Факторы цивилизационного своеобразия России 2 страница

Рост плотности населения постоянно толкал крестьянство не только к колонизации, но и к интенсификации земледелия. В течение XVI—пер­вой половины XIX в. этот процесс развивался очень слабо, так как урожайность имела тенденцию снижаться. С отменой частновла­дельческого крепостничества в 1861 г. интенсификация в Европейской Рос­сии стала проходить более быстрыми темпами под влиянием сильного аграрного перенаселения. В 1860—1913 гг. урожайность на крестьянских землях выросла на 69% — больше, чем за предшествующие 350 лет. Одно­временно вследствие роста сельского населения величина земельного надела на душу мужского пола с 1861—1870 по 1891—1900 гг. сократилась всюду, а в среднем по Европейской России с 5,3 до 2,8 га. В результате возникло относительное аграрное перенаселение: по разным оценкам, его величина к 1900 г. составляла от 22 до 52% от общего числа работников.

Интенсификации производства предшествовало или ее сопровождало снижение жизненного уровня. С середины XIX в. до 1880-х гг. в целом наблюдалось ухудшение питания низших и средних слоев деревни и низших слоев городского населения, т. е. большинства населения России; параллель­но этому происходило уменьшение длины тела новобранцев и увеличение доли тех из них, которые забраковывались по медицинским соображениям для службы в армии. За 1854—1874 гг. до введения всесословной воинской повинности доля забракованных рекрутов возросла с 22,7 до 27%, а с 1874— 1878 по 1899—1901 гг., когда действовали пониженные сравнительно с пред­шествующим периодом критерии физической годности к службе, — с 11,2 до 22,1%. Крестьянство, взятое в целом, между 1860—1890-ми гг. ис­пытывало кризис платежеспособности вследствие тяжелых финансовых условий отмены крепостного права и роста малоземелья. Недоимки по вы­купным платежам, по государственным и местным налогам постоянно уве­личивались : первые с 1861 до 1906 гг., к моменту их отмены, составили 5% от общей суммы выкупа (учитывая и прощенные недоимки), вторые – к 1896–1900 гг., 106% от величины годового оклада.

Позитивные сдвиги в крестьянском хозяйстве в ответ на перенаселение и снижение жизненного уровня свидетельствуют о том, что кризис пореформенной деревни носил относительный и временный характер. В 17 из 50 губерний Европейской России крестьянство более или менее справлялось со всеми платежами, всюду наблюдалось улучшение аг­ротехники и повышение урожайности. С конца XIX в. происходило улуч­шение питания, соответственно увеличивалась длина тела и уменьшался про­цент забракованных для военной службы новобранцев.

Связь между падением жизненного уровня и интенсификацией производ­ства не была специфически российским явлением. Обычно именно снижение качества жизни вследствие возросшей плотности населения заставляет лю­дей осознать кризис данной системы земледелия и перейти к другой, более интенсивной системе. До тех пор пока крестьянство находило альтерна­тиву интенсивности в колонизации, оно прежде всего использовало миграцию как наиболее легкий и дешевый способ борьбы с перенаселением и лишь во вторую очередь — интенсификацию земледелия как более дорогой и трудный способ борьбы с ним. Когда колонизация перестала решать про­блему перенаселения, тогда крестьяне в первую очередь обратились к ин­тенсификации и во вторую очередь — к другим средствам, включая пересе­ления. Эта зависимость объясняет, почему российское крестьянство до эмансипации предпочитало колонизацию, а после нее—интенсификацию или по крайне мере сочетание интенсификации с колонизацией. К середине XIX в. фонд свободных земель в Европейской России был в значительной степени исчерпан, а переселение в Сибирь само по себе требовало больших средств и являлось несравненно более тяжелым предприятием, чем колони­зация в пределах Европейской России, как в экономическом, так и психо­логическом отношениях: для многих переселение в Сибирь было равносиль­но эмиграции из России.

Совпадение в пореформенной России перехода к более интенсивной си­стеме земледелия с кризисом старой системы земледелия, аграрным перена­селением и падением жизненного уровня крестьянства является серьезным аргументом в пользу того, что давление роста населения способствовало ин­тенсификации сельского хозяйства. Однако рост плотности населения не являлся решающим фактором. Если в качестве показателя степени интенси­фикации земледелия взять чистый доход с гектара земли, а в качестве по­казателя плотности населения — величину земельного надела на душу сельского населения, то связь между этими показателями для 50 губерний Европейской России в 1900 г., оцененная с помощью коэффициента корре­ляции, составляла 0,60, это означало, что плотность населения могла обу­словливать интенсификацию земледелия не более чем на 36% (квадрат ко­эффициента корреляции).

Таким образом, утверждает Миронов, социально-экономические процессы в России, как и в других странах, испытывали многоплановое воздействие географического и демографического факторов. Однако нет оснований возлагать на них ответ­ственность за своеобразие национальных социальных и политических ин­ститутов, что всегда и везде было делом рук человеческих, а не стихийных сил природы.

Если даже допустить, что на на­чальных этапах исторического развития природа обделила Россию ресурса­ми или не была к ней достаточно щедрой, то этот недостаток был с лихвой компенсирован в ходе ее территориального расширения, которое преврати­ло ее в мощную державу, богатую природными ресурсами. Уже в XVIII— начале XX в. проблема состояла не в величине природных ресурсов, а в их разведке, доступности и использовании. Следовательно, цена, которую за­платили русские за свою территориальную экспансию, была высокой, но не чрезмерной. В конечном счете от российской экспансии выиграло большинство народов, входивших в состав империи, в том числе те, которые потом вышли из нее. Всем, включая русских, Россия обеспечи­вала безопасность, всем, а нерусским даже в большей степени, помогала раз­виваться. Под крышей Рос­сии многие народы создали свою письменность, интеллигенцию, высокое искусство, государственность со значительно меньшими издержками, чем они могли этого сделать вне России, поскольку Россия не была типичной колониальной державой.

Увеличение плотности насе­ления постоянно заставляло людей искать способы борьбы с относительным перенаселением. Различные народы выбирали разные пути в зависимости от природных условий, политических и социальных институтов, менталитета, традиций, обычаев и закона: сокращение рождаемости и уменьшение числа детей в семье сначала через увеличение возраста вступления в брак, затем с помощью различных методов контрацепции; переключение населения из сельского хозяйства в промышленность, ремесло и торговлю; эмиграция; экспансия и колонизация. Россия долгое время предпочитала территориаль­ный рост, и этот способ борьбы с перенаселением яв­лялся оптимальным для населения, бедного капиталом и богатого рабочими руками и землей.

Геополитический фактор. Судьба любой страны определяется не только состоянием ее экономики, уровнем развития технологий, количеством населения, масштабом военной мощи, но и величиной ее территории и геогра­фическим месторасположением. От ее геополитической характери­стики зависели устойчивость развития, благосостояние, процвета­ние населяющих данную страну народов. Поэтому в течение многих столетий государства стремились укрепить свое положение, обеспе­чить будущее путем оптимизации территориальной самодостаточно­сти – шла борьба за выход к торговым путям и прежде всего к морям, к удобным проливам, долинам судоходных рек, к районам с крупны­ми залежами полезных ископаемых и т.п.

Обычно отмечаются следующие геополитические условия, повлиявшие на специфику русской истории: обширная, слабо заселенная территория, незащищенная естественными преградами граница, оторванность (на протяжении почти всей истории) от морей (и соответственно от морской торговли), благоприятствующая территориальному единству исторического ядра России речная сеть, промежуточное между Европой и Азией положение русских территорий.

Геополитическое расширение являлось доминантой исторического пути России на протяжении столетий. Важнейшая составляющая истории России – это процесс коло­низации, расширение территории российского государства, с 1462 по 1987 гг. увеличившейся более чем в 50 раз.

Только территория Сибири, присоединенная к России с конца XVI в. до начала XVIII в., в 11 раз превышала территорию Европы.

С.М. Соловьев, В.О. Ключевский считали территориальную экспансию ключевым фактором в истории нашей страны. Сравнение с аналогичным явлением в США показывает, что там колонизация изначально имела эко­номическое измерение, в конечном итоге слившись с процессом интен­сификации хозяйства. В России же территориальное расширение исхо­дило из стратегических соображений. Освоение новых земель носило экстенсивный характер и, в свою очередь, способствовало вос­производству экстенсивной культуры. К негативным аспектам российской колонизации относятся: за­крепление экстенсивной формы развития, ведущее к отставанию; затруд­нённость формирования хорошо структурированной системы городов; истощение ресурсов Центра; замедленное развитие единой русской на­ции. Отсюда следует вывод: победа этого пути над тенден­цией к интенсификации создала серьёзные проблемы, нараставшие по мере усложнения общества. Что касается глубоко лежащих причин тако­го исторического выбора, неспособности найти ему альтернативу, то их можно усмотреть в мифологической основе культуры миллионов русских людей. Народ рассматривал экстенсивный путь «как уход от неоправданной "новизны" и перенесение на новое место справедливой "старины", как поиск рая на земле...».

Гигантские просторы, низкая плотность населения, недостаточная эффективность средств сообщения создавали повышенную опасность дезинтеграции, доходившей подчас до критической точки. В XVI веке европейская Россия в десять раз уступала по плотности жителей Германии и в 20 раз – Франции. Слабая заселенность земель Восточно-Европейской равнины и Сибири создавала благоприятные условия для оттока земледельческого населения из исторического центра России при увеличении нормы его эксплуатации, что вело к усилению контроля государства за личностью земледельца, вплоть до полного закрепощения крестьянства в ХVII в. Вместе с тем возможность ухода на свободные земли для населения в течение длительного времени сглаживала остроту социальных конфликтов и не способствовала установлению диалога между властью и народом. Кстати, в начале XXI века из чуть более 140 млн. граждан России, только около 30 млн проживают в азиатской части страны ( в Сибири).

Огромные размеры территории России можно проиллюстрировать некоторыми фактами.

Взойдя на престол, Елизавета Петровна посылает на Камчатку штабс-фурьера Шахтурова, с тем чтобы он доставил к ее коронации (через полтора года) шесть пригожих, благородных камчатских девиц. Представления царицы о размерах собственной империи были приблизительными: только через 6 лет (и на 4 года позже коронации) царицын посланец с отобранными девицами достиг на обратном пути Иркутска...

11 декабря 1796 г. в Иркутске начались соборный благовест и пушечная пальба в честь нового императора: рано утром примчался правительственный курьер (фельдъегерь), который всего за 34 дня преодолел расстояние в 6 тыс. верст от Петербурга до губернского города на Ангаре. Больше месяца Иркутск жил под властью умершей Екатерины II (Камчатка же присягнет только в начале 1797 г.). 6 тыс. верст, разделенные на 34 дня, около 180 верст в сутки – курьерская скорость... С древнейших времен до первых паровозов максимальной скоростью человеческого передвижения была быстрота лучшего коня или тройки, колесницы: примерно 20 км/час на коротком пути и меньше, если делить длинные версты на долгие часы. Поэтому в 1796 г. Россия – страна огромная, медленная (в 30–40 раз медленнее и, стало быть, во столько же раз «больше», чем сегодня). Между тем солидные путешественники только с петровского времени принялись скакать сломя голову; прежде – чем важнее, тем медленнее: воевода из Москвы в Якутск, «на новую работу», ехал в 1630-х годах не торопясь, пережидая разливы и чрезмерные холода, ровно три года (средняя скорость – 7 верст в сутки). В XVIII–XIX вв. медленная езда считалась прерогативой царской фамилии . Сохранилось расписание 1801 г., относящееся к приезду Александра I из Петербурга в Москву на коронацию (сходный порядок был и при коронованиях XVIII в.): в первый день кортеж проходил 184,5 версты (ночуют в Новгороде), во второй - 153 версты (ночуют «в Валдаях»), на третий - всего 92 версты (сон в Вышнем Волочке), на четвертый, отдохнув, 134 версты до Твери; на пятые сутки экипажи пройдут 113 верст до Пешек, на шестые - всего 50 до загородного Петровского дворца, и оттуда, только на седьмой день, «имеет быть торжественный въезд в столичный город Москву». Медленности выездов соответствовало и долгое возвращение, так что еще в 1750-х годах улицы северной столицы зарастали травой, пока двор и множество сопровождающих и сопутствующих не перемещались обратно, на берега Невы.

Благодаря своему уникальному геополитическому положению Россия сумела стать своеобразным историческим евроазиатским мостом, на протяжении столетий связывавшим Европу с Азией. В то же время Русь–Россия–СССР выполняли роль демпфера, погасившего огромной ценой силу не одной угрозы для Европы: от татаро-монгольского нашествия до гитлеровской агрессии. Очевидно, что судьба Европы, да и мира, была бы иной, если бы не Россия. Россия–СССР, сыграв решающую роль в двух мировых войнах, которые буквально обескровили нашу страну, спасли мировую цивилизацию от тектонических разломов и сдвигов.

Внутреннее развитие страны изобиловало существенным напряжением сил нации, которое, в свою очередь, определялось не столько социально-классовыми конфликтами, сколько являлось отражением мобилизационного характера российского социума, которому 2/3 своей истории приходилось сражаться с различными внешними противниками. Россия была вынуждена всегда иметь мощную армию, а со вре­менем создать и достаточно сильный флот.

Ни у одной европейской страны не было такой длинной и уязви­мой границы, нуждающейся для охраны в многочисленных гарнизо­нах. Общая протяженность государственной границы Российской Федерации в начале XXI в. составляет 61108 км, из них сухопутная - 14503 км, речная – 7394 км, озерная – 470 км, морская – 38740 км.

Естественную открытость русских границ использовали соседние народы и государства: Польша, Швеция, Германия, Франция, с одной стороны, и кочевники великой степи – с другой. В течение 8 веков (с XIII по XX) Россия находилась в состоянии войны свыше 500 раз. С 1400 г. из 1 тыс. войн 150 войн произошли с участием России или на ее территории. С 1368 по 1893 г., т.е. из 525 лет, Россия провела в войнах 305 лет. В ХVI в. Россия воевала 43 года, в ХVII – 48 лет, в ХVIII в. – 56 лет. В ХIХ в. она воевала с Францией, Великобританией, Ираном и Турцией. В первую половину ХХ в. на войны с участием России (СССР) пришлось 24 года.

Величайшим бедствием для Отечества стало вторжение войск монгольских ханов в XIII в. Шло массовое истребление и порабоще­ние населения, разрушение крупных городов – центров культуры. Владимирские и суздальские земли опустошались в тот век пять раз, тверские – два, южнорусские (курские земли) – семь раз. Ордынцы четыре раза разрушали Переяславль-Залесский, по три раза Суздаль и Муром. Не стоит забывать, что понятие «разру­шить» город имеет разный смысл в русских летописях и в европей­ских хрониках. Например, Фридрих Барбаросса «разрушил Майнц» путем уничтожения крепостных стен. А при разрушении Милана жители были расселены в окрестных деревнях. Разрушение же рус­ских городов, по свидетельству летописца, имело иные последствия: «Множество мертвых лежаша и град разорен, земля пуста, церкви позжены», «люди избиша от старца до сущего младенца». Безжало­стному уничтожению подвергались памятники архитектуры и жи­вописи. Вывозились орудия производства и металлические изделия. Исчезли некоторые виды ремесел, приостановилось каменное стро­ительство. Экономика русских земель истощалась систематической данью, различными поборами и периодическими военными вторже­ниями.

В начале XVII в. подобное вторжение повторилось в ходе поль­ской и шведской интервенции, в начале XIX в. — французской. Нельзя не учитывать и тот факт, что противник, вступая в пределы России, уже изначально настраивался на крайне жестокое ведение войны. Напомним два высказывания. Наполеон: «Через пять лет я буду господином мира, остается одна Россия, но я раздавлю ее»; А. Гитлер – «Мы обязаны истреблять население – это входит в нашу миссию охраны германского населения... Я имею право уничтожать миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как черви».

Не всегда Россия вела оборонительные войны, не случайно она два столетия официально именовалась империей. В то же время имперское стремление выйти к Черному морю диктовалось прежде всего желанием укрепить южные границы и покончить с набегами крымских татар, которые захватывали в плен русских и продавали их в рабство (за XVI–XVIII вв. ими были захвачены и проданы в рабство сотни тысяч русских людей). По свидетельству французского посла в России Л. Сегюра, Екатерина II жаловалась Вольтеру, что татары «ежегодно заносили в Россию чуму и голод, истребляли и забирали в плен по 20 тыс. человек в год». Движение к Балтийскому морю обусловливалось стремлением иметь порты для экономических и культурных связей с Западной Европой.

Агрес­сивность в отношении соседей часто диктовалась неумолимыми тен­денциями внутреннего развития, стремлением увеличить площадь земельных угодий и людские ресурсы. Этим объясня­ется отсутствие в Российской империи тенденций геноцида в отно­шении присоединяемых народов. Старые и новые земли становились единым жизненным пространством. Новые территории образовыва­ли со старыми довольно органичное целое. Многие народы прочно ассимилировались, сложилась общая экономическая жизнь, тесно переплелись обычаи и традиции, происходили культурные взаимовлияния. В войнах с соседними государствами Россия преследовала иногда вполне психологически понятную цель – не иметь у своих рубежей потенциально сильных противников. Наибольший успех был достигнут при Петре Великом и его преемниках. В конце XVIII в. канцлер А.А. Безбородко говорил отправляемым за границу молодым русским диплома­там: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Воевала Россия и в силу союзнических обязательств. Такими бы­ли, например, итальянский и швейцарский поход русской армии под руководством А.В. Суворова. Россия могла вступить в войну под давлением общественного мнения, как это произошло в 1877 г. с целью защиты балканских славян и освобождения их от турецкого ига. Кстати, ничего подобного не наблюдалось в Западной Европе как в средние века, так и в новое и новейшее время.

Победы русского оружия стали яркими страницами в летописи Отечества. Однако цена мощи и влияния России также хорошо известна. Дополовины бюджета почти всегда уходило на содержание единственных союзников России, коими, по словам императора Александра III, были только ее армия и флот.

Безопасность страны – это именно то, что беспокоило Россию с самого начала ее существования. Это сказывалось на внешней и внутренней политике, формировании военной доктрины, на планах военного строительст­ва, создания соответствующего военного аппарата и оборонного про­изводства. Постоянная военная угроза и открытость пограничных рубежей требовала огромных усилий по обеспечению своей безопасности: значительных материальных затрат, людских ресурсов (при малочисленном и редком населении), концентрации всех усилий. Следствием этого явилась возрастание роли государства. Для укрепления военной мощи государство использовало различные варианты мобилизационной системы. В XV-XVII вв. это была военно-поместная система, прочно укоренившаяся в России. В XVIII-XIX вв. в стране действовала рекрутская повинность, была создана казенная военная промышленность. В XX в. в СССР сложился мощный Военно-промышленный комплекс, превративший страну в ядерную сверхдержаву. Совокупным результатом этих усилий явилось то, что на протяжении последних более чем пятисот лет Россия – одна из немногих стран в Европе и Азии, сохранявшая свой суверенитет и не подвергнувшаяся внешнему завоеванию.

Насколько можно судить по несовершенным демографическим источникам, до середины XVIII в. население России оставалось относительно небольшим. По максимальным подсчетам, оно составляло 9–10 млн чел. в середине XVI в. и 11–12 млн – в его конце; согласно более сдержанной оценке, оно равнялось соответственно 6 и 8 млн чел. Эти цифры сравнимы с данными того же века для Австрии – 20 млн, Франции – 19 млн и Испании – 11 млн; население Польши в XVII в. составляло около 11 млн чел. Как и в других странах Европы, демографический взрыв начался в России примерно в 1750 г. За 1750–1850 гг. население Российской империи выросло в четыре раза (с 17–18 млн до 68 млн чел.). Увеличение это можно частично отнести за счет захватов, присоединивших до 10 млн чел., однако даже в свете поправки на экспансию естественный прирост был огромен. После 1850 г., когда территориальная экспансия практически прекратилась (Туркестан – единственная крупная область, присоединенная после середины XIX в., – был малонаселенным), население России увеличивалось высокими темпами: с 68 млн в 1850 г. до 124 млн в 1897 г. и до 170 млн в 1914 г. Прирост населения в России во второй половине XIX в. был самым высоким в Европе – и это в то время, когда урожаи зерновых в Российской империи были ниже, чем в любой стране Европы.

Анализ демографических изменений свидетельствует, что в последнее время наблюдаются тревожные тенденции: самая большая по территории страна мира имеет население около 143 млн чел., тогда как граничащий с ней Китай – 1 300 млн, Индия – более 1 млрд.

Если 100 лет назад население России составляло 4% от мирового, сейчас – 2%, а через 50 лет по прогнозам сократится до 1%. Природа человека неизменна уже тысячи лет. Следовательно, нет веских оснований полагать, что тяга к переделу территориальной собственности во имя ресурсной базы ушла в прошлое. Сегодня в мире из официальных 309 сухопутных границ 52 (17%) являются спорными. Из 425 морских границ 160 (38%) являются предметом спора. 39 стран оспаривают 33 острова. Необходимо осознавать, что с конца ХХ в. Россия вступила в фазу геополитического сжатия, потеряла контроль над частью евразийского пространства. Вызывает большие опасения и слабая заселенность азиатской части страны (на огромной территории России от Урала до Дальнего Востока проживает в начале XXI в. почти в три раза меньше населения, чем в небольшой Японии). Однако стоит ли нам беспокоиться о судьбе Сибири?! В теоретическом плане сегодня в наличии целый спектр концептов от несколько экзотических, например: у России давно была бы благополучная европейская судьба, если бы ей повезло и за Уралом простирался океан, а не Сибирь, до вполне серьезных, например: проклятие Сибири в ее холодном климате и чем больше Россия увлекалась ее освоением тем она становилась менее конкурентоспособной и тем проблематичнее становилось создание эффективной экономики. В книге «Сибирское проклятье: как коммунистическое планирование забросило Россию в холод», изданной недавно на Западе Ф. Хилл и К. Гэдли стремятся доказать, что Россия совершила большую историческую ошибку, получила избыточные население и промышленные мощности в Сибири, делающие этот регион с холодным климатом экономически нежизнеспособным, тогда как во всех других странах с развитой промышленностью люди мигрировали в более теплые районы.

Вместе с тем, уже были попытки зондажа американскими конгрессменами почвы на предмет продажи части сибирских земель. Озвучивание СМИ проблем неэффективного использования Россией сибирских и дальневосточных природных богатств, в отличие от сопредельных государств, уже стали достаточно привычными и не вызывают видимой обществом, а фактически никакой серьезной реакции со стороны властей.

Но необходимо сознавать, что азиатская часть Россия имела огромное значение для страны в целом в экономическом, социокультурном, геополитическом аспектах. Урал и Сибирь давали значительную часть общероссийского валового продукта. В XVII в. весомую долю дохода казна получала за счет сибирской пушнины. В XVIII в. значительными были поступления от таможенных сборов с оборотов русско-китайской торговли (Кяхта). В XVIII в. на Урале и в Сибири были созданы металлургические комплексы, дававшие значительную часть общероссийской добычи черных и цветных металлов (так, в конце XVIII в. на долю Урала приходилось 2/3 производства российского чугуна и 9/10 российской меди).

Заметной была роль восточных регионов России в добыче золота, серебра, алмазов. В XX в. Сибирь приобрела особое значение как главное хранилище мировых запасов пресной воды, деловой древесины, ископаемого топлива. В советский период Сибирь превратилась в главную «электростанцию» страны. Наличие в составе страны огромных территорий, богатых разнообразными, в том числе уникальными, ресурсами, в целом способствовало укреплению и сохранению существующих политических режимов как в социально-политическом, так и в геополитическом планах. Без учета огромной роли восточных регионов России невозможно объяснить специфику национального исторического процесса, определить место России в мировой цивилизационной динамике.

На протяжении значительной части своей истории из-за оторванности от морей и морской торговли России приходилось продукты своего экспорта дешево продавать посредникам и дорого покупать у них продукты импорта. В Западной Европе не было ни одного города, который находился бы дальше чем 300 км от моря. Расстояние от Москвы до моря – 650 км. Для значительной части России оно гораздо больше. Чтобы пробиться к морям, России пришлось столетиями вести кровопролитные войны. Вследствие этого роль государства и армии в обществе возрастала еще больше.

Но были и благоприятные геополитические факторы. Первый – специфика речной сети Восточно-Европейской равнины. Наличие развитой, обширной речной сети сплачивала страну и политически и экономически. Второй – через территорию России проходила значительная часть Великого шелкового пути из Китая в Европу. Данное обстоятельство создавало объективную заинтересованность многих стран и народов в поддержании политической стабильности вдоль этой великой магистрали древности, т.е. в существовании евразийской империи: вначале такой империей стало государство Чингисхана, затем – Россия.

Геополитическое положение России на протяжении более чем тысячелетней истории неоднократно изменялось. В нем можно выделить семь этапов.

1. Во времена Киевской Руси страна была ча­стью Европы, с государствами которой поддерживала интен­сивные торговые, культурные и династические связи (напри­мер, одна из дочерей Ярослава Мудрого стала королевой Франции). Не случайно теперь Украина стремится монопо­лизировать наследие Киевской Руси, поскольку видит в нем одно из главных доказательств своей «европейскости». Важ­нейшей экономической и политической осью восточносла­вянского государства был путь «из варяг в греки», соединяв­ший Балтику с Черным и Средиземным морями.

2. 1243 – 1480 гг. После взятия монголо-татарами Киева в 1240 г. и до освобождения Руси (России) от уплаты им дани в 1480 г. она была скорее азиатским, чем ев­ропейским, государством, хотя, например, торговля между северными русскими княжествами и ганзейскими городами никогда не прекращалась. В этот период русские княжества, возникшие на территории древнерусского государства, и в первую очередь Московское, ставшее ядром будущего Рос­сийского государства, были отделены от Европы Балто-Понтийским поясом недружественных государств и лише­ны выхода к Балтийскому и Черному морям – кратчайшим путям в Европу.

3. 1480—1796 гг. Третий этап, продлившийся примерно до конца царствования Екатерины II, характеризовался борь­бой за восстановление выходов страны к морям. Каждый шаг на запад давался России с огромным трудом, и завоеванные дорогой ценой морские «форточки» в Европу иногда прихо­дилось отдавать обратно. В то же время на востоке оконча­тельный распад Золотой Орды и ослабление ее наследников (особенно после покорения Москвой в середине XVI в. Казанского и Астраханского ханств – союзников Порты, постоянно беспокоивших ее набегами) открыли путь для практически беспрепятственного расширения державы на огромные, редко заселенные пространства Сибири и Дальнего Востока. Еще в начале этого этапа Московское государст­во стало многонациональным. К концу его в результате реформ и военных кампаний Петра I и Екатерины II Россия окончательно утвердилась как балтийское государство и присоединила часть украинских и белорусских земель, неко­гда входивших в Киевскую Русь.

4. 1796 г. – последняя треть XIX в. В царствование Екате­рины II Россия отвоевала доступ почти ко всему северному побережью Черного моря и стала великой европейской дер­жавой, способной, наконец, реализовать свою мессианскую общеправославную программу. Она была намечена еще во времена Ивана III и заключалась прежде всего в осво­бождении православных стран от османского ига и последу­ющем их объединении под эгидой России. Однако изменить сложившуюся к тому времени расстановку сил в Европе и мире было трудно: другие европейские государства вовсе не собирались освобождать России то видное место, на которое она претендовала. Это ясно обнаружилось в ходе Крымской войны (1853 – 1856), поражение в которой породило у части русской интеллектуальной элиты разочарование в европей­ских ценностях. С ростом внутреннего социального напря­жения это разочарование стало одним из важных факторов. Во внешней политике Рос­сии панправославие постепенно дополнялось панславизмом, проповедовавшим объединение славян, включая католиков, а также принципами консерватизма и легитимизма. Послед­нее означало поддержку только «легитимных», иными сло­вами — монархических и автократических европейских ре­жимов, что проявлялось в военных экспедициях и других политических акциях.