Глава 4. Ближе к рассвету, когда небо было еще темным, но звезды уже начали гаснуть, Робби поднял голову, прислушался и тут же разбудил Роксану

Ближе к рассвету, когда небо было еще темным, но звезды уже начали гаснуть, Робби поднял голову, прислушался и тут же разбудил Роксану. Она хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам, а затем встал. Он как раз потянулся к оружию, когда доски двери затрещали под ударами топора.

Очевидно, шпионы Куинсберри не дремлют!

Робби вскочил и молниеносным движением схватил пистолеты.

В комнату никто еще не ворвался. Пока. Но словно в подтверждение его мыслей, еще одна доска треснула под ударами топора.

Схватив со стула штаны, он в мгновение ока натянул их, одновременно оценивая, долго ли продержится дверь. Похоже, толстый дуб заставит нападающих попотеть.

Быстро затянув ремень, Робби сунул за пояс пистолеты, наклонился над кроватью и прошептал:

– Времени почти нет. Иди в гардеробную, чтобы тебя случайно не ранили.

Стук и грохот перекрыл пронзительный голос, требующий, чтобы нападавшие удвоили усилия.

Спустив ноги с кровати, Роксана встала, словно подстегнутая командами свекрови.

– Никому ничего не грозит, и меньше всего – мне. Поэтому не стоит говорить со мной столь заботливым, рыцарским тоном! – прошипела она, накидывая халат. – Можно подумать, я стану разыгрывать покорную деву, пока они тебя убивают! Немедленно проваливай отсюда! – приказала она, швыряя ему рубашку и сапоги.

– Если их немного, я смогу выпутаться. – Робби спокойно натянул рубашку, словно люди с топорами не разбивали дверь в щепки. За рубашкой последовали сапоги. – Я прекрасно вооружен.

– Даже не думай остаться, – горячо возразила Роксана. – Эта старая ведьма жаждет твоей крови. И получит, если ты не уберешься! Будь она проклята! Это мой дом, я тут хозяйка и сверну ее тощую шею!

– Тебе может понадобиться помощь, – сказал Робби.

– Для меня важнее, чтобы ты остался жив. Хотя бы ради меня!

Она раздраженно отбросила руки Робби и, не обращая внимания на его полное пренебрежение собственной безопасностью, сильно толкнула в грудь.

– Немедленно уходи!

Стук становился все громче: очевидно, прибыло подкрепление. За дверью слышались грубые мужские голоса, перемежаемые воплями Агнес и оглушительным грохотом топоров.

- Пожалуйста, Робби! – отчаянно прошептала Роксана, умоляя его уйти. – Даже не думай здесь остаться. Меня никто и пальцем не тронет. Им нужен ты. И учти, я привыкла заботиться о себе едва ли не с колыбели.

Оставалось надеяться, что рассудительный тон убедит Робби, он послушает ее и уберется восвояси.

– Возможно, настало время кому-то позаботиться о тебе.

– Это будет легче сделать, если ты останешься в живых, – подчеркнула Роксана.

– Ты уверена?

Грохот становился непрерывным. Она окинула Робби негодующим взглядом.

– Продолжай в том же духе, и я увижу тебя болтающимся в петле.

– Но так неправильно...

Дверные петли угрожающе скрипели, почти вырываясь из рамы.

В глазах Робби горела жажда драки, он был готов схватиться с нападающими!

– Если останешься, я сама тебя пристрелю! – яростно бросила Роксана. – Ты рискуешь жизнью моих детей!

Воинственный блеск в глазах Робби померк.

– Боже, я о них совсем забыл. – Он снял с кроватного столбика куртку. – Прости мой эгоизм. Если что-то понадобится, оставь письмо для Холмса в таверне «Стайлз». Возьми.

Он протянул ей пистолет.

– На случай, если понадобится пристрелить кого-то, кроме меня, – добавил он с шутливой улыбкой.

– Я не стану тебе писать. Я вообще в жизни тебя не видела. И мне не нужен пистолет... о, так и быть.

Если она не возьмет оружие, он никогда не уйдет.

– Ради Господа Бога, беги же!

Робби нерешительно посмотрел на нее.

– Я хочу, чтобы ты остался жив, – прошептала Роксана со слезами на глазах. – Умоляю!

Он схватил ее в объятия. Их поцелуй был невыносимо сладок. Отстранившись, Робби с трогательно-прекрасной улыбкой отвернулся и исчез в гардеробной.

Через несколько мгновений дверь рухнула, и когда в комнату ворвались люди с фонарями, пред ними предстала графиня Килмарнок, безмолвно целившаяся в них из пистолета.

Мужчины застыли в проеме. В их взглядах смешивались восхищение и страх: первая красавица Эдинбурга стояла у кровати в соблазнительном дезабилье. Длинные, рыжие, спутанные волосы разметались по плечам, щеки раскраснелись, светлый шелк халата обрисовывал пышные формы, в открытом вырезе белела грудь.

– Что означает это вторжение? – спросила Роксана и недрогнувшей рукой взвела курок.

– Совершенно не обязательно никого убивать, – мягко заметил Куинсберри, выходя вперед и не сводя глаз с оружия.

Протолкнувшись через толпу солдат, графиня Эрскин нервно спросила:

– Где он?

– Почему вы не спите, Агнес? – спокойно поинтересовалась Роксана.

– Я знаю, что он здесь. Заставьте ее сказать, где он прячется! – завопила леди Эрскин.

– Мы хотели бы обыскать ваши покои, – заявил Куинсберри и сделал знак одному из своих людей. – Если не возражаете, конечно.

– Я совершенно одна. Агнес настолько стара, что часто слышит и видит то, чего на самом деле нет.

– Мы просто посмотрим. Ради нашего спокойствия, – пояснил герцог. – Я получил несколько докладов о... – Он помедлил в поисках наиболее нейтрального слова. – О появлении в округе некоего незнакомца. И это нас очень встревожило.

Роксана вопросительно подняла брови:

– И поэтому вы вышибли мою дверь?

– Нам сказали, что он... что кто-то находится в вашей комнате.

– И вы, Джеймс, взяли на себя роль моего опекуна?

– О, я никогда бы не осмелился, – пробормотал он, оглядывая смятую постель Роксаны. – Но в эти времена политических волнений всем приходится терпеть неудобства.

– Я хочу, чтобы мне навесили новую дверь! – резко бросила Роксана. – И требую извинений!

– Разумеется, – кивнул Куинсберри, гадая, уж не страдает ли Агнес старческим слабоумием.

Эта история быстро превращается в фарс. Но как раз когда он уже был готов извиниться, на глаза ему попались мужские перчатки, лежавшие рядом с кроватью. Подойдя ближе, он нагнулся и поднял перчатки:

– Ваши?

Перчатки были из черной замши и подбиты мехом, чтобы уберечь руки от вражеских шпаг.

– Насколько я помню, нет.

Сердце Роксаны бешено колотилось, но она вынудила себя говорить спокойно.

– Я была права, – прокудахтала Агнес. – Не так уж я безумна!

Куинсберри, проигнорировав ее выпад, вкрадчиво заметил:

– Перчатки какого-то друга, разумеется?

– Разумеется, – подтвердила Роксана, стараясь не отводить взгляда.

Куинсберри поднес перчатки к носу и осторожно понюхал:

– Лимон и сандаловое дерево. Из Леванта. – Он тяжело вздохнул: – Боюсь, мои люди должны обыскать покои, поскольку появилась причина. – Он взмахнул перчатками. – Надеюсь, вы понимаете.

– Что же, если это так необходимо... – пожала плечами Роксана, опустив пистолет.

Кажется, она достаточно сумела потянуть время, чтобы дать Робби возможность скрыться.

– Они найдут твоего любовника, – восторженно пробормотала Агнес, – а потом повесят на твоих глазах!

– У вас галлюцинации, Агнес. Здесь нет никого, кроме меня.

– Отродье Карров присылает тебе такие страстные письма, – издевалась свекровь. – Как же он страдает по своей Рокси!

Старая ведьма была все еще одета в бальное платье. Значит, вместо того чтобы спать, она шпионила!

– Как мне известно, – небрежно бросила Роксана, не собиравшаяся обмениваться оскорблениями с Агнес, – он сейчас живет в Голландии.

Через несколько минут в комнате снова появился Куинсберри в сопровождении солдат.

– Никаких следов.

– Осмотрите простыни. Вы сразу найдете доказательство того, что он здесь был, и за одно это следует послать мою шлюху-невестку в Толбут, за укрывательство государственного преступника.

– Если кто-то посмеет притронуться к моим простыням, Агнес, я пущу вам в голову пулю... и с большим удовольствием, – процедила Роксана, снова поднимая пистолет, и уже иным, вкрадчивым тоном предложила: – Будьте моим гостем, Куинсберри.

Вдовствующая графиня побелела. Рот открывался и закрывался, как у рыбы на песке. Какое-то время в комнате царило тревожное молчание.

– Я очень метко стреляю, – подчеркнула Роксана.

– Ну же, Рокси, не натворите глупостей. Нет никакой нужды проверять вашу постель. Я готов верить вашему слову.

Поскольку молодой Карр успел сбежать, нет смысла выказывать ей недоверие. Есть предательские пятна на простынях или нет, это не важно: ведь графа и след простыл. Лучше подождать, когда он снова навестит прекрасную Рокси, а это произойдет довольно скоро – любвеобильность Карров была широко известна.

За окном неожиданно раздался выстрел... другой, третий... С лица Роксаны сбежала краска.

– Я знала, что он тут был! – воскликнула разрумянившаяся Агнес.

– Прошу прощения, дорогая, – с деланной учтивостью обратился Куинсберри к Роксане, перекрикивая звуки выстрелов. – Должно быть, в ваш сад пробрался грабитель. – Коротко поклонившись, он направился к выходу. – Не волнуйтесь, мы с ним расправимся.

Потребовалась вся ее немалая сила воли, чтобы оставаться внешне бесстрастной.

– Как хорошо, что вы и ваши люди пришли вовремя!

– Действительно, счастливое обстоятельство, – вкрадчиво согласился Куинсберри.

Он мысленно прикинул, сколько времени потребуется на то, чтобы самым законным образом повесить Робби Карра и устранить очередную угрозу своим недавно приобретенным владениям.

– Надеюсь, вы сможете уснуть после того, как мы вас потревожили?

– О, будьте уверены, я прекрасно высплюсь, – так же вежливо ответила Роксана.

– Его непременно повесят или утопят_; чтобы не тратиться на веревку, – злорадствовала свекровь, не спешившая уходить.

–- Учтите, Агнес, пистолет все еще у меня в руке. Я вполне могу вас пристрелить, тем более что у меня появилась веская причина. – Роксана снова прицелилась в злобную ведьму. – И здесь уже нет Куинсберри с его людьми, чтобы защитить вас.

Этого оказалось достаточно, чтобы Роксану тут же оставили одну. Свекровь сочла за лучшее ретироваться. Стук ее бегущих ног был малым утешением за весь кошмар, который пришлось пережить Роксане. Она бессильно опустилась на ближайший стул и поежилась от озноба. Ее трясло от страха за безопасность Робби. Что, если его ранили или убили? Оставалось только молиться, чтобы Господь защитил возлюбленного. Или уже слишком поздно и один из выстрелов попал в цель? Она не могла заставить себя спуститься вниз, чтобы узнать правду. Господи, спаси его от врагов!

Ему не следовало возвращаться в Шотландию. Ей не следовало позволять ему оставаться у нее.

Роксана нещадно ругала себя за слабоволие. Если он умрет, во всем будет виновата она.

А Робби тем временем мчался по соседней улице, окровавленный, весь в синяках, задыхающийся. Он свисал с подоконника гардеробной, находившейся на третьем этаже, готовый спрыгнуть на крышу соседнего здания, когда его заметили люди Куинсберри. Первые выстрелы не достигли цели – он быстро оказался на крыше второго этажа. Однако следующий прыжок на карниз соседнего здания был более опасным. Робби некоторое время колебался, раздумывая, прыгать или нет, и преследователи получили время лучше прицелиться. Робби был ранен. Он упал на колени, но, подгоняемый необходимостью, тут же вскочил на ноги и прыгнул. Ему удалось ухватиться за карниз, он взобрался на крышу и вскоре исчез из виду. Когда преследователи оказались за спиной, Робби позволил себе немного отдышаться. Он припал щекой к прохладной черепице и осторожно пошевелил раненой рукой. Если кровотечение не усилится, он вполне сможет уйти от погони. Медлить нельзя было ни секунды. Робби, соскользнув к противоположной стороне крыши, спрыгнул на крыльцо. Кровь из раны хлестала все сильнее, но Робби было не привыкать. Он десятки раз уходил от погони, тем более раненый. Если повезет, он в два счета доберется до своего жилища, прежде чем потеряет последние силы.

Осторожно подобравшись к воротам, Робби перебежал открытое пространство и углубился в темный переулок. Однако люди Куинсберри снова его заметили и бросились за ним.

Поскольку кровь оставляла отчетливый след, нужно было перевязать рану, иначе он мог привести врагов прямо к дому.

Поискав глазами возможное убежище, Робби вбежал в открытые двери пивной. В полутемном зале с низкими потолками стоял сизый дым. Мигающие фонари бросали тусклые отблески на грубую мебель.

Робби двинулся к стойке, не обращая внимания на безразличные или подозрительные взгляды. В таких обстоятельствах риск просто необходим.

Подойдя к кабатчику, он пробормотал:

– Сто фунтов за твою рубашку и избавление от людей Куинсберри. – Зная, как ненавидят герцога Куинсберри в Шотландии, Робби надеялся на помощь и передышку. – Черный ход здесь есть?

Хозяин пивной оглядел его с головы до ног и кивнул в сторону узкого коридора:

– Вон там.

– Мне нужно что-то вроде повязки на руку, – пояснил Робби, отдавая ему кошель. – Я оставляю след, по которому идут люди Куинсберри.

– Ублюдка следовало бы повесить за предательство, – проворчал кабатчик и, сняв с себя рубашку из грубой ткани, отдал ее Робби.

Тот обернул рубашку вокруг раны и снова обратился к хозяину:

– Завяжи покрепче. И будь осторожен, если люди Куинсберри начнут тебя допрашивать.

– Никто из здешних рта не раскроет. Очень нужно отвечать на вопросы этих бездельников! И я не хочу брать деньги за то, что помог человеку сбежать от Куинсберри, – отмахнулся хозяин, возвращая Робби кошель.

– Тогда я у тебя в долгу, – сказал Робби, улыбаясь и пожимая хозяину руку, – если, конечно, выйду живым из этой передряги. Мое имя Робби Карр.

–.Нетерпеливый ты парень. Молодость, – философски заметил кабатчик. – Не мог подождать, пока все не утрясется, прежде чем возвращаться сюда?

Эдинбург был небольшим городом. Все знали о Каррах, объявленных вне закона, и об алчности Куинсберри, прибравшего к рукам конфискованные у них поместья.

– Я соскучился по своей леди.

Хозяин пивной весело хмыкнул:

– Да уж, женщины с тобой и не такое сотворят. А теперь беги.

– Я очень тебе благодарен, – торжественно заявил Робби.

– Ах, милорд, натянуть нос Куинсберри – лучшего удовольствия не придумаешь. Не споткнитесь на ступеньке крылечка.

Он повел Робби по темному коридору, и уже через несколько минут тот очутился в другом извилистом переулке. Несмотря на верных псов Куинсберри, он сумел благополучно пробраться через сеть узких проходов, тихих площадей и безлюдных улиц, знакомых ему с детства, и в конце концов оказался в конюшне на заднем дворе своих эдинбургских апартаментов. Робби немного подождал, не желая навлечь беду на тех, кто находился в доме, если люди Куинсберри окажутся поблизости, а когда убедился, что вокруг все тихо, прошел через конюшню в обнесенный оградой двор и открыл заднюю дверь дома.