Системно-психологическое описание принципов власти. эффективность власти

Ни для кого не является секретом, что одно дело получить власть, добиться ее и совершенно другое – ею распоряжаться. Для распоряжения необходимо встраиваться в высокий темп жизни, формировать инструменты контроля, осуществлять прямую и косвенную регуляцию взаимодействия людей и системы общественных отношений, поддерживать оптимальный режим общественного существования. Выделим ряд принципов власти, позволяющих наиболее оптимально использовать ее для достижения поставленных целей. Наиболее полный список принципов приведен в книге «Философия власти» под редакцией В.В.Ильина. Нами предлагается переработанный и систематизированный по формально-логическим и содержательно-семантическим признакам список принципов эффективности власти. Он включает в себя следующие принципы.

Принцип сохранения. Он требует от политика и властителя отношения к власти как к единственно подлинной ценности, которая у него имеется и за которую необходимо бороться до конца. Все остальные ценности (в том числе богатство и жизнь) – лишь производные от власти и с ее потерей исчезают безвозвратно. Здесь можно провести условную аналогию с традиционными законами сохранения, фиксирующими инвариантность значений основных величин относительно функции времени. Данное положение требует стабильности, воспроизводимости, пролонгируемости власти, ее независимости, неколебимости и незыблемости перед всякого рода перипетиями (перестройками, изменениями, возмущениями) текущей жизни. Основная идея данного принципа – удержание и умножение власти всякими способами. С властью добровольно не расстаются (за редчайшим исключением); за власть борются и борются до конца, несмотря на жертвы и цену, которая может быть заплачена за ее сохранение. Власть подобна наркотику, от нее трудно отказаться, она не дает обратного хода, ставит человека в пожизненную зависимость от себя. Акцентируя это положение, Т.Гоббс вводит постулат максимизации собственной власти (жажда власти как логическое завершение сознательных внутренних стремлений), характеризующий человека политического.

Принцип своевременности. Основная идея этого принципа, дополняющего принцип сохранения, – не власть сама по себе как таковая нужна политику, а политик нужен власти. Проводится идея о том, что именно сейчас во власти должны быть люди, обладающие определенным набором профессиональных, личностных, психологических характеристик. Использование принципа своевременности позволяет смягчить некоторые резкие характеристики принципа сохранения и дополнить его в смысловом плане.

Властитель для создания собственного имиджа и восприятия в глазах людей должен представляться не слугой власти, а именно тем единственным, кто сейчас сможет распорядиться властью наиболее полно и эффективно для блага самих людей. Соблюдение этого положения позволяет, во-первых, подчеркнуть исключительность самого властителя, его незаменимость в данный этап исторического процесса, и, во-вторых, обеспечить ему поддержку со стороны населения. Этот способ используется достаточно часто в практической политической деятельности. Его использовал в своей кампании 1996 г. губернатор С.-Петербурга В.А.Яковлев. В проведении его кампании и предвыборной программе красной линией и рефреном проходила мысль о том, что в настоящее время и на данном историческом этапе необходимы именно политики-прагматики, обладающие соответствующим набором личных, психологических и профессиональных качеств (эталоном выступал Ю.М.Лужков). Формировалась соответствующая имиджевая «оболочка» и необходимое общественное мнение. На следующих этапах кампании предъявлялся сам кандидат, соответствующий тем характеристикам, которые в общественном сознании закрепились как наиболее приемлемые и соответствующие ожиданиям надеждам и потребностям людей. Эффективное использование принципа своевременности дало свои заведомо предсказуемые результаты на выборах губернатора Санкт-Петербурга и в 2000 г.

Принцип действенности. Носитель власти не должен пасовать и склоняться перед обстоятельствами, а в силу своего положения обязан уметь справляться с ними, подчинить их себе, заставить работать в свою пользу. Нерешительность и созерцательность не должны быть присущи человеку, обладающему властью. Властная инициатива всегда должна быть на его стороне и работать на его пользу. Политика должно характеризовать дело. Во многом именно активность, способность действовать, показать свои возможности дают тот огромный запас прочности, который позволяет властителю держать власть в своих руках длительное время и работать на себя. Примеры из истории подтверждают данный принцип.

Необходимо отметить непростительную для политиков, имеющих в своих руках реальную власть, ошибку – боязнь активных мер, потерю темпа, умозрительность, нерешительность, нежелание или неумение в необходимый момент в полной мере использовать весь потенциал власти, все ее механизмы и возможности. И это во многом предопределяет их поражение, политическую смерть. Один из величайших политиков Европы кардинал Ришелье отмечал: «Кто уклоняется от игры, тот ее проигрывает». Власть должна быть решительной, дееспособной, иначе она перестает быть властью. Политик, забывающий этот принципе и не умеющий использовать его, становится «политическим трупом» (но может им оказаться в буквальном смысле).

Очень интересно в своем неповторимом стиле эту мысль высказал выдающийся английский философ, историк и публицист-сатирик С. Н. Паркинсон в книге «Законы Паркинсона» (Паркинсон С.Н., 1989). Рассматривая проблему студенческих революций середины 1960-х годов, он пишет о том, что люди никогда не восстают против тирании, но всегда – против власти слабеющей и колеблющейся. Человеку не свойственно ломиться в дверь, запертую на ключ и закрытую на засов. Удар, как правило, приходится в приоткрытую или шаткую дверь со сломанным замком. История любой революции начинается не с заговора повстанцев, но с сомнений и разлада среди людей у власти. Упадок власти создает вакуум, заполняемый протестом.

В работах Н.Макиавелли также можно найти многочисленные подтверждения необходимости для политика соблюдения принципа действенности, пренебрежение которым может стоить, а зачастую и стоит, жизни. В частности он отмечает, что при управлении людьми их необходимо либо ласкать, либо угнетать; мстят люди обыкновенно только за легкие обиды и оскорбления, сильный же гнет лишает их возможности мести. И далее Н.Макиавелли пишет, что государи, когда дело идет о верности и единстве их подданных, не должны бояться прослыть жестокими. В целях личной выгоды полезнее держать подданных в страхе (Макиавелли, Н., 1998).

Сейчас многие характеризуют последнего российского государя Николая II как мученика. Отметим, что его самая главная ошибка, которая в итоге привела к известным трагическим последствиям, – незнание и неиспользование принципа действенности. Он сделал власть бессильной, позволил относиться к ней критически, не предпринял активных и действенных шагов для ее удержания и сохранения, нейтрализации противников. Цена его политической ошибки оказалась слишком дорогой. Уходить и уклоняться от борьбы в то время, когда необходима эффективная деятельность – значит заявлять о своей слабости и болезненной склонности к поражению, какие бы оправдания при этом не выдвигались.

В политологической литературе существует понятие «парадокс нереализованной власти», т.е. ситуации, когда более мощное государство проигрывает конфликт слабому и обозначает неудачу в преобразовании своих ресурсов власти в актуальную власть. Советский Союз долго и неудачно воевал в Афганистане в том числе и потому, что не приложил достаточных усилий для выполнения поставленной задачи.

Принцип адекватности. В любом обществе всегда существуют люди, называемые маргиналами. Эти люди постоянно недовольны властью, критикуют ее, борются с ней самыми разными способами и средствами, не выполняют ее предписаний. Такие люди всегда были, есть и будут. Найдутся критики и недовольные любой властью. От того, каким образом власть реагирует на недовольство маргиналов и диссидентов, зависит восприятие самой власти со стороны населения. Действие власти по отношению к таким людям должно быть адекватным их действиям. Если это критика со страниц газет и журналов, издание «самиздатовской» литературы, то и реакция властей должна быть такой же. Если оппозиция в борьбе с действующей властью использует формы экстремальной политики, власть должна реагировать соответствующим образом. Отношение к диссидентам и непопулярность властей у людей определялась во многом тем, что власть на их действия реагировала неадекватно, на критику в свой адрес предпринимала меры физического и экономического подавления, что приводило к катастрофическому падению авторитета власти.

Принцип легитимности. Политика зачастую не ограничивает себя моральными и (или) юридическими обязательствами. Примеров этому предостаточно, стоит только вспомнить обещания политиков в период проведения предвыборных кампаний, их лозунги и клятвы посвятить свою жизнь служению людям. Практически никакой политик не обходится без представления о том, как он войдет в историю (хотя никто из них в этом никогда не признается). Политик при реализации своих идей должен опираться и вырабатывать правовой и законный подход (в идеале), воздерживаться от криминала. Относительно применения правового подхода, создание хотя бы видимости его можно видеть и в нашей недавней истории: под репрессии 1930-х подводилась правовая база с опорой на закон или другие нормативные документы, обеспечивающие политическим действиям легитимность. Все происходило в соответствии с законами того времени.

В идеале оптимальное средство удержать власть – опора на закон. Конфликт с законом, как правило, снимается: а) отставкой; б) изменением норм; в) их попранием.

Первый путь – «хорошая мина при плохой игре» – плод самонадеянности, недальновидности, переоценки собственных возможностей. В качестве примера из новейшей истории можно привести участие М.С. Горбачева в выборах на должность президента России в 1996 г. и полученные им результаты (менее 1%). Второй путь пролонгации власти наиболее предпочтителен и в жизни реализуется как принцип – не власть обслуживает нормы, а нормы – власть (изменение, упразднение, пополнение законодательства). Можно привести примеры из нашей истории, когда законодательные нормы обслуживали власть, принимались таким образом, чтобы максимально отвечать требованиям и запросам власти. Третий путь – самый опасный и с точки зрения человеческих ценностей недопустим, так как приводит к геноциду, репрессиям, уничтожению социальных слоев населения и целых народов. Примеров как в древней, так и современной истории предостаточно. Активно использовался третий путь в истории России в послереволюционный период, когда целые слои населения и социальные группы оказывались вне закона.

В.В.Крамник подчеркивает, что существует четкая связь между легитимностью и стабильностью. Легитимность, опирающаяся на законы, выступает важным источником эффективной поддержки, которая обеспечивает стабильность политической системы. Власть должна опираться на нормы, законы, традиции народа, его убеждения и идеалы, учитывать принятые в обществе «правила игры».

Принцип поддержки. Воспроизводимую в данный момент концепцию смысла жизни, устройства общества и государства большинство людей может разделять или не разделять. Политикам необходимо всячески поддерживать слой людей, для которых действующие в данный момент законы являются их законами. Именно по этим законам построена их жизнь, именно они помогли достичь этим людям определенного успеха. Необходимо добиваться того, чтобы они понимали, что если эти законы перестанут действовать, то вместе с ними исчезнет и то, чего эти люди (или определенный слой людей) добились. Таким образом, любая власть должна обеспечить себе социальную опору. Если власть сможет создать слой людей, которые будут четко понимать, что своим успехом они обязаны именно этой власти, то власть получит с их стороны необходимую поддержку. В настоящее время в России предпринимается попытка (хотя и безуспешная) создания среднего класса, т.е. людей, которые будут ее, эту власть, поддерживать. От успешности создания среднего класса зависит успешность власти, ее эффективность и поддержка в обществе.

В.В.Крамник пишет о заинтересованном подчинении, обеспечивающем идеологическую лояльность и политическую поддержку, экономический и социальный рост. Ослабление или сужение данного типа подчинения является социально-психологическим условием подрыва и стабильности политической власти, снижает ее эффективность и в конечном итоге может выступить идейно-психологическим источником начала политических движений, выступающих за смену власти.

Принцип скрытности. И власть, и властитель должны быть в какой-то мере недоступными и даже необъяснимыми для людей. Власть должна быть покрыта неким налетом таинственности, непознанности, неразгаданности. Имеющий власть не должен позволять себя раскрыть в полной мере. В этом случае он может рассчитывать на успех в своей деятельности, на подчинение своей воле. Властитель должен быть отстраненным от всех людей, слыть в некоторой степени сверхчеловеком. Люди не могут и не должны быть свидетелями его мыслей. И деятельность, и механизмы принятия решений, и вся работа аналитических и других обеспечивающих служб должна находиться в условиях конфиденциальности, при которой утечка информации – или нарушение правил игры, или заранее продуманный ход. Информация, с которой работает и которой оперирует политик, должна быть недоступной для постороннего глаза. Политик должен знать все, условно можно сказать – одновременно находиться везде, быть в курсе всех происходящих событий. Если события инициируются самим политиком, то и возможные последствия ему известны, просчитаны, подготовлены. Необходимо отметить один нюанс. С одной стороны, политику необходимо учитывать и использовать принцип скрытности, а с другой – учитывать латентно живущую в каждом человеке потребность в ориентации.

Принцип понимания. Вместе с тем действия власти – конечный итог того, к чему она стремится, – должны быть понятными для людей. Если действия власти будут непонятны или не поняты людьми, то от них будет невозможно добиться правильного и полного исполнения всех указаний власти. Обществу должна быть известна конечная цель властителя, будь это мир во всем мире, построение светлого будущего, или что-либо другое. Отсутствие понимания конечной цели действий власти ведет к тому, что общество теряет ориентиры, перестает понимать, куда и зачем оно движется, ради чего люди живут и работают. Принцип понимания в известной мере соответствует понятию идеологии в обществе.

Основные принципы власти можно соотнести с элементами общенаучного пентабазиса.

Принципы сохранения и своевременности соответствуют категории времени – сохранение, удержание и умножение власти, максимально возможное во времени. Власть – высшая и непреходящая ценность, и для ее удержания необходимо использование всех возможных и невозможных средств.

Принципы действенности и адекватности соответствуют понятию энергии. Только активная, действующая, обладающая потенциалом власть способна как к самосохранению и саморазвитию, так и к достижению поставленных результатов.

Принципы легитимности и поддержки соответствуют понятию пространства. Власть опирается на традиции, нравы, убеждения того социума, в котором она реализуется и достигает поставленных целей. Без соблюдения этого власть является нежизнеспособной.

Принципы скрытности и понимания соответствуют категории информации. То, что происходит при реализации властных отношений и их формировании, должно происходить под покровом тайны, не быть доступным для рассмотрения и обсуждения людьми. Иначе, власть перестает быть властью и становится слишком очевидной и доступной, теряет ореол загадочности и возвышенности, привлекательность и «богоизбранность».

Данное соотнесение представлено в схеме 4.

Действенность

Адекватность

Скрытность

Понимание

ПРИНЦИПЫ

ЭФФЕКТИВНОСТИ ВЛАСТИ

Сохранение

Своевременность

Легитимность

Поддержка

Схема 4. Система принципов эффективности власти.

4. Специфика личностно восприятия институтов политической власти. Ценности, традиции и стереотипы восприятия власти.

ТРАДИЦИИ ВЛАСТИ (traditiones of power, от лат. traditio -передача) - обычаи, установившиеся порядки, унаследованные, переданные от прошлого, воспринимаемые, оберегаемые, хранимые данной властью, используемые для обоснования преемственности и стабильности власти. Нередко говорят о Т.в. демократических, национальных и даже революционных и т.д.

Восприятие власти – сложнейший процесс, определяющий взаимоотношения политической системы и личности. Конечная цель влияния власти на социум – добиться временной или постоянной электоральной поддержки граждан. В этом смысле индивид является одновременно целью и средством воспроизводства власти. Именно в его сознании складывается ее образ, на основе которого человек строит свое поведение, в итоге реализующееся в поддержке той или иной политической группы либо режима в целом.

Проблема личностной оценки правящей элиты, будучи актуальной для отечественной политической практики, еще слабо разработана в нашей политологии и психологии. Цель моей работы – в самом общем, "установочном" виде показать структуру восприятия власти с позиции собственно воспринимающего субъекта (индивида) и влияние на этот процесс индивидуально-психологических факторов. На формирование индивидуального образа власти воздействует множество факторов, классифицируемых по четырем группам:

1. Объектные: факторы, относящиеся к объекту восприятия, т.е. к власти.

2. Коммуникативные: факторы, обусловленные самим процессом понимания и оценки власти.

3. Ситуативные: социальный, экономический и политический контексты, в которых происходит восприятие.

4. Субъективные: факторы, связанные с социальными и психологическими особенностями воспринимающего индивида.

Что из перечисленного больше, что меньше влияет на формирование представлений о власти – вопрос для большого сравнительного исследования. Очевидно, что нельзя отдавать предпочтение ни одной из групп, поэтому я кратко рассмотрю три первые и остановлюсь подробнее на последней.

Среди объектных факторов важнее всего характер политическойсистемы, в которой функционируют управители. Понятно, что тоталитарная власть будет восприниматься совсем иначе, нежели авторитарная, преддемократическая или демократическая. Утверждают, что основной механизм восприятия тоталитарной власти – любовь со стороны населения, авторитарной – его отчуждение от правящих структур. Специфику отношения индивидов к более либеральной преддемократической власти [Гозман и Шестопал 1996: 217] определит ненависть, а демократическое правление обусловливает наиболее рациональное восприятие и выбор конкретных носителей власти. Здесь же выделяется тип политической власти (власть институтов или власть персоналий, т.е. лидеров). Так, отношение к правительству как властному институту и его главе как политическому лидеру может существенно различаться.

Еще один фактор, обусловленный объектом восприятия, – характеркоммуникации власти с обществом (существует ли обратная связь, как часто и каким образом правящая элита общается с народом, насколько она открыта для этих интеракций и т.д.). Немаловажен и имидж политиков как "промежуточной" инстанции между реальными характеристиками и образом власти у граждан [см. Имидж лидера 1994: 117]. Здесь выделяются три группы составляющих: персональные (физические и психологические особенности, а также чисто политические, профессиональные и деловые качества политика); социальные (статус лидера – официальная позиция, принадлежность к конкретной социальной группе, материальное положение; происхождение и биография, в которой имеет значение не только сделанное политиком, но и то, чего он вообще не делал; характер взаимодействия со сторонниками и оппонентами); символические (политик как знак определенных идеологии и направления действий, того или иного возможного будущего).

Характеристики управителей во многом детерминируют и образ власти. Политик может стать источником противоречий в его восприятии, если он посылает гражданам недостаточно ясные сигналы, которые улавливаются ими как несогласующиеся системы сообщений.

Коммуникативные компоненты тоже важны для формирования образа власти у индивидов в процессе политического восприятия с его спецификой. В этом случае внимание субъекта сосредоточено не на моментах отражения физической реальности, а на смысловых и оценочных интерпретациях объекта восприятия, и характеризуется большей когерентностью познавательных и эмоциональных компонентов. Психологическое "прочтение" власть имущих опосредовано в основном СМИ, а также политическими установками, стереотипами, ценностями и традициями группы, к которой принадлежит воспринимающий субъект. На создание данного имиджа влияют и так наз. процессуальные факторы, сопровождающие восприятие: психологический феномен, казуальная атрибуция, когнитивный диссонанс, особенности каналов и эффекты восприятия [см. подробнее: о казуальной атрибуции – Келли 1984; Дилигенский 1994: 39-41; о когнитивном диссонансе – Фестингер 1984; об особенностях каналов восприятия – Войтасик 1981; Феофанов 1974; Известия 1996; об эффектах восприятия – Имидж лидера 1994: 181-182; Бодалев 1981].

Значима и ситуация, в которой складываются представления о правящей элите. Понятно, что они будут различными в условиях политической стабильности и кризиса. Ухудшение экономического положения, падение уровня жизни, изменения в социальной структуре с разрушением ее традиционных групп и созданием новых, культурные преобразования и пр. обязательно накладывают свой отпечаток на то, какой видят свою власть граждане.

Среди характеристик воспринимающего субъекта, определяющих представления о власти, выделяются социальные и психологические.

К социальным характеристикам относят: пол, возраст, уровень образования, общественный и материальный статус, индивидуальный и коллективный опыт, биографические особенности, окружение и специфику социокультурной среды.

Образ политиков у мужчин и женщин отличается, так как в основе его восприятия лежат неодинаковые системы ценностей. По данным И. Рима [Имидж лидера 1994: 190] для мужчин самые значимые ценности – интеллект, честолюбие, широта взглядов, а для женщин – логичность, независимость, чистота. Согласно другому исследованию [От тоталитарных стереотипов 1991], женщины более привержены традиционным правам и свободам, поэтому в меньшей степени разделяют демократические ценности.

И возраст предопределяет отношение к управителям. В нашей стране левые взгляды, как правило, соотносятся со старшими возрастными группами. По некоторым данным [Назаров 1993], среди респондентов свыше 50 лет сторонники государственно-социалистических ценностей представлены в два раза чаще.

В развитых странах высокий уровень образования традиционно корреллирует с правыми политическими предпочтениями. Образование способно внушить или усилить приверженность к демократическим либеральным ценностям [От тоталитарных стереотипов 1991]. Эта тенденция наблюдается и у нас – по исследованию особенностей сознания в постперестроечный период [Назаров 1993], среди интеллигенции носители либеральных ценностей встречались в 1,5 раза чаще.

Материальное благополучие тоже обусловливает более позитивное отношение к реформам.

Очень существенны для восприятия власти особенности культурной среды. В российской политической культуре голосование во многом определяется принадлежностью к городской или сельской субкультурам. Представители либерально-модернизированной городской субкультуры чаще предпочитают правые политические силы, а традиционалистской сельской – левые [Колосов и Туровский 1996].

Среди психологических характеристик субъекта восприятия значимы для оценки власти особенности социализации и типа личности, Я-концепции личности и ее самооценки, когнитивного стиля, а также специфика мотивационного блока – потребности, мотивы, ценности и уровень локус-контроля, установки и система политических убеждений.

В процессе социализации формируются личность в целом и ее видение мира, и индивид получает начальные представления о власти. Ребенок впервые сталкивается с властью в семье, где закон и авторитет персонифицированы фигурами отца и матери. Взаимоотношения между родителями, распределение семейных ролей и властных полномочий в семье во многом детерминируют и последующее восприятие власти политической. Самая примитивная модель восприятия – распространение того же образа власти, который сложился у ребенка по отношению к отцу и матери, на все общество. В этом случае всевластные некогда фигуры родителей постепенно вытесняются не менее грозной фигурой вождя. Вариант гораздо сложнее – отказ от сугубо персонифицированного восприятия управителей, замещение в сознании индивида власти персоналий властью институтов.

От типа личности человека зависит и образ власти, который складывается у него. Концепция авторитарной личности, хорошо разработанная в западной политологии и психологии, описывает особый тип индивидуальности, одна из характеристик которой – неадекватное отношение к любому виду власти (политической, родительской, моральных авторитетов и т.д.) [Adorno et al. 1950; Дмитриев 1993]. Основной механизм формирования авторитарного синдрома в структуре личности – неспособность преодолеть Эдипов комплекс вследствие недостаточно сформировавшегося "супер-эго". Авторитарная личность управляема "супер-эго" и постоянно должна бороться с противоречивыми устремлениями "ид", а ее отношение к власти, социальному авторитету приобретает иррациональный аспект. Субъект приспосабливается к обществу, только получая удовольствие от подчинения, субординации. Утрата авторитета отца у авторитарной личности выливается в самоидентификацию с авторитетом стереотипов, какой-то группы, государства, лидера. Вместо идентификации с родительским авторитетом такая личность может и взбунтоваться, что ведет к иррациональной и слепой ненависти к любому авторитету, но чаще всего сопровождающейся тайной готовностью "сдаться" и протянуть руку "ненавистной силе". В отношении к власти у таких людей проявляются демонстративное равнодушие к политике, с одной стороны, и завышенная проективность – с другой. В целом же авторитарной личности присущ целый комплекс свойств: этноцентризм, авторитарность с нередкой агрессией, традиционность и приверженность нормам, стереотипность и ригидность сознания, способность трактовать все через термины власти, нетерпимость (особенно к непонятному, неопределенному), иррационализм (вплоть до мистицизма), проективность и высокий уровень бессознательной тревожности, чрезмерная озабоченность проблемами секса. Антипод авторитарной – демократическая личность, которая складывается в результате "нормальной" социализации и характеризуется отсутствием этнических предрассудков, широтой мышления, толерантностью, признанием равенства людей, открытостью, низким уровнем тревожности, приоритетом рационального начала, активной жизненной позицией и чувством ответственности за других.

Авторитарная и демократическая личности видят власть по-разному. Авторитарный человек с его повышенной тревожностью и иррациональностью, скепсисом по отношению к власти предпочитает жестких лидеров-диктаторов. Демократическая личность, наоборот, относится к управителям рационально, с доверием и спокойствием.

Такие структурные элементы личности, как Я-концепция и самооценка [Lasswell 1931; George 1986], могут стимулировать неадекватное поведение человека относительно политически релевантных целей – власти, достижения, контроля и т.д. Травмы и конфликты в Я-концепции решающе влияют на мотивы и потребности, которые, в свою очередь, участвуют в формировании индивидуального образа власти.

Когнитивный стиль личности (способ мышления) нередко обусловливает ее политические ориентации [Дилигенский 1994: 194; Rokeach and Fruchter 1956; Tetlock 1983]. С левизной и экстремизмом (например, коммунизм, фашизм) связан когнитивно-психологический тип с низкой интегративной сложностью; его особенности – эмпиричность (следование фактам), чувственность, материалистичность, пессимизм, безразличие к религии, фатализм, плюралистичность, скептичность и экстравертивная устремленность [Eysenk 1954]. Либеральные ориентации предполагают способ мышления с большой понятийной сложностью, разнообразием нюансов политического позиционирования. Для "либерального" когнитивного стиля характерны рационалистичность (следование принципам), интеллектуальность, идеалистичность, оптимизм, религиозность, своеволие, монистичность, догматизм и интроверсия.

Мотивационная структура личности включает в себя потребности, мотивы, уровень локус-контроля, систему ценностей. Политика не возбуждает у человека какие-то специфические потребности – здесь задействованы обычные человеческие. Людям нужно ориентироваться в политической жизни под влиянием интересов и потребностей, в т.ч. неудовлетворенных, которые сформированы вне самой политики [Дилигенский 1971; Гозман и Шестопал 1996: 102-103]. Они ожидают от тех, кто олицетворяет власть, подтверждения своей значимости, а не только удовлетворения их политических или материальных желаний [Шестопал 1995]. Власть должна заботиться о человеке, думать о нем и служить ему, быть небезразличной.

Тесно связаны с потребностями мотивы как побудительные силы поведения. Они могут быть неосознаваемы, но при этом довольно сильно воздействовать на восприятие человека. Образ власти опосредуется ведущими для личности мотивами (например, так наз. властный характер стимулирует позитивную оценку авторитарных политиков).

Значения субъективного контроля и отношение к политической власти [Renshon 1974] тоже коррелируют. Лица с высокими значениями локус-контроля (интерналы) считают самих себя ответственными за собственные успехи и неудачи, а экстерналы (люди с низкими значениями) винят в своих неудачах обстоятельства и других. Интернальность предопределяет скорее позитивный настрой к власти и доверие к правительству, а экстернальность характеризуется политическим отчуждением и подозрительностью по отношению к управителям. Человек с экстернальным локус-контролем предпочитает патернализм со стороны государства [Бойко 1994].

Система ценностей индивида – одна из основных составляющих процесса формирования образа власти. Она создается в ходе социализации и определяется историей, культурой, национальными особенностями общности, политической ситуацией и т.п. Например, своеобразие политической культуры России – в ее "государственности" [Гозман и Шестопал 1996: 375], что порождает, с одной стороны, отчуждение правителей от общества как норму политики, а с другой – ожидания от власти патерналистской опеки, идущие вразрез с демократическими ценностями индивидуализма и ответственности. Еще одна особенность нашей политической культуры – ее ориентация на единоначалие (будь то царь, генсек или президент [Гозман и Шестопал 1996: 379]). Этим же объясняется высокая персонифицированность восприятия власти в России.

Система представлений личности о политике – это конфигурация идей и установок, в которой они находятся в функциональной взаимозависимости и которая являет собой умственное видение картины мира с вероятными причинно-следственными связями. В такой системе немаловажна роль установок [Дилигенский 1994: 134], что опосредуют внешние стимулы, идущие от ситуации, и внутренние стимулы, определяемые потребностями личности. В повседневной жизни при оценке деятельности власти в целом установки создают предрасположенность к тому, что одни аспекты этой деятельности замечены, а другие – проигнорированы (оценка личностных качеств политика нередко отделяется от суждений о его политике или взглядах).

В структуре самой установки есть три компонента: когнитивный, эмоциональный и поведенческий [Гозман и Шестопал 1996: 134]. Когнитивная составляющая предполагает у личности предварительные знания, интерес к политике. Ею объясняется индивидуальный отбор информации по тем политикам, о которых человек уже осведомлен и к которым приковано его внимание. Эмоциональное отношение к политическому объекту (нравится – не нравится, приятно – неприятно), как правило, предшествует критическому осмыслению такой информации. Роль эмоционального компонента возрастает, если действия объектов установки или развитие ситуации затрагивают личные потребности и интересы людей (президентские выборы, когда вместе с главой государства определяется тип развития страны, что прямо касается частной жизни людей [Дилигенский 1994: 156-157]). Наконец, поведенческая составляющая – это готовность к действию, например, осознанное намерение проголосовать за того или иного кандидата.

Другой важный элемент системы представлений – убеждения как более интериоризированный тип установки, своего рода стержень личности. Идеологические убеждения играют особенную роль в нашей стране, где по ним можно судить о политических взглядах и электоральном выборе человека [Имидж лидера 1994: 221]. Ассоциирование политика с некоей идейной платформой может и добавить ему "очков" (у сторонников), и отнять их (у противников данной идеологии).

Самобытная характеристика современного восприятия власти в России – это выраженная противоречивость политического сознания ее типичного жителя [см. Сатаров 1992]. В нем сосуществуют противоположные и взаимоисключающие ориентации:

сочетание желания перемен со страхом перед ними, готовность к компромиссу и нетерпимость, потребность в свободе и привычка к покорности, чувство экономической вольницы и требования социального урегулирования. На уровне установки это проявляется в рассогласовании ее когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов [см. Шестопал 1995; Гозман и Шестопал 1996: 138] – люди симпатизируют одному политику, доверяют другому, а голосуют за третьего. Причин такого разноречивого восприятия лидеров и власти в целом несколько: например, непоследовательные сигналы, посылаемые политиком аудитории, или дисфункция самой политической системы, затрудняющая передачу ценностей (прежде всего официальных), на основе которых граждане формируют свой образ власти. При кризисе резко возрастает желание людей освободиться от напряжения, обусловленного стремлением хоть что-то понять в текущей политике, потому и актуализируется иррациональный компонент сознания [см. Мангейм 199I].

Источником противоречий и усиления иррациональности видения власти нередко становится и сам воспринимающий субъект (индивид). Из психоанализа хорошо известно, что люди вытесняют в бессознательное конфликтные или травмирующие переживания и представления [см. Фрейд 199I]. Боязнь авторитарного родителя может трансформироваться в своеобразную любовь, точно так же страх перед сверхвластным политиком вытесняется в бессознательное, превращаясь в его обожание или резкое неприятие.

Итак, субъективные компоненты восприятия власти во многом предопределяют личностную структуру ее образа. Выше было показано, что представления о власти опосредованы всем комплексом индивидуально-психологических черт воспринимающего субъекта: человек рассматривает политический мир сквозь призму своих личностных особенностей, мотивов, потребностей и установок. Впрочем, нельзя пренебрегать и влиянием (в разной степени) на процесс восприятия остальных трех групп факторов (объектных, процессуальных и ситуативных).

егодняшняя российская власть — и ее понимание, и ее реальное воплощение — основана на целой серии стереотипов. Эти стереотипы есть и у руководителей, и у народа: конструкция сегодняшней российской власти соответствует состоянию умов в стране.

В то же время именно эти стереотипы делают власть в России архаичной, несовременной, постоянно проигрывающей, слабой и препятствующей тому, чтобы Россия снова стала одним из мировых лидеров.

Стереотип первый: власть одна, и она персонифицирована в том или ином «начальнике»

С этим стереотипом бороться крайне тяжело: очень трудно представить себе наличие нескольких властей. В сознании российского человека сразу возникает опасение, что несколько властей — это несколько начальников, которые тут же вступят в конфликт между собой и возникнет хаос.

Эти опасения имеют под собой основания, поскольку в новейшей российской истории новосозданные «ветви власти» тут же начинали выяснять между собой, «кто главнее». Кончалось это иногда кровью, как в октябре 1993 года.

Однако это чисто российский стереотип (может быть, наследие советской власти). Все известные в истории конструкции власти с самого начала строились как разделенные на несколько инстанций, каждая из которых формирует свою собственную ценность и исключительность, которые недоступны другим инстанциям. Сегодня этот принцип осознан, и современные инстанции власти формируются инженерно, искусственно.

В первобытном обществе существовали власть вождя и власть шамана. В средневековой Европе композиция власти формировалась на конфликте между светской и духовной властями. Ни одна из них не могла покуситься на другую, поскольку у духовной власти была исключительная компетенция, исключительный ресурс: связь с Богом; светская власть этого обеспечить не могла. Но у светской власти была своя исключительная компетенция: владение материальными ресурсами и войсками, что, в свою очередь, не могло перейти церкви. На этом возникало напряжение, зрел конфликт, что в дальнейшем приводило к появлению все новых и новых инстанций власти.

Стереотип российского сознания относительно подобных конструкций ярко демонстрирует следующий пример. Во время Ялтинской конференции Черчилль спросил у Сталина: «Как будем договариваться с католической церковью по поводу Европы?» Сталин ответил шуткой: «А сколько у папы римского танков?»

Принцип нескольких не сводимых друг к другу инстанций власти зафиксирован в принципе разделения властей Монтескье. Однако внутренняя непонятность этого принципа в России приводит к тому, что при переводе на русский язык даже сам термин был выбран неудачно: по-русски «разделение власти» означает, что есть одна власть и ее разделяют на несколько частей. При этом неявно подразумевается, что корень власти все равно один.

У Монтескье заложена прямо противоположная конструкция: существует несколько отдельных инстанций власти, каждая из которых обладает исключительным ресурсом, и эти инстанции вынуждены между собой договариваться. Российским людям очень непривычно в этом жить, они плохо понимают этот принцип и еще хуже его реализуют.

Однако реальная демократия возникает именно в такой ситуации. Когда существует несколько инстанций власти, это создает определенные степени свободы для общества и человека, и существует процедурная проблема согласования действий властей между собой и их согласования с интересами общества и человека. Когда такая проблема возникает, демократия становится реальной. Если этого нет — демократию подменяют выборные технологии.

В России господствует понимание власти как некоторой группы («семья», «чекисты»), захватившей власть в стране. Но это даже не феодальное, а дофеодальное устройство власти.

Такое понимание приводит к тому, что любое стремление моноцентра власти к усилению порождает ответную реакцию — сепаратизм, стремление к отделению. В России очень трудно себе представить, как на одной территории могут сосуществовать две или более инстанций власти, обладающих каждая своим эксклюзивным ресурсом. Именно это порождает сепаратистские тенденции.