Ранняя лирика Пушкина (лицейский и петербургский периоды): ведущие мотивы, освоение разных жанров и стилей

Первый период творчества Пушкина (1813 - лето 1817) приходится на время ожесточенной борьбы между карамзинистами и шишковистами. Пушкин-лицеист активно включился в нее на стороне последователей Карамзина. Эпиграммы против «беседчиков», многочисленные полемические выходки в поэзии этих лет, принятие его в «Арзамас» (с кличкой Сверчок) свидетельствуют о боевой позиции Пушкина в рамках этого литературного направления. На то же указывает ощутимая в ряде стихотворений этого периода ориентация на поэтическую традицию Жуковского и Батюшкова. Однако одновременно целый ряд признаков литературной позиции молодого Пушкина не только несовместим с поэтикой карамзинистов, но и глубоко ей противоречит. Если даже не говорить об интересе к философской прозе в духе XVIII в. (замысел романа «Фатама»), в творчестве Пушкина этих лет отчетливо проявляется интерес к эпическим жанрам, и в особенности к сатирической поэме, совершенно выпадавшей из поэтики карамзинистов. «Монах» (1813), «Бова» (1814), «Тень Баркова» и «Тень Фонвизина» (1815), «Руслан и Людмила» (также начата в лицее) убедительно свидетельствуют о художественной ориентации, связанной с сатирической традицией XVIII в. и противоречащей субъективно-лирической установке карамзинистов. В лирике можно отметить влияние Державина («Воспоминания в Царском Селе»), Д. Давыдова («Пирующие студенты», «Наездники» и др.), Милонова и других «гражданских» поэтов 1810-х годов («К Лицинию»). Круг западноевропейских воздействий также весьма противоречив - от Вольтера до Оссиана. Стилистическому разнообразию соответствует и тематическая широта творчества начинающего поэта.

Отсутствие единства в лицейском творчестве Пушкина порой истолковывается как результат творческой незрелости еще не нашедшего своего пути поэта. В определенном смысле это справедливо. Однако следует отметить, что период собственно ученический был у Пушкина предельно кратким. Очень скоро, усваивая различные художественные традиции и интонации, поэт достиг в каждой из них совершенства зрелых мастеров. Если в элегиях и романсах (например, «Желание» или «Певец») Пушкин выступает как зрелый соперник такого уже признанного в то время мастера, как Жуковский, то в дружеском послании («Городок») он равняется с Батюшковым. Еще более интересны опыты художественного синтеза различных традиций, позволяющие молодому поэту выступить как новатору. Так, в «Воспоминаниях в Царском Селе» (1814), бесспорно центральном произведении лицейского периода, Пушкин, синтезируя художественный опыт исторических элегий Батюшкова с державинской одой, смог добиться совершенно неожиданного идейно-художественного эффекта, придав гражданственно-патриотической поэзии взволнованно-лирическое звучание и личные интонации.

Мотивы лирики лицейского периода: патриотическая гордость великим историческим подвигом своего народа (война 1812 г.) начинает сочетаться с гражданским негодованием к его угнетателям – с ненавистью к «рабству» («К Лицинию»). Два различных типа отношения к действительности формируются под влиянием творчества поэтов-новаторов Батюшкова и Жуковского: утверждение жизни и неудовлетворенность ею.

Второй период творчества падает на время с осени 1817 г. до весны 1820 г. Выпущенный из лицея, Пушкин поселился в Петербурге. Этот период отмечен сближением с декабристами. Поэт постоянно встречается с Ф. Глинкой, Н. Тургеневым, Чаадаевым и испытывает сильное воздействие их идей. Пушкин вступает в тесно связанные с декабристским движением литературные общества «Зеленая лампа» и Вольное общество любителей российской словесности. Его политическая лирика становится выразительницей идей «Союза благоденствия». Именно в сфере политической лирики этих лет особенно заметно новаторство Пушкина и его поиски новых художественных решений. Попробовав в оде «Вольность» решить задачу создания актуальной политической лирики на основе традиции XVIII в., Пушкин в дальнейшем к этому опыту больше не обращался, а призыв Кюхельбекера в 1824 г. возродить оду вызвал у него ироническое отношение. Интересны попытки использовать «низкие», традиционно считавшиеся маргинальными жанры и на их основе создать гражданскую поэзию, соединяющую высокий пафос с интимными интонациями. Такие опыты делаются с мадригалом («Плюсковой», «Краев чужих неопытный любитель»), дружеским посланием («лампистский» цикл).

Особенно интересно в этом отношении послание «К Чаадаеву» (1818). Первые строки Стихотворения должны вызвать в сознании читателей образы и стилистику унылой элегии. Жанр этот, активно культивировавшийся молодыми поэтами начала 1820-х годов и самим Пушкиным, не встречал сочувствия в кругу декабристов. На фоне элегической традиции строки: «Любви, надежды, тихой славы // Недолго нежил нас обман» - воспринимались как жалоба на «преждевременную старость души», разочарование в «юных забавах». Достаточно вспомнить элегию Пушкина «Я пережил свои желанья, // Я разлюбил свои мечты; // Остались мне одни страданья, // Плоды сердечной пустоты», чтобы сделалось очевидным стилистическое и интонационное родство этих строк. Однако начало следующей строфы резко поворачивает течение смысла. Не случайно она начинается с энергического противительного «но». Разочарованной душе противопоставлена душа, полная сил и мужества. Вместе с тем фразеологическое клише «горит желанье» намекает, как кажется, и на то, что речь идет о нерастраченной силе любовного чувства (ср., например, пушкинское: «В крови горит огонь желанья»). Только с 6-го стиха раскрывается, что речь идет о жажде свободы и борьбы. Третья строфа сливает образность политической и любовной лирики в напряженно-эмоциональное единство. И только после этого идут две заключительные строфы, в которых страстный порыв уступает возвышенной мечте, а напряженно-любовная фразеология сменяется образом боевого товарищества.

Новаторство это имело глубокую подоплеку. Этике «Союза благоденствия» присуща аскетическая окраска. Идеалом был герой, добровольно отказывающийся от личного счастья ради счастья родины. С этих позиций осуждалась и любовная лирика, расслабляющая и уводящая от сурового героизма: «Любовь никак нейдет на ум: // Увы! моя отчизна страждет» (Рылеев). В. Ф. Раевский, уже узник Тираспольской крепости, призывал Пушкина: «Оставь другим певцам любовь! Любовь ли петь, где брызжет кровь...» В том же направлении влиял на Пушкина и Н. Тургенев. Под его воздействием Пушкин начал оду «Вольность» демонстративным изгнанием богини любви и призывом «разбить изнеженную лиру» (ср. аналогичное начало «Негодования» Вяземского). Однако в целом позиция Пушкина была более сложной. В стихотворении «Краев чужих неопытный любитель» Пушкин поставил рядом как два сопоставимых высоких идеала гражданина «с душою благородной, // Возвышенной и пламенно свободной» и женщину «не с хладной красотой, // Но с пламенной, пленительной, живой». Параллелизм «пламенно свободная душа» и «пламенная красота» еще резче подчеркивает, что в глазах поэта любовь не противоречит свободе, а является как бы ее синонимом. Свобода включает счастье и расцвет, а не самоограничение личности. Поэтому для Пушкина политическая и любовная лирика не противостояли друг другу, а сливались в общем порыве свободолюбия.

Главным созданием этого периода была поэма «Руслан и Людмила». Работа над ней продолжалась в течение всего петербургского периода и закончилась лишь весной - летом 1820 г. Отдельное издание вышло в том же 1820 г., когда автор был уже на юге (позже во второе издание, в 1828 г., внесены существенные изменения, в частности впервые включено вступление «У лукоморья дуб зеленый...»). Поэма имела большой читательский успех, но критика в основном оценила ее сдержанно. Несмотря на похвальный отзыв Жуковского, старшие карамзинисты поэмы не одобрили: Карамзин снисходительно назвал ее «поэмкой», а Дмитриев отозвался о ней как о неприличной. Инспирированный Дмитриевым Воейков предал этот отзыв печати, подвергнув поэму пристрастной и придирчивой критике. Несмотря на полемические выходки против Жуковского в начале четвертой песни поэмы (отмечено Ю. Н. Тыняновым), «Руслан и Людмила» не обнаруживает признаков сближения Пушкина с Катениным и «архаистами». Отношение Катенина к «Руслану и Людмиле» тоже было отрицательным (см. рецензию Д. П. Зыкова, фактически - Катенина, в «Сыне отечества», на что указывал Б. В. Томашевский). Критически оценили поэму представители литературной реакции (А. Г. Глаголев в «Вестнике Европы»). Но и декабрист, член «Союза благоденствия» Н. И. Кутузов, выражая мнение своих политических единомышленников, осудил поэму за недостаток «возвышенных чувств». При этом он повторил обвинение поэмы в безнравственности, дословно совпав с критиками - сторонниками совсем иных политических убеждений. Дмитриев отозвался о поэме словами: «Я тут не вижу ни мыслей, ни чувств: вижу одну чувственность», а Кутузов: «Пожалеем, что перо Пушкина, юного питомца муз, одушевлено не чувствами, а чувственностию».

Среди одобривших поэму и даже выражавших восхищение ею были Жуковский, Крылов, Кюхельбекер, Вяземский, А. Тургенев, но ни один из них не принял участия в журнальной полемике. Выступивший в защиту Пушкина А. Перовский еще не имел литературного авторитета.

В целом критика обнаружила неспособность понять новаторство поэмы. Не будучи в силах отождествить ее с каким-либо из привычных жанров (на основании этого «Вестник Европы» бросил поэме упрек в «романтизме»), критика не смогла понять основного художественного принципа поэмы - контрастного соположения несовместимых жанрово-стилистических отрывков. В поэме господствует ирония, направленная на самый принцип жанровости. В этом, а не в нескольких вольных описаниях лежала основа обвинений в «безнравственности»: критики не могли определить точку зрения автора, видели, что ирония заменяет мораль. Их возмущала не столько игривость некоторых сцен, сколько их соседство с героическими и высоколирическими интонациями. Между тем именно в этом - еще незрело, в виде прямой несовместимости частей - уже намечались принципы повествования, которые достигли зрелости в «Евгении Онегине». Не случайно в одной из первых строф романа в стихах Пушкин обратился через головы своих «южных поэм» к «друзьям «Людмилы и Руслана»» (именно так, а не «Руслан и Людмила» именовалась поэма в одной из первых журнальных публикаций в «Сыне отечества»). (ЛОТМАН)

1. Первый период творчества Пушкина – период формирования поэта. Пушкин подарил России очень важную тему – тему счастливого ученичества. В плане творческого ученичества, литературного ученичества он был счастливым человеком. И это счастье было в том, что он сумел воспринять и синтезировать все завоевания его предшественников. Это тот случай, когда поэт практически ни от чего не отказался. У него звучит такая мысль: «Наследник всех своих родных». Вот Пушкин в творческом смысле был наследником всех своих родных.

Счастливая пора ученичества представлена и в «Онегине», начало 8-й главы, лирической отступление, которое он начинает с описания лицея:

В те дни, когда в садах Лицея

Я безмятежно расцветал,

Читал охотно Апулея,

А Цицерона не читал.

Это круг его интересов. «Цицерона не читал» - это метафора, потому что Пушкин, конечно, был знаком с его творчеством. Творчество воспринимается как пир. Кстати, представление пира как игры воображения, творчества будет характерно и для Боратынского.

Элегический романтизм открывается в русской литературе с помощью Жуковского, а период 1817-20 г. характеризуется как расцвет романтизма, но уже в лицейские годы Пушкина звучат мотивы, связанные с романтизмом («Желание») - Пушкин, конечно, усваивает эти модные идеи и образы. Романтический дискурс входит в его творчество. Уже в лицейские годы у Пушкина звучали романтические мотивы.

Но прежде всего это диалог с писателями 18 в., а это в первую очередь, конечно же, Державин. Жуковский дебютировал только в 95-м году. Пушкин вспоминает в «Онегине»: "Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил". Это ощущение связи, сопричастности – чрезвычайно важно для АСП. Для Пушкина это ощущение связи нес, конечно же, Державин. И не случайно «Воспоминания в Царском селе», которое прочитано АСП на экзамене, где присутствовал Державин, написано в державинском тоне. Пушкин здесь демонстрирует мастерское владение возвышено-торжественной интонацией. Конечно, он иногда грешит излишней тяжеловесностью, но это вполне оправданное явление в той системе, которую он создает в стихотворении:

«Навис покров угрюмой нощи.

На своде дремлющих небес».

Стихотворение по широте охвата: безусловно, есть историческая тема, величественный пейзаж. Он обращает внимание на памятники. Это памятники сподвижникам Екатерины. Екатерининское время предстает как время славы, как Золотой век не только русского дворянства, но и вообще России, которая расширяла свои границы. Современная тема – тема 12-го года, связанная с патриотическими мотивами АСП. Звучит явная антинаполеоновская риторика: «Вострепещи, тиран! уж близок час паденья!» И это вполне закономерно для свидетеля ужасающих бедствий. АСП в данной ситуации видит в нем только врага Отечества, но позднее он изменит свою точку зрения. Также возникает тема славы и прославления русских воинов. Молодой АСП видит проходящих мимо окон Лицея воинов как борцов «За Русь, за святость алтаря». В изначальном варианте эта строка звучала: «За Русь, за веру, за царя». Но АСП под влиянием продекабристских настроений исправляет эту строчку. Это очень типичная ситуация, когда у нас начинают исправлять историю. Но АСП не говорит о том, о чем говорили герои 12-го года – он делает переоценку. Одно дело, как себя позиционировали герои, другое – как мы к этому относимся. АСП выступает как патриот своей страны. Напомню, что стихотв. написано для чтения на публичном экзамене (8 января 1815 г.) при переходе с младшего трехлетнего курса лицея на старший.

Между тем, лицейские годы – это усвоение идей политического либерализма. Это усваивалось АСП и его друзьями на лекциях Куницына, который вошел в историю как один из тех людей, которые оказали влияние на формирование мировоззрения АСП. Надо сказать, что эти мотивы проявились в стихотв. «Лицинию». Надо сказать, что АСП играет роль поэта-свободолюбца, чтобы замаскировать излишне смелые идеи, он маскирует это под древнеримский текст. Поэтому от имени поэта-свободолюбца АСП говорит, что в мире все продажно:

…законы, правота,

И консул, и трибун, и честь, и красота.

Конечно же, АСП говорил о злободневных проблемах своей страны, не о Римской империи. Стиль этого стихотворения тоже высокий, торжественный, напоминающий сатиру Ювенала с жестким политическим высказыванием в адрес власти.

АСП был, прежде всего, учеником Жуковского в Арзамасе, он не принимал классицистов начала века – он принимал классицизм в его классических образцах – в лице Ломоносова и Державина, но он не принимает классицизм, который ушел со сцены, и эпигонов, последователей классицизма, которые пытаются его реанимировать. В этом смысл столкновения архаистов и новаторов. В этом смысле АСП высмеивает новых певцов классицизма. В его стихотв. «К другу стихотворцу» он пишет:

Страшися участи бессмысленных певцов,

Нас убивающих громадою стихов!

Здесь понимается под «громадою стихов» эта тяжеловесность и длину псевдоклассицистических поэм. Напомню, что к «Другу стихотворцу» - дебютное стихотв. Стихотворение было написано еще под криптонимом «НКШП», псевдонимом, состоящим из букв в обратной последовательности. Было напечатано в 1814-м году журнале «Вестник Европы». Был поставлен вопрос о профессионализме лит. творчества. Поэт – это не только тот, кто зарабатывает, но и тот, кто пишет за деньги – не тот, кто хочет нажиться, а тот, кто выбирает этот способ существования. До этого поэты не жили своим трудом: они были писателями-аматёрами (от фр. amateur – любитель). Иногда их называют дилетантами, но это несправедливо: дилетант – это непрофессионал в плане качества, он не претендует на какое-то высокое место в истории, а вот аматёр может претендовать.

Вставал вопрос о профессионализации, вставал и перед Сумароковым, вставал и перед Карамзиным, но, по сути, это положение формируется только к 20-м годам 18-го века. (Наверное, опечатка: 19 века) АСП пишет:

Поэтов - хвалят все, питают - лишь журналы;

Катится мимо их Фортуны колесо.

Он замечает еще момент: с помощью журналов можно зарабатывать на жизнь, и в этом смысле АСП говорит о начале того процесса, который сейчас исследователи называют «журнализацией литературы», т.е. литература становится неотъемлемой частью журнала. Стихи поэта, несомненно, опубликуют в книге, но первая публикация – журнальная. Она дает имя и автору, и журналу. Не публикуй, например, журнал Достоевского или Толстого, это бабушка надвое сказала, выйдет ли он в тираж.

2. Следующий период – 17-20 годы, после лицея. Петербургский. Период расцвета романтизма, которым АСП не мог не овладеть и не мог не понять. Пушкин начинает свою самостоятельную жизнь в Петербурге. АСП в своих письмах, оценках, творчестве отдает дань романтизму как элегическому (что хар-но для Жуковского и Батюшкова), так и гражданскому (название дал Кюхельбекер).

Причем именно то название, которое дал гражданскому романтизму Кюхельбекер, он говорил, что они – «романтики славяне», т.е. приверженцы славянизмов, архаической лексики с апелляцией к истории славянства, России и Древней Руси, где объединились три славянских народа – русские, украинцы и белорусы. Вот это ощущение связи со славянским миром важно для АСП. У Пушкина в стихотв. «Муза» (1821 г.) есть тенденция к сплетению разных поэтик, разные манеры и традиции и стремление добиться нового качества, стремление усвоить все то, что было создано предшественниками. Но как это усвоить? Академик Виноградов отмечал его поразительное умение варьирования стилей.

В Петербургском периоде наиболее известны три стихотв., которые связаны с гражданским романтизмом. «Вольность», «Послание к Чаадаеву» и «Деревня». Своеобразная триада политического свободолюбия АСП. АСП, действительно, увлекается в эти годы политической философией, философией французского либерализма, в частности. И учится на наиболее древних образцах философии французского просветительства: Вольтер, Дидро и Руссо. И это ложится в основу творчества поэта. При этом

АСП говорит в оде «Вольность» о своей связи с историей русской общественной мысли. И это явный «привет» Радищеву. Пушкинская мысль здесь развивается вокруг идеи просвещенной монархии. Не только просвещенной (это широкое понятие), это монархия, ограниченная властью закона – конституционная монархия, один из постулатов философии декабристов. Некоторые говорят, что АСП здесь высказывается против монархии в целом. Нет, он высказывается против единовластного властителя. Он не говорит о необходимости уравнивания полит. прав монарха и народа, он пишет: «Владыки! вам венец и трон

Дает Закон — а не природа;

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон.

Этот закон воспринимается поэтом как некий гарант для деятельности монарха и свободы собственного народа. Неизвестно, кого именно АСП называл «самовластительным злодеем». Скорее всего, здесь действует обобщающий, типический образ, включающий черты Наполеона, Александра Первого и черты Павла Первого. Происходит синтез черт. Вместе с тем АСП говорит, что не только самовластительный злодей угрожает государству, но и анархия, пренебрежение законом, которое может происходить на уровне народа. (Когда происходит, например, казнь Людовика XVI) И есть третий момент: АСП сравнивает с янычарами тех, кто убил Павла Первого. Вовсе не из сочувствия – он делает это в связи с неприятием политического противостояния. Неприятие любого беззакония.

Вот в чем пафос этого стихотворения (если вы помните, в первоначальном варианте «Памятника» АСП писал: «вослед Радищеву восславил я свободу»).

Еще одно стихотворение, о котором мы должны упомянуть в этой теме – это «К Чаадаеву». Здесь АСП соединяет черты унылой элегии (элегии в стиле Жуковского, он с этого начинает) с идеей о том, что необходимо посвятить свою жизнь борьбе за свободу. В этом заключается умение АСП соединить элегическое и патриотическое начало. Он соединяет малые формы с большими. Он расширил элегический настрой гражданским высоким наполнением, и заканчивается стихотв. очень по-рылеевски:

Товарищ, верь, взойдет она,

Звезда пленительного счастья…

Это абсолютно рылеевская строчка. В «Деревне» АСП использует также отработанный жанр элегии. И начинается стихотв. картиной пастушеского благополучия и приятной сельской жизни. Это поэтическая обитель, и она должна быть совершенно чужда политических и общественных бед, но здесь (и это очень редкий переход) проходит совершенно иная тема (даже не вдохновения и идиллии) – тема гражданских бед. Здесь тоже есть тема общества, но здесь поэт, прежде всего, призывает к обличениию барского ига, которое насильственно присвоило все. Призыв поэта к гражданскому действию. АСП закончил всего-навсего Лицей. Лицей – это не одно из лучших учебных заведений России, но это не уровень университета. Но, тем не менее, творческий гений АСП складывается благодаря самостоятельному чтению, он чрезвычайно много читал. Несмотря на это, АСП очень точно анализирует экономическую проблему феодального строя (проблема присвоения труда). Очень важный момент, что АСП в «Деревне» обращается к Александру Первому с надеждой, с поощрительным призывом, с надеждой, что «по мании царя» падет крепостное право. Это не просто утопия, как иногда говорят исследователи, - уже тогда создавались проекты по антикрепостнической реформе, хотя Александр так и не решил эту проблему. Здесь АСП предстает как публицист, пытающийся решить одну из важнейших проблем своей эпохи. Александр Первый это стихотв. не разрешил публиковать, печатать его было нельзя, вместе с тем он его одобрил. Вот эта лицемерная политика царя.

Что же того, что вызвало негодование царя, что привело к Южной ссылке? Это ода «Вольность». Тем более, это воспоминание о смерти Павла Первого, что, естественно, не могло быть одобрено Александром. Попытка вмешаться в политическое устройство России, упоминание о странных обстоятельствах смерти Павла I. Также в «Сказке» высмеивается Александр Первый и его союз с Австрией и Пруссией, эпиграмма на Аракчеева и другие политические идеи того времени, это овсе не могло вызвать с одной стороны преклонение поэтов перед АСП: Батюшков и Жуковский видели в нем своего преемника, и в то же время АСП развивает некоторую политическую идею. Но в целом это творчество лирическое и связанное с гражданской тематикой. В конце периода выйдет «Руслан и Людмила».

Чем отличается АСП от поэтов-декабристов? У АСП главный герой – это юность, которая протестует против всякого подавления личности. Мы говорили о Конституции, о крепостном праве. Но теперь давайте посмотрим на его творчество с высоты птичьего полета. Здесь очень важно протестующее начало, связанное с широтой мысли и полнотой жизни. Творчество АСП не ограничивается политическими идеями. Декабристы в этом смысле были гораздо аскетичнее: для них была важна идея, служащая конкретной цели. АСП же считает, что цель поэзии – поэзия.