Диармайт, сын керрбела, и усиление власти уи нейллов 2 страница

Убийство Диармайта королем Ульстера не представляется случайным инцидентом в борьбе между Уи Нейллами и их старыми врагами, но возвышается до мифологического толкования. Автор саги, впадая в обыч­ный анахронизм, изображает Диармайта осуществляющим право коро­левского объезда, которое приписывалось верховному королю поздними политическими теоретиками.

Наиболее известным кельтским королем, погибшим из-за пренебре­жения противоречащими друг другу пророчествами, является Мак-Бет. Одно из первых литературных упоминаний тройной смерти обнаружива­ется в произведении Адомнана, но прилагается не к Диармайту (привер­женность которого христианству он постоянно подчеркивает), а к его врагу Аэду Черному. Колум Килле предрекает:[121]

«„И Аэд, не по заслугам поставленный, вернется как собака на свою блевотину и вновь станет кровавым убийцей, и наконец, пронзенный копь­ем, упадет с дерева в воду и утонет. Он заслужил такой конец гораздо раньше, убив короля всей Ирландии..."

И Аэд Черный, священник только по названию, вернулся к прежним своим злодеяниям и, вероломно пронзенный копьем, упал с носа лодки в воду озера и погиб».

По-видимому, в данном случае речь идет о прорицании тройной смер­ти: от ранения, от падения с дерева и от потопления. Эти темы уводят нас в темные глубины сравнительной мифологии, заставляя вспомнить о персо­нажах, подобных Одину, пронзенному копьем и повешенному над источни­ком Мимира.

В ирландской традиции тройная смерть обычно принимает форму ранения, потопления и сожжения (guin, badud, loscad). Смерть от раны при попытке бежать из горящего дома, конечно, вовсе не была необычным явлением во время династических усобиц в раннее Средневековье и не заключает в себе ничего сверхъестественного. Однако в ирландских сагах она сопровождается утоплением в котле или чане с похлебкой. И хотя огромный котел составлял неотъемлемую часть обычной обстановки ко­ролевского дома, мы не можем пройти мимо его мифологической значимо­сти в кельтском мире. Самый замечательный кельтский котел — сереб­ряный котел из Гундеструпа, найденный в Дании, но созданный, вероятно, на Дунае и датируемый II веком до н. э., — украшен поразительной сценой жертвоприношения, на которой маленькая человеческая фигурка погружается в чан. Пиво или вино символизировали собой власть и являлись обязательным атрибутом королевской инаугурации; не менее уместны они были, как мы видим, и при смерти короля.

Муйрхертах, сын Эрк, предпоследний предшественник Диармайта на престоле верховного короля, умер при очень сходных обстоятельствах. В записи под 534 годом в Анналах Улъстера читаем: «утопление Муйрхертаха, сына Эрк, в чане, полном вина, в крепости Клетех на Бойн» (demersio Muirchertaig filii Erce in dolio pleno vino in arce Cletig supra Boinn). Дом Клетех на реке Бойн, подлинное местоположение которого находилось, вероятно, в Ином мире, был также свидетелем смерти Кормака, сына Арта. Ниже приведен фрагмент саги «Смерть Муйрхертаха, сына Эрк» (Aided Muichertaig Meic Erca) в изложении Алвина и Бринли Рисов:

«Однажды король Ирландии Муйрхертах оказался во время охоты один на своем охотничьем холме, и тут появилась перед ним девушка [122]редкостной красоты, одетая в зеленый плащ. Король тотчас воспылал к ней такой любовью, что был готов отдать всю Ирландию, лишь бы она согласилась провести с ним хоть одну ночь. Девушка сказала ему, что она „любовь Муйрхертаха", и объявила, что сведуща в еще более тайных делах, а потом добавила, что давно уже знает его и ждет встречи с ним. „Я дам тебе все, что могу дать, о девушка", — сказал ей Муйрхертах, и она согласилась войти в его дом при условии, что он никогда не будет произносить ее имя, что мать его детей будет удалена с ее глаз и ни один клирик не войдет в дом, где будет она жить. Король принял эти условия и спросил только, как же ее имя, чтобы знать его и избегать его произно­сить. И хотя девушка отличалась несравненной красотой, имя ее звучало довольно странно и поразительным образом походило на имена уродли­вой Кайльб[28]: „Вздох, Свист, Буря, Резкий Ветер, Зимняя Ночь, Крик, Рыдание, Стон".

Чтобы угодить девушке, Муйрхертах прогнал из своего Клетехского дома королеву и детей ее и после этого созвал всех, кто занимался каким-либо ремеслом или искусством, вместе с их женами на большой пир. Св. Кайрнех[29] был так возмущен изгнанием королевы, что проклял это место и сам своими руками вырыл для короля могилу, сказав при этом: „Тот, кому приготовлена эта могила, конченый человек; поистине конец его царствованию и владычеству". Король же тем временем сел на свой трон, а девушка села по правую руку от него и, чувствуя, что от нее исходит „могущество богини", он спросил, откуда ее сила. Она ответила, что верит в Бога, что она из племени Адама и Евы, но при этом может совершать великие чудеса. Муйрхертах попросил ее совершить какое-нибудь чудо. Тогда девушка превратила воду из реки Бойн в вино, а из папоротника создала призрачную свинью, и эти волшебные еда и питье вдвое умень­шили силу короля и его людей. Затем создала она два полка призраков, равных по числу воинов и по силе, причем один полк состоял из голубых воинов, а другой — из безголовых. Сам Муйрхертах выбился из сил, сражаясь с ними, хоть и были это на самом деле одни лишь камни, папоротник да дерн. На седьмую ночь в канун среды после Самайна [123]поднялась буря. „Это стон зимней ночи", — сказал король. А девушка отвечала ему: „Это я — Резкий Ветер... Я — Зимняя Ночь... Я — Стон, я — Ветер, я — Зимняя ночь". Когда король вновь заговорил о буре, которая с каждой минутой становилась все сильнее, девушка спросила его: „Зачем называешь ты мое имя, о муж?" После этого она сказала, что теперь он обречен. „Это правда, девушка, ибо было предсказано, что моя смерть будет подобна смерти моего деда". А Муйрхертах сам сжег своего деда в его же доме. Видения огня и воды мешали теперь его зачарованному сну. Девушка меж тем „рассыпала повсюду огонь", а во­круг дома поставила полки призрачных воинов, которые будто бы напа­дали на дом. Королю она сказала, что якобы Туатал Майльгарб („кругло­головый"), сын Кормака Одноглазого, явился со всем своим войском отомстить Муйрхертаху и занять его трон. Муйрхертах спрятался в бочку с вином и утонул в ней, горящие бревна рухнули на него и сожгли всю верхнюю часть его тела»[30].

В этом фрагменте отчетливо проявляется элемент сверхъестественно­го, хотя девушка утверждает, что она убила Муйрхертаха, мстя за своих отца и брата и коренных жителей Тары (senthuatha Temra).

Вопрос об абсолютной историчности Муйрхертаха, сына Эрк, остается открытым. Подозрения вызывает его двойное имя. Имя «Мак Эрка» было довольно распространенным собственным именем в архаический период и не являлось ни патронимом, ни метронимом, хотя позднее стали утверждать, что Муйрхертах назывался «Мак Эрка» якобы потому, что его матерью была Эрк, дочь Лоарна, короля Дал Риады, и о сватовстве и женитьбе на ней Муйредаха, сына Эогана, была сложена романтическая легенда, сюжет которой достигал высшей точки в момент убийства Аоарна его внуком. В саге «Видение Конна» он именуется уменьшительным именем «Мак Эркени» (Маc Erceni), однако в анналах он всегда фигури­рует под именем Муйрхертах, сын Эрк (Масс Еrccae). Следует помнить о том, что эти ранние анналы приобрели свой настоящий вид не ранее VIII или IX века, во времена расцвета Кенел Эогайн. В VI веке этот род не играл столь выдающейся роли, и вполне возможно, что эта династия перенесла традиции, повествующие о раннем короле Тары Мак Эрке, на туманную фигуру своего предка Муйрхертаха, сына Муйредаха.[124]

Имя Мак Эрка в древности носили несколько коннахтских князей: предок септа Кенел Майк Эрке из племени Корке Охланн в северном Роскоммоне, о котором в «Трехчастном Житии» говорится, что они «силь­нейшие и могущественнейшие из коннахтов, но они не правят подобно высшим королям» (позднее им приписали вымышленное происхождение от Бриона); предок Фир Хера, ответвления Уи Фиахрах, и его внучатый племянник, Мак Эрка, сын Айлиля Молта, который, по сообщению анна­лов, погиб в битве при Тортане в Мите, сражаясь с лейнстерцами в 543 или 548 году.

Анналы приписывают Муйрхертаху, сыну Эрк, за последующие годы целый перечень удачных сражений (в ирландской терминологии caithreim), который очень напоминает искусственную реконструкцию побед Уи Нейллов над представителями всех остальных провинций. В перечнях коро­лей и анналах два его сына, Форггус и Домналл, изображаются верховны­ми королями-соправителями, правившими в течение года после смерти Диармайта, сына Керрбела. В анналах сообщается о трех значительных сражениях, в которых они одержали победу: это — битва при Слайго в 543 или 547 году, в которой они совместно с Айнмере, сыном Сетны, и Ниннидом, сыном Дауи, из Кенел Конайлл убили Эогана Бела, короля Коннахта; битва при Кул Конайре в 550 году в Кере (баронство Карра, графство Слайго), в которой они убили сына и преемника Эогана Бела, Айлиля Инбанду; и битва при Кул Древне, о которой говорилось выше. Первая и последняя битва произошли в той стратегической области, которая будет составлять предмет споров между Коннахтом и Тир Ко­найлл вплоть до XVI века. Хотя в битве при Кул Древне король Коннахта выступал союзником северян, битвы при Слайго и Кул Конай­ре можно рассматривать в свете непрекращающейся вражды между Кон­нахтом и Севером. Впрочем, вполне возможно, что сообщение о сражении при Кул Конайре обязано своим возникновением неправильному истолко­ванию записи, отмечающей смерть Айлиля Инбанды от рук «сыновей Макк Эрка», то есть Фир Хера, а не Кенел Эогайн[31].

Как бы то ни было, Муйрхертах, сын Эрк, и Диармайт, сын Керрбела, были не единственными королями Тары, погибшими сверхъестественной смертью. Мы помним, что Аоэгайре был убит солнцем и ветром, а его сын Лугайд и его предшественник Нат И погибли от удара молнии. Если власть верховных королей Тары обладала сакральным происхождением, [125]вовсе не удивительно, что они погибали не от человеческих рук. В этом отношении ирландские саги королевского цикла любопытным образом дополняют легенды, рассказанные о ранних королях Упсалы в «Саге об Инглингах», первой книге «Круга земного» Снорри Стурлуссона. В со­ответствии с общим более жизнерадостным настроем ирландской мифо­логии на первый план выходит тема плодородия и королевской свадьбы, между тем как скандинавские повести вращаются вокруг смерти сакраль­ного короля. Даже склонный к евгемеризациии Снорри прямо заявляет, что некоторые упсальские короли были принесены в жертву «ради мира и хорошего года». Возможно, благодаря более длительному влиянию хрис­тианства и его более глубокому проникновению в литературу, мы не найдем в Ирландии открытых упоминаний о подобных жертвоприноше­ниях. Может быть, слишком прозаическим выглядело бы предположение о том, что более мягкий климат этой страны делал такие решительные меры не столь необходимыми.

Несмотря на это, в ирландских сагах, даже в их поздней, прошедшей литературную обработку форме, отчетливо звучит тема рока. В своем проницательном анализе саг о смерти Рисы обратили внимание на любо­пытный эротический элемент, обычно сопровождающий смерть героя. Очевидно присутствие этой черты и в скандинавских сагах. В редакции Снорри смерть короля часто связывается с неудачным браком, иногда невеста оказывается ведьмой. Миф о приносящей смерть богине, являю­щейся одновременно невестой короля, отчетливо различим в «Перечне Инглингов» (Ynglingatal), древней языческой поэме, на которой основы­вается прозаическое повествование Снорри и отрывки из которой он время от времени цитирует: здесь в эротических выражениях описывается даже встреча короля с Хель, богиней смерти. Еще более интересным кажется то обстоятельство, что один из доисторических упсальских королей, Шьельнир, погибает, утонув в чане меда, хотя нельзя сбрасывать со счетов и возмож­ность литературного заимствования: в одной из глав «Саги об Инглингах» Снорри утверждает, что Данп и Дан, эпонимические короли Дании, были соответственно сыном и внуком Рига, «который был первым назван „конунгом" на датском языке»; Риг также фигурирует в эддической «Песни о Риге» как имя, которое принимает Хеймдалль, когда зачинает Трэля, Карла и Ярла (раба, простолюдина и господина), и теперь считает­ся, что это имя является заимствованием из ирландского ri, rig, «король».

Диармайт, сын Керрбела, был последним сакральным королем Тары. Очевидно, у тех, кто называл его первым христианским верховным королем [126]Ирландии, были на то определенные причины. Два его сына носили специфически христианское имя Колман, происходящее от латинского Колумбан. Этот двойственный характер вкупе с тем обстоятельством, что Диармайт явился непосредственным родоначальником двух наиболее мо­гущественных династий Южных Уи Нейллов, сделал его чрезвычайно подходящей фигурой для саг и легенд.

Находившиеся под их влиянием списки королей и анналы выказывают некоторое замешательство в вопросе о порядке престолонаследия после смерти Диармайта, приписывая эту честь множеству недолговечных прави­телей, иногда разделявших ее с тем или иным соперником. Нечто похожее на подлинное положение вещей отображено в «Видении Конна». Как мы уже говорили, этот перечень был составлен в период правления Финснехты Пиролюбивого, который в слегка завуалированной форме упоминается под кеннингом Снехта Фин «снего-вино», передающем смысл его имени (его прозвище Fledach означает «пирующий» или «щедрый»; он происхо­дил из рода Сил Аэдо Слане и, подобно многим другим представителям этого рода, был убит соперниками из Фир Хул Брег в 697 году). Язык этого памятника носит поэтический и намеренно затемненный характер, а вслед за Финснехтой Пиролюбивым идут четыре неидентифицируемых имени. Однако он недвусмысленно показывает, что значительное время у Диармайта не было неспосредственного преемника. Трудность заключа­ется в том, что Аид Оллайн (которого следует отождествлять с Аэдом Алланом или Уариднахом[32] из Кенел Эогайн, умершим в 612 году) здесь помещается перед Диармайтом, и этот порядок подтверждается схемой аллитерации, связывающей словосочетания в тексте[33].

В поздних источниках утверждается, что сын Диармайта Аэд Слане делил верховную власть с Колманом Римидом из Кенел Эогайн, дедом по материнской линии нортумбрийского короля Альдфрида, которого ирланд­цы знали под именем Фланн Фина (от имени его матери Фин). Аэд Слане и его предполагаемый соправитель умерли в 604 году, однако рассказ Адомнана о пророчестве Колума Килле согласуется с отсутствием Аэда в «Видении Конна». Хотя историческая картина крайне расплыв­чата, анналы демонстрируют враждебное отношение остальных Уи Нейл­лов к возвышению Диармайта, сына Керрбела. Династии срединных [127]областей окончательно сформировались лишь ко времени совместного правления сыновей Аэда Слане — Диармайта и Блатмака (оба фигури­руют в «Видении Конна»).

Диармайт и Блатмак также появляются в сагах королевского цикла, но по большей части действуют в качестве персонажей второго плана, отсту­пая в тень на фоне таких живописных личностей, как щедрый король Коннахта Гуайре Айдне, отважный лейнстерский герой Маэл Одран и романтический принц из Ская Кано, сын Гартната. Их правление считают эпохой в ирландской истории, по большей части, несомненно, потому что оба они пали жертвой великого мора, положившего конец не только золотому веку святых, но и поколениям королей, достаточно могуществен­ных, чтобы стать героями саг. Последующие годы стали свидетелями трудов по воссозданию и компиляции исторической традиции. Начиная с VIII века туман легенд начинает рассеиваться по мере того, как более изобильными становятся исторические памятники в узком смысле слова.[128]

ГЛАВА VII

КОРОЛИ УЛЬСТЕРА

Batar tri primcheinela I nHere .i. Feni 7 Ulaith 7 Gailni .i. Laigin.

«В Ирландии было три главных народа: фении, улады и гаилни, то есть, лагены».

Так начинается сага VIII века, дошедшая до нас в составе одного из правоведческих трактатов. Из контекста выясняется, что под фениями (при том, что это слово обычно использовалось в законах для обозначе­ния «ирландцев») в данном случае понимаются предки коннахтов и Уи Нейллов. Само утверждение, относящееся к доисторической эпохе, не следует принимать за точное описание этнографической ситуации. Скорее оно отражает точку зрения правоведа, трудившегося под покровительством Уи Нейллов. Улады и лагены на самом деле были давними врагами верховных королей из этой династии, не желавшими расставаться с воспо­минаниями о своем былом величии.

Улады, хотя к VIII веку они были оттеснены в область Антрима, Дауна и северного Лаута, представлявшую собой всего лишь окраину древней ульстерской пятины, оказались в удивительном положении, поскольку «По­хищение быка из Куальнге» и связанный с ним цикл саг, повествующих о дворе короля Конхобара в Эмайн Махе и о подвигах Кухулина, приобре­ли в ирландской литературе статус национального эпоса. И если Гомер придерживается в отношении греков и троянцев поразительной бесприст­растности, то ирландские составители саг отдают явное предпочтение уладским героям. По словам поздних комментаторов, это примечательное неравнодушие явилось следствием радушного приема, оказанного поэтам Ирландии ульстерским королем Фиахной, сыном Баэтана, во времена Собора в Друим Кете в 575 году, когда им якобы угрожал изгнанием верховный король Аэд, сын Айнмере; а один писатель XI века недобро­желательно говорит: «эти истории вовсе не происходили так, как они [129]рассказываются, но сладкоязычные поэты выдумали лживые сказки, что­бы снискать расположение у грубого ульстерского народа».

В мире, столь высоко ценившем традицию, подобные воспоминания о былом величии являлись реальным политическим преимуществом. Еще в 1084 году король уладов Доннслебе, сын Эохайда, приехал на реку Войн и дал королевские дары (tuarastal), являвшиеся символом верховной власти, Доннхаду Уа Руайрку, королю Брефне. Очевидно, это действие следует рассматривать как попытку возродить древнюю ульстерскую пятину с помощью заключения союза, направленного против обоих тогдашних пре­тендентов на королевство Тары: Домналла Мак Лохлайнна из рода Се­верных Уи Нейллов и Тойррделбаха уа Бриана, короля Мунстера. Эта попытка была обречена на провал: Мак Лохлайнн нанес поражение Доннслебе, а вскоре после этого Уа Бриан разгромили Уа Руайрк в битве при Мойн Крунноке близ Аейшлипа. Однако она остается любопытным свидетельством притязаний на восстановление древних прав, так как королевство Брефне располагалось в области южных границ бывшей ульстерской пятины, а в одном из трактатов, включенных в Книгу Прав XII века, мы находим окрашенное в столь же ностальгические тона архаизирующее утверждение, что короли Уи Нейллов из Кенел Конайлл и Кенел Эогайн обязаны идти в военные походы с королем уладов и что тот дает туарастал королям Айргиаллы, Брефне и Конмайкне. Такая любовь к прошлому ввела в заблуждение Геральда Камбрийского, назы­вавшего весь север Ирландии Ултонией (Ultonia). Действительно, даже несмотря на то, что к XII веку короли из Кенел Эогайн были подлинными властителями севера, улады все еще боролись за сохранение независимос­ти. До тех пор пока существовала их династия — в сколь бы плачевном состоянии она ни находилась, — Уи Нейллы не могли именоваться королями Ульстера.

Политическое устройство уладов отличалось своеобразием, так как королевская власть не принадлежала одной господствующей династии, а разделялась между династиями Дал Фиатах из восточной части графства Даун, Дал Арайде из графства Антрим и Уи Эхах Кобо из западной части графства Даун[34]. Необычным было и положение королевства Дал Риады, ирландская часть которых находилась в гленах Антрима, меж тем как его короли жили в своих аргайлширских колониях. Чуть меньше на общем фоне выделялось пограничное королевство Конайлли Муиртемне в Лауте.[130]

(Карта. Северная Ирландия около 800 г.н.э.)[131]

Мы видели, что согласно наиболее правдоподобной реконструкции исто­рии V века падение Эмайн Махи состоялось примерно в 450 году; за ним последовало отступление уладов на восток через Гленн Риге, а пере­мещение границы было ознаменовано постройкой Дейнс-Каста. Похоже, поражение уладов не было полным и не считалось необратимым. Воз­можно, уже в VII веке они заняли южный Лаут, а их союзники круитни столь же прочно утвердились в графстве Лондондерри. Война между уладами и Айргиаллой в прежние века вовсе не составляла естественного положения дел, как можно было бы ожидать, судя по рассказам саг о завоевании Эмайн Махи тремя братьями Колла. Подлинными врагами были Уи Нейллы, а в частности северные ветви этой династии. Это подтверждает наши догадки о том, что Айргиалла представляла собой конгломерат племен-данников, покорившихся Уи Нейллам, но не обладав­ших достаточной силой для того, чтобы напасть на своих прежних господ.

Уладами в строгом смысле слова именовался народ, проживавший между заливом Дандрум и Белфастским озером. Их центр находился в Дун-да-Летглассе (Даунпатрик), которое изначально было светским, а не религиозным местом, а правила ими династия Дал Фиатах. Младшая ветвь, Уи Эхах Арда, владела полуостровом Ардс, но, очевидно, пала жертвой викингов в IX веке. В этнологическом плане их причисляли к эринам. Дал Риада тоже относились к эринам, но не состояли с Дал Шиатах в близком родстве: уже к V веку они переселились через узкий пролив в Шотландию, но на протяжении нескольких столетий удержива­ли свои ирландские владения.

Однако большую часть населения в том, что осталось от королевства уладов, составлял народ, известный под именем круитни. Их название представляет собой Q-кельтский извод названия «пританы» (Рritani, валл. Рrydyn), обозначавшего пиктов Северной Британии. По-ирландски и пикты, и ирландские круитни носят одно и то же название, но латиноязычные авторы, такие как Адомнан, употребляют слово «пикты» только по отношению к первой группе. Поэтому не вполне правильно называть ульстерских круитни пиктами. Судя по порядку их королевского престо­лонаследия, они следовали ирландской системе дербфине в отличие от пиктов, передававших королевскую власть по материнской линии.

Круитни иногда овладевали верховной властью над королевством ула­дов: часто именно они несли на своих плечах основное бремя войны с Уи Нейллами и обрели такую самоуверенность, что утверждали, будто они, а не Дал Фиатах, являются «истинными уладами» (fir-Ulaid), а составители [132]генеалогий услужливо объясняли, что Дал Фиатах, будучи эринами, явля­ются пришельцами из Мунстера. Впрочем, консервативные Анналы Уль­стера раскрывают подлинное положение вещей, отказываясь наделять титулом «король уладов» (ri Ulad) высшего короля круитни и вместо этого используя такие описательные выражения, как «король пятины» (ri in Choicid). Термин «пятина» пользовался большой популярностью у уладов, вызывая горделивые воспоминания о прежнем величии их королевства. Однако сила традиции, даже сфальсифицированной, была столь велика, что составители генеалогий долгое время продолжали отстаивать учение, по которому круитни, несмотря на сложившееся словоупотребление, являются истинными уладами, уже после того, как те перестали выдвигать серьез­ные притязания на верховную власть над пятиной.

Династия Дал Арайде, представители которой пребывали в Райт-Море к востоку от нынешнего города Антрим в области, известной под названием Маг Лине, стала господствующей группой у круитни, хотя из рода Уи Эхах Кобо (в баронстве Иве, графство Даун) также вышло несколько королей уладов. Возможно, антримские круитни были отреза­ны от своих сородичей, населявших Даун, вследствие действий Дал Фиа­тах, которые на протяжении VIII века продвигались на запад к озеру Лох-Ней и на север в южный Антрим. Расширившиеся границы Дал Фиатах отразились в размерах диоцеза Даун (который нельзя смешивать с одно­именным графством).

Однако родственные связи, установленные составителями генеалогий между Уи Эхах Кобо и Дал Арайде, носят чрезвычайно искусственный характер, а среднеирландский перечень королей Дал Арайде дает ложную перспективу. В VI и VII веках круитни образовывали свободную конфе­дерацию небольших государств. Семь королей круитни пали в великой битве при Мойн Дайри Лотайр в 562 или 563 году, а по сведениям Адомнана еще один их король, Эохайд Лайб (Еchodius Laib) бежал с поля боя на колеснице (может быть, последнее упоминание об этом архаическом способе ведения боя). Ни один из них не фигурирует ни в списках королей, ни в генеалогиях, хотя смерть Эогана, сына Эохайда, упоминается в анналах под 611 годом. Не сохранилась даже генеалогия Аэда Черного, сына Суибне Арайде, высшего короля уладов, который убил Диармайта, сына Керрбела. Анналы отмечают смерть некоего Дикуйла, «короля племени круитни» (ri ceneoil Cruithe) в сражении с Дал Риадой в 629 году: судя по генеалогиям, его дядя Келлах был королем Латарна из Ларны.[133]

Укрепление династической власти составляло основную черту ирланд­ской политической истории в VIII веке, и именно в это время Дал Арайде становится единой династией, правящей остатками круитни к востоку от нижнего течения реки Банн. Соблюдая привычные устои ирландской по­литики, они разделились на враждебные группировки. Северная ветвь по­селилась в Эйльне между реками Банн и Буш и посягала на ирландские земли Дал Риады, но потерпела сокрушительное поражение от своих роди­чей с Маг Лине в 776 году и после IX века исчезла со страниц истории.

Одним из самых замечательных королей Ульстера был Баэтан, сын Кайрелла, из Дал Фиатах. За краткое время своего правления (с 572 по 581 г.) он попытался утвердить свою верховную власть над Дал Риадой в Шотландии и над островом Мэн. Его жизненный путь трудно просле­дить из-за усилий средневековых историков-компиляторов, но в ранних источниках сохранилось достаточно сведений, позволяющих нам оценить значение его царствования. Ульстерских составителей генеалогий можно с уверенностью упрекнуть в явной пристрастности, когда они именуют Баэтана королем Ирландии и Шотландии (ri Erenn ocus Alban) и цитируют поэму, в которой он изображается королем, принимающим в своей крепости близ Ноклейда в Антриме дань от Мунстера, Коннахта, Ская и Мэна. Подобные фантазии всего лишь отражают поздние пред­ставления о власти верховного короля. Однако даже составитель офи­циального свода ирландских генеалогий признаут, что Баэтан наряду с Брианом Боромой являлся исключением из правила, по которому со вре­мен св. Патрика все верховные короли Ирландии происходили из коннах-тов или Уи Нейллов. Впрочем, он делает оговорку: «...но другие не числят Баэтана в ряду верховных королей» (sed alii Boetan apud magnos reges non numerant).

Жители Ульстера издавна проявляли интерес к острову Мэн: одно имя на огамической надписи, обнаруженной на этом острове, можно отож­дествить с именем прародителя королей Конайлли Муиртемне, а в анна­лах зафиксированы два похода уладов — в 577 и 578 годах. В генеало­гиях утверждается, что ирландцы были изгнаны с Мэна через два года после смерти Баэтана, и это событие, вероятно, следует связывать с побе­дой Аэдана, сына Габрана, в 582 году, также упомянутой в анналах. Далее в генеалогиях говорится, будто Аэдан, сын Габрана, принес Баэтану прися­гу в Ринн Сеймне (остров Маги близ Ларна).

На основании этих свидетельств нам легче понять подлинную цель знаменитого Собора в Друим Кете, состоявшегося в 575 году. Согласно [134]традиционным рассказам, это было собрание всех королей Ирландии, проводившееся под председательством верховного короля Аэда, сына Айн-мере, из рода Северных Уи Нейллов, на котором также присутствовали Колум Килле и Аэдан, сын Габрана, король Дал Риады. Наряду с другими делами (например, предложением изгнать поэтов из Ирландии) был решен вопрос о взаимоотношениях Дал Риады и верховного короля. Стороны сошлись на том, что ирландская часть королевства подчиняется верховному королю и поставляет ему войска, но шотландское королевство получает независимость и принимает лишь обязательство служить верхов­ному королю при необходимости своим флотом. У Адомнана мы находим удручающее своей лаконичностью упоминание о присутствии Колума Килле на совещании королей в Друим Кете в графстве Дерри, но он ничего не сообщает о целях этого совещания. Столь же бессодержатель­ны и сообщения анналов.

В традиционном описании бросается в глаза несколько грубых недо­четов: список королей, якобы присутствовавших в Друим Кете, полон ошибок и анахронизмов, и в нем, как ни странно, отсутствует имя Баэтана; кроме того, Аэд, сын Айнмере, даже по официальной доктрине, в 575 году еще не был верховным королем. В действительности анналы и списки королей демонстрируют полную неосведомленность относительно порядка наследования престола после смерти Диармайта, сына Керрбела. Соглас­но этим источникам, Аэд не мог стать верховным королем до смерти своего двоюродного брата Баэтана, сына Ниннида, в 586 году. И это лицо, и его предшественник Баэтан, сын Муйрхертаха, и Эохайд, сын Домналла из Кенел Эогайн, вряд ли на самом деле занимали престол Тары. В «Видении Конна» не упоминаются ни они, ни даже Аэд, сын Айнмере. Смерть Диармайта, сына Керрбела, по-видимому, не только ознаменовала упадок языческой сакральной королевской власти в Таре, но и положила начало периоду замешательства и раздоров внутри рода Уи Нейллов, так как пути различных ветвей этой династии все больше расходились.