Дело Дэна живо 4 страница

Но перестройка оказала мощнейшее воздействие на умы. Она всколыхнула застоявшееся общество, пе­ре­вер­ну­ла все прежние представления и стереотипы, и, самое глав­ное, – раскрепостила людей, посеяв в них смутную на­деж­ду на перемены.

Самый популярный образ тех лет – ветер перемен. Он при­нес с собой дыхание свободы. Идея независимости об­ре­тала реальные контуры. Ее воплощение стало только воп­ро­сом времени.

***

…Как сын своего народа, хорошо знавший и разделяв­ший его чаяния и стремления, Нурсултан Назарбаев всей ду­шой воспринял перестройку. Всегда отличавшийся осо­бым стратегическим чутьем, он хорошо видел отк­ры­вав­шие­ся перспективы для освобождения от диктата империи. Но как прагматик он прекрасно понимал, что в данном слу­чае прямой путь – не самый короткий. С одной стороны, ве­лика была вероятность повторения кровавых де­кабрь­с­ких событий, но уже в масштабах всей многонациональной стра­ны, а это означало гражданскую войну – примеры тому уже были. С другой – экономика Казахстана была слишком тес­но привязана к общесоюзному рынку, и резкий разрыв этих связей был равнозначен разрыву общей кровеносной сис­темы. Все это в совокупности предопределило позицию На­зарбаева в отношении распадавшегося Союза Со­вет­с­ких Республик.

Назарбаев, как никто другой, понимал, что несет с собой за­кономерный, но слишком быстрый развал единого экономического пространства. Казахстану требовалось время, что­бы хоть как-то успеть подготовиться к нему. Стремясь по-возможности от­тянуть неизбежный финал, он ста­но­вит­ся одной из клю­че­вых фигур, стремившихся к сохранению обновленного Сою­за. Но стремительно развивавшиеся события показали, что время было на исходе.

В начале 1990-х годов в СССР, по меткому выражению по­бывавшего здесь сингапурского лидера Ли Куан Ю, «по­ли­тика шла впереди экономики» - этим во многом были обус­ловлены последовавшие системные провалы. Маховик все­общего распада набирал обороты, и приостановить его мог­ла только огромная воля и готовность идти до конца. По­ловинчатые рецепты союзного правительства все боль­ше втягивали страну в хаос. Власть остро нуждалась в лю­дях с новым мышлением, свободным от стереотипов.

Застоявшийся государственный организм требовал прито­ка свежей крови. Это привело к тотальным кадровым пе­ре­становкам. На смену старой партийной элите пришло но­вое поколение молодых управленцев. Эти процессы проис­ходили не только в Центре, но и на местах. Среди новых ли­деров самой заметной фигурой был прагматичный тех­но­крат Нурсултан Назарбаев – тогда уже председатель со­ве­та министров Казахской ССР. Отмеченный Гор­ба­чевым, он активно вовлекается в работу по обновлению страны.

Назарбаев сразу же окунулся в омут общесоюзных проб­лем. При этом он прежде всего в жесткой борьбе с союз­ным руководством отстаивает интересы и эко­но­ми­чес­кую независимость Казахстана. Избранный депутатом Пер­вого съезда народных депутатов СССР, весной 1989 го­да Нурсултан Назарбаев в своем выступлении на съезде так охарактеризовал сложившиеся отношения между Цент­ром и республикой: «Ведомственный диктат привел к тому, что богатейшая сырьевыми ресурсами, пользующимися на ми­ровом рынке повышенным спросом, наша республика ока­залась в тяжелейшем положении в своем социальном раз­витии и на грани экологического кризиса. Действуя ме­то­дом слона в посудной лавке, министерства уничтожили Арал. (…) Нефть не служит тем, кто ее добывает. Для раз­лич­ных полигонов отчуждены земли животноводов, о ком­пен­сации и речи нет».

С момента вступления в должность председателя ка­зах­с­танского Совмина Назарбаев не только лоббирует ин­те­ре­сы республики, не просто критикует действия Госплана и Совмина СССР, а требует решительных изменений в струк­туре тяжеловесного народного хозяйства страны. Спус­каемые для Казахстана планы были неоправданно вы­со­ки и необоснованны. Назарбаев приходит к ужасающему вы­воду, что разумной плановой экономики в СССР прак­ти­чески не существует.

Стремясь найти выход из кризиса, он выступает с резкой кри­тикой Правительства и первого Президента СССР М.Гор­бачева: «Не могу согласиться с такой политикой, когда стра­на захлебнулась сладкой патокой красивых слов о де­мок­ратизации и уже пошла побираться по богатым столам Ев­ропы в поисках хлеба насущного. Униженный и ос­кор­б­лен­ный народ вправе спросить с вас, Михаил Сергеевич, с вас Николай Иванович, где же плоды обещанной мо­дер­ни­зации нашего машиностроения и столь широко раз­рек­ла­мированной конверсии? Где конкретные результаты на­ме­ченной в свое время программы научно-технического прог­ресса?».

Ветер перемен требовал лидера нового типа. Уставшие от демагогии, не дождавшиеся плодов перестройки люди жда­ли прихода человека, который выведет их из социально-эко­номического тупика, покажет путь. В народе были вы­со­ки ожидания обновления и даже чуда.

На этом фоне появление прагматичного, са­мос­тоя­тель­но­го и смелого политика резко выделили Назарбаева из об­щей массы перестроечной советской элиты. Он был другим.

Его принципиальная позиция по вопросам социально-эко­но­мического и политического обновления Союза Со­вет­с­ких республик находит поддержку не только среди пред­с­та­вителей власти, но и у широкой общественности. В кон­це 1980-х – начале 1990-х годов Назарбаев становится са­мым популярным политиком СССР.

Первый президент Советского Союза Михаил Горбачев, по­чувствовав, что начатые им процессы выходят из-под конт­роля, остро нуждался в таком сильном лидере и опытном практике, который бы мог помочь ему не на сло­вах, а на деле поддержать перестроечный курс реформ. По­это­му он рассматривает вопрос о назначении Назарбаева на должность вице-президента либо премьер-министра СССР. В самом деле, кандидатура Нурсултана Назарбаева представлялась для этого наиболее подходящей: сильная лич­­ность, праг­матик, прекрасно знающий ситуацию в союз­ных рес­пуб­ликах изнутри, и в то же время пользующийся по­пу­ляр­нос­тью в Центре, последовательный поборник ре­форм, имею­щий свое стратегическое видение общесоюз­ных проб­лем.

Однако Назарбаев отказался от этих предложений. И де­ло было не только в том, что он не хотел находиться на вто­рых ролях. В конце концов, при энергии и харизме, при­сущих ему, любая из этих должностей дала бы ему реаль­ные властные рычаги, и тогда не известно, как бы сло­жи­лась его дальнейшая судьба.

Не известно также, как повернулась бы ситуация в СССР в случае, если бы Назарбаев согласился занять должность вто­рого человека в империи. Дальнейшие события показали, что незаурядная личность такого масштаба вполне мог­ла если не повернуть, то задержать колесо истории.

Но Нурсултан Назарбаев сделал свой выбор в декабре 1986 года. Осознавая возложенную на него миссию, он твер­­до решил идти к незавимости до конца. За этим ре­ше­нием стояли вековые чаяния народа и его личные убеж­де­ния. Именно этим был продиктован его отказ от высоких дол­жностей, которые ни до, ни после него не предлагали ни­кому из лидеров союзных республик.

Между тем страна Советов продолжала неумолимо идти к своему краху.

После попытки коммунистической реставрации в августе 1991 года стало ясно, что старый режим бессилен,и союзное государство обречено.Назарбаев, видя, что его пла­нам оттянуть неизбежный развал Союза сбыться не суж­де­но, на пятом съезде народных депутатов СССР по су­щес­тву ставит точку в затянувшейся агонии.В своем выс­туп­лении он заявил, что руководство страны оказалось не­спо­собным защитить даже себя. Теперь Казахстан не будет ни­кому ни младшим братом, ни мягким подбрюшьем, он пой­дет своим путем.

Именно тогда один из старых соратников Горбачева – Ана­толий Лукьянов – обреченно произнес: «Если это ска­зал Назарбаев, то СССР конец».

Он не ошибся.

Рубикон Назарбаева

21 декабря 1991 года в столице Казахстана ру­ко­во­ди­те­ли 11 бывших советских республик подписали Алма-Атин­скую декларацию, провозгласившую де-юре конец Сою­за Советских Социалистических Республик и создание Со­дружества Независимых Государств. Советский Союз ка­нул в Лету, став еще одной из империй, исчезнувших в кру­говороте мировой истории. История любит символы: есть своя закономерность в том, что это решение было принято в городе, где в декабре 1986 года был дан первый толчок к разрушению то­та­ли­тар­ного государства.

Несмотря на тяжелейший кризис и все сложности пе­ре­ход­ного периода, обретение суверенитета было воспринято жи­телями Казахстана как глоток свежего воздуха. Чувство об­новления и открывающихся перспектив не покидали казах­станцев и позволили с оптимизмом смотреть в будущее.

Но, как и ожидал Назарбаев, независимость принесла с со­бой и целый сонм трудноразрешимых проблем.

Объявление Казахстаном суверенитета отнюдь не означало его автоматического освобождения от влияния процессов, за­родившихся некогда в недрах советской империи и пре­доп­ре­деливших ее распад. Прежде чем двигаться дальше, не­об­хо­димо было отсечь все еще живые головы поверженного дра­кона.

Главной преградой на пути к новому Казахстану про­дол­жа­ла оставаться мощная инерция тоталитарного прошлого. Она продолжала в той или иной степени определять многие сто­роны жизни государства и общества. Эта постсоветская инер­ция проявилась не только в тяготении к прежним методам хо­зяйствования и управления, но и в привычной пассивности и па­терналистских ожиданиях подавляющей части населения.

Казахстан, как и большинство постсоветских стран, по­гру­зился в пучину жесточайшего системного кризиса. Вмес­те с развалом огромной империи распалось все: при­выч­ные связи, уклад жизни и ценности людей. Наряду с бо­лезнями, доставшимися в наследство от бывшего Сою­за, добавились новые, связанные с разрушением единого ор­ганизма, скрепленного общей идеологией, экономикой и инфраструктурой. При этом Казахстан оказался едва ли не в худшем положении по сравнению с другими.

На то были свои причины. Кризис, охвативший стра­ну, стал прямым продолжением и следствием того глобального кризиса, который давно уже зрел в недрах со­вет­с­кой плановой экономики. Именно это наследие досталось Ка­захстану: осколок агонизирующей экономики, ус­та­рев­шая инфраструктура, предприятия и оборудование, даже близ­ко не соответствовавшие мировым стандартам, экс­тен­сивное сельское хозяйство и депрессивное село, на­ко­нец, дефицит квалифицированных кадров и опытных уп­рав­лен­цев.

Трещала по швам унаследованная с советских времен сис­тема госуправления. Экономика лежала на боку. Ее объем снизился на 55%. Казахстан не имел ни средств, ни рын­ков сбыта, поэтому остановились все предприятия. В ма­газинах отсутствовали продовольствие и товары первой не­обходимости. Люди месяцами не получали зарплату и пен­сии. Страну охватила массовая безработица. Сви­реп­ст­во­вала гиперинфляция, которая съедала последние сбе­ре­же­ния населения. Расцвела преступность.

Не менее остро стояли и вопросы безопасности страны. Амор­фность границ, наличие огромного ядерного арсенала, зна­чительные запасы углеводородов и геополитическое рас­положение в самом центре нестабильного региона сами по себе уже были серьезным вызовом национальной без­о­пас­ности. Если добавить к этому малочисленность пест­ро­го по этническому составу населения, разбросанного по ог­ромной территории, и слабую армию – становится ясной вся серьезность создавшегося положения.

На фоне тотального распада и идеологического вакуума в полиэтническом Казахстане, так же, как и в других бывших советских государствах, особенно остро встал на­цио­наль­ный вопрос. Казахстан был одной из самых мно­го­на­цио­нальных республик СССР. В нем проживало порядка 130 наций и народов, относившихся к 45 религиозным кон­фес­сиям. Из них казахи составляли едва ли половину на­се­ле­ния, русских было около 40%.Явное или скрытое бро­же­ние грозило в любой момент перерасти в кровавые меж­эт­нические конфликты, подобные братоубийственным вой­нам в Югославии, Таджикистане, Нагорном Карабахе, При­днес­тровье, Абхазии, Северном Кавказе.

В эти тяжелейшие годы вследствие неустроенности, не­уве­ренности и страха перед этническими конфликтами стра­ну покинуло более миллиона граждан.

Надвигался призрак полного краха.

Десять лет спустя Нурсултан Назарбаев так оха­рак­те­ри­зует положение Казахстана в первые годы неза­ви­си­мос­ти: «Нисколько не драматизируя ситуацию, скажу вам се­год­ня прямо, что в начале 1990-х мы стояли у края про­пас­ти».Это были годы борьбы за выживание.

Некогда единое общество оказалось на грани раскола. Ле­вые, правые, националисты всех мастей – все выступали с собственным видением общественного и эко­но­ми­чес­ко­го устройства страны. Все требовали восстановления спра­ведливости: социальной, национальной, эко­но­ми­чес­кой. Но каждый понимал ее по-своему – и все были по-своему правы: коммунисты, требовавшие возвращения социаль­ных льгот и равенства, либералы, выступавшие за аб­со­лютизацию рынка и парламентскую республику, на­цио­нал-патриоты, заявлявшие об исключительных правах ка­за­хов на собственной земле, политой кровью предков, ак­ти­висты русско-славянского движения, боровшиеся за свои привилегии – сохранение государственного статуса рус­ского языка и двойное гражданство. Взятые в от­дель­нос­ти, их аргументы казались вполне убедительными, но вмес­те они сливались в крайне запутанный и про­ти­во­ре­чи­вый узел, который затягивался все туже, грозя удушить но­во­рожденную государственность.

Люди, недавно вышедшие из «советской шинели», ко­то­рым была навязана одна безальтернативная картина мира и система ценностей, даже освободившись, не могли по­нять, что не может существовать единой непротиворечивой ис­тины, устраивавшей бы всех. В сущности, царившая в стра­не атмосфера была продолжением перестроечной реак­ции на разрушение тоталитарного строя. Обществу тре­бо­ва­лась компенсация за десятилетия молчаливого терпения. Но оно не понимало, что уподоблялось возу из известной бас­ни, который тянули в разные стороны, исходя из своих пред­ставлений о целесообразности, лебедь, рак, да щука. Эта разрушительная по своей сути инерция, набранная в кон­це восьмидесятых, грозила похоронить под грудой пра­виль­ных лозунгов и взаимных обид начавшиеся реформы.

Опять политика шла впереди экономики. Между тем Назар­баев, помня попытки реформирования Союза, лучше дру­гих понимал, что без надежной экономической базы любые призывы останутся сотрясением воздуха и могут при­вес­ти только к распаду. Нужны были решительные и жес­т­кие меры по предотвращению сползания общества в бо­ло­то затяжного политического конфликта.

Главный водораздел проходил по линии старое-новое, прош­лое-будущее. Каждую из сторон представляли две основ­ные силы того времени: олицетворением прошлого был Вер­ховный Совет, нового – президент Назарбаев и его ко­манда.

Именно Верховный Совет, сосредоточивший в своих ру­ках законодательную и исполнительную ветви власти, по су­ществу возглавил антиреформистскую фронду.

История усиления Советов была связана со стрем­ле­ни­ем Горбачева противопоставить представительные органы влас­ти старому партийному аппарату. Когда-то они сыграли свою роль в ослаблении централизованной власти ком­партии и, тем самым, в разрушении Советского Союза. Однако в новых условиях они превратились в политический ру­ди­мент и один из оплотов (наряду с той же компартией) преж­ней системы. Этому в немалой степени спо­соб­ст­во­вало то, что депутаты Верховного Совета, избранные еще при Со­вет­ской власти, были в основном из числа бывших ком­му­нис­тов, в глубине души сохранивших прежние взгляды. Кста­ти, об устойчивости этой тенденции говорит и то, что тог­дашний Председатель Верховного Совета теперь воз­глав­ляет оппозиционную президенту Компартию Ка­зах­с­та­на.Верховный Совет был выразителем глубинной сущ­нос­ти административно-командной системы, став главным пре­пятствием на пути рыночных преобразований.

Поэтому противостояние Верховного Совета и Пре­зи­ден­та, носившее подспудный, но принципиальный характер, по существу было противостоянием не двух ветвей власти, а двух непримиримых идеологий: уравнительно-то­та­ли­тар­ной и рыночно-либеральной. В неокрепшем государстве с ос­лабленной экономикой, раздираемом внутренними про­ти­воречиями, по существу создалась ситуация двое­влас­тия. Судьба государственности оказалась в опасности пе­ред лицом разногласий, и теперь уступить лозунгам в ущерб де­лу означало упустить исторический шанс. Победа Вер­хов­ного Совета привела бы к потере единого стра­те­ги­чес­ко­го курса и сворачиванию реформ, а как следствие – эко­но­мическому краху, дестабилизации и утере суверенитета.

Обладая практически неограниченной властью, ру­ко­вод­с­тво Верховного Совета решило взять ситуацию в свои ру­ки через местные Советы народных депутатов. Депутаты бло­кировали любые предложения президента и пра­ви­тель­с­тва, касавшиеся реформ.

Это еще больше обострило существовавшие про­ти­во­ре­чия и обнажило неспособность Советов ответить на вы­зо­вы нараставшего социально-экономического кризиса. Ук­репление государственного суверенитета и не­об­хо­ди­мость политических и экономических преобразований тре­бо­вали безотлагательного изменения действовавшей тогда струк­туры государственной власти и управления, пере­рас­п­ределения полномочий между ними.

Существовавшая система Советов во главе с Вер­хов­ным Советом противоречила фундаментальной основе демок­ратического общества – принципу разделения властей. Ее несовместимость с новой моделью власти, ори­ен­­ти­ро­ван­ной на западные образцы, была очевидной. Система, из­на­чально создаваемая как отрицание класси­ческого пар­ла­ментаризма, не могла не оказывать сопро­тивление при по­пытке втиснуть ее в рамки совершенно иных отношений.

В этих условиях принятие первой конституции страны в 1993 году, при всей исторической значимости, не отк­ры­ва­ло реальных перспектив. Три года спустя Назарбаев ска­жет: «будучи компромиссом истории, на который мы вы­нуж­дены были пойти во имя общественного согласия, Ос­нов­ной закон не оправдал всех общественных ожиданий». Это был компромисс между нарождавшимся институтом пре­зидентства и Советами, между рынком и остатками ад­ми­нистративно-командной экономики, между прошлым и бу­дущим…

Как всякий компромисс, он не решал проблемы, загнав ее вглубь.

Между тем, неотложные действия по формированию в крат­чайшие сроки нормативной базы реформ, и, в первую оче­редь, рыночных механизмов хозяйствования, тор­мо­зи­лись неповоротливостью законодательного органа. Чем даль­ше углублялись реформы, тем более ожесточенными ста­новились схватки между реформистским крылом Н.Назар­баева и антиреформистской фрондой.

Выбор был прост: сильная президентская власть, или без­властие, реформы или стагнация.

Следовало без промедления провести болезненную, но не­обходимую операцию по отсечению больного органа для спа­сения всего государственного организма. Выход из кри­зи­са требовал укрепления сильной централизованной влас­ти. Российский коллега Назарбаева, Б.Ельцин, решил этот воп­рос, расстреляв из пушек здание парламента. Назарбаев же смог обойтись без крови, только ему одному из­вест­ны­ми методами добившись самороспуска Верховного Сове­та.

Апофеозом президентско-парламентского про­ти­вос­тоя­ния стали два парламентских кризиса 1993-1995 годов, ко­то­рые завершились ликвидацией Верховного Совета как го­су­дарственного института и перераспределением пол­но­мо­чий в пользу президента. Власть Советов, продер­жавшаяся в Казахстане почти 80 лет, прекратила свое существование.

Путь для проведения системных реформ был расчищен. Еще в 1993 году Назарбаев сумел убедить депутатов принять закон, предоставляющий право Президенту издавать за­коны до избрания нового Парламента. Получив право за­ко­нодательной инициативы, Назарбаев сосре­доточил все свои усилия на разработке необходимой нормативно-пра­во­вой базы реформ. За период 1994-1995 годов были из­да­ны сотни указов, в том числе имеющих силу кон­с­ти­ту­цион­ных и обычных законов, по важнейшим вопросам го­су­дарственного строительства и экономики. Но главное – при его личном участии была разработана новая Кон­с­ти­ту­ция страны.

Принятая на всенародном референдуме 30 мая 1995 года Конституция Казахстана юридически закрепила пре­зи­дент­скую форму правления. Сильная президентская власть дол­жна была противодействовать любой угрозе це­лос­т­нос­ти и стабильности Казахстана.

Вместе с тем, в новой Конституции был прописан клю­че­вой демократический принцип разделения го­су­дар­с­т­вен­ной власти на законодательную, исполнительную и су­деб­ную ветви, которые взаимодействуют между собой с ис­поль­зованием системы сдержек и противовесов. Конс­ти­ту­ция четко очертила поле деятельности каждой из ветвей влас­ти, включая Парламент, без их пересечения и попытки пре­тендовать на чужие полномочия. В целом заложенная в ней модель тяготела по своему типу к французской пятой рес­публике. Но самое главное – новая Конституция за­ло­жи­ла фун­да­мент реформ. В этом смысле она стала по­во­ротным пунк­том в истории Казахстана и сыграла не менее важную роль, чем обретение независимости. В стране развернулся пол­но­масштабный процесс модернизации.

Но реформы шли достаточно тяжело – поначалу их прихо­ди­лось буквально продавливать сверху. Мешали косность соз­нания большинства населения, опасавшегося новых для се­бя радикальных перемен; сопротивление консервативной час­ти бывшей партийной номенклатуры; отсутствие не­об­хо­димых знаний и навыков у самих реформаторов, которые учи­лись на ходу.

Казахстан переживал опыт посттоталитарной тран­с­фор­ма­ции, то есть перехода от тоталитарной коммунистической систе­мы к современному либерально-рыночному обществу. По су­ти это было равнозначно переходу из одного мира в другой – мир неведомых экономических, общественных и поли­ти­чес­ких реалий. В отличие от стран Балтии и восточно-ев­ро­пейс­ких государств бывшего социалистического лагеря, для ко­­торых посттоталитарный транзит означал возвращение к преж­ней либерально-буржуазной традиции, Казахстану пред­с­тояло открывать ее основы заново.

Перед страной стояла задача тройного транзита, то есть одно­временного перехода в трех измерениях: от плановой эконо­мики к рыночной; от однопартийной командно-ад­ми­нистра­тивной системы к демократической; от традиционного соз­на­ния к либеральным ценностям. Это требовало коренной лом­ки не только всего государственного устройства и эко­номи­чес­кой системы, но и решительного преодоления сложив­ших­ся за десятилетия стереотипов, образа мышления и жизни лю­дей.

В этих условиях перед Назарбаевым встал непростой выбор: действовать постепенно, но потерять темпы реформ, или решительно и жестко, рискуя вызвать со­циаль­ный про­тест.

Он выбрал второй, непопулярный путь, поскольку всякое про­медление в условиях хаоса и полного развала первых лет независимости могло привести к коллапсу и, как следствие, утере суверенитета. Это был принципиальный шаг для лидера центрально-азиатского государства, оп­ре­де­лив­ший как дальнейшую судьбу Казахстана, так и во многом по­литико-экономические перспективы развития всего регио­на.

При этом нельзя забывать, что перед Назарбаевым всег­да был открыт и третий, наиболее простой путь, тра­ди­цион­ный для региона: укрепить личную власть и закон­сер­ви­ро­вать ситуацию в стране, держа ее под жестким контролем. Од­нако этот вариант противоречил его главной цели: пос­т­рое­нию современного государства, конкурентного в гло­ба­лизирующемся мире. «Имея необъятную власть, он пред­почел перемены» – эта фраза, сказанная им когда-то в ад­рес Михаила Горбачева, как нельзя лучше характеризует кре­до самого Назарбаева.

Логика реформ

Согласно распространенной точке зрения Казахстан начал с эффективных экономических реформ и только затем по­дошел к необходимости политической мо­дер­низации. Од­нако факты говорят, что это не так. Для ус­пеш­ного про­дви­жения реформ в экономике Назарбаеву пришлось сначала осу­щес­твить кардинальные полити­ческие преобразования.

В первые пять лет существования Казахстана была ре­ше­на важнейшая задача демонтажа старой системы. На­зар­баеву удалось справиться с надвигавшимся призраком двое­властия и дестабилизации внутренней ситуации в стране. Это было время становления демократических институтов, рож­дения парламентаризма современного типа и мно­го­пар­тий­ности. За эти годы были заложены основы меж­этни­ческого и межконфессионального согласия.

Дракон посттоталитарной инерции был повержен. Но за эту победу пришлось заплатить дорогую цену: пять лет борь­бы за выживание стоили Казахстану потери порядка 40% от валового внутреннего продукта 1990 года. Пять лет, отданные борьбе, во многом были вычеркнуты для полноценной реали­за­ции экономических реформ. Между тем, успех модер­ни­зации зависел прежде всего от их эффективности.

Несмотря на то, что сразу после объявления не­за­висимос­ти Казахстан незамедлительно приступил к преобразованиям, направлен­ным на создание рыночной экономики, они в силу внут­ренних и внешних причин не смогли сразу за­рабо­тать в пол­ную силу. Это были скорее подготовительные ме­ры, соз­да­вавшие определенный плацдарм для последующего рывка. К ним следует отнести либерализацию цен, объяв­лен­ную в 1992 году, признание права частной собственности в Кон­с­титуции 1993 года, национальную программу прива­ти­зации, раз­работанную в апреле 1993 года и введение на­цио­нальной ва­люты.

Негативные тенденции нарастали. Переход к рынку был за­труднен тем, что Казахстан про­дол­жал оставаться в еди­ной денежной, финансовой и эко­но­мической системе быв­шего Союза, которая, в свою оче­редь, начала разрушаться.

Вплоть до 1993 года Казахстан на­ходился в рублевой зоне. К этому времени уровень ин­ф­ля­ции достиг гигантских размеров и измерялся че­ты­рех­знач­ными цифрами: в 1992 году он составил 3061%, в 1993 го­ду – 2265%.

Перед президентом и его командой стоял выбор - либо сжать денежную массу, либо установить жесткий го­су­дар­ст­венный контроль за ценами. Второй вариант был более при­вычным со старых времен, но изначально противоречил ло­гике реформ.

Был избран первый путь. 15 ноября 1993 года Казахстан ввел национальную валюту - важ­нейший атрибут эко­но­ми­чес­кой независимости. Данный шаг позволил уже в 1994 го­ду сбить гиперинфляцию, а в 1995 - обуздать инф­ля­цион­ный процесс, доведя его уровень до двузначной величины.

Это открыло простор для дальнейших реформ. Силь­ная национальная валюта стала ядром банковско-фи­нан­со­вой системы Казахстана, признанной позже самой передовой на пространстве СНГ.

Приоритетом экономической политики Казахстана в на­ча­ле 1990-х гг. помимо либерализации экономики и фор­ми­рования новой финансовой системы стало создание са­мос­тоя­тель­ной бюджетной, налоговой и таможенной сис­тем. Ка­зах­стан первым из стран СНГ провел налоговую реформу.

Однако главным условием вхождения в рынок остава­лось расширение участия частного сектора в экономике с од­но­вре­менным разгосударствлением и приватизацией госу­дар­ст­венной собственности, развитием рыночной инфра­ст­рук­ту­ры и созданием конкурентной среды.

Логика задач, стоявших перед страной, диктовала необходимость соединения силы част­ной инициативы и государства.

Здесь Назарбаеву пришлось столкнуться с одной из глав­ных проблем посттоталитарной трансформации, без по­нимания которой невозможно понять масштабы и слож­ность модернизационных процессов в этой стране.

Для Казахстана так же, как и других стран пост­со­вет­с­ко­го пространства, главным препятствием на пути реформ ос­тавался уравнительно-патерналистский менталитет на­ро­да, сформированный за десятилетия административно-ко­манд­ного управления. Сложнее всего оказалось убедить в пра­вильности выбора людей, ошеломленных развалом, ка­за­лось, непоколебимой системы ценностей и рас­те­ряв­ших­ся перед необходимостью сделать собственный выбор. Это бы­ла естественная реакция на шок в результате внезапного из­менения привычных ориентиров и образа жизни. Люди не хотели покидать иллюзорный мир утопических пред­став­лений, в который были погружены в течение вос­ьми­де­ся­ти лет. Необходимо было вернуть их в жестокий, но един­с­твенно реальный мир действительности.

«Как встряхнуть людей, которые не испытывают никакого желания встряхиваться? Как прочистить мозги, за­битые нескончаемой вереницей съездов и цитатами великих и невеликих классиков марксизма-ленинизма?», - писал позднее Нурсултан Назарбаев. Будучи сам че­ло­веком, вос­питан­ным в недрах социалистической системы, он понимал, как трудно отказаться от сло­жив­ших­ся взглядов, пред­с­тав­лений и образа жизни. Но он знал и то, что без кар­ди­наль­ного изменения сознания людей у них нет будущего.

Народ Казахстана никогда не жил в либеральном об­щес­т­ве и не знал свободной экономики. Суть рыночных реформ Назарбаеву пришлось ра­зъяс­нять в своих выступлениях по всей стране.Он не устает повторять, как закли­на­ние, прос­тую истину: толь­ко полагаясь на свои силы, можно добить­ся успеха и про­цве­тания, никто – ни госу­дарство, ни добрые люди, ни об­щес­тво – не смогут помочь человеку, если он будет только упо­вать на чью-то милость. Патер­нализм развращает. Зас­тав­ляя оглядываться в поисках помощи, он отучает от са­мо­стоятельности, от личной от­ветст­венности за себя и об­щес­тво. Про­цветающее госу­дар­ство и либе­раль­ное об­щес­тво могут быть созданы толь­ко самостоя­тель­ными и ини­циативными людьми.

Поэтому он настойчиво внедряет в массовое сознание, сфор­­мировавшееся на стереотипах советской дейст­ви­тель­нос­ти, идеи лич­ного успеха и личной ответственности, не­об­ходимости развития рынка и частной соб­с­т­вен­нос­ти. Ес­ли советская государственная политика была по­ли­тикой то­таль­ного идейного доминирования государства над лич­нос­тью, то Назарбаев предлагает противоположную ей по­ли­ти­ку формирования самостоятельной личности: «все в ва­ших руках».