено занять 64500 руб. серебром в Санкт-Петербургском приказе общественного призрения, на 26 лет, на счет общего вспомогательного земского сбора, пока не представится возможности отнести его на доходы г. Пскова. Сверх того, определено возвести для арестантских рот, на счет земского сбора, новые здания в городах Курске и Архангельске. По настоящее время состоялись положения об устройстве 32-х арестантских рот и, кроме того, предполагается учредить оные еще в 10-ти городах и усилить существующие уже в городах Симферополе и Кишиневе.

Казенных податей в 1841 году собрано 36.255.512 руб. 16 6/7 коп. серебром; недоимок прежних лет 5.147.722 руб. 77 4/7 коп., в 1840 году взыскано податей 37.619.890 руб. 41 коп., недоимок 3.132.598 руб.
79 коп., следовательно, в прошедшем году взыскано податей менее против 1840 года на 1.364.378 руб. 24 1/7 коп., а недоимок более на
2.015.123 руб. 98 4/7 коп. Существенною причиною неуспешного взыскания податей в течение 1841 года должно полагать бывшие во многих губерниях неурожаи хлебов.

Приказы общественного призрения имели капиталов собственных и вкладов к 1841 году 45.918.528 руб.45 коп.серебром, а к 1842 году 48.123.597 руб. 1 коп. серебром, в течение года прибавилось 2.205.068 руб. 56 копеек.

Из благотворительных приношений в пользу разных человеколюбивых учреждений особенного внимания заслуживают:

1. Купечество Тверской губернии пожертвовало 11.428 руб.
57 1/7 коп. серебром для ежегодного обращения процентов с его капитала в пособие престарелым отставным воинам и их вдовам.