Некоторые сведения об историческом и зарубежном опыте регламентации статуса основных участников процесса

6.1. Процессуальное положение государственных органов, осуществляющих в наши дни производство по уголовным делам, сложилось и эволюционирует, испытывая вполне естественное влияние не только современной теории и практики, но и отечественного опыта прошлых лет, опыта других стран и идей, родившихся и рождающихся в

ходе идущего весьма активно международного сотрудничества государств в области прав человека.

Процессуальное положение российского суда, охарактеризованное выше (см. § 6 гл. 1 и § 2 данной главы учебника), не могло не оказаться под влиянием всех названных факторов. Значительную роль в этом выполнили, пожалуй, положения УУС 1864 г. Но они, как отмечено (см. § 6 гл. 1 учебника), были существенно откорректированы общеполитическими установками, господствовавшими после октября 1917 г. На организацию судов и содержание их деятельности существенное воздействие, наряду с идеями, заимствованными из УУС, оказали также, к примеру, модные в т.н. послеоктябрьское время установки: суд - это орудие классовой борьбы, а также суд - это государственный орган, обеспечивающий, наряду и наравне с прокуратурой и иными правоохранительными органами, борьбу с преступностью и преследование лиц, совершивших преступления.

От первой из них, как известно, впоследствии (в основном в годы "оттепели" и после них) отказались. А вторая оказалась весьма живучей. Она давала знать о себе вплоть до вступления в силу УПК 2001 г. и в определенной мере способствовала обозначенному в этом законе стремлению к другой крайности - к попытке деформировать роль суда в роль бесстрастного и безразличного наблюдателя (регистратора) того, что "затевается" сторонами в суде по уголовным делам.

Такую попытку некоторые ее инициаторы обосновывают ссылками на опыт, якобы накопленный в других странах. Но на самом деле ее следовало бы оценивать не только как отход от давних отечественных правовых традиций, но и как искажение господствующей в ведущих государствах мира тенденции, направленной на повышение авторитета судов и их ответственности за правильное разбирательство уголовных дел, а равно как явно тенденциозное изображение подходов зарубежной теории и практики к проблеме состязательности уголовного процесса и роли (суда) судьи, которую он должен играть в этом процессе.

Распространяемые мифы о пассивности суда в западных судах не выдерживают самой элементарной профессиональной критики. Чтобы убедиться в их несостоятельности, достаточно обратиться к тексту действующих в соответствующих странах правовых норм.

К примеру, в ч. 2 § 244 УПК ФРГ по поводу роли судьи при разбирательстве уголовных дел четко сказано следующее: "Суд обязан в целях установления истины по долгу службы исследовать все факты и доказательства, которые имеют значение для разрешения дела (курсив мой. - К.Г.)".

В такое положение поставлен и французский судья. Это видно по тому, что сказано в ч. 1 ст. 310 УПК Франции, где предусмотрено: "Председатель наделен дискреционной властью, в силу которой он может по своей чести и совести принимать любые меры, которые он сочтет необходимыми для установления истины... (курсив мой. - К.Г.)". В ч. 2 той же статьи добавлено: "Он может в ходе судебного разбирательства вызвать и заслушать любое лицо, выдавая в случае необходимости приказ о приводе, или распорядиться о доставлении любых документов, которые, по его мнению, в связи с развитием судебного заседания необходимы для установления истины (курсив мой. - К.Г.)".

Даже в странах англосаксонской "семьи", где долгое время культивировалась идея "чистой состязательности", сравнительно давно, уже два-три десятилетия, обозначилась устойчивая тенденция отказа от традиционных представлений об уголовном процессе, его состязательности и роли судьи, разбирающего конкретное дело. Все чаще стали появляться законы и иные авторитетные правовые акты, которые расширяют активность судей, ориентируют их на поиск истины, а не на пассивное созерцание происходящих перед ними "судебных поединков". Примеров можно привести немало. В качестве одного из них может послужить то, что сказано в утвержденных Верховным судом США в 1972 г. Федеральных правилах доказывания. "Настоящие Правила, - говорится в правиле 102 этого высокоавторитетного документа, имеющего большую юридическую силу, чем закон, - должны толковаться так, чтобы обеспечивались беспристрастность при их осуществлении, устранение неоправданных расходов и затрат времени, а также упрочение и совершенствование доказательственного права, с тем, чтобы в конечном счете могла устанавливаться истина и разрешались справедливо возникающие вопросы (курсив мой. - К.Г.)". В ч. "a" правила 611 этого же правового акта дополнительно предусмотрено, что судья при разбирательстве дел уполномочен контролировать допрос свидетелей и представление иных доказательств, с тем, чтобы "сделать такие допрос и представление эффективными для установления истины (курсив мой. - К.Г.)".

Другими словами, в странах, на опыт которых часто ссылаются сторонники т.н. "кабинетной модели состязательного судопроизводства", никогда не смотрели либо уже перестали смотреть на судью как на некоего бесстрастного регистратора ловкости, изворотливости и находчивости предстающих перед ним сторон, а точнее - тех, кто их представляет.

Процессуальное положение российских государственных обвинителей (прокуроров) тоже не всегда было таким, каким оно является в наши дни. Впервые в России прокуроры стали органом "надзора при судебных местах" после принятия Судебных уставов 1864 г. Основной "ареной" их деятельности в сфере уголовного судопроизводства стали предварительное следствие и судебное разбирательство. На них возлагалось наблюдение за деятельностью судебных следователей, а также при определенных условиях полицейских чинов, осуществлявших процессуальные действия в связи с расследованием уголовных дел. Они могли присутствовать при всех следственных действиях, давать указания, контролировать взятие под стражу обвиняемого или подозреваемого, требовать дополнительного расследования. По окончании предварительного следствия материалы уголовного дела поступали к ним, и они давали заключение (оно оформлялось в виде документа, именовавшегося обвинительным актом), которое обычно и выполняло функцию решения о предании суду (получив его, суд приступал к подготовке судебного заседания). Во время судебного разбирательства прокурор выполнял роль стороны, имевшей все процессуальные права, необходимые для поддержания обвинения. После постановления приговора он имел право принесения апелляционного или кассационного протеста.

В первые годы советского периода предпринимались попытки перестроить коренным образом организацию обвинения в судах. Как известно, эксперименты в данной области, длившиеся почти пять лет, завершились тем, что в мае 1922 г. была воссоздана прокуратура почти в том виде, в котором она существовала до октября 1917 г. Но впоследствии, в силу известных обстоятельств, прокуроры из должностных лиц, уполномоченных выступать в судах в роли обвинителей, превратились в "надзирателей" за соблюдением судами законодательства при рассмотрении уголовных и гражданских дел. С таким положением было покончено лишь после принятия в январе 1992 г. Закона о прокуратуре. Во все большей мере они (прокуроры) при разбирательстве уголовных дел в судах стали приобретать статус обычной стороны. Именно эта линия, как будет видно по материалу, излагаемому в последующих главах учебника, четко выражена в УПК 2001 г.

Процессуальное положение лиц, на которых возлагается функция поддержания обвинения от имени государства в судах других стран, не отличается большим своеобразием. Эти лица и там, как правило, поставлены в положение одной из сторон судебного спора, формально пользующейся теми же правами, что и другая сторона - сторона защиты. Пожалуй, наиболее существенное отличие проявляется в значительных особенностях организации уголовного преследования в судах.

Последнее характерно прежде всего для стран с англосаксонскими правовыми системами, где процесс становления и эволюции органов, похожих на прокуратуру, существующую сейчас в России и других странах (к примеру, в странах континентальной Европы), был весьма своеобразным. В Англии подобное учреждение появилось лишь после принятия в 1985 г. Закона о преследовании правонарушений, предписавшего создание Королевской службы преследования, подразделения которой фактически начали действовать лишь в 1986 г. Как и до этого события, в современных английских судах нередко в роли лиц, поддерживающих государственное обвинение, выступают не специально уполномоченные государственные чиновники (королевские преследователи или чины полиции), а адвокаты - барристеры или солиситоры, - действующие на основании соглашений, заключаемых в большинстве своем с названной Службой. Такие соглашения носят, как правило, разовый характер. И этим в значительной мере предопределяются особенности процессуального положения обвинителей подобного рода. Во всяком случае, у них нет больших возможностей обеспечивать необходимое качество доказательств. Иным путем шло формирование американской прокуратуры (атторнетуры), которая "вышла" из института атторнеев (юрисконсультов государственных органов) и начала развиваться значительно раньше упомянутой английской Службы (еще в начале XVIII столетия). В наши дни она является довольно мощным и влиятельным учреждением, самостоятельно обеспечивающим уголовное преследование большинства лиц, совершивших опасные преступления.

Современный российский подход к определению процессуального положения органов предварительного расследования начал формироваться еще в ходе подготовки судебной реформы 1864 г. 8 июня 1860 г. императорским указом были утверждены три законодательных акта - "Учреждение судебных следователей", "Наказ судебным следователям" и "Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок". Это был первый шаг по отделению дознания от предварительного следствия.

Последнее производилось по делам о преступлениях, обладавших сравнительно большей опасностью и подсудных судам, входившим в систему общих судебных установлений (окружные суды, судебные палаты и Правительствующий сенат). Возлагалось оно на должностных лиц, именовавшихся судебными следователями, которые пользовались примерно тем же объемом прав, что и современные следователи. Указания им могли давать лишь суды, при которых они состояли, или прокуроры. Жалобы на их действия рассматривал суд.

Что касается дознания, то оно возлагалось преимущественно на полицию. Уже тогда начались первые шаги по разграничению дознания в виде неотложных следственных действий по делам, по которым обязательно должно было производиться следствие, и дознания по всем остальным делам (это были дела, подсудные мировым или иным подобным им судам). По делам первой из названных категорий полиция обязана была срочно сообщать об обнаруженных преступлениях судебному следователю или прокурору и отправлять им соответствующие материалы. Если это почему-то нельзя было сделать, то проводились неотложные следственные действия.

Примерно по такой схеме строилась организация предварительного расследования в первое десятилетие советского периода, хотя и в данной области не обошлось без экспериментов (например, в первые годы предпринимались попытки поручать расследование следственным комиссиям, а не следователям). К концу 20-х годов следователей изъяли из ведения судов и подчинили полностью (и административно, и процессуально) прокуратуре. Параллельно шел процесс образования следственного аппарата и в других ведомствах - сначала в органах госбезопасности, затем в органах внутренних дел и, наконец, в службе налоговой полиции (1995 г.).

В зарубежных странах процессуальное положение должностных лиц, на которых возлагается предварительное расследование (досудебное собирание материалов по уголовным делам), разумеется, полностью не совпадает с российским. Есть немало особенностей: в одних странах их больше, а в других - меньше. Во Франции, к примеру, до настоящего времени сохраняется институт следователей, работающих под непосредственным "началом" судов. Называют их следственными судьями. Они считаются самостоятельными в том смысле, что им не требуется испрашивать чье-то разрешение на производство следственных действий, но любые их решения могут быть проконтролированы как судами (образуемыми в их составе судебными коллегиями, которые в наши дни называются следственными камерами), так и, при определенных обстоятельствах, прокурорами.

Для уголовного судопроизводства англосаксонских стран характерно то, что досудебное производство (предварительное расследование) практически почти полностью находится в руках полицейских органов. При этом существенным является непроведение четкой грани между оперативно-розыскными и процессуальными действиями. Все данные, собираемые полицией, направляются в суд, и только там происходит отбор тех, которые могут быть допущены в качестве юридически значимых доказательств.

Полицейский, которому доверено собирание такого рода данных, делает свое дело под контролем начальства из своего ведомства. Суд контролирует его действия, как правило, когда они связаны с ограничением основных прав и свобод граждан (арест, задержание, привод, обыск и др.). По делам об опасных преступлениях возможен судебный контроль в целом за качеством всех собранных материалов (так называемое предварительное рассмотрение дела в суде), но такой контроль обычно является факультативным (по ходатайству или по требованию сторон, желающих проверить свои доказательства и "прощупать" те, которые собрала другая сторона). Наконец, существенной особенностью необходимо считать и тот факт, что от лиц, осуществляющих расследование, не требуется быть объективными; они собирают лишь доказательства обвинения. Выявление и сбор данных, которые могут стать оправдательными доказательствами, - забота обвиняемого и его защитника.

6.2. Достоинства и недостатки сложившихся к настоящему времени представлений о статусе подозреваемого, обвиняемого (подсудимого), его защитника хорошо прослеживаются на фоне российского исторического и современного зарубежного опыта.

Устав уголовного судопроизводства 1864 г. не содержал статей, которые определяли бы понятие субъектов, относимых ныне законом к участникам процесса.

Подозреваемым (согласно ст. 256, 257, 258 и др. УУС) являлось лицо, против которого проводилось дознание. Обвиняемым признавалось лицо, состоящее под следствием, привлеченное к делу в качестве предполагаемого виновника, а также в мировых судах, после предания суду в общих судебных установлениях - подсудимым (ст. 3, 4, 46, 121, 265, 5481 и др. УУС). Подозреваемый и обвиняемый пользовались определенными правами. В числе прав обвиняемого были права: присутствовать при осмотре и освидетельствовании, обысках и выемках (ст. 316, 359 УУС), знакомиться со следственным производством после его окончания, просить о вызове в суд дополнительных свидетелей и сведущих лиц, приносить на действия следователя жалобы, которые рассматривались судом (ст. 493, 476 УУС). Подсудимый, т.е. обвиняемый, преданный суду, имел право, после вручения ему обвинительного акта, избирать себе защитника или просить суд о его назначении (ст. 557 УУС).

В качестве защитника могли участвовать присяжные поверенные, равно и иные лица, которым закон не воспрещал ходатайствовать по чужим делам (ст. 565 УУС). В судебном разбирательстве защитник, как и подсудимый, гражданский истец, частный обвинитель, их представители, являлся стороной.

Положения о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г. и от 21 октября 1920 г., УПК РСФСР 1922 и 1923 гг. также не содержали статей, которые раскрывали бы понятие названных выше субъектов.

УПК 1922 и 1923 гг. предусматривали возможность задержания, а равно - применения меры пресечения до предъявления обвинения в отношении "лица, подозреваемого в совершении преступления", "в отношении подозреваемого лица" (ст. 100, 145 УПК РСФСР 1923 г.). Лицо признавалось обвиняемым с момента вынесения мотивированного постановления о привлечении в качестве обвиняемого, а подсудимым - после назначения дела к слушанию (ст. 128, 243 УПК 1923 г.). Это лицо имело целый ряд прав как при предварительном следствии и дознании, так и в судебных стадиях процесса. Право иметь защитника принадлежало подсудимому, т.е. обвиняемому после назначения дела к слушанию в судебном разбирательстве (предания суду) - ст. 243, 246 УПК 1923 г.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. в разделе II "Участники процесса, их права и обязанности" предусмотрели понятия потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и определили права этих лиц. Эти понятия сохраняются и в действующем УПК. Но понятия обвиняемого Основы не содержали. Оно было дано в УПК союзных республик. Основы допустили участие защитника и в досудебных стадиях процесса. Первоначально защитник был допущен только при проведении предварительного следствия, позднее (законом РФ от 23 мая 1992 г.) - и при дознании. Права защитника (после принятия Основ 1958 г. и УПК 1960 г.) постоянно расширялись. Защитников стали допускать к участию в деле с момента задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или избрания к нему меры пресечения в виде заключения под стражу. Защитник получил право участвовать в следственных действиях, проводимых с участием обвиняемого или подозреваемого, обжаловать в суд применение соответственно к обвиняемому или лицу, подозреваемому в совершении преступления, задержания, ареста, продление срока ареста (и ряд других прав - см. выше).

Под влиянием своих внутренних факторов формировались и формируются в других странах подходы к определению понятий рассматриваемых участников уголовного судопроизводства, а равно к объему и содержанию их прав.

УПК Франции, например, не определяет, с какого момента лицо юридически становится подозреваемым, и не дает понятия этого субъекта. Он лишь упоминает, применительно к дознанию, лицо, "подозреваемое в участии в совершении преступления". Обвиняемым, до 1993 г., признавалось лицо, "которому преступление вменено в вину во время предварительного следствия и которое вследствие этого имеет статус защищающейся стороны". Закон от 4 января 1993 г. упразднил понятие "обвиняемый", введя понятие "лица, привлеченного к рассмотрению".

Защитника вправе иметь при дознании лицо, подозреваемое в совершении преступления, при предварительном следствии - лицо, привлеченное к рассмотрению. По Закону от 4 января 1993 г. ни один допрос указанных лиц не может проводиться без участия защитника, если только они добровольно не отказались от него. Адвокат-защитник и адвокат-представитель пользуются значительными правами, в том числе: обжаловать юрисдикционные акты следственного судьи в следственную камеру апелляционного суда. В судебном разбирательстве названные лица занимают положение стороны.

В уголовном процессе Германии обвиняемый - лицо, в отношении которого начато и ведется дознание. Обвиняемый - субъект ряда прав. После первого допроса он вправе пригласить защитника. После вынесения постановления о предании суду обвиняемый становится подсудимым.

Защитник участвует в деле (в том числе - при дознании) по приглашению подсудимого или по назначению суда в случаях обязательной по закону защиты. Потерпевший может участвовать в деле: в качестве обвинителя по делам частного обвинения; сообвинителя по делам публичного обвинения; гражданского истца.

В уголовном процессе Англии подозреваемым является лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления. Оно имеет ряд прав, и в их числе: консультироваться наедине со своим защитником (адвокатом); уведомить кого-либо о своем задержании; знать, что он не обязан давать показания. После предъявления обвинения в обвинительном акте лицо именуется подзащитным, в судебном разбирательстве - подсудимым, подзащитным. Осужденным, оправданным является соответственно лицо, признанное судом виновным или невиновным в совершении преступления. Защитник может участвовать в уголовном процессе с момента задержания подозреваемого. В судебном разбирательстве в этом качестве участвуют преимущественно барристеры. Защитник пользуется равными правами с обвинителем.

В уголовном процессе США подозреваемым является лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления; обвиняемым - лицо, против которого прокуратурой выдвинуто обвинение, равно - при предварительном рассмотрении дела судом; при рассмотрении дела по существу - подсудимым.