Исцеление недугов городской жизни

Слово диакония иногда переводят как «служение». Но слу­жение стало ассоциироваться у нас со службой и услугами и по­этому утратило свой прежний высокий смысл. Диакония озна­чает исцеление и примирение, перевязывание ран и соединение разъединенного, возвращение организму здоровья. Наилучший пример диаконии — действия Доброго Самаритянина. В случае мирского града диакония, по словам Гибсона Уинтера, означает ответственность Церкви за осуществление «службы связывания», соединяющей разрозненные части того, что по самой своей сути должно функционировать как единое целое. Исцелять — значит делать целым, восстанавливать единство и взаимосвязь компо­нентов. Чтобы исцелять, Церковь, прежде всего, должна изучить недуги города. Кроме того, ей необходимо знать, где и как их уже лечат, чтобы она могла содействовать исцелению. Ведь сама по себе Церковь не обладает способностью исцелять. Она лишь принимает и передает ту врачующую силу, которую Бог — в сотрудничестве с человеком — высвобождает в городе.

Каковы же наиболее серьезные недуги эпохи мирского града? Где происходит их исцеление? Мы не найдем ответов на эти во­просы в Библии или теологии. Здесь необходима помощь специалистов по проблемам города. Прежде всего выясним, о каких болезнях идет речь.

Эдуард К.Бэнфилд и Джеймс К.Уилсок — сотрудники Объединенного центра исследований проблем города при Гарвард­ском университете и Массачусетсском технологическом институте, — в своей блестящей книге «Городская политика»⁶ к числу наиболее тяжелых недугов относят: 1) противостояние центра пригородам, 2) конфликт между имущими и неимущими, 3) этническую и расовую напряженность, особенно между белыми и неграми, 4) конкуренцию политических партий. Эти конфликты обнаруживаются почти в любом городе, хотя их форма и острота могут быть очень разными. Кроме того, они никогда не встречаются в чистом виде, а всегда накладываются один на другой. Иначе говоря, конфликтующие этнические группы мы найдем как в пригородах, так и в центре, как среди имущих, так и неимущих, и в обеих политических партиях. Это значит, что спонтанно образующиеся социальные союзы постоянно перестраиваются и меняют свой состав в зависимости от решаемой задачи. Эти изменения позволяют несколько смягчить напря­женность. Так, группы польских и ирландских иммигрантов в бедных центральных районах могут враждовать между собой, но они очень часто объединяются в общей враждебности по отно­шению к неграм, и все три группы выступают единым фронтом против политической власти пригородов. По-видимому, эти по­стоянные перемены благотворны, и потому представляется опас­ной наметившаяся поляризация интересов конфликтующих групп. А эта поляризация может усилиться, если, например, со­хранится тенденция белых иммигрантов покидать центральные районы, как только это становится им по карману. В таком слу­чае в центре города останутся главным образом негры; ведь им труднее покупать дома в предместьях. Если центральная часть города превратится в гетто для неимущих негров, сторонников одной партии, то разработанная Бэнфилдом и Уилсоном теория баланса напряженности может утратить смысл. К сожалению, складывается впечатление, что в большинстве метрополисов происходит именно такая поляризация, так что градостроителям необходимо приложить усилия, чтобы ее остановить.

Обязанность Церкви — быть слугой и целителем города. Здесь нам могут возразить, что Иисус исцелял души, а мы гово­рим о целом городе. Но не следует отделять одно от другого. Конфликты мирского града отражают конфликты в душах его жителей. В том, как человек организует жизнь города, проявля­ются фантазии и страхи его внутреннего мира, а внутренний мир человека, в свою очередь, формируется городами, которые

он строит. Так, фактическая расовая сегрегация в большинстве городов, которую один автор сравнил с городским концлагерем, надежно охраняемым колючей проволокой пригородов, отражает страхи и предрассудки белых и одновременно их усиливает. Ведь из-за того что белые сами не вступают в нормальные человеческие отношения с неграми и не дают этого делать де­тям, у них никогда не бывает возможности подвергнуть сомне­нию свои расовые стереотипы. В результате круг их общения с неграми ограничивается обслуживающим персоналом, а эти люди тоже не склонны выходить за рамки сложившихся сте­реотипов из страха потерять работу. Все это приводит к тому, что негры оказываются вытесненными в гетто, что, естественно, порождает все сопутствующие сегрегации недуги.

Итак, Церковь в мирском граде — диаконос, т.е. слуга, ко­торый должен прилагать все усилия, чтобы принести городу исцеление и целостность.

Но как исцелить раны города, как примирить противоречия, названные Бэнфилдом и Уилсоном? На эти вопросы тоже нет специфически христианских ответов. Христиане ищут их вместе с неверующими. К тому же все города разные. То, что уместно для Кливленда, не подойдет для Сан-Антонио. И все же, говоря о проблемах современного американского города, я хочу выска­зать три соображения, которые позволяют наметить один из возможных подходов к их решению. Во-первых, современный город страдает от децентрализации власти, ему не хватает политических структур, которые могли бы использоваться для решения проблем всего метрополией как единого целого. Во-вто­рых, проблемы города — это проблемы всего общества, и их необходимо рассматривать исходя из такого понимания. Город­ские язвы порождаются отравлением кровеносной системы всего общества. Город становится своего рода стоком, где концентри­руются проблемы, которые не могут быть решены в его преде­лах, а должны решаться в рамках всей социальной системы. В-третьих, чрезвычайно серьезным вопросом представляется мне беспомощность угнетенных групп населения. Подлинным не­дугом сегодняшнего американского города и особенно его обез­доленных граждан стало безголосие: им недостает готовности, способности или средств рассказать о своих законных нуждах всему обществу.

Помимо прочего, полной реализации технополиса упорно мешают пережитки племенной и общинной идеологий. Это ясно видно на примере только что перечисленных проблем. Отста­ивание централизованной власти в любом правительстве вступает в прямое противоречие с рудиментами буржуазного и общинного мировоззрения. Администрации пригородов, графств и даже Конгресс бережно охраняют эти рудименты. Идеология городской общины формировалась в борьбе с монархами мило-

стью "божьей, так что вполне естественно ожидать от ее при­верженцев подозрительного отношения ко всякой государ­ственной власти. Но сегодня перед технополисом стоит противо­положная задача. В городе властные полномочия распределены между мэром, городским советом, разнообразными полуавто­номными комиссиями, комитетом по благоустройству города, администрацией штата и еще каким-нибудь органом управле­ния, ответственным за городской транспорт. В метрополисе власть распределяется между сотнями муниципалитетов. Это дробление власти часто полностью ее парализует, так что уда­ется решать только несущественные вопросы, потому что всякая попытка подойти к важной проблеме затрагивает интересы одной из властных структур, без участия которой проблема не может быть решена. Из-за этой анархии город вынужден решать все вопросы по отдельности и лишь по мере их возникновения, создавая временные коалиции из тех, кто готов участвовать в них в данный момент. А это крайне затрудняет долгосрочное планирование. Подобно тому, как разные этнические, классовые и религиозные группы внутри города объединяются и расходятся в зависимости от решаемой задачи, точно так же органы го­родского управления постоянно меняют союзников в зависимо­сти от обсуждаемой сегодня проблемы. К числу типичных для города проблем относится вопрос об установлении налогов, о выборе места для какого-нибудь сооружения или о том, какая служба будет осуществлять ту или иную программу. Из сказан­ного выше понятно, что невозможно говорить о «городской вла­сти» в единственном числе. Чем дальше находится наблюдатель от ситуации принятия решений в городе, тем монолитнее представляется ему эта власть. Но по мере приближения он все отчетливее видит множество временных структур власти, которые меняются в зависимости от стоящей задачи и которые невозможно зафиксировать из-за их нестабильности.

Однако прежде чем начать борьбу с этими многочисленными властными структурами, необходимо создать одну эффективную и ответственную структуру власти в американском городе. Как пишут Бэнфилд и Уилсон, «чтобы стали эффективными офици­альные органы управления... надо каким-то образом преодолеть или устранить изощренную децентрализацию власти. Рассредо­точенное право действовать должно быть заменено централизо­ванной способностью действовать»⁷. Такое положение достига­ется разными способами, но иначе политическое управление технологическим обществом невозможно. А тактика в каждом случае будет определяться конкретными условиями данного го­рода. Сомнительно, что желаемых результатов можно добиться путем массового присоединения пригородов к городскому центру (для преодоления конфликта между ними) или путем радикаль­ной реформы местного управления, направленной на включение

разрозненных органов управления в единую структуру го­родской власти. Нынешняя ситуация требует расширения и уси­ления уже существующих в метрополисе органов управления, например советов ответственных за порты, транспорт и т. п., особенно тех, в сфере компетенции которых перекрываются юрисдикция штата и города. А внутри города желательно поддерживать центростремительные тенденции, вместо того чтобы просто заменять существующие механизмы новыми. Все это может показаться чисто политическим делом, но в дей­ствительности это тоже диакония.

Однако было бы наивно думать, будто централизация органов управления в американском городе решит все его проблемы. Централизованная власть тоже может быть несправедливой и репрессивной. Наглядный пример этого — Чи­каго, город с максимальной централизацией власти в США. И все же невозможно браться за решение насущных проблем метрополиса, пока не будут созданы хоть сколько-нибудь эффективные политические механизмы.

По мере появления таких действенных средств станет еще очевиднее, что город не в состоянии самостоятельно справиться со своими трудностями Здесь уместно вспомнить второе положение, которое должна учитывать Церковь, осуществляющая свою диаконическую функцию в городе. Проблемы го­рода — это проблемы всего общества. И решать их надо не только на уровне города, но также на уровне штата и всей страны в целом. Именно в городах старики, больные, новые им­мигранты и жертвы культурной дискриминации составляют самый высокий процент населения по сравнению с другими ме­стами. Из того обстоятельства что эти люди оказались внутри физических границ города, вовсе не следует, что ответствен­ность за их благополучие должен нести только город. Жертвы всех несправедливостей и жестокостей американского общества собираются в таких местах, как например, Восточный Гарлем. Нищие и неудачники, не выдержавшие безжалостной конкурен­ции, ютятся здесь вместе со старыми, немощными, умственно неполноценными, жертвами расовой и этнической дискри­минации. Только структурное изменение всего общества позволит Восточному Гарлему справиться со своими проб­лемами.

В значительной мере трудности возникают просто из-за не­хватки денег. Здесь следует сказать о том, что наше урбанистическое общество все еще пытается применять принцип налого­обложения, который уже давно стал вопиющим анахронизмом.

Это лучше всего обнаруживает ту пропасть, которая отделяет представления времен городской общины от реальности техно­полиса. 87% местных налогов по-прежнему составляют налоги на недвижимость. Это пережиток эпохи колонизации Америки, когда недвижимость приносила капитал. Доход давала именно земля. А кроме того, она распределялась между всеми гражда­нами поровну. Но как показал сенатор Джозеф Кларк⁸, налог, взимаемый с владельца недвижимости, больше не отражает его реальную платежеспособность. Американцы вкладывают в не­движимость лишь мизерную частицу капиталов. Только мало­имущие и нижняя часть среднего класса вкладывают большую часть средств в покупку домов. У зажиточных американцев существенную часть капитала составляют акции и другие цен­ные бумаги. «Итак, — продолжает сенатор Кларк, — в то время как богатый платит местный налог с недвижимости, стоимость которой составляет едва заметную долю его капитала, человек со средним доходом платит налог с того, что по стоимости может многократно превышать его реальную собственность». Вследствие того что — как уже говорилось — городские власти взимают налоги главным образом с недвижимости, на которую приходится лишь очень незначительная доля американского капитала, они получают настолько мало денег, что их хватает на покрытие лишь небольшой части затрат городской казны.

Хотя корпорации тоже платят налог с недвижимости, модель налогообложения здесь тоже совершенно неадекватна ситуации. Гигантский завод может отдавать все свои огромные налоги по­селку или пригороду, где он расположен, и при этом не платить ни цента школьному округу, где учатся дети работающих на нем людей. Налог с зарплаты и акцизные сборы тоже мало по­полняют городскую казну. Отчасти это происходит потому, что человек, работающий по найму, платит налог со всего своего дохода (т.е. с зарплаты), а тот, кто получает ренту или диви­денды, платит налог городу лишь с части доходов. Зная о столь трудном положении городов, большинство штатов берет на себя часть их расходов, но и штаты пользуются устаревшими прин­ципами налогообложения.

В нашей стране, где федеральная, штатная и местная си­стемы налогообложения перекрывают друг друга, лишь феде­ральная система обладает механизмами, позволяющими ей «добраться» до тех видов капитала, которые помогли бы городу оплатить его затраты. Вот почему в последние годы стала складываться коалиция федеральных и городских властей про­тив властей сельских местностей и штатов. Этот альянс городов, объединившихся поверх границ штатов, стал основой недавно возникшего электорального союза, который впервые по-настоящему показал себя в I960 г., обеспечив победу своему кандидату Джону Ф.Кеннеди. Это был первый истинно «город­ской» президент. Во всех 14 американских метрополисах Кен­неди получил большинство голосов — от 65,7% в Бостоне до 51,8% в Миннеаполисе. Именно Кеннеди пытался создать мини­стерство по делам города. В короткий период его пребывания у власти стало ясно, что крупные города обладают достаточной политической силой, которая — несмотря на региональные различия — может быть направлена в единое русло. В будущем у нас есть основания рассчитывать на увеличение выделяемых городам федеральных фондов, которые должны вырасти в ре­зультате изменения структуры федерального налогообложения. Однако поддерживать союз городов — очень непростая по­литическая задача. Ведь это летучее и неустойчивое соединение может легко распасться из-за упоминавшихся ранее внутренних конфликтов. Однако если признаётся, что проблемы города представляют собой сгусток проблем индустриально-техни­ческого общества, то не может быть сомнения в необходимости поддерживать городскую власть в формирующемся технополисе. На нынешнем этапе исторического развития создание городской коалиции несет исцеление, и потому Церковь, стремящаяся исцелять, должна содействовать этому процессу.

Здесь мы подходим к третьему недугу города, который тре­бует от Церкви тщательно продуманных действий. Речь идет о беспомощности некоторых групп городского населения. Политическая апатия, пессимизм и цинизм — столь же вредо­носные спутники трущоб, как крысы и тараканы. Мы уже гово­рили, что для исцеления городских язв требуется перераспреде­ление полномочий и значительная централизация власти в метрополисе. Это происходит медленно отчасти из-за сопротив­ления тех, кто все еще живет представлениями минувших эпох, но также и вследствие апатии и пассивности жителей городских гетто.

Как же отозвалась Церковь на бедственное положение этих городских районов? Теперь всем известно, что ее первой реак­цией было поспешное бегство оттуда. В первой половине XX века произошел массовый исход протестантской церкви из города: об этом позорном факте уже много написано. Но в по-

следнее время у нее начались угрызения совести. После второй мировой войны те же самые церкви вновь стали замечать суще­ствование городского центра, вследствие чего они организовали там и финансировали специальные миссии. Пригородные церкви стали помогать конгрегациям с прихожанами разных конфес­сий — в таких местах, как Восточный Гарлем или Кливленд. Иногда устраивался обмен церковными активистами и преподавателями воскресных школ. Для работы в бедных квар­талах пригородные церкви начали посылать на выходные группы старшеклассников из числа своих прихожан. И вот результат: все эти усилия не принесли пользы, да и к тому же способствовали самообману организаторов. Беда не просто в том, что сделано было слишком мало и слишком поздно: истинная причина неудачи состоит в том, что в основе программы находились неверные посылки, причем ошибка усугублялась снисходительным отношением к тем, кому решено было помочь. Этим районам требуются не периодические наезды спасательных бригад извне, а принципиальное перераспределение власти, так чтобы больше не было нужды в покровителях. Но это значит ожидать от пригородных церквей такой жертвы, на которую они в большинстве своем не готовы.

Молодежные трудовые отряды, о которых мы здесь гово­рили, — типичный пример извращения благих начинаний. Уже много лет религиозные организации финансируют трудовые отряды старшеклассников и студентов из богатых предместий. Они работают в трущобах — часто вместе с их обитате­лями, — крася и ремонтируя полуразвалившиеся лачуги. При этом большое значение придается сотрудничеству и установле­нию личных отношений с жителями гетто. Конечно, хорошо, что благодаря трудовым отрядам молодежь из пригородов попа­дает в такие районы, которых иначе они могли бы никогда не увидеть. Но при этом возникает столь пагубная психологическая ситуация, что в конечном счете трудовые отряды приносят больше вреда, чем пользы. Дело в том, что гости выступают в роли благодетелей, несущих духовное исцеление и помощь в кварталы, пораженные распадом и разрушением. Хотя организа­торы трудовых отрядов всячески это отрицают, в действительно­сти сама ситуация внушает молодым людям, что они своим примером показывают другим, как нужно поддерживать в по­рядке дома и улицы. Редко признается открыто и еще одна уста­новка: предполагается, что молодые люди постигнут на соб­ственном опыте, что истинно сострадательные жители предме­стий обязаны энергично взяться за дело и чем-нибудь помочь своим братьям во Христе из городских гетто. А от тех за помощь ожидается благодарность.

Воскресные трудовые отряды, одно из важнейших направле­ний деятельности Церкви в городе, представляются почти во

всех отношениях порочным предприятием. Чтобы содержать в порядке дома в городе — особенно там, где огромное большин­ство населения снимает жилье? — важнее научиться оказывать политическое давление на домовладельцев, нежели овладеть ма­лярным искусством. А те, кто советуют действовать иначе, не­редко приносят серьезный вред. Кроме того, воскресные визиты малярных бригад из пригородов часто способствуют тому, что хозяин дома больше не считает своей обязанностью следить за его состоянием.

Психологическая атмосфера воскресных трудовых отрядов порочна вдвойне. Во-первых, она закрепляет ощущение зависи­мости у тех, кому нужно помочь решиться на протест и актив­ные действия. Во-вторых, она закрепляет покровительственное отношение к ним со стороны тех, кому следовало бы испытать стыд, столкнувшись с несправедливым устройством метрополиса. Часто ли подростки, вернувшись после работы в городе, обсуж­дают с родителями необходимость изменить дискриминационные законы о районировании, которые не позволяют малоимущим семьям строить или покупать дома в предместьях и тем самым способствуют возникновению гетто? Часто ли участникам трудо­вых отрядов рассказывают о несправедливой налоговой системе, так чтобы они осознали: их материальное благополучие посто­янно поддерживается за счет голода и нужды их городских зна­комых? Часто ли молодые люди слышат о том, что те самые банки, среди акционеров и директоров которых — их родители, превращают эти районы в настоящие трущобы, постоянно отка­зывая им в ссудах на модернизацию? Руководители трудовых отрядов стремятся к тому, чтобы их подопечные приобрели «полезный опыт» и стали относиться к обитателям городских гетто, особенно к неграм, с меньшим предубеждением и враж­дебностью. Поэтому спорам и обсуждению острых вопросов не позволяют выходить за пределы сугубо личных отношений. Однако недавнее Движение за гражданские права убедительно показало: негры протестуют не против предубеждения белых, а против его легализации. Негры стремятся обрести не друзей, а свободу; они требуют не доброго отношения, а институциальной справедливости.

Воскресные отряды не пользуются популярностью у тех не­гров, которые хотят не улучшить, а принципиально изменить положение гетто. Ввиду таких настроений одна городская конгрегация недавно сделала встречное предложение собирав­шейся приехать воскресной бригаде. Ее участникам было пред­ложено не помогать жителям трущоб, а учиться у них тактике прямого ненасильственного действия". После инструктажа обе

группы должны были провести совместную акцию не только в городе, но и в том самом предместье, где жили белые подростки. Участники акции требовали десегрегации и улучшения образования в городских школах. Планировалось звонить в каждую дверь и уговаривать людей принять участие в школьной заба­стовке. Операция прошла успешно, хотя неясно, удастся ли еще раз сделать нечто подобное. Жители предместий, позволившие своим детям поехать на выходные для работы в трущобах, изменились в лице, когда увидели своих сыновей, которые вместе с негритянскими подростками звонили в двери респектабельных сограждан и рассказывали им о тяжелом положении городских школ. Но самой примечательной была реакция негров. Впервые оказавшись в трудной ситуации, где они учили белых и самостоятельно проводили политическую акцию, негритянские юноши проявили столько изобретательности и такие способности, которые удивили их самих.

В этой истории политическая акция заменила ремонт арендованных чуланов. И это учит нас тому, что задачи метрополиса должны решаться на уровне метрополиса, а не в рамках городского центра. Кроме того, они должны решаться как задачи политические, а не только как частные. А самое главное, в их решении необходимо участие представителей всех районов метрополиса; причем каждый из этих людей должен чувствовать личную ответственность за преодоление общих трудностей, так чтобы среди них не было благотворителей и благотворимых.

Вероятно, наиболее интересный и часто обсуждаемый случай скачка от пассивности и апатии к решительным политическим действиям представляет собой организация, созданная в 1960 г. в Вудлоне, районе Чикаго. В нее вошли 90 местных организаций, в том числе 13 церквей. Вудлонская организация возникла, при поддержке Сола Д.Алински — исполнительного директора Фонда индустриальных районов, но среди вдохновителей движения были также протестантские пасторы и католический священник. По словам одного из редакторов журнала «Форчун» Ч.Зильбермана, «это был один из самых замечательных примеров согласия и сотрудничества католиков и протестантов в США»⁹. Помимо прирожденного дара побуждать людей действо­вать самостоятельно и начинать пользоваться властью Алински имел еще и опыт работы в печально известном районе Чикаго «Задворки». С помощью Алински он превратился в привлекательный жилой массив. Алински действует лишь в тех районах, где его просят об этом все группы населения, и приступает к работе лишь в том случае, если местные органы самоуправления. берут на себя ответственность за финансирование программы в

течение трех лет. Пользуясь всевозможными средствами от пиротехники до политики, он в конечном счете помог Вудлону объединиться и оказать сопротивление союзу Чикагского университета с Комиссией по делам юго-восточных районов. Чикаго, которая фактически открывала университету доступ к центрам финансовой и политической власти в городе. Алински помогал организовывать пикетирование и забастовки с требованиями снизить плату за жилье, и в конце концов ему удалось добиться того, чтобы представители местной организации вошли в комиссию, которая должна была заниматься благо­устройством Вудлона.

Деятельность Вудлонской организации оказала заметное влияние на политическую жизнь Чикаго. Она убедила всех не­гров в городе, что не надо никого просить о помощи, потому что они могут взять свою судьбу в собственные руки. Алински достигает таких замечательных результатов благодаря упорному отказу относиться к людям покровительственно, опекать их или подавлять. Он побуждает горожан взрослеть, распрямляться и требовать того, что принадлежит им по праву, а также оказывать давление на болевые точки политической жизни. Многие жители Вудлона говорят, что благодаря местной организации они больше не боятся открыто выражать свои требования: «Нам теперь незачем унижаться и попрошайничать». Как пишет Ч.Зильберман, Вудлонская организация дала многим людям не только новую идентичность и чувство собственного достоинства, но также «жизненную ориентацию, осознание смысла и внутреннюю дисциплину, которые помогли им преодолеть неустроенность жизни негритянских трущоб»¹⁰.

Вудлонскии эксперимент указывает городской Церкви возможные направления ее деятельности. Где пробивается новый век? Там, где человек слышит призыв распрямиться и быть го­товым дать отчет о своих поступках, где отказ от борьбы и покорность судьбе сменяются свободой и ответственностью. Если в Вудлоне это произошло, значит, в самом деле его опыт — знак Царства, подлинного проявления мирского града, Града чело­века. Городским миссионерским центрам и объединениям церквей следовало бы изучить опыт Вудлона и организовать или хотя бы поддержать аналогичные программы в других местах. Это потребовало бы полностью пересмотреть многие аспекты ра­боты церквей с городскими миссиями и отказаться от сюсюканья по поводу «личных контактов» и от призывов «видеть в них людей». Тем, кто заперт в тюрьме несправедливости, не нужны дружелюбные охранники, которые время от времени спускаются к ним со сторожевых вышек, а после трогательного сеанса братания вновь прячутся за надежно укрепленные стены пригородов. Обитатели городских гетто и есть те угнетенные, которым Иисус — как он сам сказал — принес не ласковые слова, а

освобождение. Узники городского концлагеря вовсе не жаждут брататься с охранниками, им нужно только одно: уничтожение лагеря, не улучшение отношений с тюремщиками, а освобождение из тюрьмы.

Конечно, это потребует очень многого от жителей пригоро­дов. Ведь речь идет об их участии в революции, которая в понимании «этого мира» направлена против их собственного блага. Усиление власти городского центра означает ослабление власти предместий. Если изменятся принципы деятельности банков, законы о районировании, система финансирования школ и структура налогообложения, пригородам по справедливости придется отдавать значительные средства в помощь городским районам. Но никто и не отрицает, что призыв Царства подразумевает жертву и ответственность. В предыдущей главе мы подчеркивали, что они образуют ядро библейского понятия «покаяние». Однако в Церкви жертва и ответственность распределены весьма неравномерно. Средний класс берет на себя ответственность, но редко чем-либо жертвует, поэтому его ответственность превра­тилась в изощренный способ самозащиты. Политика пригородов часто эгоистична и противоречит интересам метрополиса, она обычно направлена на то, чтобы снизить налоги и не допустить в пригород «нежелательные элементы». Низший класс — жите­ли городского центра — напротив, пожертвовал многим, но не хотел или не мог брать на себя политическую ответственность. В результате эти жертвы порождали главным образом обиду и негодование. Теперь жителей предместий следует призвать пожертвовать собственными узкими интересами ради оздоровления целого, а жителей городского центра — принять на себя ответственность, и не только за себя, а за весь метрополис, в котором они живут.

Разговор о призыве и призвании возвращает нас к керигматической функции Церкви и напоминает о том, что керигма, диакония и койнония никогда не могут быть полностью отде­лены друг от друга.

КОЙНОНИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ЦЕРКВИ: