Причиной тому стали происшедшие в период стабилизации новые изменения в расстановке си на мировой арене. В этой связи 1 страница

необходимо хотя бы кратко охарактеризоватьмеждународныепозиции великих держав, динамику их развития на протяжении двадцатых годов.

В 1929г. в результате быстрого роста экономики капитали­стических стран индекс производимой ими промышленной про­дукции в сравнении с 1913г. составил 147%. Однако экономиче­ский подъем проходил крайне неравномерно, что не могло не отразиться на международном положении государств и на соот­ношении сил между ними. Соответствующие показатели у веду­щих мировых держав были таковы: США — 172. Англия — 101, Франция — 143, Италия — 185, Япония — 330, Германия —117,СССР — 115. По «долевому участию» в мировом промышленном производстве их роли к концу 1920-х гг. распределились следую­щим образом: США — 38% (в 1913г. — около 30). Англия— 9 (13.6). Франция - 8 (8,4). Италия — 3 (2.5). Япония - 2.8 <1.3). Германия — 9,2 (11,8). СССР — 2.8% (Российская империя в 1913г. -3.6).

Уже эти цифры позволяют сделать определенные выводы. В годы стабилизации еще более усилились экономические и фи­нансовые позиции Соединенных Штатов. Важнейшим международ­ным последствием американского «просперити» стала резкая ак­тивизация финансово-экономической экспансии США. охваты­вавшей все новые страны и регионы. -Великое наступление доллара" проявилось в значительном росте заграничных капита­ловложений США: за 6 лет «процветания» они увеличились по­чти в 3 раза, составив в 1929 г. 16,5 млрд.. ;> вместе с государствен­ными займами 28 млрд. долл. По этому показателю Соединенные Штаты вплотную приблизились к Англии, чьи зарубежные инве­стиции оценивались в 31 млрд- долл. Популярная поговорка «Дол­лар скупает земной шар» превратилась в основополагающий прин­цип американской внешней политики. Приверженность к изоля­ционистскому курсу республиканских администраций У. Гардинга. К- Кулиджа и Г. Гувера не противоречила широкому использова­нию ими «дипломатии доллара», расцвет которой пришелся на двадцатые годы. Главный постулат изоляционизма о неучастии США в политических союзах с европейскими странами не только не отрицал, но предполагал предоставление Соединенным Шта­там «свободы рук» в финансовом завоевании мира. Преемники Дж. Вашингтона усматривали смысл изоляционистской доктри­ны не только в отказе от каких-либо коалиций с государствами Старого Света, но и в использовании с выгодой для США межев-ропейских противоречий. В этом смысле изоляционизм представлялсобой американскую разновидность политики баланса сил.Такаяглобалистскан интерпретация изоляционизма теоретически обо­сновывала и экономическую экспансию, и претензииСША на роль мирового арбитра. Убежденный изоляционист президент К. Кулидж в 1928 г. декларировал: «Наши инвестиции и торговые отношения достигли таких размеров, что почти невозможно пред­ставить себе какой бы то ни было конфликт где-нибудь назем­ном шаре, который не нанес бы нам серьезного ущерба».

Глобализм внешнеполитических устремлений США. основан­ный на беспрецедентном экономическом могуществе, приводил и не мог не привести к столкновению их интересов с интересами других великих держав и прежде всего Англии, Соединенные Штаты последовательно и целенаправленно вытесняли Велико­британию с рынков Латинской Америки, Дальнего Востока и даже британских доминионов — Канады и Австралии. В 1929 г. Англия впервые за 300 лет уступила США первенство по общему объему внешней торговли. Обострилась борьба англосаксонских держав за нефть и другие источники сырья. Усилилось морское соперни­чество США, Англии и Японии.

Вместе с тем по аналогии с предшествовавшимпериодом, неследует преувеличивать ни влияние СоединенныхШтатов на раз­витие международных отношений,ни остроту англо-американ­ского антагонизма.

Продолжали действовать факторы, ограничивавшие роль США в мировой политике; изоляционистские запреты, несоответствие военной силы заявленным внешнеполитическим целям, усили­вавшееся сопротивление гегемонистским притязаниям Америки со стороны европейских держав и Японии. В качестве доказа­тельства последнего положения можно привести два достаточно убедительных примера. Узаконив на Вашингтонской конферен­ции равенство своего линейного флота с английским. Соединен­ные Штаты в дальнейшем стали проигрывать военно-морское соревнование не только Англии, но и Японии. Соперники США, формально придерживаясь буквы «договора пяти держав» о коли­чественном соотношении линкоров, существенно их модернизи­ровали и одновременно приступили к широкомасштабному стро­ительству крейсеров ц авианосцев. В итоге к началу 1930-х гг. Англия имела 73 судна этих трех классов, Япония — 38. а США — 31. Если ванглийском военно-морском флоте насчитывалось 16ли-нейных кораблей со скоростью 22 узла и больше, в японском — 10, то в американском — ни одного. В сфере экономических меж­дународных отношений, где США чувствовали себя сверхуверен­но. обстановка также далеко не всегда складывалась в их пользу. Европейские страны, восстановив свою экономику, перешли в контрнаступлениена мировых рынках товаров иинвестиций. Ужев 1927 г. Европа вновь, как и до войны, отправила вСША большекапиталов, чем Соединенные Штаты на европейскийконтинент.Уолл-стрит вынужден был отказаться от мыслио подчиненииэкономики и финансов Европы своему контролю.Таким обра-юм. констатируя значительный рост удельноговеса США в ми-повом капиталистическом хозяйстве и усилениевлияния этой;траны на международные процессы, необходимо отметить,что вуто время по названным выше причинам СоединенныеШтатыобладали весьма ограниченными возможностями дляреализации;воих глобалистских планов по экономическомуи политическо­му управлению миром.

Столь же взиешенной оценки требует и характеристика анг­ло-американских отношении. Острые конфликты между англо­саксонскими державами сочетались с выработкой общей линии поведения при урегулировании наиболее значимых международ­ных проблем (германский вопрос, политика «открытых дверей» на Дальнем Востоке и др.). В любом случае, нет никаких разум­ных оснований рассматривать англо-американские противоречия как «главный межимпериалистический антагонизм* двадцатых годов, что так долго и с таким однообразием доказывалось в со­ветской историографии.

Другое чрезвычайно важное изменение в расстановке силбылосвязано с бурными темпами промышленного подъема Ита.\ии и Япо­нии,т.е. тех государств в стане победителей, которые открыто выражали свое неудовлетворение послевоенной организацией мира. Укрепление экономических позиций сопровождалось на­ращиванием военного потенциала, что создавало реальную осно­ву для последующей силовой ревизии Версальско-Вашинггонс-кой системы. В 1920-е гг. шла ее дипломатическая подготовка.

Фашистское руководство Италии, провозгласив лозунг «Вос­создание Великой Римской империи», приступило к его практи­ческому осуществлению, используя на начальном этапе -воссоз­дания» методы открытой и тайной дипломатии. Во второй поло­вине 1920-х гг. итальянское правительство подписало серию знаменательных договоров, имевших далеко илушие последствия:

договор с Румынией 1926г. «о дружбе и сердечном сотрудниче­стве» (стороны обязались оказывать друг другу поддержку в инте­ресах «сохранения международного порядка». Италия признавала аннексию Румынией Бессарабии); Римский договор с Венгрией 1927 г. «о дружбе и согласительной процедуре» (в секретных ста­тьях соглашения Италия обязалась оказать помошь в вооружении венгерской армии, что поощряло стремление Венгрии к пересмотру Трианонского договора 1920г.); «Тиранский пакт» сАлбанией пч1927г. (предусматривал совместные действияв случае «непрово-цированной войны» против одного из участников договора, пре­доставлял в распоряжение союзника все военные, финансовые и другие ресурсы, а также территорию, инициатива «совместных действий» против третьей державы целиком отдавалась Италии);

договор г 'Эфиопией 1928г., заключенный о Аддис-Абебе (про­возглашал «постоянный мир и вечную дружбу»между Италиейи се будущей жертвой).

Что касаетсяЯпонии, то она в этотпериод не проявлялаосо­бой активности на дипломатическом фронте. Однако японские правительственные круги, проводя нарочито осторожную и уме­ренную политику на Дальнем Востоке, одновременно разрабаты­вали планы завоевания Китая и всей Восточной Азии, «сокруше­ния Соединенных Штатов-* и установления безраздельного гос­подства Японии в Азиатско-тихоокеанском регионе.

Изменявшийся баланс сил в лагере держав-победительниц создавал осязаемые предпосылки борьбы за новый передел мира, предпосылки кризиса и разрушения Версальско-Вашннгтонской системы.

Еще более существенными и «перспективными» для разви­тия международных отношений стали перемены в соотношении сил между державами, победившими в мировой войне, и побежденной Германией. Опираясь на свой огромный внутренний потенциал, а также на финансовую помощь США и Англии. Веймарская рес­публика к концу 1920-х гг. не только достигла довоенных эконо­мических показателей, но и значительно их превзошла- Масшта­бы роста германской экономики становятся более наглядными, если исходной точкой экономического подъема считать не 1913, а 1920 г. В этом случае индекс промышленного производства в 1929 г. составит не 117. а 1ЯО%. В последние годы стабилизации Герма­ния вышла на второе место в мире по выпускаемой промышлен­ной продукции и на третье после США и Англии — по объему внешней торговли. Вопреки постановлениям Версальского дого­вора восстанавливался и военно-технический потенциал Герма­нии. В частности именно в это время началось строительство во­енных кораблей (линкоров «Дойчланд». «Адмирал Шеер» и др.).

Так, уже в первое послевоенное десятилетие Германия вновь обрела статус одного из главных субъектов международных от­ношений. Реваншизм, подкрепленный экономической мощью, превращался из иллюзорной в реально достижимую цель, что де­лало германский вопрос наиважнейшим в мировой политике.

Общая картина расстановкисил в 1920-е гг. была бы неполной, если не отметить возросшее значение в международной жизни совет­ского фактора. Процесс стабилизации вСССР, происходивший в условиях нэпа, укрепил экономические позиции Страны Сове­тов- В 1923-1928 гг. ежегодный прирост промышленной продук­ции в Советском Союзе превышал 24%. Как следствиеиндекспромышленного производства в 1929г. в сравнении с 1920г. со­ставил около 280%. Помимо сходных черт с капиталистической стабилизацией (восстановление хозяйства и финансовой систе­мы, экономический подъем, увеличение внешнеторгового оборо­та) стабилизация в Советском Союзе имела и принципиальное отличие, так как ее главной целью провозглашалось построение социализма. В середине двадцатых годов был взят курс на социа­листическую индустриализацию и коллективизацию сельского хо­зяйства. Не затрагивая вопроса о характере и методах строитель­ства нового общества, важно отметить, что сам факт реализации этого новаторского плана стал дополнительным свидетельством усиления международных позиций СССР.

Все вышесказанное позволяет сделать заключение о том. что в рассматриваемый период в отношениях Запад-СоветскийСоюзсложилось известное равновесие. И.В. Сталин на XIV съезде ВКП(б) в 1925г. заявил: «Достижение некоторого временного равновесия между этими двумя стабилизациями — такова характернаячертапереживаемого нами международного положения». Это «времен­ное равновесие» базировалось на осознании обеими сторонами реального положения дел: западными лидерами — невозможности уничтожения «первого в мире социалистического государства" по­средством военной силы. советским руководством — несбыточно­сти расчета на скорую победу мировой революции- Равновесное состояние вовсе не означало отказа от «идейно-классовой борь­бы». но оно предполагало взаимное признание возможности и не­избежности мирного сосуществования двух систем.

Таковы были важнейшие изменения в расстановке и соотно­шении сил на мировой арене, которые обусловили глубокую внут­реннюю противоречивость развития международных отношении в 1920-е гг. В этот период образовалось два крупных узла противоре­чий, или два ^треугольника силы»: европейский (Англия-Фран-иия-Германия) и дальневосточный (США-Англия-Япония»- В пер­вомиз них определяющее значение имел германский вопрос.

Германский вопрос в 1920-е гг. План Дауэса

В международной жизни двадцатых годов германская про­блема справедливо считалась не только самой важной,но ннаиболее сложной, что было обусловлено тремя основными причинами. Как уже отмечалось выше. политика реванша в сочетании с возраставшей экономической мощью Германии создавала угрозу самому существованию Версальской системы. Показательно, что в это время в Веймарской республике не было ни одной партии. которая во внешнеполитической части своей программы не выд­вигала бы в качестве приоритетного требование отмены унизитель­ного договора, подписанного в Париже. Причем главным объек­том пропагандистской атаки стала его 231-я статья, устанавливав­шая «полную и неоспоримую ответственность» Германии за развязывание Первой мировой войны. Понятно, что ее аннулиро­вание лишало смысла и все остальные постановления Версальско­го договора. Президент Веймарской республики фельдмаршал Па­уль фон Гинденбург в этой связи открыто заявлял, что Германия в 1914-191^ гг. «вела справедливую борьбу за самоутверждение в мире. полном врагов». Словесные призывы к пересмотру послевоенного международного порядка сопровождались реваншистскими акци­ями. В 1929г. военизированная прусская организация «Погранич­ная стража» сконцентрировала на германо-польской границе во­оруженные отряды численностью до 30 тыс. человек. Начинало сбы­ваться пророческое предостережение Д. Ллойд Джорджа, высказанное им еще на Парижской конференции: «Германия найдет средства отомстить своим победителям».

Другое важное обстоятельство,осложнявшее решение герман­ского вопроса, состояло в том. что его нельзя было рассматривать в отрыве от еще одной крупной международной проблемы — со­ветской. В 1920-е гг. стали очевидными два возможных варианта развития европейских международных отношений. Первый — крайне неблагоприятный для Запада — предполагал дальнейшее сближение униженной Германии и коммунистической России (Рапалльский договор 1922 г. показал реальность такого хода со­бытий). Второй — наиболее приемлемый для союзных держав — предусматривал превращение Германии в противовес Советскому Союзу. Однако при реализации второго варианта возникали но­вые трудности: противопоставить СССР можно было только силь­ную Германию: это означало, что западные демократии должны предоставить ей серьезную экономическую и финансовую помощь, а также идти на уступки по целому рядуее политических требова­ний; в результате, никто не мог гарантировать, что в один пре­красный момент возрожденная германская мощь будет направле­на не против Советского Союза, а против тех самых держав, ко­торые помогли Германии стать сильной. Пока западные стратеги ломали себе голову над тем. как выйти из этого заколдованного круга, германское правительство умело использовало советский факторкак рычаг давления на страны-победительницы с целью ревизии созданной имиВерсальской системы. Дополнительные осложнения в процессе урегулирования гер­манской проблемы вносили разногласия и противоречия меж-ту союзными державами. Англия и США. изначально выступавшие ад сохранение «не слишком слабой Германии» как противовеса Советской России и Франции, последовательно проводили этот курс и в 1920-е гг., что нашло свое отражение в масштабном фи­нансировании германской экономики и в готовности идти на­встречу некоторым «политическим пожеланиям» Веймарской рес­публики- Французское правительство, которое под натиском анг­лосаксонских государств вынуждено было отказаться отсвоеймаксималистской позиции в отношении Германии, продолжало настаивать на строгом соблюдении положений Верса-тьского до­говора и возражало против каких-либо существенных уступок гер­манским реваншистам. В Париже хорошо понимали, что в под­вижном силовом треугольнике Англия-Франция-Германия укреп­ление международных позиций последней означало не только утрату надежд на установление французской гегемонии в Европе. но и создавало непосредственную угрозу безопасности Француз­ской республике. Далеко неслучайно, что в правительственных кругах Франции уже в 1927 г. был разработан план строительства на восточных границах укрепленной линии, названной в честь военного министра А. Мажнно. Таким образом, решение герман­ского вопроса напрямую затрагивало внешнеполитические инте­ресы великих держав-победительнии и не могло не сопровож­даться напряженной борьбой между ними, так как эти интересы во многом не совпадали.

Германская проблема (в соответствии с основными раздела­ми Версальского договора) включала в себя рахтичныеаспекты:

территориальный, колониальный, военный,репарационный, эко­номический. В двадцатые годы вниманиемировой общественно­сти и международные дебаты сконцентрировалисьна тече репа­раций. поскольку Германия, ссылаясь на тяжелоефинансовоеположение, начала с нарушения именноэтих постановлении со­юзных держав. Особую остроту репарационный вопросприобрелв период рурского кризиса. Стремясь не допустить новогорево­люционного взрыва в Германии и стабилизироватьевропейскийпорядок. Англия и США взяли инициативу всвои руки.Не безих настойчивых советов германское правительствов сентябре 1923 г. высказалось за проведение конференции по проблеме ре­параций. Франция была вынуждена дать согласие нетолько нэ-замощного давления англосаксонских держав, но и попричине полного провала «акции возмездия» вРуре: оккупационные рас­ходы, достигшие к осени 1923 г. 1 млрд. франков ипревысившиепо стоимости невыплаченные Германией репарации,поставили Французскую республику перед перспективой финансово-эконо­мического коллапсаи заставили ее искать политического реше­ния вопроса.

В целях тщательной подготовки конференции по предложе­нию СоединенныхШтатов были созданы два международных комитета экспертов. Один из них возглавил американский бан­кир, тесно связанный с банковской группойДж. П. Моргана, ге­нерал в отставке Чарльз Дауэс. В задачи этого комитета входила разработка мер по стабилизации экономики и валютной системы Германии, установление новой схемы погашения репарационных платежей. Другой комитет, работой которого руководил англий­ский финансист Реджинальд Маккенна. должен был определить пути и методы размещении и Веймарской республике иностран­ных капиталов и возвращения на родину капиталов германских. В августе 1924г. специальная межсоюзническая конференция в Лондоне обсудила рекомендации экспертов и утвердила в каче­ствесвоего официального решения доклад первого комитета, по­лучившего название -ждан Дауэса».

В его содержании можно выделить следующие положения.

План устанавливал новыйпорядок выплаты репараций — го­раздоболее благоприятный дляГермании, нежели Лондонская репарационная программа 1921 г.Были выдвинуты два важных базовых тезиса: о необходимости оказания помощи Германии для восстановления ее экономики и финансов, в связис чем предла­галось предоставить Веймарскойреспублике международный заем в 800 млн. золотых марок; размеры репарационных платежейста­вились в зависимость от «изменений виндексе благосостояния Германии». При сохранении итоговойсуммы репараций в 132 млрд. марок сроки окончательной их выплаты не указывались.Обозна­чались лишь ежегодные взносы от 1млрд. в 1924 до 2,5 млрд.ма­рок — начиная с 1928 г.. что было значительно меньшеизначаль­ного лондонского варианта (3,5 млрд. марок в год).

В плане Дауэса определялись и основные источники погаше­ния репараций: отчисления из государственного бюджета, а так­же от прибылей промышленных предприятий и железных дорог. В первом случае речь шла о введениивысоких косвенных налогов и, следовательно, о повышении цен на выпускаемые товары, что ложилось тяжелым бременем на население Германии. Во втором — об участии в оплате репарационных взносов крупного бизнеса (около 50% от общей суммы).

План предусматривал организацию жесткого контроля над экономикой и финансами Веймарской республики в качестве га­рантий выплаты репараций. Германское правительство фактически лишалось права на управление Рейхсбанком и государственными железными дорогами. Взамен создавались лве международные компании: трансфертная, осуществлявшая валютные операции, связанные с репарационными платежами, и акционерная желез­нодорожная, распоряжавшаяся доходами от транспортных пере­возок. Учреждался пост Генерального агента (американец Г- Пар­кер). в чьи функциональные обязанности входило наблюдение за восстановлением германской промышленности и финансовой системы, а также за своевременной выплатой репараций.

Принятие плана Дауэса. вступившего в силу с 1сентября1924 г., стало этапным событием не только в решении репараци­онноговопроса, но и в развитии межвоенныхмеждународныхотношений.

Во-первых. Новыи репарационный план«юридически» офор­мил существенные изменения в европейском иобшемнровом ба­лансе сил.

Прежде всего он знаменовал усиление международных пози­цийАнглии и США. так как с его принятием восторжествовала англо-американская линия в урегулировании германской пробле­мы. Особо следует подчеркнуть ведущую роль Соединенных Шта­тов как в подготовке, так и в реализации этого плана. Их доля в финансовой помощи Германии в период действия программы Дауэса превысила 70% (в сравнении с 14% Голландии и 10% Ан­глии). По настоянию США специальными постановлениями Лон­донской конференции оговаривалось, что два ключевых поста по контролю за выплатой репараций — Генерального агента и пред­седателя Трибунала по разбору репарационных споров — должны занимать только американцы. Так начинала осуществляться идея превращения Соединенных Штатов в международного суперар­битра. Это, конечно же, раздражало Англию, но она находила утешение в том. что план Дауэса воплощал в жизнь ее концеп­цию континентального баланса сил, согласно которой «не слиш­ком сильной Франции» противостояла «не слишком слабая Гер­мания». Нельзя не отметить, что помимо политических дивиден­дов англосаксонские государства получали и вполне осязаемые экономические выгоды, поскольку их капиталовложения в гер­манское хозяйство приносили прибыль в 9% годовых (при сред­неевропейской норме — 6.5%).

Другим значимым итогом работы межсоюзнической конфе­ренции 1924г. стало дипломатическое поражениеФранцузскойреспублики. Отправляя войска в Рур. французское правительство стремилось силовым методом решить проблему репараций и тем самым утвердить свое главенствующее положение в Европе. На Лондонской конференции были категорически отвергнуты как первое, так и второе притязание Франции. План Дауэса. который>- '.прочил экономическую основу Версальскогодоговора- С др\-стороны. этот план был направлен на создание«экономически

-. льной Германии», что объективно содейстпонало ее наступательной борьбе за ревизию постановлений, принятых в Пириже в 1919 г. Именно так были восприняты решения Лондонской конференции я правительственных кругах Веймарской республики. Выступая на оседании рейхстага, министр иностранных дел Г. Штреэеман по-:>.уш>.м.эт,ууй-^ ту.мдняо- но йлачне доступно для понимания зая­вил: «От Версаля ло Лондона был долгий путь унижений и громад-чы\ трудностей. Я убежден, что Лондон — это не коней- Лондон может быть исходным пунктом развития...».

В-третьих. Что касается финансово-экономической стабилиза­ции Версальской системы, то и она оказалась временной и относи-

-ельной. Соединенные Штаты исходили из того. чтопредложенная

-1ми репарационная программа последовательно и успешно разре­шит целый ряд международных экономических проблем: помошь Германии обеспечивает быстрый рост ее промышленности — про­изводимые товары находят рынки сбыта в СССР. что заодно подо­рвет начавшийся гам процесс социалистической индустриализации — вырученные средства в виде репараций перелаются Англии и Фран­ции — последние выплачивают военные долги США- Как оказа­лось. эта изящная цепь логических построений имела сразу несколько слабых звеньев. Руководство Советского Союза, не желая отказы­ваться от своих планов реконструкции промышленности и построе­ния социализма, отвергло как «злонамеренную» попытку США ре­шить собственные проблемы за счет СССР. Сталин на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г. жестко и недвусмысленно заявил: «Мынехотим превращаться в аграрную страну для какой-либо державы, в том числе Германии». Европейские должники Америки, возглавля­емые Англией, настойчиво выступали за аннулирование всех воен­ных задолженностей, что не могло не испортить оптимистических настроений их главного кредитора. Соединенные Штаты в 192Э-1926гг. заключили 13 соглашений о долгах времен Первой мировой войны, в которых вынуждены были пойти на серьезные уступки своим должникам: сумма платежей сократилась в среднем на 51%. сроки выплаты увеличивались с 25 до 62 лет. проценты по зспгач снижались с 4,25 до 3.3-0,4%. Тем не менее Европа продолжала ук­лоняться от погашения своей задолженности великому заокеанскому ростовщику. И наконец центральное звено «идеальной» американс­кой схемы — Германия, уверовав в лояльность и снисходительность своих англосаксонских покровителей, стала требовать новых усту­пок в решении вопроса о репарациях. Вскоре после вступления в силу плана Дауэса германское правительство предложило его пере­смотреть. доказывая необходимость еще большего смягчения репа­рационных постановлений.

Расчет Германии оправдался: США и Англия, твердо придер­живаясь своего «прогерманского» курса, пошли навстречу ее по­желаниям- И феврале 1929г. приступил к работе новый междуна­родный комитет экспертов, который возглавил президент морга-новской компании «Дженерал электрик», один из авторов плана Дауэса Оуэн Д.Янг. Рекомендации этого комитета были одобре­ны на межсоюзнической конференции в Гааге в конце августа того же года (окончательно утверждены 20 январи 1930г.)

В сравнении с программой Дауэса план Янга характеризовал­ся гораздо большим либерализмом в отношенииГермании, что нашлосвое отражение вовсех его основныхразделах.

Прежде всего это касалось порядка взимания репараций. Об­щий размер репарационных платежей определялся в 113.9 млрд. марок (с учетом уже выплаченных взносов первоначально установ­ленная в 1921 г. сумма ~ 132 млрд. — осталась без изменений). Германия должна была выполнить свои репарационные обязатель­ства за 59 лет (до 1989г.), уплачивая ежегодно от 2,4 до 0,9 млрд. марок, т.е. в среднем на 20% меньше, чем по плану Дауэса.

Главными источниками погашения репараций согласнопла­ну Янга сохранялись государственный бюджет и прибыли от же­лезных дорог. Вместе с тем в эти положения была внесена одна существенная поправка: промышленные предприятия освобож­дались от участия в формировании репарационного фонда, что органично вписывалось в англо-американскую стратегию обес­печения быстрого роста германской промышленности.

Самые крупные выгоды для Германии содержали те поста­новления Гаагской конференции, в которых речь шла о гаранти­ях выплаты репараций. Упразднялись все виды контроля союз­ных держав над финансами и экономикой Веймарской республи­ки, включая пост Генерального агента. Репарационная комиссия распускалась, а ее функции передавались вновь созданному Ба-зельскому банку международных расчетов. Фактически этот «сверх­банк» ограничил свою деятельность финансированием промыш­ленного производства Германии, По существу в плане Янга ста­тьи о «гарантиях и контроле» подменялись положениями об их отмене.

В отличие от Лондонской конференции 1924г. Гаагский фо­рум принял и важное политическое решение, изменявшее в пользу Германии соответствующее постановление Версальского догово­ра, — о досрочном (на 5 лет раньше установленного срока) выво­де союзных войск из Рейнской демилитаризированной зоны.

Таким образом,план Янга закрепил и усилил те тенденциив развитии европейских международных отношений, которые были отчетливо обозначены с принятием программы Дауэса. Судьба нового репарационного плана оказалась недолговеч­ной: он просуществовал менее двух лет. В связи с Великим кри­зисом. охватившим чесь капиталистический мир. по предложе­нию президента США Г, Гувера в июле 1931 г. на выплату репа­раций был наложен мораторий сроком на один год- Решениеоботмене репарационных платежей приняла Лозаннская конферен­ция, проходившая летом 1932 г. Германскому правительству пред­ложили выкупить его репарационные обязательства за 3 млрд. марок, погасив эту сумму в течение 15 лет при 5% годовых- Окон­чательно похоронил репарации Адольф Гитлер, отказавшийся что-либо выплачивать государствам, которые «столько лет грз⁰»-'¹" Германию». Возражений со стороны названных государств не последовало.