Безопасность как проблема дипломатической практики

На начальном этапе проблема состояла в основном в обеспече­нии физической безопасности посла и сопровождающих его лиц. Было важно, чтобы посол мог достичь цели, добраться до конечной точки своего путешествия; чтобы в целости и сохранности были довезены направлявшиеся с ним дары; чтобы, наконец, в го­сударстве, куда его командировали, не был нанесен урон его до­стоинству, и, соответственно, достоинству направлявшего его госу­дарства. В этом смысле посольства русских князей в Орду состав­ляют определенное исключение, поскольку на протяжении дли­тельного времени они направлялись как раз для того, чтобы стать заложниками.

Несколько позже возникает проблема безопасности информа­ции, т.е. ее защищенности от перехвата, утечки по техническим и иным каналам, модификации, блокирования, уничтожения.Уже тогда со всей серьезностью стоял вопрос о том, как сохранить в секрете те сведения и инструкции, которые получал посол, направляясь в другое государство, или, по крайней мере, ту их часть, которая была секретной, негласной.

На первых порах, когда послы за рубеж направлялись со спе­циальным поручением, это было несложно и практически совпа­дало с идеей физической защиты. Нужно было лишь нанять доста­точно сильную охрану. Положение усложнилось позднее, когда дипломатические представительства становятся постоянными, а посольства находятся за рубежом по 2—3 года. Уже в те времена, начиная с середины XV в., такое посольство должно было регуляр­но, раз в неделю, а то и чаще, используя купцов, моряков, путе­шественников, отправлять в свою страну соответствующую инфор­мацию о стране пребывания. Защита такой информации стала представлять отдельную и достаточно непростую проблему. Обес­печить безопасность гонца было достаточно сложно. Перехватить курьера было делом относительно простым. К тому же он мог стать жертвой простого разбоя. Поэтому донесения тиражирова­лись, часто с одной и той же шифровкой (зашифрованной разны­ми способами) направлялись несколько курьеров. Это являлось и одним из средств обеспечения безопасности дипломатической де­ятельности.

Важно было, чтобы в случае гибели или пленения курьера или посла, содержание находящихся при нем документов не стало до­стоянием посторонних. Так возникает потребность в более совер­шенной тайнописи или криптографии — системе изменения письма с целью сделать его текст недоступным для понимания непосвящен­ных лиц.

Зародилась и свое первое развитие криптография получила в Венеции. Хотя элементы тайнописи использовались и другими го­сударствами, причем гораздо раньше, еще в глубокой древности. В средние века это искусство носило, конечно, примитивный харак­тер и вскоре практически было забыто. Тем не менее, именно Ве­неция позже стала не только возрождать забытое, но и развивать. Тайнопись совершенствуется, шифры становятся все более слож­ными, они с трудом поддаются расшифровке.

Со временем криптография широко вошла в международную практику. Во второй половине XV в. итальянец Леон Батиста Альберти по просьбе римского папы даже составил трактат о криптографии.

Несмотря на сложившуюся традицию неприкосновенности дипломатов и посольств, истории известно множество примеров грубейшего нарушения этого, казалось бы, незыблемого принципа: посольских представителей заключали в крепости, арестовывали и пытали; захватывали иностранные представительства и убивали всех, кто в них находился; порождали столкновения, разжигая на­циональную нетерпимость и религиозный фанатизм. Примеров тому множество.

В XVII в. русские послы, еще не бывшие постоянными пред­ставителями (резидентами) часто заключались под стражу то Крымским царем (ханом), то по приказу Турецкого султана. Был среди них и мой предок дьяк Алферий Кузовлев, направленный царем Алексеем Михайловичем в 1645—1646 гг. вместе со столь­ником С.В.Телепневым послом в Царьград к Турецкому султану и на два года задержанный там после смерти в ноябре 1646 г. своего напарника Телепнева.

Так в XVIII в. при объявлении Турцией войны России всех русских представителей в Стамбуле заключали в крепость — Семибашенный замок. Такие известные русские представители в Турции, как П.А.Толстой, А.М.Обрезков, Я.И.Булгаков во времена русско-турецких столкновений арестовывались по несколько раз и длительное время содержались под стражей. Тем не менее, они на­ходили возможность передавать на Родину ценные сведения разве­дывательного и военно-стратегического характера.

В январе 1829 г. фанатически настроенная толпа «защитников исламской веры» ворвалась на территорию русского представи­тельства в Тегеране, долгое время там бесчинствовала. Почти весь состав миссии погиб, в том числе и полномочный министр России А.С.Грибоедов, обвиненный в пособничестве отступникам от му­сульманства. Отдавая дань смелости и принципиальности русских дипломатов, современники подчеркивали, что все они действовали во имя чести, пользы и славы России.

В последней трети XIX в. по Китаю прокатилась волна анти­миссионерских выступлений, переросшая в 1900 г. в так называе­мое «боксерское восстание». Повстанцы нападали на помещения религиозных миссий, разрушали храмы. Опасности нападения подверглась и находившаяся в Пекине Русская духовная миссия. По настоянию российского посланника все члены миссии пере­брались в Посольский квартал Пекина, взяв с собой только самое ценное из церковной утвари, уместившееся на четырех подводах, и главную реликвию Миссии — икону святителя Николая Мирликийского из албазинской церкви, принесенную в 1685 г. в Китай пленными казаками.

Разрыву дипломатических отношений с Китаем в 1929 г. пред­шествовало нападение на генеральное консульство СССР в Харби­не. Генконсул и сотрудники консульства были задержаны в течение шести часов. В отношении вице-консула было применено фи­зическое насилие.

В ноябре 1961 г. советское правительство вынуждено было ото­звать из Албании весь состав советского посольства из-за действий албанских властей, создавших условия, исключающие возмож­ность нормальной дипломатической деятельности посольства СССР в Тиране. Тирану покинул и временный поверенный СССР в Албании П.Г.Крекотень, кстати, впоследствии мой первый руко­водитель на дипслужбе в Финляндии, Генеральный консул в г. Турку. Одновременно с ним из Тираны выехали все советские специалисты и журналисты, большая часть имущества посольства, торгпредства, школы и других советских учреждений была вывезе­на в СССР на теплоходе. Лишь несколько технических работников посольства были оставлены в Тиране для охраны оставшегося там имущества. В соответствии с договоренностью между СССР и Ал­банией защита интересов СССР на территории Албании была по­ручена посольству Чехословакии в Тиране, а защита албанских ин­тересов на территории СССР - посольству Болгарии в Москве.

В сентябре 1973 г., когда в Чили произошел военный перево­рот, посольство СССР оказалось в сложной ситуации: телефонная и телеграфная связь в городе были нарушены, машины с диплома­тическими номерами обыскивались. Советское правительство за­явило, что оно «прерывает дипломатические отношения с Чили и отзывает посла СССР и состав советского посольства». В связи с этим встал вопрос об эвакуации из Чили советских граждан. Пос­ледними Сантьяго покинули руководство посольства и основной дипсостав. Трое административно-технических работников были оставлены в Чили для обеспечения сохранности остатков имуще­ства, а также передачи материальных ценностей посольству Индии для частичной реализации.

В декабре 1980 г. советское посольство в Тегеране подверглось нападению, в результате которого был нанесен значительный ущерб как служебным, так и жилым помещениям и территории посольства. По требованию посла в посольство прибыл представи­тель протокольного департамента МИД и ответственный сотруд­ник МВД Ирана, зафиксировавшие размер ущерба. Была произве­дена фотосъемка территории. Посольство направило ноту протес­та, в которой отмечалось, что оно оставляет за собой право потре­бовать от иранской стороны возмещения ущерба.

Такого рода примеры и факты можно приводить и дальше. Каждый из них лишний раз доказывает важность и жизненную не­обходимость обеспечения надлежащей защиты дипломатических миссий за рубежом. В равной степени в безопасности нуждаются не только посольства и их курьеры — секреты нужно охранять не только за границей, но и у себя в стране, обеспечивая безопас­ность своему собственному ведомству иностранных дел.

Во всех государствах на ранней стадии создания институтов ве­дения международных отношений понимали важность безопаснос­ти своих подданных, сохранения тайны иностранной переписки, внешнеполитических и дипломатических планов, сохранности ар­хива, государственной печати и др. На Руси это находит отраже­ние как в структуре, так и штатах Посольского приказа. Кроме со­здания соответствующих «повытий», т.е. своеобразных отделов, во второй половине XVII в. в штате Посольского приказа, кроме переводчиков, толмачей и златописцев, появляются приставы и сторожа. В конце XVII в. все служащие приказа приводились к присяге, обещая хранить государственную тайну, не общаться с иностранцами, а при переводах переводить правдиво. В XVIII в. Императрица Екатерина II дважды — в 1781 и 1791 г. подтвержда­ла условие для служащих в Коллегии иностранных дел хранить го­сударственную тайну и не общаться с иностранцами. Характерно, что клятва и присяга хранить тайну, не общаться с иностранцами сохранится на очень долгие времена. Существует она и поныне, правда в несколько модифицированном виде.