Дело Дэна живо 3 страница

Бедные соседи - источник проблем для всех, для них са­мих и для вас. Их проблемы имеют тенденцию «пе­ре­плес­киваться» через ваши границы и угрожать вашему миру и благополучию.

Когда Япония осуществляла инвестиции в Малайзию, она соз­давала рабочие места и богатство для нас и давала нам воз­можность быстрой индустриализации. Конечно, Япония име­ла прямой выигрыш от своих инвестиций, но более того - мы стали одним из лучших рынков сбыта для Японии.

Ясно, что Япония преуспела, помогая нам преуспеть. Вот что означает формула «помоги преуспеть своему соседу» - в противоположность формуле «разори своего со­се­да». От политики «помоги преуспеть своему соседу» вы­иг­рывают все, в то время как от менталитета «разорисвоего со­седа» выигрывает лишь одна сторона.

Но если предположить, что мы все поддержали по­ли­ти­ку «помоги преуспеть своему соседу», что мы видим в про­цве­тании других возможности обогатить себя, - тогда нам не нужно так бояться растущего богатства и тех­но­ло­ги­чес­ких достижений развивающихся стран мира.

Малайзия - развивающаяся страна, но мы тратим много де­нег на помощь другим. Я не буду подробно ос­та­нав­ли­вать­ся на том, что мы сделали, - но мы действительно про­во­дим эту политику, в духе принципа «помоги преуспеть свое­му соседу».

АСЕАН - и, в этом смысле вся Восточная Азия, - по-ви­димому, приняла философию «помоги преуспеть своему со­седу». Ныне, похоже, ей учится и Южная Азия, вместе с не­которыми странами Африки. Представьте себе, как вос­хи­тителен стал бы мир, если бы мы все помогали друг дру­гу преуспеть, - что вполне возможно».

Как закономерный итог правильности избранной внут­рен­ней и внешней стратегии и широкой поддержки со сто­ро­ны населения стали убедительные победы Народного фрон­та во главе с Махатхиром Мохамадом, коалиции пар­тий, где первую скрипку играло ОМНО, на пяти всеобщих вы­борах.

Создание государства-корпорации; планомерное по­ст­рое­ние основ собственного автомобилестроения, элек­т­рон­ной промышленности; невиданные даже в Азии темпы эко­номического роста; преображение столицы - Куала-Лум­пура - из заросшего пальмами и джакарандами «колониаль­ного рая» в футуристический город будущего - все это, обычно называемое «азиатским чудом» - стало пря­мым результатом стратегического видения лидера и тру­до­любия народа.

Поэтому доктор «М» с полным правом говорит, что тер­мин «азиатское экономическое чудо» ему лично никогда не нравился, потому что «он как бы подразумевает, что на­ши достижения были созданы какой-то магией, а не тяж­ким трудом, кровью, слезами и талантами наших народов».

Но беда пришла оттуда, откуда ее не ждали…

Момент истины

Моментом истины для Малайзии стал мировой фи­нан­со­вый кризис 1997-1998 гг., когда на вершине успеха ма­лай­зийцы едва не потеряли плоды всех своих трудов.

Малайзия наряду с другими странами Юго-Восточной Азии тяжело пострадала от кризиса. Падение сред­не­го­до­во­го прироста ВВП составило 7,4% при том, что пре­ды­ду­щая двухлетка - 1995-1996 гг. - была отмечена при­рос­том, и немалым - в среднем на 10% в год. Больше, чем Ма­лайзии, кризис нанес ущерб только Индонезии (падение 13,1% в год при росте в 1995-1996 гг. в 7,6% в год) и Таи­лан­ду (соответственно - минус 10,8 и плюс 5,9%). Ма­лай­зийс­кий рингит обесценился на 40%, что привело к сок­ра­ще­нию подушевого дохода населения с 5 до 3 тыс. дол­ла­ров. Экспорт страны сократился на 7%, импорт – на 26%. Без­работица взлетела с 2,5 до 8%.

В первый год Малайзия, как и другие пострадавшие в хо­де кризиса страны, четко следовала указаниям МВФ и в об­мен на финансовую поддержку серьезно ли­бе­ра­ли­зировала свой финансовый рынок, открыв его для иност­ран­цев, ус­тановив плавающий курс обмена национальной валюты, по­высив проценты, закрыв проблемные банки и фи­нан­совые учреждения и др.

Однако никаких позитивных изменений не произошло. Нао­борот, положение продолжало стремительно ухуд­шать­ся. В этих условиях малайзийское правительство пошло на сме­лый шаг, отказавшись от помощи МВФ и избрав са­мос­тоятельный курс, основанный на усилении госу­дарст­вен­ного регулирования финансово-экономического сек­то­ра страны. Малайзия ввела всеобъемлющий контроль за вы­возом капитала, установила постоянный курс обмена на­цио­нальной валюты, снизила проценты и увеличила расходы для поощрения внутреннего спроса и потребления. С сен­тяб­ря 1998 года иностранцам было запрещено отзывать порт­фель капитала в течение одного года, а с февраля 1999 го­да этот запрет был сменен градуированным налогом на от­ток капитала.

Вместе с тем, этому шагу предшествовало острое про­ти­востояние в руководстве страны относительно мер по вы­ходу из кризиса. Махатхиру, выступившему за отказ от по­мощи МВФ, возражал едва ли не весь кабинет во главе с его «правой рукой» и предполагаемым преемником – ви­це-премьером, министром финансов Анваром Ибрагимом. По­зицию вице-премьера активно поддержала оппозиция. Махатхир практически в одиночку сумел настоять на своем и в результате спас экономику страны от разорения.

Следует отметить, что, несмотря на очевидные и зна­чи­мые достижения политики Махатхира Мохамада, на протя­жении всего его премьерства критика его деятель­ности не утихала ни на минуту. Его нещадно критиковали как спра­ва, так и слева. Среди его оппонентов были самые раз­лич­ные политические силы: демократическая оп­по­зиция, ком­му­нисты, националисты, сепаратисты, исламисты. В свою оче­редь, Махатхир также не жаловал оппозицию. Твер­до при­держиваясь принципа приоритетности экономики перед по­литикой, доктор «М» считал, что «рост демократи­чес­ких сво­бод в мусульманском государстве ни к чему хорошему не приведет, но может грозить анархией и беспо­ряд­ками». Поэ­тому он без тени сомнения зачастую при­бегал едва ли не к хирургическим мерам в ее отношении.

Так, в конце 1980-х гг. он предельно жестко пресек дея­тель­ность повстанческого движения Компартии Малайзии (КПМ), когда в результате совместной военной операции ма­лайзийских и таиландских войск в декабре 1989 года бы­ла ликвидирована основная группировка КПМ (1100 бой­цов). После этого КПМ фактически сошла с политической аван­сцены.

Не менее твердой была позиция Махатхира Мохамада и в 1998 году, когда оппозиция в связи со смещением Анвара Иб­рагима с поста вице-премьера организовала мас­со­вые выступления по всей стране, потребовав отставки пре­мье­ра и проведения политических реформ. Анвар Ибрагим был арестован по обвинению в коррупции и приговорен к шес­ти годам тюремного заключения. Ряд видных оп­по­зи­цио­неров также не избежал этой печальной участи.

Как итог, вопреки мрачным прогнозам международных ана­литиков, предсказывавшим окончательное обрушение эконо­мики Малайзии, она раньше большинства своих то­ва­ри­щей по несчастью оправилась от кризиса и восста­но­ви­ла преж­ние позиции: в 1999-2000 гг. среднегодовой прирост ВВП составил уже 8,8%, то есть был не намного меньше, чем во вполне благополучные годы, пред­шест­во­вавшие фи­нансовому кризису.

Это был удар не только по престижу МВФ, но и по всей кон­цепции экономического либерализма. Позже Махатхир Мо­хамад в свойственной ему саркастической манере вы­ра­зил свое отношение к политике МВФ во время фи­нан­со­вого кризиса 1997-1998 гг.: «Мы достигли по­ло­жи­тель­ных результатов, но без громадных займов у МВФ или у ко­го угодно еще, и тем самым нам не пришлось об­ре­ме­нять будущие поколения громадным долговым бременем; без массовых увольнений; не выбросив ни одного ребенка из школы; не уничтожив средний класс, который мы рас­ти­ли два поколения; не уничтожив предпринимательский класс, который мы с таким трудом создавали несколько де­сятилетий; без крови на улицах и политической не­раз­бе­ри­хи в нашей стране.

Я абсолютно уверен, что если бы мы обратились за по­мо­щью к МВФ, к чему нас настоятельно призывали не раз, то Малайзию заставили бы делать вещи, которые не только унич­тожили бы экономику Малайзии и ее политическую сис­тему, но и всю малайзийскую нацию... Это случилось бы не из-за злого умысла МВФ, а из-за нехватки знаний, фак­тов, широты взглядов, возможностей и понимания у экс­пертов МВФ.

Поэтому позвольте мне обратиться с несколькими прось­бами. Во-первых, пожалуйста, не считайте, что мы здесь, в Азии, всегда глупы... Если вы не понимаете не­ко­то­рые из тех якобы глупостей, которые мы здесь делаем, то, может быть, иногда вы могли бы немножко поработать и улучшить свои способности понимать то, что мы делаем, вмес­то того чтобы заранее считать нас просто глупыми... Вто­рое: пожалуйста, не надо решать заранее, что мы здесь все коррумпированные, работающие только на себя, ли­шен­ные преданности обществам, на которые мы работаем... Ес­ли вы считаете, что мы коррумпированы и работаем толь­ко на себя, то вам придется признать, что все, что мы де­лаем, - результат нашей коррумпированности и порочной на­туры. Но ведь вы не можете отрицать, что результат на­шей работы - это превращение азиатских стран в эко­но­ми­чес­ких тигров и драконов... Третье: пожалуйста, не ждите, что мы будем управлять нашими обществами на благо дру­гих - и особенно на благо тех, кто хотел бы получать гро­мад­ные прибыли на наших фондовых рынках... Пожалуйста, поз­вольте нам самим решать, каковы наши национальные и социальные приоритеты. Не надо ожидать, что мы из ува­же­ния к принципу экономического либерализма будем иг­но­рировать интересы нашего народа и нашей страны».

Из мирового финансового кризиса Малайзия вышла по­бе­дительницей. Экономические рецепты доктора «М» блес­тя­ще доказали свою жизнеспособность и эффективность. Од­нако для того, чтобы окончательно преодолеть по­след­с­твия кризиса, понадобилось еще несколько трудных лет. И только после этого Махатхир Мохамад в 2003 году в воз­расте 77 лет ушел в отставку.

И это глубоко символично. Ведь как для любого ро­ди­те­ля важно не только поднять своего ребенка, но и увидеть, что он самостоятельно встал на ноги и окончательно оп­ре­делился в жизни, так и для политика не менее важно до­вес­ти начатое им дело до конца и увидеть его реальные пло­ды.

Вместо эпилога

Принося в 1981 году присягу королю в качестве пре­мьер-министра, Махатхир Мохамад заявил: «Мы заставим мир уважать нас, а малайзийцев - уважать себя». И он сдер­жал свое слово.

«Малайзия - может!» - этими словами он приветствовал первый малайзийский спутник связи, первый национальный ав­то­мо­биль «Протон-Сага», свое любимое детище – «муль­ти­ме­дий­ный суперкоридор» и другие не менее амбициозные проекты.

На протяжении последних 25 лет во многом благодаря его уси­лиям в Малайзии были успешно осуществлены Новая эко­но­мическая политика (1971-1990 гг.) и Национальная политика раз­вития (1991-2000 гг.). В настоящее время успешно реа­ли­зу­ется стратегия «Перспектива-2020», в соответствии с ко­то­рой Малайзия к 2020 году должна войти в число ведущих го­сударств мира. Склонный к метафорам Махатхир, медик по про­фессии, так объясняет этот временной ориентир: «У офталь­мологов цифра 2020 означает стопроцентное зрение обоих глаз».

«Оглядываясь на мои годы на посту премьер-министра, - пишет Махатхир Мохамад, - я считаю, что самым круп­ным из моих достижений стало то, что я сосредоточил вни­ма­ние всей нации на ее будущем. До того не существовало дейс­твительно долгосрочных планов или задач, люди прос­то жили день за днем».

Конечно, сегодня у Малайзии, как и всякого государства, имеют­ся и проблемы.

Учитывая последние тенденции в мире, связанные со сни­же­нием спроса на электронную и электротехническую про­дук­цию; усилением конкурентной борьбы на мировом рын­ке ввиду появления новых мощных участников, как на­при­мер, Китай; эскалацией терроризма и напряженности в ре­гио­не, Малайзия ведет поиск стратегии развития в новых ус­ловиях.

В первую очередь, Малайзия пересматривает приоритеты свое­го экономического развития.

На сегодняшний день, когда вследствие процессов ли­берализации рынок становится менее зависимым от тарифов и про­текционистских мер, его определяют уже другие эле­мен­ты, такие как стандарты качества, технические требования, эко­ло­гические и санитарные нормы. Именно качество становится клю­чевым фактором победы в конкурентной борьбе.

Тем более, что в период 2005-2007 гг. Малайзия должна бу­дет приступить к выполнению обязательств, связанных с вступ­лением в ВТО, что поставит ее перед необходимостью реа­лизации принципов свободной конкуренции на внутреннем рын­ке. Адаптация к новым условиям требует значительных ор­ганизационных мероприятий и больших капиталовложений.

В настоящее время уже определился ряд перспективных нап­равлений, на которых сосредоточилось малайзийское пра­вительство.

Наряду со ставшими уже традиционными для Малайзии от­рас­лями экономики, как производство электронной техники, неф­тегазовый сектор и международный туризм, сегодня при­ла­гаются энергичные усилия по развитию производства вы­со­ких технологий.

Малайзия начала активно производить программное обес­печение для наукоемких отраслей. Наиболее из­вес­т­ные из них Silverlake Integrated Banking System - для работы в банковской системе, и Procure Flow. Последняя в июле 2000 года завоевала приз компании «Майкрософт» как луч­шая программа года, произведенная в Азии и в южном ре­гио­не Тихого океана (Microsoft Solution Provider Asia and South Pacific Partner of the Year).

Основное внимание здесь будет уделено малым и средним предприятиям. На сегодня уровень промыш­лен­ной ав­то­матизации среди малых и средних предприятий в Ма­лай­зии составляет около 29%, поэтому остро стоит зада­ча пе­ревооружения самым современным обо­ру­до­ва­нием.

К перспективным направлениям относится масштабная мо­дернизация инфраструктуры в лице дорожной сети, аэро­пор­тов, морских портов с целью их качественного улуч­ше­ния и наращивания их возможностей.

Другое направление поисков новой экономической стра­те­гии – усиление внимания к традиционным статьям ма­лай­зийского экспорта - каучуку, пальмовому маслу, нефти, тем более, что на мировом рынке растет спрос на эти то­ва­ры. Так, цена на пальмовое масло за последние несколько лет удвоилась. Также выросли и цены на натуральный каучук. В стране активизировалась работа по обновлению посадок ге­веи и масличной пальмы.

Большое внимание уделяется развитию сферы услуг, в том чис­ле медицинскому обслуживанию, в чем Малайзия в по­след­ние годы добилась значительных успехов. Уход за боль­ны­ми, услуги санитарок и сиделок, предлагаемые ма­лай­зийс­ки­ми больницами, пользуются спросом и ощутимо дешевле, чем в Сингапуре и Гонконге.

Модернизировав систему здравоохранения, сделав бо­лее комфортной сферу услуг, страна в настоящее время про­водит рекламную акцию «Малайзия - мой второй дом», стре­мясь привлечь на постоянное или длительное про­жи­ва­ние в пансионатах страны обеспеченных пенсионеров со все­го региона.

Система образования - еще одна быстро развивающаяся сфе­ра деятельности, рассчитанная на то, чтобы со временем стать источником для пополнения доходов страны. Пос­ле того как Мельбурнский и Британский Ноттингемский уни­верситеты создали в Куала-Лумпуре свои филиалы с пол­ным курсом обучения, малайзийская столица становится все более привлекательным и относительно дешевым по срав­нению с Западом местом обучения различным специаль­ностям не только ма­лай­зийс­кой молодежи, но и мо­ло­дых людей из других стран.

Малайзийский опыт доказывает, что нет не решаемых задач и не достижимых целей. Были бы только четкое видение перспек­тив и воля к победе, которые так ярко воплотил в своей по­­литике Махатхир Мохамад, доктор «М», творец «ма­лай­зийского чуда», открывший перед своим народом горизонты бу­ду­щего.

15лет назад произошло событие, по тем временам ед­ва ли не рядовое – о своем суверенитете зая­ви­ла никому доселе неизвестная Казахская Со­вет­ская Социалистическая Республика, одна из про­вин­циаль­ных окраин некогда могущественной советской им­пе­рии.Через год в центре Старого Света появилось новое го­сударство – Республика Казахстан. Мир на исходе века, из­балованный бурным цветением новых образований на гео­политической карте, не придал этому факту особого зна­­чения. В конце концов, весь XX век был эпохой кру­ше­ния империй и создания новых государств. И появление на этом фоне еще одной страны, по сути, ничего не меняло.

Пожалуй, единственной причиной, по которой мир за­ин­те­ресовался новым субъектом международных от­но­ше­ний, стал мощный ядерный арсенал, по воле судьбы ока­зав­шийся у этой страны со значительным мусульманским на­селением и подозрительным аффиксом «стан». Этим фак­тором в основном и ограничивалось настороженно-учас­тливое внимание мирового сообщества к Казахстану в первые дни его существования. Так взрослый человек вни­мательно следит за ребенком со спичками в руках.

Была и еще одна причина присмотреться к стране у Кас­пийс­кого моря – призрак большой нефти.

Между тем, для Казахстана, страны, раскинувшейся от за­падного Тянь-Шаня до Каспия, обретение го­су­дар­ст­вен­нос­ти было событием огромной важности. Настолько зна­чи­тельным, что в политических перипетиях переходного пе­риода оно не было по-настоящему осмыслено и оценено его участниками.

Но такова природа человека: он живет и мыслит в пре­де­лах малого круга бытия, ограниченного его сию­ми­нут­ны­ми интересами. Закономерности большого витка Ве­ли­кой спирали истории для современников неразличимы.

Большое видится на расстоянии. Или людьми, чье по­яв­ление предопределено судьбой и историей. Такой че­ло­век становится посредником между мирами, проводником из прошлого в будущее, из вчерашнего дня в завтрашний...

15 лет назад никто не мог предположить, что Казахстан, Terra incognita, огромная и неизвестная в общем-то никому стра­на, сможет занять заметное место в мировых про­цес­сах и станет жизнеспособным, самодостаточным и по-нас­тоя­щему независимым государством.

Последнее кочевье

Несмотря на свою кажущуюся молодость, Казахстан как культурно-историческая целостность возник не на пус­том месте. Его история неотделима от всей трех­ты­ся­че­лет­ней истории Великой кочевой цивилизации Евразии. По­нять это – значит понять глубинную суть процессов, про­ис­ходящих в современном Казахстане.

…С запада на восток и с востока на запад, вал за валом сме­няя друг друга, перекатывались через казахстанские сте­пи кочевые племена и народы. В Индию и Иран, Мидию и Крым, Итиль и Кавказ, Европу и Китай продвигались арии, ски­фы, гунны, тюрки, кипчаки, монголы. Сражаясь и со­зи­дая, оставляя потомство и опыт, все они сохранили свой след на этой земле, которая навсегда впитала в себя живую память о них.

Кочевая культура Великой степи, протянувшейся от Ху­ан­хэ до Придунайской пушты в центре Европы, - особое яв­ление в истории человечества. На протяжении ты­ся­челетий она наряду с другими глобальными системами состав­ляла каркас цивилизационного пространства Старого све­та, играя роль соединительной ткани культурной ойкуме­ны.

О роли номадов в мировой истории и культуре было ска­за­но и написано немало. И если раньше, с легкой руки Ам­ми­ана Марцеллина и первых христианских хронистов, в ев­ро­пейской традиции преобладало резко негативное изоб­ра­жение кочевников как диких варваров-разрушителей, то в последнее время стала выстраиваться иная, более слож­ная и объективная картина взаимопроникновения оседлых и кочевых цивилизаций.

Достаточно сказать, что две величайшие священные кни­ги челове­чест­ва – Библия и Коран – появились в среде пас­тушеских пле­мен Палестины и номадов Аравии.

Не­воз­мож­но себе также представить, какой была бы сегод­няш­няя Ев­ро­па, да и весь мир, если бы не живо­твор­ный порыв гун­нс­ко­­го вихря, сдвинувшего с насиженных мест племена и на­ро­ды.

Цивилизации номадов были присущи широта ре­ли­гиоз­ных воззрений и этническая толерантость. Иудеями были ха­зары, мусульманами – булгары, христианами – кереи и най­маны, язычниками – тюрки, манихеями – уйгуры, буддистами – монголы. В войске Аттилы плечом к плечу с гун­нами стояли угры, аланы, славяне, готы. Наверное, поэто­му его образ как справедливого и мудрого правителя ос­тался с тех пор в германском эпосе.

С течением времени бурное кочевое море перестало вы­п­лескиваться за свои берега, а затем отступило. Некогда ши­рокая воронка древнего вихря, подхватившего номадов от Желтого моря до Черного, сжалась, словно пружина, до степной полосы между Волгой и Иртышом, смешав здесь потомков кочевых империй в единый народ - казахов. Ха­ны Керей и Жанибек, Касым и Хакназар, Есим и Тауке бы­ли полновластными владетелями земель Дешт-и-Кипчака.

Но время неумолимо наступало на кочевья последних но­мадов. После окончательного вхождения казахских зе­мель в состав Российской империи по сути завершается ис­тория суверенной кочевой государственности. Все поз­д­нейшие попытки ее воссоздания – от героического выс­туп­ления последнего казахского хана Кенесары до де­мок­ра­тических идей лидеров национально-либеральной партии «Алаш-Орда» – были обречены.

Надежды на возрождение окончательно угасают после ус­тановления на территории Казахстана Советской власти и создания Казахской Социалистической Республики в сос­та­ве СССР. С 1930-х годов машина тоталитаризма начала ра­боту по унификации этнической мозаики и созданию но­вой общности – советского народа.

Новая общность рождалась в муках. Ломались мен­та­литет, образ жизни, история, алфавит, ломалось буквально все. Начался насильственный перевод кочевников на оседлость. Казахам это стоило жизни почти половины и без того не­многочисленного народа. Но дух трех­ты­ся­че­лет­ней не­п­рерывной цивилизации Великой степи не мог просто так ис­чез­нуть за два-три поколения.

Именно этот дух, органично сочетающий в себе эт­ни­чес­кую и религиозную толерантность, высокую со­ци­аль­ную адаптивность, глобальность мышления и широту ми­ро­воззрения, помог не только сохранить нацию, но и воз­ро­дить в новых условиях суверенный Казахстан.

Сегодня Казахстан, многонациональное государство с на­селением в 15 миллионов человек, смог твердо встать на ноги. Провести коренную ломку старого уклада и мо­дер­низировать страну. Построить самую прогрессивную в ре­гионе социально-экономическую и политическую сис­те­му. Разумно распорядиться природными богатствами. Ук­репить без каких-либо потерь государственные границы. Выс­тупить с инициативами мирового масштаба. Завоевать меж­дународный авторитет. И все это – за какой-то десяток лет, прошедших со времени обретения независимости, из ко­торых пять было потрачено на борьбу за выживание.

Открыть эту важнейшую страницу в тысячелетней ле­то­писи Казахстана и его судьбе было суждено Нурсултану На­зарбаеву. Первому президенту Республики Казахстан. Ре­форматору. Духовному наследнику великих владетелей Ве­ликой степи.

Распад империи

17-18 декабря 1986 года в городе Алматы (тогда – Алма-Ате) произошли события, кардинально изменившие не­из­беж­ный, как казалось, ход истории. В те холодные де­кабрь­с­кие дни казахская молодежь открыто вышла на улицы, зая­вив о своем праве влиять на судьбы страны. В условиях то­талитарного государства это было равнозначно по­ли­ти­чес­кому взрыву: фактически был брошен открытый вызов всей десятилетиями складывавшейся Системе. Это были два дня, которые потрясли мир советской реальности.

Поводом к выступлению послужила обычная партийная прак­тика –назначение Центром на пост руководителя рес­пуб­лики человека, не имевшего к Казахстану ни малейшего от­ношения – ничем не примечательного руководителя об­лас­тного масштаба Г.Колбина.

Мирный митинг протеста был подавлен Центром с пре­дель­ной жестокостью. Это был показательный урок – что­бы помнили и боялись. Невинных людей забивали са­пер­ны­ми лопатками, травили собаками и заливали на морозе ле­дяной водой. После расправы физической последовала по­литическая: весь народ был обвинен в «казахском на­цио­нализме», начались репрессии. Но это уже не могло ос­та­новить начавшееся брожение: демонстрация силы только по­казала слабость режима и дискредитировала его.

Советской империи был нанесен смертельный удар, оп­ра­виться от которого она уже не смогла. Алматинский взрыв сыг­рал роль детонатора: началась цепная реакция открытых выс­туплений демократических сил против тоталитарной дик­татуры в Прибалтике, Грузии, Азербайджане, Армении, Уз­бекистане, Кыргызстане, Латвии, Эстонии, Молдавии, да и в самой России.

Так начинался путь Казахстана к обретению не­за­ви­симости…

***

Прошлое столетие стало для казахов временем больших ис­пытаний. Порой вопрос стоял о самом существовании их как самобытного этноса. Однако, влившись в состав Со­вет­ского государства, они не только выстояли, но и со­хра­ни­ли, пусть даже номинально, свою территориальную ав­то­номию в границах этнического ареала. Несмотря на от­сут­ствие суверенитета, казахи воспользовались воз­мож­нос­тью приобщиться к плодам современного прогресса и ак­тивно включились в жизнь огромной страны.

Условия для этого были: советская власть дала казахам по­головную грамотность, развивалась промышленная ин­дус­трия и сельское хозяйство, транспортная инф­ра­ст­рук­ту­ра, были построены новые города и села. Казахи жадно стре­ми­лись к новым знаниям, практически все свободно вла­де­ли русским языком, многие закончили лучшие универ­си­теты страны. Казахстан как часть советского го­сударст­ва включился в широкий контекст мировых процессов.

Но у видимого благополучия была своя оборотная сторо­на.

Вынужденная адаптация полукочевого населения Ка­зах­с­тана к изменившимся историческим условиям обошлась до­рогой ценой. До октябрьской революции казахи были вто­рым по численности тюркским народом, а спустя три де­сятка лет они стали меньшинством на своей земле: к се­ре­дине прошлого века число казахов среди населения Ка­зах­стана составляло всего 29 %. Все это привело к тому, что казахский народ едва не потерял собственную культуру и язык.

Казахстан был насильно превращен, выражаясь языком офи­циальной советской пропаганды, в «лабораторию друж­бы народов». На практике это означало, что опустевший пос­ле массового голода, спровоцированного советскими влас­тями в 1930-х годах, Казахстан стал местом ссылки для депортированных в годы сталинских репрессий на­ро­дов. Корейцы, чеченцы, немцы, греки, турки, балкарцы, по­ля­ки и другие этнические группы насильно вывозились сю­да с насиженных мест целыми селениями. К ним до­ба­ви­лись многочисленные политические и уголовные зак­лю­чен­ные, направлявшиеся в казахстанские кон­цент­ра­цион­ные лагеря со всего Союза. Казахстан стал частью печально из­вестного ГУЛАГа.

Территория республики стала испытательным полигоном для оружия массового поражения – химического, био­ло­ги­ческого, ядерного. Хищническое отношение к ок­ру­жаю­щей среде привело к глобальным экологическим ка­таст­ро­фам, последствия которых сохраняются до сих пор: это и исчезающее Аральское море, и зона Семипалатинского ядер­ного полигона, и многое другое.

В системе так называемого «единого народно-хо­зяйс­т­вен­ного комплекса» СССР Казахстану отводилась роль аг­рар­но-сырьевого придатка. Промышленность и инф­ра­ст­рук­тура не отвечали современным требованиям. Сельское хо­зяйство носило экстенсивный и затратный характер. Боль­шая часть добываемых природных богатств вы­во­зи­лась за пределы Казахстана - до 70 % нефти, 55 - железной ру­ды, 46 - черных металлов, 28 - угля. 80 % всех крупных пред­приятий было в союзном подчинении. За республикой ос­тавалось только право распоряжаться пищевой и легкой про­мышленностью. Экономика была целиком зависима от ре­шений Центра: большей частью своего потенциала рес­пуб­лика не управляла.

Фактически Казахстан не обладал ни реальной эко­но­ми­чес­кой, ни тем более, политической самостоятельностью. Ка­залось, что сложившееся положение вещей незыблемо, и надежды на свободу нет.

Но, несмотря на все это, мечта о независимости никогда не покидала народ. Подспудно она жила и искала своего вы­хода.

К последней четверти уходившего столетия система, вы­строенная когда-то Сталиным, стала давать сбои. Под­сев­шая на сырьевую иглу советская экономика безнадежно от­ставала от конкурентов, не видно было конца не­по­пу­ляр­ной войне в Афганистане, огромные ресурсы уходили на нуж­ды армии и производство новейших вооружений, мораль­но и физически устарело производство и социально-эко­номическая инфраструктура, замерла общественная жизнь, падал авторитет коммунистической партии. Одним из наглядных показателей, отразивших неустойчивость со­вет­ской системы, стала неприлично частая смена первых ру­ководителей государства, умиравших один за другим – за два года у руля империи сменилось четыре правителя. Не­обходимо было что-то безотлагательно менять. В се­ре­дине 1980-х годов молодой и энергичный генеральный сек­ретарь компартии СССР Михаил Горбачев объявил пе­ре­стройку одряхлевшего государственного организма.

Но он разбудил процессы, справиться с которыми был не в силах.

К 1991 году социально-экономическая ситуация в СССР вошла в стадию глубочайшего кризиса. ВВП сни­зил­ся на 12%, а внешний долг вырос с 20 млрд. долларов в 1985 году до 67 млрд. в 1991. На рынках царил товарный голод. Скрытая в прежние годы инф­ляция была готова вырваться наружу.

Обещанного ускорения научно-технического и эко­но­ми­ческого прогресса так и не наступило. Не­пос­ле­до­ва­тель­ность курса, проводившегося М.Горбачевым, расшатала внут­риполитическую стабильность и ослабила страну. Не­ког­да безупречная идеологическая машина сломалась, не вы­держав противоречия введенных данных. Объявленная де­мократизация и гласность обернулись бесконечными сло­вопрениями. Блок союзников по соцлагерю распадался на глазах. Последняя великая империя накренилась над кра­ем пропасти, готовая сорваться туда в любой момент.