Обострение политической ситуации в начале XX в

В 1900 г.на пост рейхсканцлера был назначен князь Бернхард Бюлов (51 год) (1900-1909),который до этого ведал иностранными делами. Поскольку он не был достаточно сведущ в вопросах внутренней политики и социальных отношений, то предоставил свободу действий статс-секретарю по внутренним делам графу Артуру Посадовскому, а сам сконцентрировался на внешней политике.

Убедившись в том, что репрессивные меры против социал-демократии и профсоюзов не получат одобрения в рейхстаге, Посадовский вернулся к методам социальных реформ,чтобы постепенно интегрировать рабочий класс в монархическое государство. В этом статс-секретаря поддерживала сильнейшая в рейхстаге фракция Центра.

Требования парламентского большинства нашли отражение в трех законах.

1. В 1899 г.была разрешена свобода коалиций между различными организациями.

2. В 1904 г.рейхстаг отменил закон, разрешавший правительствам отдельных немецких государств высылать за границу членов иезуитского ордена.

3. В 1906 г.для депутатов рейхстага было введено денежное довольствие. В свое время Бисмарк категорически воспротивился этому, чтобы затруднить участие социал-демократов в сессиях парламента, а в результате многие депутаты нерегулярно посещали заседания и зачастую рейхстаг не имел необходимого кворума.

4. Посадовским был проведен ряд новых социальных реформ:

• расширен круг застрахованных от несчастного случая,

• третейские арбитражные суды вводились во всех общинах с численностью свыше 20 тыс. человек,

• продлевался срок оплаты в случае болезни,

• детский труд запрещался и в надомном производстве,

• была принята имперская программа жилищного строительства для рабочих, на которую ежегодно выделялось 4—5 млн. марок.

В 1903— 1904 гг. истекал срок торговых договоров, заключенных Л. Каприви. Союз сельских хозяев и консерваторы заблаговременно развернули широкую агитационную кампанию, требуя двойного повышения тарифов на ввоз зерновых культур. Поскольку парламентское большинство было настроено не так экстремистски, то в конечном счете тарифы были

повышены, но только до уровня 1892 г.

• Осуществление флотских программ и социальных реформ,

• участие в подавлении «боксерского» восстания в Китае,

• увеличение армии до 633 тыс. человек требовали больших финансовых затрат.

=> В результате государственный долг возрос в 1904 г.до 3 млрд марок. Положение почти не улучшилось и после введения в дополнение к местным налогам первого прямого имперского налога на получение родственниками наследства и некоторого повышения косвенных налогов.

Новых расходов потребовало подавление вспыхнувшего в 1904 г. восстания племен гереро и готтентотов в Юго-Западной Африке против немецкого господства. Посланный туда 17-тысячный корпус жестоко разгромил основные очаги восстания, но партизанская война продолжалась до 1907 г. Когда правительство запросило дополнительные кредиты на колониальные нужды, то встретило сопротивление партии Центра, которая желала участия католических миссий в назначении колониальной администрации и с христианской точки зрения осуждала жестокое обращение с местным населением.

Получив отказ статс-секретаря только что созданного Имперского колониального ведомства Б. Дёрнбурга, партия Центра вместе с социал-демократами провалила колониальные кредиты. После этого строптивый рейхстаг был распущен и назначены новые выборы, означавшие конец социального курса Посадовского.

Создание консервативно-либерального блока.Выборы 1907 г. состоялись под знаком борьбы проправительственных партий против Центра и социал-демократов. Проходившие в обстановке всплеска националистических эмоций, они принесли победу союзу консервативных и либеральных партий, получивших большинство мест и образовавших ■«бюловский блок». Партия Центра все же сохранила свои позиции и осталась самой крупной в рейхстаге фракцией, но социал-демократы потеряли почти половину мандатов. Однако победа консервативно-либерального блока была обусловлена прежде всего устаревшим и несправедливым делением избирательных округов и не отражала истинного соотношения сил. По числу депутатов блок имел большинство, но по количеству избирателей перевес был на стороне оппозиции (4,9 против 5,4 млн. голосов). Социал-демократы потеряли 38 мест, но за них проголосовало на четверть миллиона больше, чем на предыдущих выборах. Поражение СДПГ привело к усилению реформистских настроений в партии и прекращению ради сохранения единства полемики с ревизионистами.

«Бюловский блок» не являлся сплоченным и стабильным. Либералы стремились к расширению прав рейхстага и введению в Пруссии всеобщего и равного избирательного права. Консерваторы настаивали на сохранении сложившегося порядка. Объединяла их лишь общая позиция по

внешнеполитическим проблемам.

В 1908 г.рейхстаг принял либеральный закон о союзах и собраниях, единый для всей империи:

1. Были ограничены широкие прежде права полиции по надзору за собраниями,

2. женщины получили право участвовать в них и вступать в организации.

3. Ранее закон предписывал, чтобы на массовых собраниях ораторы пользовались только немецким языком, теперь полякам, датчанам и населению Эльзаса—Лотарингии было разрешено публично выступать на родном языке.

Однако одновременно с этим либеральным законом в Пруссии был принят закон об отчуждении,по которому специальная имперская комиссия получила право скупать польские земельные владения, в случае необходимости даже отчуждать их, и продавать только немецким колонистам, чтобы усилить германизацию восточных прусских провинций. Хотя из-за внутренних сложностей и сопротивления польского населения закон практически не применялся, само его существование отравляло политическую атмосферу в Пруссии.

В конце 1908 г. канцлер Бюлов оказался в сложной ситуации, вызванной очередной бестактностью кайзера. В октябре лондонская газета «Дейли телеграф» опубликовала интервью Вильгельма, где он утверждал, что является большим другом Англии, но вынужден считаться с господствующими в немецком обществе антибританскими настроениями. Далее кайзер заявил, что в англо-бурской войне 1899—1902 гг. буры были разгромлены по его собственному плану, который он якобы послал королеве Виктории, и что именно он воспрепятствовал тогда же созданию антианглийской Континентальной лиги.

В Англии первая часть интервью была воспринята как доказательство глубокой немецкой вражды к Британии, а вторая — как свидетельство надменности и высокомерия германского императора. Россия и Франция 'заявили официальный протест и возмущение попыткой кайзера спровоцировать ухудшение их отношений с Англией.

Внутри страны все политические партии, даже консерваторы, потребовали, чтобы впредь Вильгельм был более осмотрителен и воздерживался от необдуманных выступлений. Крайние экспансионисты тоже выразили сожаление, но по причине излишнего, на их взгляд, дружелюбия Вильгельма к враждебной Англии.

Следует, однако, отметить, что предварительно император отправил текст интервью в ведомство иностранных дел, т.е. Бюлову, однако возражений и исправлений не последовало. (Канцлер то ли специально «подставил» кайзера, то ли на самом деле не читал интервью, а перепоручил это своим подчиненным.)

В ходе обсуждения скандала в рейхстаге Бюлов под огнем Критики всех партий не решился взять ответственность на себя или защищать кайзера. Свалив всю вину на Вильгельма, канцлер заявил, что не в состоянии отвечать

за политику империи, если и впредь кайзер не проявит сдержанности и благоразумия. В уклончиво-трусливой позиции Бюлова император не без оснований усмотрел предательство и сделал вывод о необходимости его замены при первом удобном случае. А в рейхстаге, почувствовавшем свое значение, левые либералы, партия Центра и социал-демократы потребовали, чтобы кабинет нес ответственность перед парламентом за свою деятельность.

Консервативно-либеральный блок развалился в 1909 г. из-за разногласий относительно финансовой реформы. Для покрытия государственного долга, перевалившего за 4 млрд. марок, и бюджетного дефицита требовалось дополнительно 500 млн. марок ежегодно. Реформа предусматривала введение налога для прямых наследников недвижимости и повышение косвенных налогов на потребительские товары. Против новых косвенных налогов выступили в рейхстаге свободомыслящие и социал-демократы, а консерваторы и Центр протестовали против налога на наследство, усмотрев в нем посягательство на право земельной собственности.

Произошла перегруппировка сил в парламенте, где оформился новый «черно-голубой» блок Центра и консерваторов (название происходит от черной одежды духовенства и «голубой» крови аристократии). Он нашел свой выход из финансовых затруднений: вместо налога на наследство рейхстаг принял закон о налоге на операции с ценными бумагами и биржевые сделки, так что аграрии еще раз одержали победу над капиталистами.

Лишившись опоры в рейхстаге, Бюлов в июле 1909 г.подал в отставку. Необычным в этой ситуации было то, что по крайней мере нормально впервые в авторитарной Германской империи канцлер ушел со своего поста после парламентского поражения.

Новым канцлером стал ТЕОБАЛЬД БЕТМАН-ГОЛЬВЕГ (53 ГОДА) (1909-1917 гг.),образованный и трудолюбивый прусский чиновник. Однако в отличие от энергичного и изворотливого циника Бюлова Бетман-Гольвег не обладал сильным характером, долго и с колебаниями принимал решения, терялся в сложных ситуациях и обычно подчинялся своему неуравновешенному монарху, впрочем, ценившему канцлера как раз за это.

Канцлерство Бетман-Гольвега началось в критической внутриполитической обстановке. Исход борьбы вокруг финансовой реформы показал возросшее влияние рейхстага, где, однако, ухудшились отношения либералов и консерваторов, ведущих между собой острую полемику. В 1910 г.произошло объединение всех леволиберальных групп в Прогрессивную народную партию, которая стремилась установить сотрудничество с социал-демократическими депутатами, чтобы обеспечить парламентаризацию государственного устройства путем проведения постепенных реформ.

В первую очередь речь шла о реформе избирательной системы в Пруссии, которую в умеренном варианте пытался осуществить еще Бюлов. Но когда Бетман-Гольвег предложил свой также весьма скромный проект

некоторых либеральных изменений в трехклассном избирательном праве Пруссии, то консерваторы и партия Центра сразу отвергли его. Проблема осталась нерешенной.

Обострился в это время и вопрос Эльзаса-Лотарингии.Эта имперская провинция по-прежнему не имела своих представительных органов власти и управлялась штатгальтером (наместником императора). Такая дискриминация усиливала профранцузские настроения населения. Поэтому Бетман-Гольвег выступил с предложением ввести в Эльзасе—Лотарингии свой парламент из двух палат, избираемых по системе, почти аналогичной прусской. Однако рейхстаг высказался за избрание второй палаты на основе всеобщего и равного избирательного права, с чем после бурных дебатов был вынужден согласиться и канцлер.

Однако реформа не улучшила обстановки, которая сложилась в Эльзасе—Лотарингии. В 1913 г. там произошел так называемый Цабернский инцидент.Причиной его явился арест командиром размещенного в городке Цаберн прусского гарнизона 28 участников массовой антипрусской демонстрации. Это было грубым нарушением права, т.к. арест относился к компетенции суда или полиции, но не армии. Когда военный трибунал, перед которым все-таки предстал нарушитель закона, признал его действия правомерными, это вызвало бурю возмущения. По всему Эльзасу прокатилась волна массовых митингов и демонстраций. Поведение прусского офицерства и проявленная в связи с этим инцидентом нерешительность канцлера были осуждены значительным большинством рейхстага.

Рейхстаг 1913 г. во многом отличался от предыдущего. На выборах 1912 г. социал-демократы далеко опередили прочие партии по числу избирателей (4,2 млн человек) и стали сильнейшей фракцией парламента, без которой было уже невозможно принимать какие-либо постановления и законы. Такой большой успех был обеспечен не только растущим влиянием партии в массах, но в определенной мере и сотрудничеством с левыми либералами в предвыборной борьбе. Сближение облегчалось тем, что в руководстве СДПГ появилась группа лидеров нового поколения (Густав Носке, Фридрих Эберт, Вольфганг Гейне), которая считала, что социализма можно достичь реформистской парламентарно-демократической политикой, а не насильственной социальной революцией.

Положение канцлера осложнилось вставшей перед ним дилеммой. В случае проведения дальнейших социальных реформ и либерализации режима он должен был опираться в рейхстаге на левые фракции, которые, со своей стороны, настойчиво требовали установления парламентарной системы в империи. Такой курс означал конфликт с консерваторами, опиравшимися на сочувствие и поддержку основной части высшей бюрократии и офицерского корпуса. Отказ же от проведения дальнейших реформ вел к росту противоречий и социальной напряженности в обществе, чего в преддверии надвигавшейся войны кабинет всеми силами стремился избежать.

Консерваторы обвиняли Бетман-Гольвега в слабости, которую они усматривали в сдержанной позиции канцлера, и считали его политику

гибельной для страны, поскольку она выдвигает задачи, достойные «торговца, миссионера или ученого», но не великого народа.

Леволиберальная и социал-демократическая оппозиция критиковала кабинет главным образом по вопросам внутренней политики. Так же как и консерваторы, «левые» осуждали нерешительность Бетман-Гольвега, но с противоположных позиций: они считали, что политика канцлера недостаточно отвечает демократическим веяниям времени и слишком часто уступает давлению правых партий.

Однако расплывчатость линии Бетман-Гольвега выражала не только его колебания, но и определенный политический курс, направленный на то, чтобы, не слишком задевая интересы консервативно-монархических кругов, приблизить к правительству либеральную буржуазию и усилить влияние реформистских элементов в социал-демократической партии.

В области внешней политики Германия вряд ли сумела бы добиться большего, чем сделала ее дипломатия, допустившая ряд крупных просчетов, но объективно поставленная в такие условия, когда было невозможно разрешить противоречия между Германией и ее соперниками путем переговоров. Но если конеервативно-пангерманские группировки и генералитет рвались в бой, уверенные в легкой и скорой победе, то либералы и сам канцлер больше опасались войны, не будучи столь убежденными в ее благоприятном исходе.

В целом в Германии с 1913 г. резко возросла возможность общего социально-политического кризиса, что и стало одной из главных причин, побудивших руководство страны летом 1914 г. поддержать союзную Австро-Венгрию и решиться на развязывание большой войны.

Изменения в общественно-политической структуре Германии в конце XIX в.На рубеже веков проявились значительные перемены в социально-политической структуре Германской империи. Усилилось противоречие между избираемым демократически рейхстагом и прусским ландтагом, где в силу трехклассного избирательного закона однозначно доминировали консерваторы.

Заметное место в немецком обществе заняли профсоюзы.В 80-е годы они объединяли около 100 тыс. рабочих, входивших почти поровну в социалистические и либеральные профсоюзы. В 1890 г. социалистические профсоюзы сплотились под эгидой Генеральной комиссии свободных профсоюзов Германии, во главе которой встал Карл Легин. В течение ряда лет руководство СДПГ не желало признавать самостоятельность профсоюзов, опасаясь, что их экономический характер приведет к усилению реформистских тенденций. Лишь на Мангеймском съезде социал-демократии в 1906 г. была окончательно принята резолюция о независимости профсоюзов от партии. Свободные профсоюзы в 1900 г. насчитывали почти 700 тыс. членов, в 1910 г. их число превысило 2 млн, а в 1913 г. — 2,5 млн человек.

Помимо социалистических, в Германии действовали «гирш-дункеровские» профсоюзы, называемые так по имени их создателей Макса Гирша и Макса Дункера и близко стоявшие к леволиберальным кругам. Но эти профсоюзы были немногочисленны и охватывали лишь около 120 тыс. рабочих.

С 1894 г. стало действовать христианское профсоюзное движение под эгидой партии Центра, которое к 1910 г. объединяло свыше 300 тыс. рабочих католического вероисповедания главным образом в Рейнско-Вестфальском районе.

Своеобразную организацию — Национально-социальный союз — создал в 1896 г. один из идеологов либерализма пастор Фридрих Науман. Он пытался соединить идеи либерализма, социализма, монархизма и империализма как политики внешней экспансии. Парламентская демократия и полное равноправие рабочих внутри страны, мощная экономическая экспансия и создание под руководством кайзера крупной колониальной империи ставились как цели новой организации. Но это было попыткой соединить несовместимое, на выборах в рейхстаг в 1903 г. Национально-социальный союз потерпел сокрушительное поражение и слился со Свободомыслящим объединением левых либералов.

Другие социальные группы также создавали свои организации экономической направленности. Большое влияние на политику правительства оказывали союзы предпринимателей, крупнейшими из которых являлись созданный еще в 1876 г. Центральный союз немецких промышленников, политически близкий к свободным консерваторам, и Союз промышленников, возникший в 1895 г. Он объединял представителей легкой промышленности и поддерживал Национал-либеральную партию.

Если предпринимательские союзы выражали интересы промышленников в экономической области, то в сфере социальной политики аналогичную роль выполняли союзы работодателей, объединившихся после крупнейшей забастовки текстильщиков в саксонском городе Криммичау в 1904 г. в общеимперские организации.

По прусскому закону 1897 г. городские ремесленники получили право большинством голосов создавать принудительные гильдии, что противоречило закону и принципу свободы промыслов. К 1914 г. около 40% всех ремесленных организаций имели принудительный характер и ограничивали свободную конкуренцию.

Таким образом, к началу XX в. сформировались многочисленные так называемые «союзы интересов», которые оказывали воздействие на политические партии, превратившиеся из элитарных групп мировоззренческой ориентации в организации, выражавшие политические и экономические интересы различных социальных слоев. Так, Немецкая консервативная партия стала в рейхстаге рупором Союза сельских хозяев.

Заметно возросло число профсоюзных лидеров в социал-демократической фракции, в 1913 г. они составляли треть ее членов. Большей частью они разделяли принципы ревизионизма, течения, выступавшего за пересмотр некоторых устаревших положении марксистской теории (подробнее см. гл. 20). Ревизионисты исходили из того, что тезис Маркса о близком экономическом крушении капиталистической системы и абсолютном обнищании рабочего класса опровергнут историей, а следовавшие из этого революционные выводы являются утопическими и неверными. Ревизионисты ожидали освобождения пролетариата на путях не социальной революции, а реформистской парламентарной демократии. Впервые тенденция ревизионизма проявилась у лидера баварской социал-демократии Георга Фольмара в 1891 г., а его развернутое теоретическое обоснование дал Эдуард Бернштейн в книге «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии» (1899).

Руководство партии, исходя из положений марксистской Эрфуртской программы, принятой в 1891 г., резко осудило ревизионизм на Ганноверском съезде СДПГ в 1899 г. Съезд отверг предложения Бернштейна, Фольмара, Гейне, Кварка и их единомышленников превратить социал-демократию в «партию социально-демократических реформ». Бернштейна объявили отступником от марксизма и идеи социалистической революции. Бернштейн, со своей стороны, продолжал настаивать на том, что социал-демократии следует не спекулировать на ожидаемом «крахе капитализма», а бороться за реформы, которые улучшают положение рабочих и демократизируют политическую систему, ибо «то, что называют конечной целью социализма для меня ничто, движение к этой цели — все». Бернштейн ссылался в связи с этим на интервью Ф. Энгельса французской газете «Фигаро» в 1893 г., где тот сказал: «У нас нет конечной цели. Мы сторонники постоянного, непрерывного развития, и мы не намерены диктовать человечеству какие-то окончательные законы. Заранее готовые мнения относительно деталей

организации будущего общества? Вы и намека на них не найдете у нас».

Хотя ревизионизм был осужден, в политической практике все отчетливее стал намечаться, поворот от революционно-ортодоксального марксизма к демократическому социализму бернштейни-анцев. Способствовала этому и деятельность свободных профсоюзов, практические успехи которых находили у рабочих больше понимания и сочувствия, нежели идеологические дискуссии о правильном толковании «научного социализма», ограниченные сравнительно узким кругом участников.