Барокко в русской литературе. Появление стихосложения

1.ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ ЛЕТОПИСЬ – древнерусская летопись, созданная в 1110-х.
Летописи – исторические сочинения, в которых события излагаются по так
называемому погодичному принципу, объединены по годовым, или «погодичным»,
статьям (их также называют погодными записями).
Существует две основных гипотезы относительно " Повести временных лет ".
Первой мы рассмотрим гипотезу А. А. Шахматова.

. В 1039 году в Киеве учредили метрополию - самостоятельную организацию. При
дворе митрополита был создан Древнейший Киевский свод, доведенный до 1037
года. Этот свод, предполагал А. А. Шахматов, возник на основе греческих
переводных хроник и местного фольклорного материала. В Новгороде в 1036г.
создается Новгородская летопись, на основе которой в 1050г. возникает Древний
Новгородский свод. В 1073г. монах Киево-Печерского монастыря Нестор Великий,
испоьзуя древнейший Киевский свод, составил первый Киево Печерский свод, куда
включил исторические события происшедшие после смерти Ярослава Мудрого
(1054г.) . На основании первого Киево-Печерского и Новгородского свода
создается второй Киево-Печерский свод.

Автор второго Киево-Печерского свода дополнил свои источники материалами
греческих хронографов. Второй Киево-Печерский свод и послужил основой "
Повести временных лет ", первая редакция которой была создана в 1113 году
монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, вторая редакция - игуменом
Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 году и третья - неизвестным автором в
том же монастыре в 1118 году. Интересные уточнения гипотезы А. А. Шахматова
сделаны советским исследователем Д. С. Лихачевым. Он отверг возможность
существования в 1039г. Древнейшего Киевского свода и связал историю
возникновения летописания с конкретной борьбой, которую вело Киевское
государство в 30-50 годах 11 столетия против политических и религиозных
притязаний Византийской империи. Византия стремилась превратить церковь в свою
политическую агентуру, что угрожало самостоятельности Русского государства.
Особого напряжения борьба Руси с Византией достигает в середине 11 века.
Политическая борьба Руси с Византией переходит в открытое вооруженное
столкновение: в 1050г. Ярослав посылает войска на Константинополь во главе со
своим сыном Владимиром. Хотя поход Владимира закончился поражением, Ярослав в
1051г. возводит на митрополичий престол русского священника Иллариона. Это еще
больше укрепило и сплотило русское государство. Исследователь предполагает,
что в 30-40 годы в 11 веке по распоряжению Ярослава Мудрого была произведена
запись устных народных исторических преданий о распространении христьянства.
Этот цикл послужил будущей основой летописи. Д. С. Лихачев предполагает, что "
Сказания о первоначальном распространении христьянства на Руси " были записаны
книжниками киевской митрополии при Софийском соборе. Очевидно, под влиянием
пасхальных хронологических таблиц-пасхалий, составляющихся в монастыре. Никон
предал своему повествованию форму погодных записей - по ~ летам ~. В созданный
около 1073г. первый Киевско-Печерский свод Никон включил большое количество
сказаний о первых русских, их многочисленных походах на Царьград. Благодаря
этому свод 1073г. приобрел еще более антивизантийскую направленность.

В " Сказаниях о распространении христьянства " Никон придал летописи
политическую остроту. Таким образом, первый Киево-Печерский свод явился
выразителем народных идей. После смерти Никона работы над летописью непрерывно
продолжались в стенах Киево-Печерского монастыря и в 1095 году появился второй
Киево-Печерский свод. Второй Киево-Печерский свод продолжал пропаганду идей
единства русской земли, начатую Никоном. В этом своде также резко осуждаются
княжеские междоусобице.

Далее в интересах Святополка на основе второго Киево-Печерского свода Нестером
создается первая редакция " Повести временных лет ". При Владимире Мономахе,
игумен Сильвестр по поручению великого князя в 1116 году составляет вторую
редакцию " Повести временных лет ". Эта редакция дошла до нас в составе
Лаврентьевской летописи. В 1118 году в Выдубицком монастыре неизвестным
автором была создана третья редакция " Повести временных лет ". Она была
доведена до 1117г. Эта редакция лучше всего сохранилась в Ипатьевской
летописи.
В обоих гипотезах есть много различий, но обе эти теории доказывают, что
начало летописания на Руси является событием огромной важности.

2
Барокко как стилевое направление охватило русскую культуру конца XVII - первой
половины XVIII в. и параллельно развивалось в литературе и в искусстве
. Первое литературное направление, сказавшееся в русской литературе, -
барокко.

Появление в русской литературе стиля барокко вносит в русскую литературу новое
начало, чрезвычайно важное для ее последующего развития. Стиль барокко -
явление нового времени, не свойственное древней русской литературе. Это
вынуждает нас подробно остановиться на особенностях развития стилей вообще
Существенной особенностью развития русского барокко надо признать историческое
совмещение стилей.
Литература XVII в. отличается необыкновенным разнообразием и пестротой жанров
и стиля. Зарождается светская лирическая поэзия любовного содержания -
виршевая поэзия с характерным силлабическим ритмом, появляются повести и даже
романы авантюрного содержания. Постепенно она сближается с западноевропейской
литературой.
В литературе XVII в., в отличие от литературы средневековой, уже нельзя
выделить единые стилеобразующие принципы. XVII в. - это эпоха зарождения,
сосуществования и борьбы разных литературных школ и направлений, как
выраставших на почве русских традиций, так и опиравшихся на западноевропейский
опыт.

литературное барокко в России характеризуется существенными
идейно-тематическими изменениями, по сравнению с Европой. Подчинение
потребностям крепнущего российского абсолютизма, русское барокко утратило,
свойственные европейскому мироощущению, пессимизм, трагизм и мистическую
экзальтацию.

благодаря новому типу культуры, который формировался и развивался в творчестве
Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина и др., были сломаны
привычные стереотипы, прививались новые вкусы, позволившие русской литературе
и искусству существовать и эволюционировать в рамках общеевропейской культуры.

нельзя не отметить огромный вклад барокко, внесенный в ориентацию литературы
на зрелищность, что свидетельствовало о появлении новой функции чисто
эстетического характера поражать и развлекать.
Основой поэтической системы барокко становится консепт сопряжение двух далеких
друг от друга понятий.

С формированием и развитием барокко в России конца XYII века связаны и
колоссальные изменения, происшедшие в жанровой системе, свидетельствовавшие о
переходе русской литературы от средневекового типа к типу Нового времени. В
древнерусской литературе существовала совсем иная система родов и жанров, чем
в Западной Европе, к тому же до XYII в. в русской книжности не было ни поэзии,
ни драматургии. С освоением барочной эстетики и поэтики жанровая система
русской литературы XYII века все больше и больше становится похожей на
европейскую, имевшую в целом четкую структуру, теоретические и
логико-философские основания.
Проблемы барокко и сочинения Аввакума

А.А. Морозовым уже достаточно давно было высказано мнение о принадлежности
сочинений Аввакума (прежде всего, его Жития) к литературе барокко (Морозов
А.А. Проблема барокко в русской литературе XVII - начала XVIII в. (состояние
вопроса и задачи изучения). у Аввакума (особенно в Житии) встречаются, как
будто, черты барочной словесности

Таковы, например, полистилистичность, соединение "реалистических" (или,
точнее, "натуралистических") сцен с подчеркнуто условными,
символико-эмблематическими эпизодами. Вспомним символ (почти барочную эмблему)
- корабль в видении Аввакума на Волге (Житие); метафора жизни - плавания в
бурном море развертывается далее в тексте Жития, придавая символическое
значение реальным событиям и вещам (плавание в дощанике). Полистилистичность
проявляется и в "свободном" сочетании церковнославянской и русской
("просторечной") лексики. С барокко Аввакума роднит и визионерство: явление
ангелов в Житии, а также видение царя Алексея Михайловича с "язвою на брюхе"
("Пятая" челобитная царю Алексею Михайловичу) и видение антихриста ("Книга
бесед". Беседа восьмая), и в целом свойство его сочинений, которое можно
обозначить несколько расплывчатым словом "экспрессивность": повышенная
эмоциональность речи, связанная с напряженным переживанием эсхатологического
смысла в событиях жизни автора. Присутствует, наконец, в сочинениях Аввакума и
любимый литераторами барокко мотив преодоления границы, отчужденности
человеческого (собственного) тела от мироздания, и мотив изоморфности
человека-микрокосма и макрокосма-природного мира.
Житие Аввакума ближе к западному, а не к русскому барокко: ни напряженное
визионерство, ни острое переживание трансцендентного смысла собственной судьбы
и мира, идущего к концу, ни повышенная экспрессивность не свойственны русскому
барокко, проявившемуся, к тому же, лишь в поэзии. Такое сходство (конечно,
чисто внешнее) не случайно: сходны ощущение надлома, эсхатологические
настроения, питавшие многих западных барочных литераторов, с одной стороны, и
Аввакума, с другой, - при всех различиях западной и русской культурных
ситуаций.

Заключение

Эпоха барокко - это одна из самых ярких и величественных страниц истории
искусства

Барокко в России более жизнерадостно и декоративно, чем на Западе.
Праздничность и стремление к украшениям порой доходят здесь до пестроты.
Орнаментальность достигает пределов возможного, она проникает даже в
стихосложение.
Барокко как в России, так и в Европе было не просто переходным этапом в
эволюции литературы от средневекового типа к литературе Нового времени.
Несмотря на то, что многие приемы барочной поэтики являются общими как для
литературы средневековья, так и для литературы Ренессанса, барокко по своей
сути противостоит предшествующей традиции культурного развития (мы
рассматриваем Ренессанс как завершающий этап эволюции культуры Средних веков),
оно является начальным этапом формирования литературы Нового времени, основой
культурного развития на новых началах. В этом и состоит суть барокко

Билет 10

1. Особенности стиля и жанра «Слова о полку Игореве».

2. В каких произведениях и как отразились исторические события борьбы русского народа с польско-шведской интервенцией 1606—1612 гг.?

1. «Слово» посвящено теме защиты родины, оно лирично, исполнено тоски и скорби, гневного возмущения и страстного призыва. Оно эпично и лирично одновременно. Автор постоянно вмешивается в ход событий, о которых рассказывает. Он прерывает самого себя восклицаниями тоски и горя, как бы хочет остановить тревожный ход событий, сравнивает прошлое с настоящим, призывает князей современников к активным действиям против врагов родины.

И. П. Еремин справедливо отмечает в «Слове о полку Игореве» многие приемы ораторского искусства. Это еще не служит, как мне кажется, доказательством принадлежности «Слова» к жанру ораторских произведений, но это ярко свидетельствует о пронизывающей «Слово» стихии устной речи.

Автор «Слова» обращается к своим князьям современникам и в целом и по отдельности. По именам он обращается к двенадцати князьям, но в число его воображаемых слушателей входят все русские князья и, больше того, все его современники вообще. Это лирический призыв, широкая эпическая тема, разрешаемая лирически. Образ автора-наставника, образ читателей-слушателей, тема произведения, средства убеждения — все это как нельзя более характерно для древней русской литературы в целом.

Ни одна из гипотез, как бы она ни казалась убедительной, не привела полных аналогий жанру и стилю «Слова». Если «Слово» — светское ораторское произведение XII в., то других светских ораторских произведений XII в. пока еще не обнаружено. Если «Слово» — былина XII в., то и былин от этого времени до нас не дошло. Если это «воинская повесть», то такого рода воинских повестей мы также не знаем.

Так же сложно обстоит дело и со стилем «Слова». К какому стилю из существовавших в древнерусской литературе относится «Слово»? И здесь оно одиноко в своей необычной близости к народной поэзии. Отдельные элементы стилистического строя «Слова» могут быть обнаружены в различных памятниках древней русской литературы и русской народной поэзии, но в целом с таким преобладанием элементов народно-поэтических второго произведения такого же рода от XII—XIII вв. до нас не дошло.

Итак, «Слово» очень близко к народным плачам и славам (песенным прославлениям). И плачи и славы часто упоминаются в летописях XII—XIII вв. «Слово» близко к ним и по своей форме, и по своему содержанию, но в целом это, конечно, не плач и не слава. Народная поэзия не допускает смешения жанров. Это произведение книжное, но близкое к этим жанрам народной поэзии.

Было ли «Слово» единственным произведением столь близким к народной поэзии, в частности к двум ее видам: к плачам и славам? Этот вопрос очень существен для решения вопроса о том, противоречит ли «Слово» своей эпохе по своему стилю и жанровым особенностям.

От времени, предшествующего «Слову», до нас не дошло ни одного произведения, которое хотя бы отчасти напоминало «Слово» по своей близости народной поэзии. Мы можем найти отдельные аналогии «Слову» в деталях, но не в целом. Только после «Слова» мы найдем в древней русской литературе несколько произведений,

в которых встретимся с тем же сочетанием плача и славы, с тем же дружинным духом, с тем же воинским характером, которые позволяют объединить их со «Словом» по жанровым признакам.

Билет 11

1. Образная система «Задонщины», ее художественный пафос и особенности стиля.

2. Проблема формирования эмоционально-экспрессивного стиля («плетение словес») в древнерусской литературе. Творчество Епифания Премудрого.

1. "Задонщина" в списке XVII в. была открыта в 1852 г. В. М. Ундольским и сразу была воспринята как литературное подражание "Слову о полку Игореве": отдельные ее выражения, образы, целые фразы повторяли и переделывали соответствующие образы, пассажи и выражения «Слова».

В основе сюжета лежат события 8 сентября 1380 г., когда объединенное русское войско под предводительством московского князя Дмитрия Ивановича разбило на поле Куликовом моноголо-татарские полчища Мамая.

Автором «Задонщины», как удалось установить, был Софоний, брянский боярин, ставший позднее священником в Рязани.

Для создания этого произведения Софоний использовал следующие источники: летописную повесть, устные народные предания о Куликовской битве и «Слово о полку Игореве», особенно сильно повлиявшее на художественный строй «Задонщины».

Произведение написано в старинном стиле, в форме былины или сказания. Сам текст не содержит рифмы, но , тем не менее, построен в лирическом стиле. «Задонщина» не содержит много информации о Куликовской битве, но проникнута радостным чувством освобождения, любви к Родине, пафосом победы.

В произведении присутствует нечто похожее на плач Ярославны, но в редуцированном виде, разделенный на несколько коротких плачей жен воевод. Заметно, что писал христианский писатель, так как говорится о Боге, о том, что Он помиловал землю Русскую, даровав победу. Сама битва почти совсем не описывается, но дается количество погибших русских воинов – 250 тыс. Заканчивается произведение возвращением князей, молитвенным обращением к убитым воинам и славословием Божьим.

Автор "Задонщины" имел в виду не бессознательное использование художественных сокровищ величайшего произведения древней русской литературы - "Слова о полку Игореве", не простое подражание его стилю, а вполне сознательное сопоставление событий прошлого и настоящего, событий, изображенных в "Слове о полку Игореве", с событиями современной ему действительности. И те и другие символически противопоставлены в "Задонщине".

В "Задонщине зловещие знамения сопутствуют походу татарского войска: грядущая гибель татар заставляет птиц летать под облаками, часто граять воронов, говорить свою речь галок, клекотать орлов, грозно выть волков и брехать лисиц.

То, что в "Слове" обрушилось на Русскую землю, в "Задонщине" обратилось на ее врагов.

2. Новый литературный стиль XIV—XV вв. получил в научной литературе не совсем точное название «плетение словес». Первоначальный смысл этого выражения — «плетение словесных венков», т. е. создание похвал, но потом это выражение приобрело смысл создания словесной орнаментики.

«Плетение словес» основано на внимательнейшем отношении к слову: к его звуковой стороне (аллитерации, ассонансы и т. п.), к этимологии слова, к тонкостям его семантики, на любви к неологизмам, составным словам, калькам с греческого. Поиски слова, нагромождения эпитетов, синонимов (нанизывание синонимов - амплификация – Max это слово повторил несколько раз, наверное, он его любит. порадуем дядю) исходили из представления о тождестве слова и сущности божественного писания и божественной благодати. Напряженные поиски эмоциональной выразительности, стремление к экспрессии основывались на убеждении, что житие святого должно отразить частицу его сущности, быть написанным «подобными» словами и вызывать такое же благоговение, какое вызывал и он сам. Отсюда — бесконечные сомнения авторов в своих литературных способностях и полные нескрываемой тревоги искания выразительности, экспрессии, адекватной словесной передачи сущности изображаемого.

Авторы стремятся избежать законченных определений и характеристик. Они подыскивают слова и образы, не удовлетворяясь найденными. Они без конца подчеркивают те или иные понятия и явления, привлекают к ним внимание, создают впечатление невыразимой словами глубины и таинственности явления, примата духовного начала над материальным. Зыбкость материального и телесного при повторяемости и «извечности» всех духовных явлений — таков мировоззренческий принцип, становящийся одновременно и принципом стилистическим.

Слово воздействует на читателя не столько своей логической стороной, сколько общим напряжением таинственной многозначительности, завораживающими созвучиями и ритмическими повторениями. Жития этого времени пересыпаны восклицаниями, экзальтированными монологами святых, абстрагирующими нагромождениями синонимов, эпитетов, сравнений, цитат из библейских книг и т. д. Авторы житий постоянно говорят о своем бессилии выразить словом всю святость святого, пишут о своем невежестве, неумении, неучености. Тем же поискам слова отвечают и неологизмы, стремление к которым особенно усилилось в XIV и XV вв. Эти неологизмы необходимы писателям, с одной стороны, потому, что такие лексические образования не обладают бытовыми ассоциациями, подчеркивают значительность, «духовность» и «невыразимость» явления, а с другой стороны, будучи по большей части составлены по типу греческих, придают речи «ученый» характер («зломудрец» и «злоначинатель», «нищекръмие», «многоплачие», «бесомолцы», «горопленный», «волкохищный», «благосеннолиственный»). Неологизмы XIV—XV вв. вовсе не свидетельствуют о стремлении писателей этого времени к новизне выражения, они и воспринимаются не как нечто новое в языке, а как выражения ученые, усложненные и «возвышенные».

В житийной литературе конца XIV — начала XV в. все движется, все меняется, объято эмоциями, до предела обострено, полно экспрессии. Авторы как бы впервые заглянули во внутренний мир своих героев, и внутренний свет их эмоций как бы ослепил их, они не различают полутонов, не способны улавливать соотношение переживаний. До крайней степени экспрессии доводятся не только психологические состояния, но и поступки, действия, события, окружающиеся эмоциональной атмосферой. Стефан Пермский, рассказывает о нем Епифаний Премудрый, сокрушает идолов, не имея «страхования». Он сокрушает их «без боязни и без ужасти», день и ночь, в лесах и в полях, без народа и перед народом. Он бьет идолов обухом в лоб, сокрушает их по ногам, сечет секирою, рассекает на члены, раздробляет на поленья, крошит на «иверения» (щепки), искореняет их до конца, сжигает огнем, испепеляет пламенем...

Первостепенное значение приобретает даже не сам поступок, подвиг, а то отношение к подвигу, которое выражает автор, эмоциональная характеристика подвига, всегда повышенная, как бы преувеличенная и вместе с тем абстрактная. Преувеличиваются самые факты, зло и добро абсолютизированы, никогда не выступают в каких-либо частичных проявлениях. Только две краски на палитре автора — черная и белая. Отсюда пристрастие авторов к различным преувеличениям, к экспрессивным эпитетам, к психологической характеристике фактов. Весть о смерти Стефана «страшная», «пространная», «пламенная», «горькая» и т. д.

Соответствие в живописи – горячее и динамичное творчество Феофана Грека.

Короче говоря:

- акцент на психологии человека, но по-прежнему:

- графический рисунок понимания психологии: ч/б. добро и зло абсолютизированы, нет полутонов => преувеличения, экспрессия

- амплификация – риторический приём, большое количество синонимов. автор не употребляет одно понятие, один образ, стремится создать цепь синонимов, парные образы (повторяются не случайные слова, а «ключевые» для данного текста)

- неологизмы (для абстрагирования, повышенной духовности, невыразимости явления)

- автор пишет о себе самоуничижительно (т.к. не может выразить словом всю святость святого)

В «Житии Стефана Пермского»:

- просвещение язычников

- несёт письменность для безграмотных, имея бережное отношение к чужим культурам

- наставление не словом, но жизнью

- в Житии 3 плача: пермских людей, пермской церкви и инока, списающего житие

- впервые появляется негативное отношение к Москве

NB:Всё валите на Дмитрия Сергеевича Лихачева

- а Епифаний Премудрый (кон.XIV — нас.XV в.) — инок Троице-Сергиева монастыря, автор житий и произведений других жанров. Сведения о Е. П. извлекаются только из его собственных сочинений. Он очень внимателен к оттенкам и смысловой, и звуковой, музыкальной стороны слова и иногда, будучи как бы остановлен каким-то словом или вспыхнувшим чувством, вдруг пускается в искусные вариации на тему этого слова и как бы не может остановиться. Образцы такого рода риторических вариаций Е. П. мог видеть как в переводной литературе, так и в оригинальной южнославянской. Е. П. пишет о себе — конечно, риторически-самоуничижительно — как о неуче с точки зрения античной образованности, но широкое использование им восходящих к античности приемов искусства слова показывает, что он прошел хорошую риторическую школу либо в ростовском «Затворе», либо у южных славян, либо в Византии у греков.

Читаемте, граждане, «Житие Стефана Пермского».

Билет 12

1. В каких произведениях древнерусской литературы и как отразились события монголо-татарского нашествия?