Девиантные группы населения

Социологическим термином «девиантный» (от лат. deviatio – «отклонение») обозначают группы населения, поведение которых отклоняется от социальных норм. Таким образом, ключевым критерием для выделения таких групп служат социальные нормы – одно из самых многозначных, дискуссионных и противоречивых понятий в социологии. Помимо теоретической и методологической дискуссионности рассматриваемого термина, определение социальных норм затрудняется их зависимостью от традиционной соционормативной культуры и временнóй изменчивости, в особенности, в транзитарных обществах. Девиантное поведение в одном регионе не считается таковым в другом, или в том же регионе в прошлом. Например, устройство престарелых родителей в социальные учреждения детьми и добрачные половые отношения считаются нормальными явлениями в Москве, но выходят за рамки социальных норм на Северном Кавказе.

В контексте социальной политики, на прикладном уровне, девиантными признаются группы населения, поведение которых имеет негативный социальный эффект и, в долгосрочной перспективе, угрожает социальной безопасности.

Выделение девиантных групп во многом зависит от концептуальных и идеологических основ социальной политики. В истолковании причин и социальной сущности девиантного поведения выделяются два основных направления в социальных науках – экономическое и социально-психологическое. Первое считает, например, проституцию нормальным и неизбежным явлением в любом обществе с товарно-денежными отношениями. В британской антропологии проституция трактуется шире, как одна из моделей поведения и стратегий выживания нормальной женщины в любом обществе. Подобные трактовки характерны, преимущественно, для стран с либеральной социальной политикой.

Социально-психологические истолкования проституции, характерные для североевропейских стран, относят её к социальной болезни, с которой необходимо и возможно бороться. Мотивация женщин, занятых этим ремеслом, предопределяется не экономическими причинами (невозможность заработать иначе, высокий доход, отсутствие необходимости образования и квалификации и т.д.), а психологическими, как индивидуальными, так и социальными, несмотря на то, что сами проститутки, чаще всего, объясняют своё поведение сугубо экономическими причинами. Вполне объяснимо, если учесть, что все социально девиантные группы (алкоголики, наркоманы, уголовные преступники, проститутки, психически больные) склонны к оправданию своего поведения и к асимуляции, то есть к стремлению выдать себя за здоровых и нормальных людей.

Вторая концепция подкрепляется опытом беспрецедентно успешного решения проблемы проституции в Швеции, где численность проституток измеряется сотнями, а сами они – главные клиенты психологов и социальных работников. Рецепт шведского успеха кроется в активных и системных мерах социальной реабилитации проституток в сочетании с жёсткими репрессивными мерами по отношению к клиентам и организатором этого бизнеса, а не к непосредственным поставщицам услуг, которые, напротив, считаются психологически больными и нуждающимися в реабилитации. Клиенты подвергаются штрафам и огласке своих контактов по месту работы и в семье.

Следует добавить, что Швеция является первой страной в мире, где было введено сексуальное образование в школе в качестве обязательного предмета, причём в контексте преподавания этики брачных и семейных отношений. По данным Евростата, среди членов Евросоюза Швеция характеризуется самым низким уровнем преступлений на сексуальной почве, самым низким уровнем младенческой смертности, третьим местом по уровню рождаемости на одну женщину (после Ирландии и Финляндии).

Российская политика по отношению к девиантным группам населения характеризуется двойственностью подходов и рассматривается сквозь призму как экономических, так и социально-психологических факторов.

Следует особо выделить следующие девиантные группы населения:

1. Алкоголики. Индивидуальная склонность к алкоголизму в значительной степени предопределяется объективными социальными причинами, которые, собственно, и представляют интерес для социальной политики. Уровень употребления алкоголя на душу населения в пересчёте на чистый спирт в России отстаёт от некоторых европейских стран, первое место среди которых по данному показателю занимает Ирландия. По объёму подушевого употребления пива лидирует Чехия, от которой Россия отстаёт почти в 3 раза, по употреблению вина – Франция. Однако российская специфика этой социальной болезни предопределяется доступностью алкоголя для несовершеннолетних, значительным теневым оборотом нелегально производимого спиртного, дешевизной алкоголя и, следовательно, его доступностью для малообеспеченных слоёв населения. Самогоноварение и нелегальное производство спиртного приводит к тяжелым последствиям для здоровья его потребителей. Алкоголизм среди малоимущих слоёв населения тесно сопряжён с другими социальными проблемами. Дискриминационная алкогольная политика, обеспечивающая разную доступность спиртных напитков в зависимости от их крепости (дифференцированная акцизная и лицензионная политика, разность в ограничениях на рекламу и продажу спиртного и т.д.), имеет в России недостаточно последовательный и системный характер. Монополия на производство и, главное, розничную продажу спиртных напитков, инициированная в 1894 г. в Российской империи министром финансов С.Ю. Витте, сохранилась в модифицированном виде в Финляндии и была позаимствована многими другими странами как самая эффективная, в то время как в Российской Федерации она до сих пор не восстановлена. Советская практика полупринудительной трудовой реабилитации алкоголиков недейственна в современных российских условиях. Меры противодействия пьянству и алкоголизму должны носить превентивный характер, а социальная и медицинская реабилитация алкоголиков должна ориентироваться на искоренение неблагоприятных социальных условий, способствующих чрезмерному употреблению спиртного. Сама политика борьбы с пьянством и алкоголизмом во многом дискредитирована антиалкогольной кампанией в 1985-1988 гг. в СССР. Однако на современном фоне преобладания резкой критики и отрицательных оценок данной компании из-за её экономических последствий не следует упускать из виду, что эта кампания благоприятно отразилась на социальной ситуации. Произошёл всплеск рождаемости, родители стали больше времени проводить с детьми, снизились показатели разводимости, снизился уровень некоторых видов преступности. В условиях превращения пьянства и алкоголизма в значительную угрозу для репродуктивного здоровья россиян, необоснованный скептицизм по отношению к любым мерам антиалкогольной политики объективно оправдывает бездействие общества и государства в решении данной проблемы.

2. Наркоманы. Наркомания оценивается как одна из угроз национальной безопасности России. Создание Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков как отдельного органа государственной власти указывает на высокий статус проблемы наркомании в повестке дня российской государственной политики. Согласно экспертным оценкам, в России около 5 млн. человек пробовали употреблять наркотики. На учёте состоит более полумиллиона наркозависимых граждан. Наркомания поражает все слои и группы населения вне зависимости от культурных особенностей, уровня социальной адаптации, имущественного статуса. Указанная специфика этой социальной болезни объясняется дифференциацией между социальными группами по видам наиболее распространённых наркотиков, окказиональностью втягивания в наркоманию из-за быстрого привыкания к наркотическим веществам любителей «попробовать» наркотики, ориентацией наркоторговцев на платёжеспособных клиентов, то есть представителей социальных групп со средним и высоким уровнем доходов. Не исключаются и малоимущие слои населения, которые зачастую рассчитываются с «торговцами смертью» своими услугами по розничной продаже наркотических веществ. Опасной тенденцией распространения наркомании является втягивание несовершеннолетних в употребление наркотиков и наркоторговлю. Наркомания с немалой степени способствует росту преступности и других социально негативных явлений. Успех социальной политики на данном направлении во многом зависит от отношения общества к этой социальной болезни. Представляется недопустимым само деление на «лёгкие» и «тяжёлые» наркотики и, соответственно, разный подход к их распространению, так как любые наркотические вещества по определению вызывают зависимость, причём любители «лёгких» наркотиков переходят к «тяжёлым». Результативность борьбы с наркоманией зависит от взаимосвязи и согласованности превентивных и репрессивных мер правоохранительной системы, мер медицинской реабилитации наркоманов, предпочтительно, на ранних стадиях наркотической зависимости и, в значительной степени, профилактических и реабилитационных мер в рамках социальной политики. Такая взаимосвязь должна быть обеспечена в России на региональном уровне с учётом специфики субъектов РФ, так как реализация федеральных полномочий в данной сфере должна быть скоординирована с региональными системами социальной профилактики наркомании и реабилитации наркоманов.

3. Преступники и рецидивисты. Преступность имеет глубокие социальные корни. Социальное неравенство, социальное исключение, социальная несправедливость, социально-культурное разнообразие общества, отсутствие единых и устойчивых социальных норм, несоответствие социальных норм требованиям закона, недостаточная государственная социальная поддержка групп с особыми потребностями благоприятствуют формированию криминогенной среды. Целевые меры социальной политики должны носить превентивный характер и адресоваться тем социальным группам, из которых чаще всего рекрутируются кадры для преступных сообществ. Например, это служит главной причиной социальной поддержки военнослужащих, уволившихся в запас, в США, Западной Европе и России. Офицер имеет высокий социальный статус и в силу специфики своей профессии обладает навыками владения оружием, управления людьми, организации и мотивации подчинённых для достижения цели с применением оружия и риском для жизни, неукоснительного выполнения и чёткой формулировки приказов. Такие качества и навыки оказываются востребованными и по достоинству ценимыми в преступном мире. Если после увольнения в запас офицер сталкивается с социальной несправедливостью, его профессия оказывается никому не нужной и его социальный статус резко снижается из-за низкой социальной адаптивности в мирной жизни, у него может возникнуть желание отомстить государству и всему обществу и, как результат, мотивы к втягиванию в преступную деятельность. Особенно опасны уволившиеся в запас участники боевых действий в условиях, когда эти военные конфликты признаются бессмысленными, несправедливыми или безрезультатными большей частью общества. Социальная несправедливость по отношению к бывшим комбатантам и, как следствие, их асоциальное поведение предопределяли проблематику «вьетнамского синдрома» в США и «афганского синдрома» в СССР и России. Нарастают негативные социальные явления в западных обществах в связи с затяжными военными компаниями в Афганистане и Ираке. По данным британских экспертов, более трети военнослужащих, вернувшихся в Великобританию из Афганистана, страдают психическими расстройствами и наркоманией. После разрушения СССР существенное сокращение профессиональных кадров в Вооружённых Силах и некоторых силовых ведомствах внесли значительный вклад в развитие организованной преступности. В США для военнослужащих, уволенных в запас, действуют программы, направленные на их переобучение и безвозмездную помощь в открытии собственного малого бизнеса, при этом поощряется наём в эти малые предприятия других бывших военных, не готовых к самостоятельной предпринимательской деятельности. Активирующая социальная политика по отношению к таким группам направлена, в первую очередь, на их социально-профессиональную реабилитацию и адаптацию. Другим ключевым направлением социальной работы является предотвращение рецидивов со стороны бывших преступников. Высокий удельный вес рецидивов в статистике преступности объясняется двумя факторами: (1) российская пенитенциарная система не способна предотвратить воспроизводство преступных моделей поведения и поспособствовать росту социальной адаптивности отбывающих наказание; (2) после возвращения из мест лишения свободы бывшие преступники не только не получают адекватной социальной поддержки для социальной адаптации, но и сталкиваются с неравными возможностями для трудоустройства и в защите своих имущественных и жилищных прав. Социальная поддержка «граждан, освободившихся из мест заключения», за счёт региональных бюджетов осуществляется по заявительному принципу и явно недостаточна для предотвращения рецидивов. Только в последние годы разрабатываются региональные программы, предусматривающие системные меры социальной и социально-трудовой реабилитации этих граждан.

Помимо вышеуказанных категорий, к девиантным группам населения, нуждающимся в социальной поддержке, относятся: зависимые от азартных игр, проститутки, психически больные граждане, потенциальные самоубийцы. Самым высоким рискам девиантного поведения подвержены подростки и молодёжь ввиду незавершённого процесса вторичной социализации и социальной адаптации. Социальная политика по отношению ко всем девиантным группам подразделяется на три основных направления:

1) целевые меры, направленные на их социальную реабилитацию и социальную адаптацию;

2) превентивные меры, нацеленные на предотвращение девиаций и искоренение неблагоприятных социальных факторов девиантного поведения, специфичных для каждой девиантной группы;

3) общие меры, призванные изменить отношение всего общества к девиациям и девиантным группам, предотвратить воспроизводство, тиражирование и рекламу соответствующих моделей поведения и сделать непривлекательными установки и мотивы, лежащие в основе девиантного поведения.

Общие меры социальной политики должны предусматривать искоренение из коллективных представлений любых положительных сторон в употреблении алкоголя и наркотиков, вне зависимости от «лёгкости» наркотиков и крепости спиртного.

В рамках общих мер, например, необходимо раскрывать несостоятельность и логическую несовместимость таких словосочетаний как «элита преступного мира», и «криминальная культура». В преступных сообществах не может быть элиты ввиду отсутствия устойчивой социальной структуры как таковой и объективных социальных критериев для выделения элиты. Атрибутом культуры служат социальные ценности и нормы, в то время как уголовное поведение основано на отрицании основополагающих социальных ценностей и норм. Латентные мотивы к преступной деятельности однозначно асоциальны и не могут соотноситься с категорией ценностей.

Контрольные вопросы

1. Как определяется бедный в российском законодательстве?

2. Перечислите виды бедности.

3. Назовите виды безработицы и укажите причины безработицы для каждого вида.

4. Что такое текучесть рабочей силы и стратегии замещения и удержания в управлении трудовыми ресурсами?

5. Поясните понятия мобильности и гибкости рабочей силы.

6. Чем отличаются бездомные от бродяг?

7. Перечислите специфические функции семьи.

8. Какие виды проблемных семей служат объектом социальной политики?

9. Назовите целевые группы социальной поддержки детства.

10. Чем отличаются усыновление, опека и патронат?

11. Дайте определение девиантной группе населения.

12. Перечислите основные виды девиантных групп населения как объектов социальной политики.

Литература

Антонов, А.И. Семейная политика / Социология семьи: Учебник. – М.: ИНФРА-М, 2005. – C. 608-640.

Байтеров М. Бедность и политика адресной социальной помощи малообеспеченным семьям // Человек и труд. – 2001. – № 1. – С.16-28.

Ведерникова Н., Гендлер Г. Информационная асимметрия на российском рынке труда // Человек и труд. – 2001. – № 2. – С.57-59.

Генкин, Б.М. Экономика и социология труда: Учебник. – М.: Норма, 2003. – 416 с.

Гилинский, Я. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». – СПб.: Изд-во «Юридический центр –Пресс», 2004. – 284 с.

Доходы и социальные услуги: неравенство, уязвимость, бедность / Г.Е. Бесстремянная, А.Я. Бурдяк, А.С. Заборовская [и др.]; рук. авт. колл. Л.Н. Овчарова. – М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005. – 348 с.

Политика доходов и качество жизни населения / Ред. Н.А. Горелова. – СПб.: Питер, 2003. – 653 с.

Соловьев А.В. Социально-трудовые конфликты и способы их разрешения как реалии социальной политики / Экономика труда и социальные отношения: Курс ключевых лекций. – М.: РАГС, 1998. – С.197-206.

Технологии разработки и совершенствования молодёжных социальных проектов и программ по формированию здорового образа жизни в студенческой среде: Учебно-методическое пособие / Л.А. Цветкова, И.Н. Гурвич, М.М. Русакова и др.; Ред. И.Н. Гурвича. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2005. – 170 с.

Тихонова, Н.Е. Социальная стратификация в современной России: опыт эмпирического анализа. – М.: Институт социологии РАН, 2007. – 320 с.

Paquy, L. European Social Protection in Perspective. – Blansko, Czech Republic: Reprocentrum, 2004. – 146 pp.