Греция как конституционное государство в 60-70-е годы XIX в

В октябре 1863 г. король Георг присягнул Национальному со­бранию на верность Конституции. Однако свое правление он начал с резкого конфликта с парламентом, пытаясь вмешаться в процесс выработки новой конституции, нарушая этим специальное поста­новление Национального собрания. Оно предоставляло греческому монарху все королевские прерогативы исполнительной власти, за­фиксированные в продолжавшей действовать конституции 1844 г., за исключением законодательного вето и специально оговаривало, что король не может вмешиваться в вопросы, связанные с состав­лением новой конституции⁹⁹. Однако Георг I попытался отклонить проект конституции, отменявший сенат, одну из опор монархии. Тогда палата депутатов, не вотировав бюджета, разошлась. Учи­тывая новое соотношение сил в стране, греческий монарх вынужден был уступить.

В ходе подготовки и обсуждения конституции в стране развер­нулась острая политическая борьба, поставившая Грецию на грань гражданской войны¹⁰⁰. Она шла в основном между четырьмя груп-пировками, возглавлявшимися представителями крупной буржуа­зии, занимавшей правые позиции,— Д. Вулгарисом, А. Кумундуро-сом, умеренным политиком Т. Заимисом и либерально настроенным Е. Делигиоргисом, пользовавшимся особой популярностью среди молодого офицерства и студенчества, прошедшего курс обучения на Западе. Как и прежде, все четыре «партии» действовали, не имея каких-либо определенных программ; во взглядах на национальный вопрос между ними было много общего — все поддерживали ме­тали идеа, но спорили о путях ее осуществления. Если Заимис склонялся к необходимости выжидательной тактики, временного союза с Турцией, сохранения и развития национальных ресурсов, надеясь в будущем расширить греческую территорию с помощью дипломатических ухищрений, то сторонники Вулгариса, Кумунду-роса и Делигиоргиса поощряли в разной степени подготовку анти­турецких акций. В этих условиях молодой греческий монарх сумел проявить политическое чутье и, не желая портить отношения с кем-либо из представителей греческих политических кругов, предложил создать межпартийное правительство. В борьбе за кандидатов в правительство принимали активное участие и посланники Англии, Франции и России, стремясь выдвинуть своих ставленников. Анг­лийский посланник Скарлет добивался назначения премьер-минист­ром Греции Д. Вулгариса. Французское правительство попыталось сделать ставку на советника Георга I датчанина Споннека, пребы­вание которого в Афинах вызывало все большее раздражение со стороны национальной буржуазии.

После неудачной попытки возглавить процесс выработки новой конституции с целью придать ей консервативный характер Споннек с одобрения Франции стал подумывать о государственном перево­роте и объявил, что, если проект конституции не будет готов в те­чение 10 дней, он сам возглавит комиссию по ее составлению. Вул-гарис не отставал и также предложил свои услуги новому англий­скому посланнику Эрскину (назначенному в июне 1864 г.), также отстаивая наиболее реакционный вариант конституции с парагра­фом о сохранении Сената. Вулгарис стремился стать вдохновите­лем новой конституции с тем также, чтобы избавиться от Споннека. Сторонники короля и финансовые круги, связанные с англо-фран­цузским капиталом, стремились сохранить все королевские преро- гативы. Однако Национальная ассамблея большинством в 213 го­лосов против 62 проголосовала против сохранения Сената, а 17(29) октября был одобрен текст конституции¹⁰¹.

Новая греческая конституция формально являлась одной из са­мых демократических в Европе. Она была создана по образцу бельгийской конституции 1831 г., которая, в свою очередь, имела образцом французскую конституцию 1791 г.¹⁰² Конституция 1864 г. существенно отличалась от греческой конституции 1844 г. Она вво­дила нормы государственной жизни, способствующие развитию бур­жуазного общества, создавала предпосылки демократизации поли­тического режима в Греческом государстве¹⁰³. В одной из статей новой конституции прямо говорилось о принадлежности верховной власти народу — «вся власть исходит от нации». Греция провозгла­шалась независимым унитарным конституционно-монархическим государством с централизованной системой управления. Конститу­ция закрепляла буржуазную собственность, но одновременно и соб­ственность феодальной прослойки, что тормозило развитие капита­лизма, прежде всего в деревне, сохраняло нерешенным аграрный вопрос.

Упразднялся Сенат, служивший долгие годы одной из важней­ших опор королевской власти. Но прерогативы власти короля были по-прежнему значительными: ему принадлежали право законода­тельной инициативы, утверждения законов и абсолютного вето, на­значения и увольнения министров, роспуска парламента. Но он не мог участвовать в пересмотре основного закона. Официальный ти­тул его был — «король эллинов», чем подчеркивалось, что он явля­ется и покровителем греков, проживающих за пределами страны. Значительно повышалась и укреплялась роль народного представи­тельства. Учреждался однопалатный парламент с числом членов не меньше 150. Депутаты избирались всеобщим прямым и тайным голосованием. Правом голоса пользовался каждый демот, т. е. при­писанный к демархии не менее чем за два года до выборов, не мо­ложе 21 года, не лишенный гражданских или политических прав. Избранным мог быть каждый мужчина, достигший 30 лет. Депута­ты избирались сроком на четыре года и получали вознаграждение. Отличительной чертой новой системы выборов было также" то, что депутаты избирались пропорционально населению каждой админи­стративной единицы и представляли в Национальном собрании не местные интересы, как ранее, а общенациональные. Женщины не имели каких-либо гражданских прав, как и в других европейских государствах середины XIX в. Права голоса лишалось духовенство. Власть государства над церковью была по-прежнему очень сильна.

Парламент обладал правом законодательной инициативы. Ис­полнительная власть в стране принадлежала правительству из семи министров, назначаемых королем. Члены кабинета могли не входить в состав палаты, однако были ответственны перед ней. По­становлением парламента министры могли быть преданы суду и только с его согласия помилованы. Пересмотр отдельных статей конституции требовал ³Д всех голосов в два последовательных за- конодательных периода и мог производиться только специальным учредительным собранием, состоящим из двойного числа депутатов, т. е. был чрезвычайно затруднен. Изменение конституции в целом вовсе исключалось.

Новая конституция, содержавшая положения о равенстве всех перед законом, отсутствии сословий, праве собраний и ассоциаций, о тайне переписки, неприкосновенности личности и жилища, о сво­боде слова и печати, значительно расширяла права и свободы гре­ческих граждан. Прогрессивный характер носили статьи, касаю­щиеся судопроизводства. Конституция гарантировала его гласность, несменяемость судей, а также учреждала суд присяжных для пре­ступлений политических и в отношении печати.

Однако большинство положений конституции, носившей про­грессивный для своего времени характер, оставалось лишь на бу­маге, например, такое, как бесплатность обучения до университет­ского включительно. Государство, почти ежегодно сводившее бюд­жет с большим дефицитом, не имело средств для строительства необходимого числа школ и средних учебных заведений. Так, число грамотных в 1868 г. среди мужчин составило 28,6%, женщин — 6,3% ¹⁰⁴.

Предоставляя широкие полномочия парламенту, конституция 1864 г. в то же время не давала никаких гарантий бесперебойности его работы, полноты народного представительства и т. д. Король, хотя права его были урезаны, имел большое влияние и власть в государстве, широко пользуясь правом смещения министров и рос­пуска парламента; он произвольно назначал глав правительства, часто игнорируя вес в стране того или иного политического деяте­ля. В первые двадцать лет правления Георга I сменилось 39 пра­вительств. Такой государственный строй многие историки называ­ют «демократией под властью короля» ¹⁰⁵.

В целом конституция 1864 г. явилась значительным шагом в деле государственного строительства в Греции, она заложила осно­вы буржуазного парламентаризма, что свидетельствовало о даль­нейшем укреплении позиций национальной буржуазии. Хотя внеш­ний фактор играл по-прежнему значительную роль в определении внутренней структуры Греческого государства, великие державы вынуждены были считаться с новым соотношением классовых сил в Греции и дать согласие на утверждение в стране такой формы конституционной монархии, которая наиболее отвечала интересам развивающейся буржуазии, еще не вполне справившейся с фео­дально-монархическими силами.

В ноябре 1864 г. Национальная ассамблея расширенного соста­ва была распущена, а новые парламентские выборы отложены до конца мая 1865 г. В интервале разразился очередной политический кризис, вызванный растущим недовольством деятельностью совет­ника Георга датчанина Споннека, стремившегося прибрать грече­ские дела в свои руки. Д. Вулгарис, А. Кумундурос и другие, дей­ствуя через английского посланника, попытались избавиться от Споннека. После того, как министр иностранных дел Великобрита- нии обратился к датскому королю Христиану IX с посланием, в котором осуждал деятельность Споннека, Георг I поторопился за­верить греческих министров в своем желании управлять Грецией только совместно с представителями греческой нации. Он пообе­щал удалить датского советника, однако исполнить обещанное не торопился¹⁰⁶. Ситуация в стране продолжала оставаться острой и после майских выборов. С мая по декабрь 1865 г. было сформиро­вано четыре правительства, но ни одно не могло удержаться у вла­сти, вступая в конфликт с Георгом из-за пребывания Споннека в стране. Постоянная смена кабинетов парализовала деятельность государственного аппарата. По существу страна почти на год оста­лась без руководства. В середине ноября 1865 г. толпы возмущен­ных афинян вышли на улицы, требуя прекращения кризиса, угро­жая двору и Споннеку. Общественное недовольство вынудило гре­ческого короля пойти на уступку: было сформировано коалицион­ное правительство Вулгариса—Кумундуроса—Руфоса. Споннек по­кинул Грецию. Растущие силы греческого капитализма одержали вторую крупную победу. Впредь, памятуя пример Оттона, Георг 1 предпочитал в критические моменты, дабы удержать греческий трон, уступать силам национальной греческой буржуазии.

Прошло полтора года после данного Англией согласия на уступ­ку островов Греции, прежде чем над цитаделью о-ва Корфу взвил­ся греческий флаг. Конечный текст договора был подписан 29 мар> та (10 апреля) 1864 г. Францией, Великобританией и Россией—■ с одной стороны, и Грецией — с другсй, а 21 мая (2 июня) 1864 г. последний отряд британских войск покинул острова.

После создания греческого государства воссоединение Иониче­ских островов с Грецией было первым шагом на пути освобожде­ния и объединения греческих земель. В результате население Гре­ции увеличилось на 236 000 человек, составив в целом около 1.400 000 ¹⁰⁷. Но сотни тысяч фессалийцев, критян, эпиротов и дру­гих греков оставались по-прежнему под тяжким гнетом Османской империи и боролись против него.

В августе 1866 г. на борьбу за освобождение поднялось населе­ние Крита. Созванное Критское национальное собрание 21 августа (2 сентября) 1866 г. специальным декретом провозгласило «унич­тожение навсегда на острове Крит и в зависящих от него областях власти османского правительства» и «нераздельное и навечное при­соединение их к матери Греции под скипетром Георга I, короля эллинов»¹⁰⁸. На острове было создано временное правительство. Известие о восстании вызвало большой энтузиазм в Греции. В не­которых городах возникли комитеты по сбору средств для помощи критянам, деятельность их координировал Центральный критский комитет в Афинах, в который вошли видные политические деятели. На средства комитета-греческие суда, прорывая кольцо блокады, установленное турецким флотом, начали доставлять на Крит воен­ное снаряжение, продовольствие и добровольцев, в числе которых было много кадровых греческих офицеров. Делалось это с молчали­вого согласия греческого правительства.

В первой половине 1867 г. вспыхнули восстания в Эпире и Фес-сплин, но небольшие по своим масштабам и разрозненные, они не могли существенно помочь критским повстанцам. Серьезную по­мощь восставшему Криту могла оказать только общая военная акция балканских государств. Предпосылкой для такой акции был заключенный в разгар Критского восстания союз между Сербией и Грецией. Условия союзного договора предусматривали начало в 1868 г. войны двух государств с целью освобождения всего христи­анского населения Европейской Турции. Союзный договор и заклю­ченная в феврале 1868 г. греко-сербская военная конвенция пре­дусматривали в дальнейшем привлечение к союзу Черногории и Румынии, а также организацию освободительных выступлений в Албании и Болгарии ¹⁰⁹. Однако в последующие месяцы западные державы, заинтересованные в сохранении Османской империи, до­говорились о сохранении статус-кво на Балканах. После встречи Наполеона III и Франца Иосифа Франция окончательно отказа­лась от поддержки требования присоединения Крита к Греции, вы­ступая лишь за его автономию. И Россия, и сами критские повстан­цы вынуждены были довольствоваться получением Органического статуса в 1868 г. В январе 1869 г. в Париже состоялась конферен­ция великих держав, которая единодушно одобрила декларацию, требовавшую от Греции принять турецкий ультиматум от 30 но­ября 1868 г. и прекратить поддержку критских повстанцев¹¹⁰. Гре­ция, оказавшись в полной дипломатической изоляции, капитулиро­вала. Отряды повстанцев, лишенные всякой помощи извне, вскоре сложили оружие.

Несмотря на поражение критское восстание, которое называют «второй войной за независимость», продемонстрировало непреклон­ную решимость критян добиться освобождения и присоединиться к Греции. Оно стало испытанием и для Греческого государства, об­наружив его экономическую и военную слабость. После 1869 г. были сделаны определенные шаги для модернизации экономики. Правительство А. Кумундуроса, понимавшее невозможность даль­нейшего увеличения налогов, которые были необходимы для мо­дернизации армии, решило в 1871 г "провести аграрную реформу. В ходе ее осуществления 2.650.000 стремм «национальных земель» (1 стремма равняется 1/10 га), являвшихся собственностью госу­дарства, были проданы крестьянам. В результате в деревне обра­зовался многочисленный класс мелких собственников. Однако ре­форма оставила в неприкосновенности крупные поместья, которые, например, в Аттике занимали 40% обрабатываемой площади.

Некоторые протекционистские меры, проведенные тогда же в законодательном порядке, дали определенный стимул развитию гре­ческой промышленности, главным образом пищевой, текстильной и кожевенной. В 1875 г. в Греции действовало уже 95 промышлен­ных предприятий, использовавших паровые двигатели, с общим числом рабочих 7342. В греческом торговом судоходстве продол­жался процесс вытеснения парусников пароходами. Расширилась внешняя торговля, хотя баланс ее оставался неизменно пассивным; Значительная часть торгового оборота страны сосредоточивалась в Пирее, ставшем в 70-х годах ее первым по значению портом ^1И.

Но процесс капиталистического преобразования греческой эко­номики не зашел еще достаточно далеко. Выросшая греческая бур­жуазия по-прежнему действовала главным образом в сфере тор­говли и судоходства. Ее влияние в политической жизни было огра­ниченным. Система буржуазного парламентаризма в Греции толь­ко начала формироваться.

Первое десятилетие правления Георга I было отмечено сильной зависимостью правительственной политики от короля, крайней не­устойчивостью кабинетов, неоднократными досрочными роспуска­ми парламента ^и2. На голосование в отсутствие необходимого кво­рума ставились и принимались антидемократические законы. Поль­зуясь тем, что конституция 1864 г. не предусматривала парламент­ское доверие в качестве необходимого условия существования пра­вительства, греческий король, как правило, поручал образование кабинета министров представителям мелких «партий», не распола­гавших большинством голосов в Национальном собрании. Это яв­лялось прямым нарушением буржуазно-демократических принци­пов управления государством и явилось причиной сильнейшего ми­нистерского кризиса, разразившегося в Греции в 1874—1875 гг.

Георг I заключил негласное соглашение с Д. Вулгарисом, вось­мой раз возглавлявшим правительство, а также с другими консер­вативно настроенными представителями греческих правящих кру­гов. Несмотря на то, что сторонники Вулгариса не получили боль­шинства голосов на летних выборах 1874 г. и имели меньшее число мест в парламенте, чем оппозиция, они, с санкции короля, остались у власти. Оппозиционные партии Кумундуроса, Делигиоргиса, Заимиса и независимых в конце декабря 1874 г. ответили на этот антиконституционный акт выходом из Национального собрания, чем лишали его права принимать законы. Король, игнорируя осно­вы греческой конституции,- и на этот раз поддержал меньшинство, разрешив урезанному вполовину парламенту продолжить законо­дательную деятельность ^из.

Эти события вызвали волну протеста со стороны греческих бур­жуазных кругов, интеллигенции, студенчества и офицерства. Про­тив злоупотреблений властью, против подобной системы государ­ственного управления выступил молодой политический деятель Харилаос Трикупис, впоследствии ставший одним из наиболее вы­дающихся государственных руководителей Греции, с именем кото­рого связано формирование буржуазного парламентаризма, разви­тие национальной индустрии, целый ряд реформ государственного управления страной. В 1874 г. он опубликовал в газете «Кери» («Времена») статью «Прошлое и настоящее» и «Кто виноват», в которых обвинял монархию в нарушении конституции, отстаивал необходимость реорганизации всей работы государственного аппа­рата, обусловленную современным этапом развития Греческого го­сударства, а также впервые сформулировал принцип составления правительства партией, получившей большинство мест в парла- менте, т. е. основной принцип буржуазного парламентаризма^и4. Его выступление горячо поддержали представители национальной греческой буржуазии.

В обстановке, грозившей греческому монарху отречением, он в мае 1875 г. назначил X. Трикуписа премьер-министром Греции, сде­лав, таким образом, очередную уступку новым силам греческого общества. Под давлением общественного мнения парламент был распущен, а все члены министерства Д. Вулгариса предстали перед судом, обвиняемые в нарушении конституции. Суд присяжных объ­явил им порицание; два министра подверглись более строгому на­казанию ¹¹⁵. Более того, Георг I, выступая 11(23) августа 1875 г. на открытии сессии нового парламента, признал конституционный принцип создания правительства, опирающегося на. парламентское большинство («архи тис дедидоменис»). Его речь, написанная X. Трикуписом, вошла в историю Греции как отправной момент но­вого процесса, происходящего в политической жизни страны¹¹⁶. Принцип этот не был оформлен законодательно, что являлось лазейкой для греческого короля, время от времени его нарушав­шего.

Однако в целом Греческое государство все более приобретало буржуазный характер; постепенно шел процесс формирования дей­ственной парламентской системы. Летом 1875 г. Трикупис назначил свободные выборы, которые привели к власти А. Кумундуроса, по­лучившего большинство мест в парламенте и образовавшего жиз­неспособное правительство. В это время уже сгущались тучи Вос­точного кризиса.

Процесс становления греческой государственности был нераз­рывно связан с внешнеполитическими проблемами. После Критско­го восстания во внешней политике греческого Правительства наме­тилась линия на сближение с Турцией и отказ от сотрудничества с другими балканскими странами. На почве великодержавного на­ционализма и антиболгарской позиции афинского кабинета в этот период укрепляется сотрудничество с греческими кругами Констан­тинополя— богатыми банкирами, державшими в значительной мере в своих руках финансы Османской империи, влиятельными при султанском дворе чиновниками, Константинопольской патриар­хией. В этой среде в 70-х годах муссировались проекты осуществле­ния мегали идеа посредством греко-турецкого соглашения. В одном из такого рода планов, разработанном личным банкиром султана Зарифи, предполагалось объединить Грецию и Турцию в одну им­перию по образцу Австро-Венгрии. Греция, вместе с присоединен­ными к ней Эпиром, Фессалией и Македонией, должна была обра­зовать обширное «Греческое королевство» под скипетром султана. «Королевство» это имело бы собственные правительственные учре­ждения и участвовало бы в решении общих дел управления импе­рией. Зарифи рассчитывал, что Георг I, исходя «из широко поня­тых интересов эллинизма», отречется от престола и тем самым от­кроет путь к осуществлению'этого плана, к которому должны были положительно отнестись и турецкие правящие круги.

В Греции особую активность в проведении курса на сближение -с Турцией проявлял Э. Делигиоргиос (премьер-министр с июля 1872г. по февраль 1874г.), а затем X. Трикупис. Противниками по­добной политики были А. Кумундурос, А. Рангавис и некоторые другие видные политики и дипломаты. Оппозиционная Делигиорги-су афинская пресса резко критиковала его политику. Недовольство греческой общественности проявилось и в студенческих волнениях, вспыхнувших в Афинах в конце 1873 — начале 1874 г. Противоре­чия между настроениями общественности и официальным курсом проявились особенно выпукло после того, как летом 1875 г. вспых­нуло национально-освободительное восстание в Боснии и Герцего­вине, положившее начало очередному Восточному кризису.

Тогдашний премьер-министр X. Трикупис поспешил заверить представителей европейских держав, что Греция будет придержи­ваться строгого нейтралитета и единственным путем для нее явля­ется поддержание дружбы и сотрудничества с Турцией ¹¹⁷. Офици­альная греческая политика не изменилась и тогда, когда в 1876 г. апрельское восстание охватило Болгарию. Однако демократические силы Греции с большой симпатией отнеслись к освободительным выступлениям балканских народов. В январе 1876 г. в Афинах об­разовался новый политический клуб «Ригас», названный в честь выдающегося греческого революционера-демократа XVIII в., по­борника сотрудничества балканских народов в освободительной борьбе Ригаса Велестинлиса. Организация эта, объединявшая про­грессивно настроенную молодежь, выступала за создание федера­ции балканских народов на демократических принципах^ш.

Однако официальные греческие круги заняли позицию невмеша­тельства. По мнению русского посланника в Греции П. А. Сабуро­ва, это объяснялось расчетами греческих руководителей получить в ходе Восточного кризиса определенные выгоды без какого-либо риска для себя¹¹⁹. Он приводил высказывание X. Трикуписа: «Наш интерес побуждает сохранять сейчас спокойствие. Турция рухнет и без нас; славяне с этим справятся, а нам нужно только подо­ждать»¹²⁰. Это высказывание, бесспорно, отражало и настроения Георга I. Во время своего длительного турне по европейским сто­лицам в апреле—ноябре 1876 г. он пытался извлечь определенный капитал из греческой политики нейтралитета. Но пассивная поли­тика греческого правительства в условиях нараставшего подъема национально-освободительной борьбы на Балканах вызывала рас­тущее недовольство в стране. На летних выборах 1875 г. победу одержал сторонник совместных действий балканских народов А. Ку­мундурос, возглавивший правительство Греции в этот критический момент. После начала войны Сербии и Черногории с Турцией у него появились планы оказания военной помощи сербам. Одним из доверенных лиц премьер-министра был Леонидас Вулгарис, от­важный балканский революционер, участник всех греческих восста­ний со времени Крымской войны. Вулгарис снарядил несколько от­рядов в соседние провинции Османской империи. Греческие добро­вольцы сражались в войсках Сербии во время ее войны с Турцией в 1876 г. По всей Греции был организован сбор средств в пользу жертв этой войны¹²¹. Одновременно проходили митинги, самый большой из которых, с участием 8000 человек, состоялся в Афинах. Участники митингов осуждали державы за то, что они покинули на произвол судьбы греческое население Османской империи, требо­вали проведения военных приготовлений и немедленного возвра­щения короля в Грецию. К сторонникам действий, которых раньше именовали «славянскими агентами», теперь примкнули и консер­вативные круги¹²². В связи с изменениями в настроении обществен­ного мнения А. Кумундурос в октябре 1876 г. смог предпринять важный шаг: вступить в переговоры с русским посланником П. А. Сабуровым. В ходе их греческий премьер-министр стремился выяснить, на какие территориальные приобретения может рассчи­тывать его страна, если в случае русско-турецкой войны она ста­нет на сторону России. В конце октября 1876 г. Кумундурос внес в парламент ряд законопроектов, имевших целью усилить боеспособ­ность греческих вооруженных сил и таким образом подготовиться к военному выступлению против Турции. Они предусматривали, в частности, введение всеобщей воинской повинности, обязательное военное обучение всех мужчин в возрасте от 20 до 30 лет, закупку новых военных кораблей. Для финансирования этих мероприятий предполагалось ввести новые налоги и выпустить заем в 10 млн. драхм. Однако в афинских политических кругах имелась влиятель­ная группировка, выступавшая против совместных действий Греции с Россией и балканскими государствами. При обсуждении зако­нопроектов в парламенте лидер этой группировки Э. Делигиоргис запугивал депутатов «славянской угрозой». «Панславизм желает завоеваний, угрожает политическому равновесию и стремится по­лучить преобладание над эллинизмом на Востоке»,— заявил он. В ответном выступлении Кумундурос выразил убеждение в необ­ходимости совместных действий всех балканских народов для до­стижения общей цели. «Я верю,— сказал он,—что Восток возро­дится и обретет свое бытие посредством Востока, и что спасение для него может быть только в братстве восточных народов». Но Кумундурос проиграл тогда политическую битву. Большинством в один голос палата депутатов отвергла внесенные им законопроек­ты¹²³. Начался острый политический кризис, приведший к отставке А. Кумундуроса и сформированию в феврале 1877 г. правительства во главе с Э. Делигиоргисом. Это правительство и оказалось у по­литического руля Греции к моменту начала русско-турецкой войны. Новый премьер-министр был известен не только своей славянофо­бией, но и проанглийскими симпатиями. Он считал, подобно Каву-ру, открывшему путь для объединения Италии участием Сардинии в Крымской войне, что Греция добьется величия, став также на сторону западных держав. Но большая часть общественности Гре­ции была за Россию и за участие в войне на ее стороне¹²⁴.

За неделю до начала войны российский министр иностранных дел А. М. Горчаков сообщил в Афины о большой заинтересован­ности Петербурга в вооруженном выступлении греков Эпира и Фессалии против Турции. В случае участия в войне самого Грече­ского королевства Россия не будет возражать против включения в его состав населенных греками провинций Европейской Турции ¹²⁵. Греческое правительство не дало какого-либо определенного от­вета.

В мае 1877 г. внутриполитическое положение в Греции снова обострилось. В Афинах прошли массовые митинги, участники ко­торых требовали создания коалиционного правительства и немед­ленных военных приготовлений. Было сформировано новое прави­тельство, в которое вошли X. Трикупис (министр иностранных дел), А. Кумундурос (министр внутренних дел), Э. Делигиоргис (ми­нистр экономики) и другие партийные лидеры. Возглавил это «эку­меническое министерство» прославленный герой войны за незави­симость 1821—1829 гг. 84-летний адмирал К. Канарис. При коа­лиционном правительстве военные приготовления ускорились. Были размещены новые займы, полученные средства использованы для закупки военного снаряжения в западных странах. Правительство призвало на действительную службу резервистов и отдало приказ о мобилизации национальной гвардии. В результате к августу 1877 г. греческая армия насчитывала уже свыше 30 000 человек, большая часть которых была сконцентрирована на границе с Тур­цией ¹²⁶.

Известия о начале русско-турецкой войны и первых успехах русского оружия были встречены с энтузиазмом греческим населе­нием Крита, Эпира, Фессалии, активизировавшим свои приготов­ления к восстанию, которые велись при поддержке двух основных националистических организаций, действовавших на территории Греческого королевства: «Этники Амина» («Национальная оборо­на») и «Адельфотис» («Братство»). Греческие власти оказывали содействие этим организациям, желая держать под контролем по­встанцев и в зависимости от ситуации или продолжать сдерживать освободительные выступления или «открыть им зеленый свет»¹²⁷.

Концентрация греческих войск на границе, активизация приго­товлений к восстанию в греческих провинциях Европейской Турции вызвали раздражение Порты. Ставшее на ее сторону английское правительство потребовало от Греции гарантий невмешательства. Трикупис ответил, что Греция в данный момент не собирается на­чинать войну против Турции, по как независимое государство она сохраняет за собой свободу действий. С приходом к власти прави­тельства К. Канариса активизировались переговоры с Россией, союз с которой, по мнению правящих кругов Греции, мог помочь осуще­ствлению «национальных целей эллинизма». 1(13) августа 1877 г. X. Трикупис послал следующую депешу греческому посланнику в Петербурге П. Враиласу-Арменису: «Решено в ближайшее время начать восстание в греческих провинциях Турции. Но в момент, когда дается санкция на его осуществление, греческое правитель­ство желало бы получить гарантии того, что не будет заключен мир, который не учитывал бы законные пожелания эллинизма» ¹²⁸.

Свое выступление на стороне России греческое руководство обусловливало, наряду с территориальными приращениями, предо­ставлением помощи для защиты побережья и проведения насту­пательных операций на море. Для этого Россия должна была «одолжить» Греции часть своих военных кораблей, которые плава­ли бы под греческим флагом и имели бы команды из греческих мо­ряков Одессы. Выдвижение новых условий участия Греции в рус­ско-турецкой войне свидетельствовало о продолжавшихся колеба­ниях и расхождениях в правящих кругах Афин. В июле 1877 г. русские войска потерпели серьезные неудачи под Плевной. Изве­стия об этом король Георг и большинство его министров встретили с нескрываемым облегчением: затяжка войны открывала новые воз­можности для продолжения военных приготовлений и дипломати­ческого торга. В переговорах же с Россией о возможном вступле­нии своей страны в войну греческие руководители выдвинули до­полнительные территориальные требования, выходившие за"нацио­нальные рамки ¹²⁹. Это вызвало расхождения во взглядах с русским правительством.

Одновременно с дипломатическими переговорами с великими державами греческое правительство во второй половине 1877 г. предприняло меры для установления более тесных отношений с балканскими странами. В мае—июле 1877 г. шли греко-румынские переговоры о союзе, начатые по инициативе Румынии; в это самое время Трикупис сделал подобные же предложения Сербии; был установлен контакт и с некоторыми вождями албанцев. Колебания внешнеполитического курса Греции, малая эффективность ее дип­ломатических акций в конце 1877 г. в значительной мере были вы­званы кризисом политического руководства. В период временных военных неудач России в Греции активизировалась группировка Э. Делигиоргиса, выступавшая за соблюдение страной абсолютно­го нейтралитета. Борьба вокруг вступления Греции в войну вызва­ла политический кризис, явно проявившийся после кончины в сен­тябре 1877 г. главы правительства К. Канариса.

В последующие месяцы коалиционный кабинет продолжал оста­ваться у власти, но как правительство без премьера. На заседаниях его поочередно председательствовали входившие в него партийные лидеры, и ни одно важное решение не могло быть принято X. Три-куписом (как и другими министрами) без единогласного одобре­ния кабинета. Такая система при наличии серьезных политических разногласий между членами правительства фактически обрекала не только греческую дипломатию, но и вообще греческую государ­ственную машину на бездействие.

Западная дипломатия убеждала греков остаться нейтральными,, так как война еще будет долго продолжаться и они будут иметь воз­можность вмешаться позже. Но ход событий перечеркнул прогнозы западных дипломатов.

В конце ноября 1877 г. гарнизон Плевны сдался и русские вой­ска немедленно начали широкие наступательные операции. Пре­одолев в зимних условиях балканские перевалы, они в короткое время завершили освобождение Болгарии и начали быстро про-двигаться к Константинополю. После падения в январе 1878 г. Адрианополя Порта срочно запросила перемирия. Большие воен­ные успехи России были достигнуты при поддержке большинства балканских народов. Неучастие Греции в общей борьбе балкан­ских народов вело к ее изоляции и наносило ущерб делу освобож­дения греков, остававшихся под игом султана.

Между тем в январе 1878 г., последнем месяце русско-турецкой войны, в Афинах продолжался политический кризис. Острые раз­ногласия между членами коалиционного правительства мешали принятию решения о переходе к активным действиям. Следовавшие одно за другим заседания правительства не давали никакого вы­хода из тупика ¹³°. Тем временем в Греции ширилось движение за вступление в войну. Требование это выдвигали участники прошед­ших в стране демонстраций, его поддерживала пресса. Централь­ный комитет националистических организаций, находившийся под контролем правительства, начал терять свое влияние над местны­ми группами и комитетами. Некоторые наиболее радикально на­строенные деятели освободительного движения греческого населе­ния Европейской Турции начали самостоятельные приготовления к восстанию.

Глубокое недовольство народных масс бездеятельностью поли­тического руководства, появившиеся признаки брожения в армии были чреваты серьезными внутренними потрясениями. Опасения за судьбу монархии и свою личную судьбу побудили короля Георга стать сторонником решительных действий. 8(20) января 1878 г. через голову военного министра X. Зимвракакиса он дал телеграф­ное распоряжение войскам в Восточной Греции выдвинуться на гра­ницу с Фессалией. Через два дня коалиционное правительство по­дало в отставку. Премьер-министром снова стал сторонник актив­ной политики А. Кумундурос. Разработанный им план действий прежде всего включал в себя немедленное начало восстаний в Эпи­ре, Фессалии, Македонии, на Крите. Для оказания поддержки по­встанцам греческая армия должна была вступить в пограничные владения Турции. Решение об этом было одобрено на секретных заседаниях греческого парламента, но время для участия Греции в русско-турецкой войне фактически истекло. Начиная с 14(26) ян­варя 1878 г. в Афинах циркулировали слухи о предстоящем в бли­жайшие дни заключении перемирия между Россией и Турцией, что вызывало большие волнения среди афинян. В столице прошли на­родные демонстрации. Возбужденные толпы пытались учинить рас­праву над политическими лидерами, в первую очередь над Э. Де-лигиоргисом. Но, несмотря на сообщения, получаемые греческим правительством от своих миссий за рубежом, которые не оставляли сомнений в том, что заключение перемирия ожидается со дня на день, с часу на час, 19(31) января приказ о переходе границы был передан генералу Суцосу, командующему фессалийским фронтом. 21 января (2 февраля) 1878 г. греческие войска пересекли турец­кую границу, о чем Георг I немедленно сообщил Александру II, выражая надежду на поддержку им дела эллинизма. Державам давалось заверение, что греческая акция носит временный и оборо­нительный характер.

Однако такие заверения греческого министра не могли предот­вратить весьма бурную реакцию Порты на действия Греции. Турец­кий флот был приведен в готовность для отплытия в греческие воды. Известия о военных приготовлениях Порты, дошедшие до Афин в искаженном и преувеличенном виде, вызвали настоящую панику в политических кругах и среди имущих слоев населения столицы¹³¹. Греческое правительство поспешило обратиться к дер­жавам с просьбой о защите и посредничестве¹³². Их реакция на греческое вторжение в Фессалию была однозначной. 23 января (4 февраля) 1878 г. Сабуров вручил греческому королю ответную телеграмму Александра II. В ней говорилось: «Я могу только со­жалеть, что Ваше величество, объявляя войну Турции, избрали тот момент, когда я подписываю с ней мир» ¹³³. Это был настоящий ле­дяной душ для греческого монарха. Другие державы, правда, по разным причинам и с определенными оттенками во мнениях, также отнеслись отрицательно к греческой акции. Посланники Австро-Венгрии, Англии, Германии, Италии, России и Франции в Афинах потребовали немедленного вывода греческих войск. Греческое пра­вительство вынуждено было отступить и 25 января (6 февраля) министр иностранных дел Т. Делияннис сообщил иностранным дип­ломатам, что генералу Суцосу дан приказ отвести его войска за греческую границу. Россия и великие державы обратились к Порте с требованием сохранять сдержанность.

После вывода регулярных греческих войск из Фессалии в этой и других порабощенных греческих провинциях вспыхнули восста­ния против турецкой власти. Они происходили при тайной поддерж­ке и поощрении со стороны греческого правительства. В феврале 1878 г. повстанческие отряды, сформированные на территории сво­бодной Греции, появились в Эпире, Фессалии и Южной Македо­нии. При поддержке местного населения они освободили ряд окру­гов. Здесь были созданы временные правительства, провозгласив­шие воссоединение этих областей с Грецией. Однако успехи повстан­цев были кратковременны. После заключения Сан-Стефанского мира 19 февраля (3 марта) 1878 г. Порта направила значительные силы для подавления восстания. Большой размах приняло восста­ние на Крите, вспыхнувшее в феврале 1878 г. под лозунгом вос­соединения острова с Грецией. К середине марта весь Крит, за исключением восьми прибрежных городов и крепостей, оказался под контролем повстанцев. Восстания греческого населения в Тур­ции, начавшиеся уже после завершения русско-турецкой войны, были для Греции важным аргументом в попытках получить, наряду с другими балканскими государствами, территориальные прираще­ния в процессе мирного урегулирования. По статье XV Сан-Сте­фанского договора турецкое правительство обязано было неукосни­тельно соблюдать Органический устав 1868 г. на Крите и ввести подобные же «уставы» в Эпире и Фессалии ¹³⁴. Однако сама Греция не получила каких-либо территориальных приращений.

Греческие правящие круги встретили в штыки решение о созда­нии обширного Болгарского государства с передачей ему некото­рых территорий, на которые претендовала и Греция, и «обратили свои взоры к Англии». Западная дипломатия, в первую очередь английская, попыталась использовать «греческую карту» для под­рыва Сан-Стефанского договора. Однако, получив вскоре Кипр, Англия не собиралась всерьез поддерживать требования греков о присоединении Фессалии и Эпира и вновь стала защитницей це­лостности Османской империи.

29 июня 1878 г. греческий делегат Т. Делияннис изложил поже­лания Греции на заседании открывшегося Берлинского конгресса. Отметив недостаточность для нормальной национальной жизни территорий, которые получила Греция в результате войны за неза­висимость, он просил присоединить к ней Крит и «соседние провин­ции», ссылаясь на волю их населения, проявившуюся в продолжа­ющихся восстаниях ^13й.

Все державы, за исключением Великобритании, склонились к решению в пользу греков о Фессалии и Эпире. В результате было-принято компромиссное предложение, не предусматривавшее не­посредственной передачи территорий, а лишь содержавшее призыв, к Греции и Турции приступить к переговорам об исправлении гра­ниц ^13в.

«Исправление границ» в рамках, предложенных конгрессом, пе­редавало Греции Фессалию и значительную часть Эпира. Грече_г ское правительство уже считало эти территории своими и, получив, текст решения конгресса, обратилось к Порте с предложением при­слать своих комиссаров для проведения на местности новой линии границы. Порта, однако, не считала осуществление решения Бер­линского конгресса от 5 июля 1878 г. только техническим вопросом. Она вообще не признавала за этим решением какой-либо обяза­тельной силы. Лишь после трех лет жестокого дипломатического торга, не раз ставившего обе стороны на грань войны, 2 июля 1881 г. была подписана греко-турецкая конвенция, по которой почти вся Фессалия и округ Арта в Эпире передавались Греции ¹³⁷. Впер­вые после войны за независимость новая большая группа греческо­го населения освободилась из-под османского ига и воссоединилась с Грецией. Территория ее увеличилась на 13 395 кв. км, составив теперь 77 000 кв. км. Почти на 300 000 жителей возросло население страны, достигшее вскоре (перепись 1889 г.) 2 187 тыс.¹³⁸ Тем са­мым был сделан важный шаг на пути национального освобожде­ния греков и их объединения в едином государстве.

Берлинский конгресс сохранил, хотя и в ухудшенной форме, положение Сан-Стефанского договора о Крите. В статье XXIII акта конгресса говорилось: «Блистательная Порта обязуется ввести доб­росовестно на острове Крит Органический устав 1868 г., с измене­ниями, которые будут признаны справедливыми»¹³⁹. Обязательство перед державами и в первую очередь, разумеется, героическая во­оруженная борьба критян, продолжавшаяся с неослабевающей си­лой на всем протяжении работы конгресса, вынудили Порту пре- доставить острову ограниченную административную автономию, за­фиксированную в так называемом пакте Халепа (октябрь 1878 г.).

Таким образом, в период Восточного кризиса 1875—1878 гг. еще острее проявилась неспособность греческих правящих кругов, пе­реживавших глубокий политический кризис, действовать в соот­ветствии с интересами нации. Не считаясь с желанием большинства греческого населения, готового вступить в вооруженную борьбу против Османской империи, Греция осталась единственным балкан­ским государством, сохранившим нейтралитет. Это объяснялось стремлением ее правящих группировок переложить на других тя­жесть борьбы с османами, неспособностью противостоять давле­нию западных держав, внутриполитической неустойчивостью, вы­званной недостатками государственной организации в целом. Все же в результате присоединения к Греческому королевству Фесса­лии и части Эпира к началу 80-х годов был сделан важный шаг в объединении греков в рамках национального государства. Это удо­влетворяло самые насущные чаяния греческого народа.

Становление молодого Греческого государства происходило в острой социальной борьбе, проявлявшейся в столкновении идеоло­гии «верхов» и «низов». Единые в своем стремлении к воссоедине­нию греческих земель правящая верхушка и демократические слои по-разному представляли пути достижения этой цели. Но в основе внешнеполитического курса греческого правительства лежала глав­ным образом идеология правящих кругов, а именно мегали идеа.

8 условиях нерешенности многих национальных задач национали­
стические призывы тормозили разрешение национальных проблем.
Несмотря на это 60—70-е годы явились, важным этапом в процессе
формирования буржуазной основы Греческого государства и его
парламентарной системы.