Тема 3. Политическая власть как основная проблема политологии

Вопрос. Происхождение, сущность и структура политической власти

Понятие «власть» в обыденной жизни и в научной литературе употребляется в разных смыслах. При глубоком рассмотрении вопроса обнаруживается, что понятие «власть» не может быть полностью раскрыто лишь с точки зрения экономики и политики, права и морали, представляющих отдельные аспекты такого многослойного и в то же время целостного феномена, как власть. Для этого необходимо исследование власти на самых разных уровнях ее функционирования в обществе, истории и культуре. Разгадка парадоксов властных отношений и приращение всякого нового знания о природе власти и механизмах властвования является едва ли не главной задачей фундаментальной политологии.

Первые попытки разобраться в парадоксах и механизмах власти, в частности, политической, были предприняты еще в ранний период политической истории Индии, Китая и Греции. Например, то, что древнегреческое слово «архее», обозначающее «власть» или «главенство», имело и другое значение – «первоначало» или «первопричина», по-видимому было не случайным совпадением, но смутной догадкой о природе власти.

Власть, в отличие от физического насилия, оказывает воздействие на тело, душу и ум, пронизывает их, подчиняет закону своей воли. По существу своему она подобна авторитету. Коррелятом ее является уважение; этическую ценность она представляет тогда и только тогда, когда так направляет уважающего ее, что тот оказывается не в состоянии осуществлять большее количество более высоких ценностей, не подвергаясь непосредственно воздействию со стороны власти. Власть нуждается в оправдании, и эти попытки составляют существенную часть политической истории.

Концепция власти – одна из ведущих теоретических концепций, способствующая исследованию политических отношений и пониманию механизма деятельности государства и политической системы.

Среди крупнейших теоретиков, имеющих исследования по проблеме власти, необходимо в первую очередь отметить:

Б. Рассела, который трактует власть как «создание намеченного эффекта»;

М. Вебера, согласно мнению которого «власть есть возможность того, что одно лицо внутри социального отношения будет в состоянии осуществить свою волю, несмотря на сопротивление других, участвующих в действии»;

Х. Арендт, которая полагала что «власть означает способность человека не только действовать самому, сколько взаимодействовать с другими людьми»;

П. Морриса, который определяет власть как «не просто способ воздействия на кого-то или что-то, а как процесс, направленный на изменение (кого-то или чего-то)»;

Ф. Бурлацкий придерживается мнения, что «власть есть в общем смысле способность и возможность осуществлять свою волю, оказывает определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью какого-либо средства – авторитета, права, насилия».

Происхождение власти

Власть появилась с возникновением человеческого общества и сопутствовала его развитию, что нашло отражение в различных учениях о власти. На ранней степени своего развития политические воззрения в целом ещё не успели выделиться в относительно самостоятельную область человеческого знания и представляли собой элемент целостного мифологического мировоззрения. В мифах древних народов господствует представление о божественном происхождении существующих отношений власти и порядка. Согласно этим мифам, космос, в отличие от хаоса, выражаясь греческой терминологией, упорядочен присутствием и усилием богов, земные же порядки – часть мирового, космического порядка.

Вместе с тем, в древней мифологии различно решается и освещается вопрос о способе и характере связи божественного начала с земными отношениями. Например, по древнекитайскому мифу, власть имеет божественное происхождение, но единственной точкой связи с небесными силами является китайский император, представляя собой одновременно сына неба и отца своего народа.

В соответствии с религиозно-мифологическими воззрениями древних египтян и греков, боги, являясь источником власти правителя, продолжают оставаться первоначальными правителями и законодателями, верша земные дела.

Божественный характер власти, правила поведения, законы – всё это, по тогдашним воззрениям, соответствовало божественному порядку справедливости, сформулированному позднее как «теория естественного права».

Рационализация политических представлений, наблюдаемая в I тысячелетии до н.э., означала отход от мифологической идеологии, формирование научных подходов к проблеме власти. В Китае большую роль сыграло философское учение Конфуция (551-479 гг. до н.э.), Мо-Цзы (479-400 гг. до н.э.), Лаоцзы (VI-V вв. до н.э.) – основоположника даосизма, идеи легизма (Шан Ян, 390-338 гг. до н.э.), в Индии – учение Будды, в Персии – Заратустры.

Весьма радикальным и плодотворным был процесс рационализации первоначально религиозно-мифологических воззрений на власть и политику в Древней Греции (Демокрит, софисты, Сократ, Платон, Аристотель, Полибий и др.). Для древнегреческой политической мысли было характерно анализировать различные формы государственного устройства. Так, для Платона идеальное государство как правление лучших и благородных – аристократическое государство. Самой же правильной формой государства, по Аристотелю, является полития, в котором большинство правит в интересах общей пользы. Полития – «средняя» форма государства, и «средний» элемент в ней доминирует во всём: в правах – целеустремлённость, в имуществе – средний достаток, во властвовании – средний класс. По мнению Цицерона, простые формы власти, такие, как царская власть, воля аристократии и народная власть не являются благом для общества в силу их односторонности и неустойчивости.

В Древней Руси проблемы единовластия князя, социальной базы его власти находят освещение в таких наиболее известных литературных источниках, как «Повесть временных лет», «Новгородская летопись», «Русская правда» и др.

Важной проблемой более позднего времени была борьба за верховность власти между церковной властью и светской. Отрицание божественного, сверхприродного происхождения власти, святости её институтов, низведение их до уровней земных, обыденно-житейских дел, до «грешной» природы человека выступало для мыслителей Возрождения как оружие в борьбе за автономизацию социально-политического процесса, входило в комплекс основных идей гуманизма. Так, Н. Макиавелли (1469-1527 гг.) стремился отделить реальную политическую деятельность от религиозных оснований, исследовал власть как отношение властвующих и подвластных, её устройство, учреждение законов. Симпатии Н. Макиавелли – на стороне умеренной республики, или «смешанной» формы государства, которая сочетает демократический, аристократический и монархический элементы власти и является более прочной по сравнению с «простыми» формами.

К вопросам власти, её источникам обращались представители западноевропейской мысли Т. Гоббс (1588-1679 гг.) и Д. Локк (1632-1704 гг.). Власть государства, по Гоббсу, есть следствие общественного договора, который раз и навсегда ограничивает гибельное стремление людей к осуществлению своей индивидуальной власти. Это власть, отчуждаемая от «естественного человека» и приобретающая самостоятельное существование, продукт не природных, а сознательных человеческих установлений. Идею общественного договора принимал и Ж.-Ж. Руссо, наделяя, однако, властью не единоличного государя-суверена, а народную ассоциацию, выражающую общую волю всего народа как равнодействующую частных воль людей. Д. Локк, в отличие от Гоббса, рассматривал власть как средство к обеспечению такого гражданского состояния, которое в наибольшей мере соответствует естественной природе человека.

Большую роль в развитии учения о власти сыграл Ш. Монтескье (1685-1775 гг.). В его книге «О духе законов» была сформулирована идея разделения властей, развиваемая в теорию, обосновывающую принципы законности, политической свободы и придания праву роли истинного регулятора взаимоотношений между государством и гражданами.

Своеобразие в анализе проблемы власти обнаруживается у И. Канта, И. Фихте, Г. Гегеля, русских мыслителей А. Герцена, Н. Чернышевского, В. Соловьёва, Н. Бердяева и др.

Кроме того, уже в раннюю эпоху истории политической мысли была замечена и обратная сторона феномена власти. Аристотель, а позднее и Монтескье, указывали на опасность злоупотребления властью лиц, ею наделённых, использования ими властных возможностей для своей частной пользы, а не для общего блага.

Современные концепции власти можно классифицировать по ряду оснований. Прежде всего, концептуальные подходы к интерпретации политической власти, с известной долей условности и относительности, можно разделить при самом общем логико-гносеологическом анализе на два больших класса:

· атрибутивно-субстанциональные, трактующие власть как атрибут, субстанциональное свойство субъекта, а то и просто как самодостаточный "предмет" или "вещь";

· реляционные, описывающие власть как социальное отношение или взаимодействие на элементарном и на сложном коммуникативном уровнях.

Атрибутивно-субстанциональные подходы к осмыслению власти, в свою очередь, можно подразделить на:

· потенциально-волевые;

· инструментально-силовые;

· структурно-функциональные.

Потенциально-волевые концепции исходят из определения власти как способности или возможности навязывания воли каким-либо политическим субъектом. Такой подход был особенно влиятелен в традиции немецкой политической мысли. Гегель и Маркс, Фихте и Шопенгауэр, Ницше и Вебер использовали понятия «волевого свойства» или «волевой способности» в самых разных, порой даже когнитивно полярных определениях власти. По классическому определению Вебера, власть представляет собой «любую возможность проводить внутри данных общественных отношений собственную волю, даже вопреки сопротивлению, вне зависимости от того, на чём такая возможность основывается». Строго говоря, такое определение власти при желании можно интерпретировать и как «волевое отношение», но акценты у Вебера, так же, как и у Гегеля или Маркса, всё же смещаются на трактовку её как некоего потенциала политического субъекта, обладающего особыми субстанциональными качествами носителя власти.

Во многих волевых определениях и подходах к власти ставится вопрос о средствах её реализации и способах «распредмечивания». Одним из первых, кто определил власть как «силовое распредмечивание», а также обнаружил её важнейший признак в контроле над ресурсами, был в 1930-е гг. американский политолог Ч. Мерриэм.

Это позволяет выделить специфическую инструментально-силовую концепцию власти, связанную, прежде всего, с англо-американской традицией. Уже в «Левиафане» Гоббса власть, которой обладает суверен, описывается не только как некий абстрактный потенциал, сколько как реальное средство принуждения, форма силового воздействия. Трактовки феномена власти как реальной силы (т.е. средства реализации воли) придерживаются и сторонники «силовой модели» власти англо-американской школы «политического реализма», которые и во внутренней (Д. Кэтлин), и в международной (Г. Моргентау) политике определяют власть как силовое воздействие политического субъекта, контролирующего определённые ресурсы и при необходимости использующего даже прямое насилие.

И, наконец, в современной политической теории разработаны системная и структурно-функциональная концепции власти, связанные, прежде всего, с работами Т. Парсона, Д. Итона, Г. Алмонда, М. Крозье и др. По Парсону, власть, скорее всего, представляет собой особенное интегративное свойство социальной системы, имеющее целью поддержание её целостности, координацию общих коллективных целей с интересами отдельных элементов, а также обеспечивающее функциональную взаимозависимость подсистем общества на основе консенсуса граждан и легитимизации лидерства.

С атрибутивно-субстанциональными концепциями власти тесно соседствуют реляционные, трактующие власть при помощи категории «социальных отношений». Надо сказать, что эти подходы достаточно тесно переплетаются между собой, как, например, в бихевиоризме. Поведенческий (бихевиористский) подход редуцирует всё многообразие властного общения к элементарным отношениям между поведениями двух индивидов-акторов и соответствующим влияниям одного на другое. Бихевиористы Г. Лассуэл и А. Каплан определяют власть в качестве отношения двух акторов следующим образом: «А имеет власть над В в отношении ценностей К, если А участвует в принятии решений, влияющих на политику В, связанную с ценностями К». Таким образом, власть становится отношением двух поведений и влияний, при котором одна сторона навязывает своё решение другой.

К этим концепциям примыкают и так называемые интеракционистские теории, согласно которым властное отношение выполняет роль особого способа обмена ресурсами между людьми (П. Блау) или асимметричного взаимодействия со сменой ролей актеров при разделе зон влияния (Д. Ронг), а также основного «стабилизатора» в совокупной системе общественных отношений, обеспечивающего посредством регулирования постоянно возникающих конфликтов по поводу распределения и перераспределения материальных, идеологических и других ресурсов (Р. Дарендорф, Л. Козер и др.) социальное равновесие и политический консенсус.

Наконец, к наиболее сложным и комбинированным подходам можно отнести коммуникативные (X. Арендт, Ю. Хабермас), а также постструктуралистские (или неоструктуралистские) (М. Фуко, П. Бурдье) модели власти, рассматривающие её как многократно опосредованный и иерархизированный механизм общения между людьми, разворачивающегося в социальном поле и пространстве коммуникаций. Арендт отмечает в связи с этим, что власть – это не собственность или свойство отдельного политического субъекта, а многостороннее институциональное общение. Возникновение власти как социального феномена обусловлено необходимостью согласования общественных действий людей при преобладании совместного интереса над частным. Хабермас отстаивает точку зрения, согласно которой власть является тем макромеханизмом опосредования возникающих противоречий между публичной и частной сферами жизни, который, наряду с деньгами, обеспечивает воспроизводство естественных каналов коммуникаций между политическими субъектами.

Что касается новейших постструктуралистических (или неоструктуралистических) концепций «археологии и генеалогии власти» Фуко и «поля власти» Бурдье, то их объединяет не субстанционально-атрибутивное, а скорее реляционное видение власти как отношения и общения. Фуко отмечает, что власть представляет собой не просто отношения субъектов, а своего рода модальность общения, т.е. «отношение отношений», неперсонифицированное и неовеществлённое, поскольку его субъекты находятся каждый момент в постоянно изменяющихся энергетических линиях напряжений и соотношениях взаимных сил. Бурдье обосновывает собственное понятие «символической власти», которое сводится им к совокупности «капиталов» (экономических, культурных и т.д.), распределяющихся между агентами в соответствии с их позициями в «политическом поле», т.е. в социальном пространстве, образуемом и конструируемом самой иерархией властных отношений.

Структура власти

Основными компонентами власти являются:

· её субъект;

· объект;

· средства (ресурсы) и процесс, приводящий в движение все её элементы и характеризующийся механизмом и способами взаимодействия субъекта и объекта.

Субъект власти воплощает её активное направляющее начало. Им может быть отдельный человек, организация, общность людей, например, народ или даже мировое сообщество, объединённое в ООН.

Для возникновения властных отношений необходимо, чтобы субъект обладал рядом качеств. Прежде всего, это желание властвовать, проявляющееся в приказах или распоряжениях. Большинство людей не испытывает психологического удовольствия от обладания властью, власть сама по себе не является для них ценностью, многие вообще предпочли бы уклониться от руководящих должностей и связанных с ними психологической и социальной ответственностью, если бы власть не открывала широкие возможности для получения различного рода благ. Для них стремление к власти имеет инструментальный характер, т.е. служит средством достижения других целей.

Помимо желания руководить и готовности брать на себя связанную с этим ответственность, субъект власти должен быть компетентным, знать суть дела, состояние и настроение подчинённых, уметь использовать ресурсы, обладать авторитетом. Конечно, в реальной жизни власть имущие наделены всеми вышеперечисленными качествами в разной степени.

Субъекты политической власти имеют сложный, многоуровневый характер: её первичными факторами являются индивиды, вторичными – политические организации, субъекты наиболее высокого уровня, непосредственно представляющие во всех властных отношениях различные общественные группы и весь народ – политические элиты и лидеры. Связь между этими уровнями может нарушаться, лидеры нередко отрываются от масс и даже от приведших их к власти партий.

Отражением первостепенной роли субъекта в отношениях власти является широко распространённое отождествление власти с её носителем. Так говорят о решениях власти, о действиях властей и т.п., подразумевая под властью управленческие органы.

Субъект определяет содержание властного отношения через приказ (распоряжение, команду). В приказе предписывается поведение объекта власти, указываются (или подразумеваются) санкции, которые влекут за собой выполнение или невыполнение данного распоряжения. От приказа, характера содержащихся в нём требований во многом зависит отношение к нему объекта, исполнителей – второго важнейшего элемента власти.

Власть никогда не является свойством или отношением лишь одного действующего лица (органа). Власть – всегда двустороннее, асимметричное, с доминированием воли властителя взаимодействие её субъекта и объекта. Она невозможна без подчинения объекта. Если такого подчинения нет, то нет и власти, несмотря на то, что стремящийся к ней субъект обладает ярко выраженной волей властвования и даже мощными средствами принуждения. В конечном счёте, у объекта властной воли всегда есть пусть крайний, но всё же выбор – погибнуть, но не подчиниться. Осознание зависимости власти от покорности населения нашло своё практическое политическое выражение в акциях гражданского неповиновения, что широко используется во всём мире.

Масштабы отношения объекта к субъекту властвования простираются от ожесточённого сопротивления до добровольного, воспринимаемого с радостью повиновения. В принципе, подчинение так же естественно присуще человеческому обществу, как и руководство. Готовность к подчинению зависит от ряда факторов: от собственных качеств объекта, от характера предъявляемых к нему требований, от ситуации и средств воздействия, которыми располагает субъект, а также от того, как исполнитель воспринимает субъект в зависимости от наличия у него авторитета.

Качества объекта властвования определяются его политической культурой. Наибольшую покорность обеспечивают патриархальный и подданнический типы политических культур. Преобладание в обществе людей, привыкших повиноваться, жаждущих «твёрдой руки», является благоприятной питательной средой авторитарных и тоталитарных режимов.

Мотивация подчинения достаточно сложна. Она может основываться на страхе, на привычке к повиновению, на убеждении в необходимости подчинения, на авторитете, на заинтересованности в повиновении и т.д. Все эти мотивы влияют на силу власти.

Сила власти, основанная на страхе, прямо пропорциональна тяжести наказания и обратно пропорциональна вероятности избежать его в случае неповиновения. Такая власть имеет тенденцию к ослаблению.

Сравнительно безболезненно принимается людьми власть, основанная на привычке, обычае повиноваться. Она была присуща государству в традиционных обществах. Она – надёжный фактор стабильности власти до тех пор, пока не приходит в противоречие с требованиями реальной жизни. Если же это происходит, то она быстро разрушается, как только люди замечают, что она изжила себя, и её представители недостойны повиновения.

Наиболее стабильной является власть, построенная на интересе. Личная заинтересованность побуждает подчинённых к добровольному выполнению распоряжений, делает излишним контроль и применение негативных санкций. Она способствует развитию у людей других типов мотивации подчинения: на основе убеждённости, авторитета и идентификации. Такое подчинение связано с мотивационным воздействием достаточно глубоких слоев сознания: менталитета, ценностных ориентаций и установок. Убеждённость людей в необходимости подчиняться государству или другому носителю власти ради высоких целей – важный источник силы власти.

Одной из наиболее благоприятных для власти мотиваций подчинения является авторитет. Он формируется на базе общей заинтересованности объекта и субъекта власти и убеждённости подчинённых в особых способностях руководителя. Авторитет представляет собой высоко ценимые качества, которыми подчинённые наделяют руководителя и которые детерминируют их повиновение без угрозы санкций или убеждения. Авторитет основывается на согласии, он означает уважение к руководящей личности (институту), доверие к ней.

Авторитет может быть истинным, когда руководитель действительно обладает теми качествами, которыми его наделяют подчинённые, и ложным, основанным на заблуждениях. В зависимости от тех качеств, которые лежат в его основе, авторитет бывает:

· научным (качество учёности);

· деловым (компетентность, навыки и опыт);

· моральным (высокие нравственные качества);

· религиозным (святость) и т.д.

Без авторитета власть не может быть прочной и эффективной. Власть, основанная на интересах, убеждённости и авторитете, часто перерастает в идентификацию подчинённого с руководителем. В этом случае достигается максимальная сила власти, и субъект воспринимается объектом как свой представитель и защитник. Субъективная идентификация исполнителей с руководителем может объясняться двумя причинами:

1) быть следствием реального двойственного положения людей в отношении власти, как это имеет место в демократических организациях, где индивиды выступают и субъектом власти (выбирают и контролируют руководство), и её объектом (исполняют решения руководящих инстанций). В этом случае оба агента власти совпадают, хотя и не полностью;

2) выступать результатом общности интересов и ценностей руководителя и исполнителя и возникновения у последнего чувства единения со всей организацией или группой.

Субъект и объект характеризуют крайние полюса, активные начала структуры власти. Причём само деление людей на субъектов и объектов, начальников и подчинённых во многом релятивно: в одном отношении человек выступает начальником, а в другом – подчинённым. Применительно к власти взаимодействие её агентов опосредуется целым комплексом средств или ресурсов и осуществляется в рамках специального институционального механизма, регулирующего процесс властвования. Что же представляют собой эти компоненты власти?

Важнейшей социальной причиной подчинения одних людей другим является неравномерное распределение ресурсов власти. Сам этот термин употребляется как в широком, так и в узком смыслах. В широком смысле ресурсы власти представляют собой всё то, что индивид или группа могут использовать для влияния на других. Такое понимание власти достаточно обобщенное и не позволяет дифференцировать различные элементы власти: её субъект, объект, средства, поскольку в этом случае ресурсы власти включают все факторы, которые так или иначе способны повлиять на власть:

· собственные качества субъекта (компетентность, организованность и т.п.);

· некоторые свойства объекта (например, его политическую доверчивость, привычку подчиняться и др.);

· благоприятную для субъекта ситуацию (экономический подъём, раздоры в оппозиции, международную обстановку и т.п.);

· материальные и иные средства воздействия.

При столь широком понимании ресурсов утрачивается их специфика как относительно самостоятельного, обычно материализованного звена, опосредующего взаимодействие агентов власти и служащего важнейшим социальным фактором подчинения и господства.

Поэтому для изучения ресурсов власти и её структуры предпочтительнее более узкая трактовка ресурсов власти, их понимание как всех тех средств, использование которых обеспечивает влияние на объект власти в соответствии с целями субъекта. Ресурсы представляют собой либо важные для объекта ценности (деньги, предметы потребления и т.д.), либо средства, способные повлиять на внутренний мир, мотивацию человека (телевидение, пресса и т.п.), либо орудия (инструменты), с помощью которых можно лишить человека тех или иных ценностей, высшей из которых обычно считается жизнь (оружие, карательные органы в целом).

Ресурсы, наряду с субъектом и объектом, выступают одним из важнейших оснований власти, хотя иногда ресурсы и основания власти отождествляют. Они могут использоваться для поощрения, наказания или убеждения.

Первостепенно значимость ресурсов как оснований власти oтражена в теории «социального обмена». Согласно этой теории, в основе власти лежит неравномерное распределение дефицитных ресурсов. Люди, которые не имеют ресурсов, получают их в обмен на исполнение распоряжений обладателей ресурсов. Тем самым они попадают в зависимость от других и подчиняются им.

Ресурсы используются в качестве позитивных (предоставление благ) и негативных (лишение благ) санкций. В процессе их мобилизации субъектом они трансформируются во власть, которая и представляет собой способность превращать определённые ресурсы во влияние в системе взаимосвязанных агентов. Ресурсы власти также разнообразны, как и многообразны средства удовлетворения различных потребностей и интересов людей. Существует несколько классификаций ресурсов. Некоторые учёные разделяют их на утилитарные, принудительные и нормативные.

Утилитарные ресурсы – это материальные и другие социальные блага, связанные с повседневными интересами людей. С их помощью власть, особенно государственная, может «покупать» не только отдельных политиков, но и целые слои населения. Эти ресурсы используются как для поощрения, так и для наказания (например, уменьшение зарплаты недобросовестным).

В качестве принудительных ресурсов обычно выступают меры административного наказания, используемые в тех случаях, когда не срабатывают ресурсы утилитарные. Это, например, судебное преследование участников забастовки, не побоявшихся экономических санкций.

Нормативные ресурсы включают средства воздействия на внутренний мир, ценностные ориентации и нормы поведения человека. Они призваны убедить подчиненных в общности интересов руководителя и исполнителей, обеспечить одобрение действий субъекта власти, принятие его требований. Если первые два вида ресурсов связаны с воздействием на реальные обстоятельства и через них на поведение людей, то третий вид ресурсов - с влиянием непосредственно на сознание человека.

Достаточно распространенным и плодотворным для понимания специфики различных видов власти является деление ресурсов в соответствии с важнейшими сферами жизнедеятельности на экономические, социальные, политико-силовые и культурно-информационные.

Экономические ресурсы – это материальные ценности, необходимые для общественного производства и потребления, деньги как всеобщий эквивалент стоимости средств производства, плодородных земель, продуктов питания и т.д.

Социальные ресурсы – способность повышения или понижения социального статуса или ранга, места в социальной стратификации. Они часто совпадают с экономическими ресурсами. Так, например, доход и богатство, являясь экономическим ресурсом, вместе с тем характеризуют и социальный статус – социальный ресурс. Однако социальные ресурсы включают и такие показатели, как должность, престиж, образование, медицинское обслуживание, социальное обеспечение и т.д.

Культурно-информационные ресурсы – знания и информация, а также средства их получения и распространения: институты науки и образования, СМИ и т.п. Как считает американский социолог О. Тофлер, в конце XX - начале XXI вв. именно знания и информация станут важнейшим ресурсом власти. Уже сегодня в постиндустриальных странах знания, в силу своих преимуществ (бесконечности, общедоступности, демократичности), подчинили силу и богатство и стали определяющим фактором функционирования власти. В ходе общественного развития такие традиционные ресурсы власти, как сила и богатство утрачивают своё влияние, хотя и не исчезают полностью. Истинную же власть приобретают знания и информация. Конечно, далеко не во всех странах они имеют приоритет над экономическими, социальными и силовыми ресурсами, однако тенденция повышения значимости культурно-информационных ресурсов как источника власти проявляется в современном мире достаточно отчётливо.

Силовые ресурсы – это оружие и аппарат физического принуждения, специально подготовленные для этого люди. В государстве их ядро составляют армия, полиция (милиция), спецслужбы, внутренние войска, суд и прокуратура с их вещественными атрибутами: зданиями, снаряжением, тюрьмами и т.д. Этот вид ресурсов традиционно считается наиболее эффективным источником власти, поскольку его использование способно лишить человека высших ценностей: жизни, свободы и имущества.

Различные ресурсы власти применяются её субъектами обычно в комплексе, особенно крупными политическими субъектами, например, государством, которое использует в большей или меньшей степени все названные выше ресурсы.

Специфическим ресурсом власти является сам человек – демографические ресурсы. Люди – это универсальный, многофункциональный ресурс, который создаёт другие ресурсы. Человек – создатель материальных благ (экономические ресурсы), солдат и членов партий (политико-силовые ресурсы), получатель и распространитель знаний и информации (культурно-информационные ресурсы) и т.д. Личность выступает ресурсом власти лишь в одном из многочисленных измерений – будучи использована как средство реализации чужой воли. В целом же человек – не только ресурс власти, но и её субъект и объект.