Внешняя политика кыргызского государства

Со времени образования государства кыргызов на Енисее одной из его важнейших функций стало осуществление внешней политики. Главной целью этой политики на протяжении первых веков существования государства стало сохранение его самостоятельности в условиях постоянной угрозы со стороны центральноазиатских кочевых держав - древнетюркских, сейяньтосского и уйгурского каганатов. Помимо военных мер отстаивания своей неза­висимости, важное значение имели дипломатические усилия правителей кыргызского государства. Одной из форм борьбы за независимое положе­ние было принятие кыргызскими правителями титула кагана, что означало претензию на формальное равенство с тюркским или уйгурским каганом и стремление к гегемонии над кочевыми народами Центральной Азии. В VII -VIII вв. кыргызские правители неоднократно провозглашали себя каганами, что приводило к войнам с тюрками и уйгурами. В результате военных пора­жений правители кыргызского государства лишались каганского титула, получая титул эльтебер или пицьсйе-тегин, то есть признава­ли неравноправное, зависимое положение от каганов древних тюрок и уйгу­ров.

Другими направлениями деятельности кыргызской дипломатии были попытки создания военных коалиций, направленных против господства тюркских и уйгурских каганов, поиск союзников в кочевом мире и установление прямых дипломатических, торговых и союзных отношений с империей Тан, государством карлуков и Тибетом.

Кыргызское государство попало в вассальную зависимость от Первого Тюркского каганата в 555 г. [Бичурин. 1950. с. 229] Вероятно, кыргызы подчинились могущественному Мухан-кагану добровольно, учитывая реальное соотношение сил, и тюркскому вой­ску не понадобилось совершать походы в Минусинскую котловину. [Гумилев. 1967. с. 31] Кыргы­зы, вероятно, обязались поставлять тюркам в качестве дани "оружие, крайне острое". Иногда в виде дани поставлялись и рабы. Известен случай, ког­да правитель западной части каганата Истеми преподнес в дар византийско­му послу в 569 г. пленницу "из народа кыргыз". [Гумилев. 1967. С. 53]

Зависимое положение кыр­гызов продолжалось до распада Первого Тюркского каганата в 581 г. Кыргызы не только вернули самостоятельность, но в 583 г. уже вынашивали планы активного военного вмешательства в события в Центральной Азии против господства тюрок. Однако этим планам не суждено было осуществиться. Несмотря на крушение Восточного Тюркского каганата, кыргызы не смогли должным образом воспользоваться этой ситуацией и сохранить свободу. В 629 г. кыргызское государство попало в вассальную зависимость от Телесского каганата, во главе которого было племя сейяньто или сиров, пред­ков кыпчаков. [Кляшторный., Савинов. 1994. с. 42-49.] Сейяньтоский каган получил право назначать в кыргызских землях "своего гйелифу для верховного надзора". [Бичурин. 1950. с. 354.] Вероятно, этот "гйелифа" или по-тюркски "эльтебер" был кыргызским правителем, признавшим вассальную зависи­мость от сейяньтоского кагана. Убедившись в том, что бороться с превосхо­дящими силами центральноазиатских кочевых держав в одиночку бесперс­пективно, кыргызские правители стали искать сильных союзников.

В 632 г. в кыргызские земли прибыло посольство от Танского императора Тайцзуна c "приказом об умиротворении", которое возглавлял посланник Ван Ихун. [Супруненко. 1974. с. 240.] "При­каз об умиротворении" означал предложение признать вассальную зависи­мость от империи Тан. Однако реализации этого намерения помешала заво­евательная политика тюркского Чеби-хана, укрепившегося на Алтае, подчи­нившего своей власти карлуков и кыргызов. Лишь после разгрома и плене­ния Чеби-хана танскими войсками в 647 г. путь в Китай был открыт. В 648 г., получив известие, что все телесские племена покорились империи Тан, кыр­гызский правитель "Старейшина Сылифа (эльтебер) Шибокюй Ачжань лич­но приехал к Двору". Император Тайцзун устроил в честь высокого гостя пир. Угощая его своим столом, он сказал своим вельможам: "В прошлое время на мосту Вэй-цяо отрубили головы трем тукюесцам, хвалившимся множеством заслуг. Ныне Сылифа за столом, кажет­ся, вышел из себя". Несмотря на неприятный инцидент во время император­ского застолья, китайской дипломатии удалось реализовать свой замысел. "Опьяневший Сылифа изъявил желание держать Ху-бань (быть вассалом). Император переименовал его владения областью Гяньгунь. Сылифа полу­чил военный чин генерала почетной гвардии левой руки и был поставлен главноначальствующим в своей области, кото­рая подчинена яньжаньскому наместнику". [Бичурин. 1950. с. 355] Однако на самом деле реальной власти в кыргызских вла­дениях Танская империя не имела. Точно так же, и принятие титулов иностранными властителями не было связано с какими-либо обязательства­ми и никак не ограничивало их власть.

Кыргызы в последующие годы неоднократно отправляли посольства в Китай, пригоняли для продажи отборных лошадей. В обмен на лошадей кыргызы получали различные това­ры, главным образом - шелковые ткани.

В 653 г. кыргызское посольство приезжало в Китай для выкупа своих соплеменников. В ответ на это посольство император Гаоцзун направил на Енисей посланника Фань Цзяна с дарами.

Внешнеполитическая ситуация для кыргызов в Центральной Азии серь­езно осложнилась в 679 г. после успешного восстания тюрок против господ­ства империи Тан и восстановления Второго Восточного тюркского кагана­та. Против тюрок объединились китайцы, уйгуры, кыргызы, курыканы, тата­ры, кидани и татабы. По-видимому, кыргызскому правителю стало очевид­но, что союза с далекой империей Тан недостаточно, и он заручился поддер­жкой ближайших соседей, телесских племен Центральной Азии. Несмотря на разгром союзной коалиции тюрками в 688 г., кыргызы, которые не участвовали в этом сражении, смогли укрепить свои позиции и возглавить антитюркские силы. После неудачного похода против кыргызов в 693 г. тюркский каган Капаган был вынужден признать за кыргызским правителем Барс-бегом титул кагана и даже попытался заключить с ним династийный союз, выдав за него замуж свою "младшую сестру-княжну". Однако это лишь на время притупило острейшие противоречия между тюрками и кыргызами, боров­шимися за господство над Центральной Азией. В 707 и 709 гг. в империю Тан дважды приезжали кыргызские посланцы. В это время тюрки вели войну с империей, и кыргызы оказались в новой антитюркской коалиции с тюргешами, (э)чиками и китайцами. Наибольшую опасность для тюрок в этот период представляли набравшие силу кыргызы. В 709 г. тюркское войско раз­громило (э)чиков, захватив Туву, ставшую плацдармом для вторжения в кыргызские земли. Барс-бег не решился вмешаться, надеясь на неприступность своих земель за Саянскими горами. Однако зимой 710-711 гг. тюркское войско, со­вершив обходной маневр, форсировало Саянский хребет и внезапно обру­шилось на кыргызов. В результате поражения в черни Сунга, кыргызское войско было разбито, погиб каган Барс-бег, а "народ его стал рабынями и рабами". [Малов. 1951. С. 39] Кыргызское государство было завоевано, в Минусинской котло­вине были размещены тюркские войска. Однако управление было передано кыргызскому правителю. Уже в 711 г. в Китай прибыло кыргызское посоль­ство. Возможно, оно было отправлено еще Барс-бегом до своей гибели в надежде на помощь. В 722 и 723 гг. в Китай прибыло два кыргызских посоль­ства во главе с тегином Исибо Шэючжэ Биши Сыгинем и тегином Цзюйли Пиньхэчжун Сыгинем. В 724, 747 и 748 гг. кыргызы пригоняли в Китай для обмена породистых лошадей. [Cупруненко. 1974. с. 241- 242]

Однако, сохранив известную самостоятельность, кыргызы вплоть до па­дения Второго Восточного Тюркского каганата в 745 г. не участвовали в воен­ных действиях в Центральной Азии. Вновь активно вмешаться в события в Центральной Азии кыргызы смог­ли лишь после крушения тюркской государственности, когда у них появился новый опасный противник - Уйгурский каганат.

В 751 г. кыргызы в союзе с (э)чиками, огузами и карлуками выступили против экспансии уйгурского кагана Моюн-Чура. Поскольку намерения противника стали изве­стны уйгурам, каган Моюн-Чур сумел опередить их выступление и разбил союзников поодиночке. "Девятого числа я отправился в поход с войсками. Через Тутук-Баши я послал против (э)чиков тысячный отряд, в страну их союз­ников я отправил немного людей. "Смотрите, - сказал я, - Хан кыргызский проживает на краю Кегменских гор в своем жилище, (говорят), он по­слал свои летучие отряды в сторону своих союзников, а на его лету­чие отряды мои люди уже напали, (говорят), и его разведчиков задержали; (они сообщили, что) к их хану и его союзникам пришли люди, но что карлуки не пришли к союзникам; - так они сказали. Своих людей он направил против кар­луков, сказали они". [Малов. 1959. с. 41] После разгрома "летучих отрядов" кыргызского хана, Моюн-Чур направил свое основное войско против карлуков, что несколько отсрочило решающее столкновение между уйгурами и кыргызами. Однако "в 758 г. хойху (т.е. уйгуры) завоевали сие государство, после чего хагасские посольства уже не могли проникнуть в Срединное государство". [Малявкин. 1980. с. 118.] Пос­ле разгрома кыргызов войсками Моюн-Чура их государство попа­ло в зависимость от Уйгурского каганата, а кыргызский правитель утратил титул кагана. "Хагасский владетель получил от хойхуского хана титул Пицьсие Тунгйе Гинь".

Возможно, кыргызские земли временно утратили госу­дарственное единство. Зависимость кыргызов от уйгуров была более тяже­лой, нежели от жужаней и тюрок. На целое столетие с момента уйгурского завоевания кыргызы оказались отрезанными от южных стран, ни одно кыр­гызское посольство не смогло проникнуть за это время в Китай.

Не удиви­тельно, что кыргызы использовали любую возможность для того, чтобы ос­вободиться от уйгурского господства. Одна из таких возможностей предста­вилась в 795 г., когда в Уйгурском каганате произошла смена власти: вместо представителя правящего уйгурского рода Яглакар на каганском престоле утвердился полководец Кутлуг из племени эдизов. Кыргызы не признали власть нового кагана и восстали. Несмотря на сложность ситуации внутри и на гра­ницах каганата, Кутлугу удалось нанести кыргызам страшное поражение. Kитайский текст Карабалгасунской надписи наделяет Кутлуга многими превосходными эпитетами, а описанию войны придает гипер­болически-легендарные черты:

"Вначале (было) Гяньгуньское государство, (считавшее) 400 с лишком тысяч натягивающих луки (т.е. носящих оружие). Оно (восстало ), (но Кэхань был) умный, мужественный, чудесно-воинственный; (ему стоило только) раз выстрелить, как и попало. Гяньгуньский Кэхань пал, в соответствии тетивы (под ударом его стрелы); коровы, ло­шади, хлеб и оружие были навалены горами; государственные дела (Гяньгуньского владения) прекратились; на земле не (стало) живых людей". [Супруненко. 1974. с. 240-241.] Разу­меется, эти подробности нельзя воспринимать буквально. Тем более, что в согдийском тексте той же надписи говорится, что "стрелков кыргыз-кагана числом в 200 тысяч он собственной рукой разогнал в разных направлениях и взял его царство". Однако несомненно, что Кутлугу удалось нанести пораже­ние кыргызскому войску в решающем сражении, в котором погиб кыргызс­кий каган, захватить большую добычу и на время обезопасить границы Уй­гурского каганата. Вероятно, опасность была столь велика, что избавление от нее воспринималось уйгурами как чудо и было расцвечено фантастически­ми подробностями.

Последующий период IX-X вв., вошедший в историю под названием "кыргызского великодержавия", стал важным этапом в развитии кыргызской дипломатии. "Великодержавию" предшествовала длительная и ожесточен­ная война с уйгурами, инициатива в которой принадлежала кыргызам. По­мимо основательной подготовки, создания военно-административной сис­темы деления войска и народа, подчинения северных таежных племен и дру­гих мер военного характера, кыргызы учитывали благоприятную внешнепо­литическую ситуацию. Начало войны совпало с ослаблением главного противника - Уйгурского каганата. Были установлены дружеские отношения с карлуками и тибетцами. Кыргызские правители заключили династийные со­юзы с тюргешами, а после их ухода с исторической арены - с карлуками. Сигналом к войне было принятие кыргызским правителем титула кагана. "Но только что хойху начали упадать, то Ажо сам объявил себя ханом" - отмечали китайские источники. [Бичурин. 1950. с. 355.] Одним из проявлений упадка стали междоусобицы и частая смена каганов в Уйгурском каганате. За 20 лет войны на престоле сменилось 7 каганов. По­чти одновременно с кыргызами усилили натиск на уйгуров тибетцы. В 821 г. тибетское войско вторглось в долину р. Орхон, что едва не привело к гибели уйгурское государство. Однако уйгуры смогли отбиться. Война затянулась на долгие 20 лет. По мере того, как военная удача пришла на сторону кыргызов, Ажо, упиваясь своими победами, направил уйгурскому кагану знаменитое послание, которое как нельзя лучше характеризует стиль кыргызской дипломатии "эпохи великодержавия": "Твоя судьба кончилась. Я скоро возьму зо­лотую орду, поставлю перед нею моего коня, водружу мое знамя. Если мо­жешь состязаться со мною, то немедленно приходи, если не можешь, то ско­рее уходи". [Бичурин. 1950. с. 356.] В каждой фразе этого послания звучит торжество победителя. Военные неудачи усилили нестабильность власти в Уйгурском каганате. В результате очередной междоусобицы на сторону кыргызов перешел со сво­им войском уйгурский полководец Гюйлу Мохэ. Дорога на уйгурскую сто­лицу была открыта. Уйгурская армия была разбита, столица взята, каган по­гиб. Уйгурские и телесские племена бежа­ли от кыргызов по разным направлениям. Кыргызский каган отправил по­сольство в Китай во главе с Табу Хэцзу с письмом, в котором сообщал о своих победах. Это событие усилило заинтересованность китайцев в союзе с кыргызами. В 843 г. произо­шел самый интенсивный обмен посольствами между кыргызами и китайца­ми. В марте 843 г. в Китай прибыл посланник кыргызского кагана Чжуву Хэсо.

Среди наиболее известных имен кыргызских правителей, согласно хакасскому фольклору, предстает легендарный Хан-Солагай. Он выступает как сын китайского императора, предок сеоков кыргыз и хасха, а также как дух-покровитель рыжих коней-ызыхов, фетишей "хызыл тёсь" и "ах-тёсь". Великий предок Хан-Солагай был искусным стрелком с левой руки. Его меткие стрелы не знали промаха. Можно предположить, что имя духа-предка рода кыргыз Хан-Солагай (букв. Царь-Левша) исторически связано с именем знаменитого посла Кыргызского государства Чжуву Хэ-Со, которого в 843 году правитель Ажо отправил в Китай с великой миссией. "Чжуву есть прозвание, Хэ значит отважный, Со – левый, т.е. Искусный Стрелок с Левой руки" - сообщали китайские источники о великом после из ханского рода. [Бичурин. 1950. с. 356.] Вполне вероятно, что Хан-Солагай и Чжуву-Хэ-Со - имена одного и того же исторического лица. В таком случае кыргызский сеок в Хакасии несомненно связан с наследниками ханов Кыргызского государства, имевшими родство с китайскими императорами династии Тан через известного полководца Ли-Лина.

Кыргызский каганат в IХ веке н.э. выступал как государство, союзное Китаю. Его международное право подтверждалось посольскими связями с соседними странами – Тибетом, Ираном, Китаем. На знаменитых стелах с Алтын-кёля пишется: "ради доблести я ходил послом к Тибетскому хану". Послы (эльчи) считались доблестными людьми. У хакасов бытует выражение: "аткан ух тастан нанмас, ысхан илчi ханнан хорыхпас" - выпущенная стрела не вернется обратно, отправленный посол не побоится хана.

В апреле 842 г. к кыргызам был отправлен китайский посол Чжао Фань. В июне в Китай приехал кыргызский посол Вань Ухэ. В августе кыргызскому кагану было отправлено письмо императора. Копии императорских писем сохрани­лись в архиве канцлера Ли Дэюя. В письмах императора содержатся настой­чивые призывы к кыргызскому кагану напасть на уйгуров, уничтожить их, "вырвать их с корнем, чтобы не вызывать последующих бедствий". [Материалы. 2003. с.21-29.] Эти на­стойчивые призывы возымели действие. В ответном письме кыргызский ка­ган согласился "устранить зло между двух колонн".

Однако кыргызы стали действовать по своему усмотрению. В 843 г. кыргызские войска вторглись в Восточный Туркестан и захватили города Аньси и Бэйтин, что едва не привело к войне с империей Тан. Прибывшему в 844 г. новому кыргызскому посольству во главе с Дидэ Исынаньчжу был предло­жен "прекрасный план" по совместным действиям против уйгуров в Монго­лии и Маньчжурии. По-видимому, танскому правительству удалось на не­которое время отвлечь внимание кыргызов от Восточного Туркестана. Император Вуцзун направил к кыргызам посла с грамотой, в которой каган был пожалован титулом Цзун-ин Хюн-ву Чен-мин хан. [Бичурин. 1950. с. 357.] Несмотря на заинтересо­ванность в союзе с кыргызами, китайцы опасались их действительного уси­ления. Поэтому они призывали не принимать покоренных уйгуров, а унич­тожать их. Общее мнение чиновников заключалось в том, что "для устране­ния будущих беспокойствий не для чего усиливать хягасов". [Бичурин. 1950. с. 357 ] Кыргызский каган, победитель уйгуров, умер в 847 г. Новому кагану император даровал титул Ин-ву Ченмин. В 848 г. новый каган послал войско во главе с мини­стром Або против уйгуров, укрывшихся в землях шивэй. Он нанес пораже­ние шивэйцам, "затем собрал всех уйгуров, находившихся у шивэй, и вернул их на север от Гоби". [Малявкин. 1974. С.30] Судя по этому сообщению, кыргызские каганы стре­мились не истреблять, а подчинить своей власти уйгуров, бывших подданных побежденных уйгурских каганов. Однако, по замечанию китайского хронис­та, "хягас не мог совершенно покорить хойху". [Бичурин. 1950. С. 357.] Воспользовавшись ослабле­нием натиска кыргызов на Восточный Туркестан, уйгуры смогли создать там свое государство и захватить ряд городов, ранее подчинившихся кыргызам.

Характерные направления внешней политики Кыргызского каганата в "эпоху великодержавия" были вполне традиционными для центрально- азиат­ских кочевых империй: подчинение своей власти всего кочевого населения Центральной Азии, установление контроля над восточно-туркестанским уча­стком Великого шелкового пути. Однако во взаимоотношениях китайцев с кыргызами существовали свои особенности. В дипломатической переписке императоров с кыргызскими каганами встречаются ссылки на давнее род­ство династии Тан и правящего каганского рода, который, согласно летопис­ной традиции, происходил от китайского полководца Ли Лина, плененного хуннами в I в. до н.э.

Следы интенсивных дипломатических, а также торговых и культурных контактов между империей Тан и Кыргызским каганатом сохранились не только в китайских письменных источниках, относящихся к середине IX в. В Минусин­ской котловине обнаружено большое количество танских монет, зеркал, чугун­ных отвалов плугов и других предметов китайского производства. Монет было

завезено так много, что они использовались для местного денежного обращения. На одной из монет была обнаружена кыргызская руническая надпись с обозначением ее достоинства – "одна расходная монета". [Лубо-Лесниченко. 1975.c. 164.]

Еще одним свидетельством высокого уровня дипломатических контак­тов с империей Тан является уникальная находка мраморных табличек с китайскими надписями в окрестностях д. Райково Усть-Абаканского района Хакасии. Как удалось установить японскому исследователю Тэцу Мацумото, эти таблички с иероглифическими текстами являлись час­тью заупокойного подношения умершим императорам или членам их семей из династий Тан. [Мацумото. 1996. с. 213.]. На них в стихотворной форме восхвалялись деяния умершего. Таблички, представлявшие большой, связный текст, укладывались в специальный ящик и помещались в могилу умершего. Всего одна надпись могла состоять из 50-и и более отдельных табличек. В д. Райково было найдено 5 табличек с отдельными фрагментами текста:

№ 6640/1 – "как по назва­нию, так и в действительности, пусть все будет блестящим светом";

№ 6640/2 – "накладывая дань (на кого-нибудь), здесь управляем твоей границей и за­щищаем ее, дым";

№ 6640/3 – "вот седьмой год Хиантон Великой династии Тан";

№ 6640/4 – "с благодеянием и искренностью пришел, чувствуя не­жность, заботясь, не могу (или не можем) не";

№ 6640/5 – "(самоотвержен­но), преподносили тебе свою красоту правдивости, как говорят в свете". [Мацумото. 1996. С. 209]

Перевод текстов содержит важную дату 866 г., упоминания о взимании дани и границе, и несколько фраз, восхваляющих неназванный персонаж. Т. Мацумото полагает, что эти таблички могли принадлежать китайскому губернато­ру - дуду Минусинской котловины, представителю высших слоев китайского общества. С таким предположением невозможно согласиться. В середине IX в. Кыргызский каганат находился на вершине своего могущества. Под властью кыргызских каганов находилась вся Центральная Азия, а танский император в своих посланиях восхвалял силу и могущество кыргызов и искал союза. Вряд ли в эти годы он мог послать управлять Минусинской котлови­ной китайского чиновника, тем более члена императорской фамилии. Если бы такой человек прибыл на Енисей и затем умер, его тело не стали бы хоро­нить на чужбине, а должны были доставить на родину. Вероятнее всего, эти таблички были адресованы кыргызскому кагану, носившему китайский ти­тул Ин-ву Чен-мин-хан, который умер в 866 г. Именно ему, как своему отда­ленному родственнику, танский император мог преподнести в качестве про­щального дара на траурной церемонии ящик с табличками "ай-сэ", в которых восхвалялись достоинства кагана, оказав тем самым ему небывалую почесть. Судя по этому факту, при китайском императорском дворе часть высших сановников сохраняла интерес к военному союзу с Кыргызским каганатом. По некото­рым данным, хакасские таблички "ай-сэ" из д. Райково изготовлены из саянского мрамо­ра. [Худяков. 1996. с. 241.] Если это действительно так, то в составе танского посольства должны были быть не только чиновники, но и мастера-камнерезы, выполнившие работу на месте. Подобным образом Императорский двор снаряжал посоль­ства на похороны тюркского принца Кюль-Тегина и тюркского кагана Бильге, направив скульпторов, приказав "иссечь надпись на каменном памятнике, построить храм и поставить статую его; на всех четырех стенах написать виды сражений. Указано отправить шесть превосходных художников расписать все отличною работой, чего в тукюесском государстве еще небывало". [Бичурин. 1950.С. 277.] Вероятно, в составе посольства, прибывшего из Китая на похороны кагана кыргызов в 866 г., также были специалисты, призванные изготовить погребальный дар; чего в Кыргызском государстве "еще не бывало".

В тече­ние 860-873 гг. кыргызские посольства трижды приезжали ко двору империи Тан. Однако в последующие годы дипломатические контакты с Китаем ос­лабли, поскольку основное внимание кыргызов было направлено на борьбу с уйгурами за Восточный Туркестан. В конце IX - начале X вв. кыргызские войска совер­шают новые походы на юг и захватывают несколько округов с городами. При этом они сохраняли союзные отношения с тибетцами и карлуками. [Бичурин. 1950.С. 449]

После возвышения киданей и образования могущественной империи Ляо, Центральная Азия перешла под их владычество. Вероятно, енисейские кыргызы попали в зависимость от империи Ляо, ко дво­ру которой они "постоянно присылали посланников и дань". В последующие века кыргызское государство ослабело, распалось на два княжества - Кыргыз на Среднем Енисее и Кэм-Кэмджиут за Саянами - и не могло противостоять натиску монголоязычных кочевни­ков, киданей и найманов. [Рашид Ад-Дин. 1952. с. 79]