К циклу лекций лля рабочих гётеанума 12 страница

Рисунок 20

Теперь вспомним еще кое-что. Тут я смог сде­лать несколько курьезное изображение, указываю­щее на сходство Земли и человеческой головы. Од­нако вспомните то, о чем я уже вам кое-что говорил. Я говорил вам, что если мы проникнем в Землю глубже и исследуем то, что находится более глубоко в Зем­ле, то обнаружим в Земле остатки древних живых существ, древних животных и растений. Ихтиозав­ры, плезиозавры и так далее были очень крупными животными. Но если мы теперь проникнем внутрь человеческой головы —то что я говорил вам об этом? Я говорил вам: в крови плавают белые кровяные тельца и это тоже, по существу, маленькие животные. Внутри человеческой головы эти маленькие живот­ные постоянно находятся в состоянии отмирания, они, в некотором смысле, наполовину мертвые, и только ночью они становятся более живыми; тем не менее, они находятся на пути к отмиранию. И чем дальше мы углубляемся в голову, тем больше там процессов отмирания. Под оболочкой черепа, между мозгом и внешней оболочкой черепа находится полностью отмершая кожа. Так что по мере проник­новения в голову, обнаруживают нечто, находящееся в мертвом состоянии.

Следовательно, можно сказать: если человек уми­рает, и затем берут его голову — этим главным обра­зом занимается наука, которая неохотно имеет дело с живым человеком, а предпочитает мертвеца на пато-логоанатомическом столе, — если берут голову, гос­пода, то имеют фактически отмершие мозговые клет­ки, которые являются, по существу, «окаменевшими» клетками крови; с внешней же стороны находится твердая оболочка. Вся эта история имеет сходство с Землей. Так что мы не можем сказать ничего иного, кроме следующего: если мы сквозь эту твердую моз­говую оболочку — она потому и называется «твердая мозговая оболочка», поскольку состоит из отмерших тканей — проникнем в сам мозг, то и там мы тоже обнаружим «окаменелости», затвердения. На Земле эти окаменелости находят повсюду. Если мы сегодня рассматриваем Землю, то она, можно сказать, как две капли воды похожа на умершую человеческую голо­ву. Только голова, конечно, меньше. Земля больше, поэтому все на ней производит иное впечатление. Кто сегодня изучает Землю, тот может, в сущности, сказать: Земля — это гигантский человеческий че­реп, причем давно мертвый.

Вы, господа, не можете ведь представить себе, чтобы что-то могло стать мертвым, не будучи сначала живым. Такого не бывает, не так ли? Только наука утверждает нечто подобное. Однако я полагаю, что вы сами стали бы считать себя глупцами, если бы вы, найдя где-нибудь мертвую человеческую голову, стали говорить: это образовалось само собой из материи. Этого бы вы не сказали, но сказали бы так: то, что так выглядит, должно было когда-то принадлежать живому человеку, оно должно было когда-то быть жи­вым, ибо то, что умерло, должно было когда-то быть живым. Следовательно, если кто-то разумно рассуж­дает о том, как он, изучая Землю в настоящее время, обнаруживает черты умершей человеческой головы, то он должен представлять себе — иначе он был бы просто, позвольте сказать, глуп, — что она когда-то была живой, что Земля когда-то была живой человеческой головой, что она жила в космосе, подобно тому, как сегодня человек живет на Земле.

Однако человеческая голова не могла бы жить, если бы она не получала свою кровь от человеческого тела. Отдельно человеческую голову могли показы­вать в лучшем случае как фокус. Когда я был еще маленьким мальчиком и жил в деревне, там иногда появлялись труппы бродячих артистов, и они откры­вали балаган. Если кто-то проходил мимо, то кто-ни­будь оттуда выбегали и кричали: господа, пожалуйста, заходите, представление уже начинается! Здесь мож­но увидеть говорящую человеческую голову! Итак, они показывали живую человеческую голову. Как вы знаете, этот эффект достигается при помощи раз­личных аппаратов с системой зеркал, так что тела не видно, видно только голову. В ином случае голова, конечно, не могла бы находится отдельно, так как от человеческого тела к ней должна поступать кровь и все то, что ее питает. Так и Земля когда-то должна была быть такой, чтобы получать питание из мирового пространства. Можно ли привести доводы в за­щиту того, что Земля когда-то была действительно подобна человеку, что она могла питаться из мирово­го пространства?

Много размышляют над тем, как происходило то, что Солнце — я вам в последний раз указывал на это, — было некогда соединено с Землей. Но это было очень давно. С того времени Солнце находится вне Земли и дает Земле свет и тепло. Даже то тепло, которое на­ходится внутри Земли, идет от Солнца и только со­храняется зимой. Действительно, можно сосчитать, сколько тепла Солнце отдает ежегодно. Это очень много. Солнце отдает очень много тепла. Физики де­лают такие подсчеты. Это миллионы и миллионы ка­лорий. Причем, господа, при этих подсчетах физики начинали опасаться, им становилось страшно, когда они получали сведения о том, сколько же тепла расхо­дует Солнце ежегодно; полученные результаты, если считать их верными, свидетельствовали о том, что Солн­це должно медленно остывать и все мы должны за­мерзнуть. Подсчеты выполнены верно, но все же они неправильны. Это бывает. Можно вычислять, можно рассчитывать что-либо самым прекрасным образом, но расчеты не будут соответствовать реальности, хо­тя они прекрасно выполнены.

Был один физик, шваб, его звали Юлиус Роберт Майер, у него были действительно интересные мыс­ли. Это было в середине XIX столетия. Этот Юлиус Роберт Майер постоянно проживал в Хайльбронне в Вюртемберге, он был врач и, подобно Дарвину, во вре­мя своего путешествия по миру делал свои открытия. Однажды, путешествуя по Южной Азии, он сделал ис­ключительно интересные наблюдения на одном из островов; он нашел, что вследствие влияния тепла кровь человека выглядит иначе, нежели в холодной местности. Благодаря этим наблюдениям он пришел к интересным фактам. Эти наблюдения он обобщил и опубликовал впервые в виде совсем короткой ста­тьи . Ее он отослал в один респектабельный герман­ский естественнонаучный журнал. Это было в 1841 г. Но этот естественнонаучный журнал отослал ему эту статью обратно, так как нашлись люди, которые сказали: все это бессодержательный вздор, дилетан­тизм и глупость. Сегодня те же самые люди, точнее их последователи, считают его работу величайшим открытием XIX века!

Однако поггендорфское издание «Анналы физи­ки и химии», которое было тогда самым известным германским естественнонаучным журналом, не толь­ко отослало Юлиусу Роберту Майеру назад ту его ра­боту, в которой он излагал суть проблемы, но, кроме того, посадило его в сумасшедший дом! Поскольку он действительно был чересчур воодушевлен своим учением — оно хотя и не совсем верно, но он был им крайне воодушевлен, и поэтому вел себя несколько иначе, чем другие люди, которые, конечно, не знали столько, сколько знал он, — и вот его ближайшие коллеги-врачи и другие врачи обратили на это вни­мание, и он попал в сумасшедший дом! Так что вы познакомились с научным открытием, сделанным человеком, которого за это посадили в сумасшедший дом. Если сегодня вы попадете в Швабии в город Хайльбронн, то на главной его площади вы увидите памятник Юлиусу Роберту Майеру. Но это было сде­лано, так сказать, задним числом! Это только один пример того, как обходятся люди с теми, у кого в го­лове есть хоть немного мыслей.

Так вот, видите ли, этот Юлиус Роберт Майер от мыслей об открытом им влиянии тепла на кровь перешел к мыслям о том, как вообще возникает те­плота на Солнце. Другие подсчитывали только то, сколько оно отдает. Но Юлиус Роберт Майер спросил: откуда оно получает это тепло? Что делает физика? Можно сказать, что физика ведет подсчет точно так же, как стала бы она вести подсчет в случае челове­ка, который что-то съел, наелся и, кроме того, соз­дал для себя кое-какие запасы жира и мускульной ткани. Он может жить сорок, шестьдесят дней, но потом он все-таки умрет, если не получит пищи. Та­кие же подсчеты совершают физики и в отношении Солнца: сколько оно отдает каждый день после то­го, как оно каким-то чудесным образом получило это тепло. Чем оно когда-то напиталось, что оно съе­ло — этим не интересуются, вычисляют только то, сколько оно расходует.

Откуда оно берет все это? — вот о чем спрашивал Юлиус Роберт Майер. В результате он пришел к выво­ду, что ежегодно в Солнце влетает большое количест­во небесных тел, являющихся кометами. Видите ли, это и есть пища Солнца. Если мы даже сегодня будем наблюдать Солнце, то мы сможем увидеть; у него хо­роший желудок, который поедает ежегодно огромное количество комет. Так же, как мы поедаем свой обед и благодаря этому вырабатываем наше тепло, так и Солнце вырабатывает тепло, когда оно с помощью сво­его хорошего желудка пожирает кометы.

Это означает следующее, господа: когда кометы уже совсем распылены и падают вниз, они, тем не ме­нее, представляют собой железное ядро; вниз падает только это железо. У человека в крови тоже есть же­лезо. Если бы человек оказался как-нибудь в разре­женном состоянии, то о нем, вероятно, люди могли бы сказать: там вверху что-то находится, оно блестит и состоит из железа. Поскольку метеоритные камни, на которые распадается комета, состоят из железа, говорят, что и комета состоит из железа. Это, однако, столь же бессмысленно, как бессмысленно было бы полагать, что человек состоит из железа, поскольку в его крови есть железо и в нем можно обнаружить совсем маленькие частички железа. Аналогичным образом обнаружива­ют метеорные камни, они являются распылившимися, распавшимися кометами. Однако кометы представля­ют собой нечто совершенно иное, кометы живут! И Солнце тоже живет, у него есть некий желудок, оно пожирает не только кометы, оно питается так же, как и мы. В нашем желудке тоже есть железо. Если кто-либо ест шпинат, то он не замечает, что внутри шпи­ната находится весьма много железа, относительно много, конечно. Несмотря на это, очень хорошо, если человеку с малокровием советуют есть как можно боль­ше шпината, так как человек тем самым получит для своей крови много безопасного железа, тогда как при введении в желудок обыкновенного железа, оно, боль­шей частью, выводится наружу.

Если бы кометы состояли только из железа и па­дали на Солнце, то вам бы пришлось увидеть, как все это выделяется обратно! Вы бы тогда увидели совсем иной процесс. Если бы это было так, то тогда, вероят­но, в небесном пространстве пришлось бы устраивать гигантский клозет! Но все, конечно, обстоит иначе. Кометы содержат в себе лишь ничтожную часть желе­за; Солнце же их пожирает.

Мысленно оглянитесь назад, когда Земля име­ла Солнце в себе. Солнце тогда делало то же самое, что делает оно сейчас, находясь отдельно; оно тоже пожирало кометы. Теперь вы знаете причину, поче­му эта огромная голова, которой является Земля, могла жить; поскольку Солнце играло роль ее пище­варительного аппарата. Пока Солнце было в Земле, Земля благодаря Солнцу получала из мирового про­странства свою пищу, подобно тому, как мы теперь питаемся от Земли посредством нашей системы пита­ния, нашего аппарата питания.

Уже тогда, когда Солнце находилось в составе Зем­ли, Земля могла обеспечивать себя питанием. При этом вы должны иметь представление о том, что Солнце размером гораздо больше Земли, и, следовательно, когда Солнце было внутри Земли, то, в сущности, не Солнце было внутри, а Земля была внутри Солнца. Так что можно представить себе это вот таким обра­зом (см. рисунок), что Солнце тогда было здесь, здесь, внутри, находилась Земля, а в Земле находилась Луна. Итак: Солнце, в Солнце — Земля и в Земле — Луна, в некотором смысле это было в обратном порядке, не­жели у человека. Однако у человека только по види­мости желудок невелик; один маленький желудок не смог бы делать многого. Тот маленький желудок, ко­торый есть у человека — об этом мы еще поговорим позднее, — выполняет посредническую функцию по отношению к внешнему миру. В сущности, человек находится внутри Земли, так же как Земля когда-то была внутри Солнца. И настоящий земной желудок был тогда центральным пунктом Солнца. Если здесь находилось Солнце (см. рисунок 21), а здесь Земля, то желудок был здесь, в середине; Солнце отовсюду втя­гивало эти кометы и затем доставляло их в желудок, так что пищеварение Земли происходило все же внут­ри самой Земли.

Рисунок 21

Вы опять могли бы сказать: этому противоречит то, что человеческая голова сама не переваривает пищу. Это совершенно верно. Но в этом отношении вся история в целом меняется. Человеческая голова все же немного переваривает. Видите ли, я описы­вал вам: если мы едим пищу, тогда она прежде всего поступает на язык, к твердому нёбу. Там она предварительно смачивается слюной, птиалином, и только потом отправляется по пищеводу. Но не только пи­ща идет по пищеводу, ведь человек, в сущности, есть водяной столп — в нем все мягкое, твердые же части находятся в форме отложений, — так что уже во рту какая-то часть пищи всасывается в голову. Какое-то питание, осуществляемое напрямую, идет от нёба в голову. Это так. Видите ли, эти вещи не происхо­дят так примитивно, как это обычно предполагают, в этом вы можете убедиться с помощью сравнения. Зародышевое яйцо человека не может быть выне­сено наружу, на воздух, для того чтобы там, вовне, его высиживать. Зато это происходит у птиц. Яйцо выходит наружу, на воздух, и высиживается только вовне. Нечто подобное происходит и с человеческой головой (то есть перемещение некоторой функции, процесса в другое место — примеч. перев.). В настоя­щее время человеческая голова не могла бы пропи­тать себя пищей, которую получает непосредственно, через нёбо. Земля же была устроена несколько иначе. Желудок она имела в себе, он же одновременно был и ртом, и с помощью этого рта она достаточным обра­зом питалась. Так что мы можем сказать: пока Солн­це было связано с Землей, эти гигантские существа имели возможность пропитать себя, получая пищу из Космоса.

Но я говорил вам: если сегодня исследовать Зем­лю, то она окажется подобна мертвой человеческой голове. Именно так, это мертвая человеческая голова, которая когда-то должна была быть живой. Следова­тельно, Земля когда-то должна была быть живой. И благодаря Солнцу она питалась.

Я хочу сказать вам, господа, еще кое-что. Видите ли, если вы будете рассматривать зародыш человека в материнском теле на каком-то конкретном этапе и после оплодотворения, я бы сказал, через две, три, четыре недели после оплодотворения, то этот человеческий зародыш выглядит интересно. Прежде всего, в материнском теле, вокруг той части материнского тела, которая называется маткой, находится кожа, содержащая в себе много кровеносных сосудов. Эти кровеносные сосуды, в большом количестве располо­женные внутри материнского тела — их нет в челове­ческом теле, если плод отсутствует, — эти кровеносные сосуды связаны с другими кровеносными сосудами, которые имеет мать. Они повсеместно входят в те кро­веносные сосуды. Следовательно, мать в свою собст­венную кровеносную систему включает этот шар (см. рисунок 22) и если в ином случае кровь циркулирует только в теле, то эта кровь проникает сверх того и в этот шар, в его внешнюю оболочку.

Рисунок 22

Внутри этого шара, господа, вы обнаружите все органы. Тут есть, например, орган, который выгля­дит как мешок, а рядом еще один «мешок», только гораздо меньший. В этот мешок, продолжаясь, тя­нутся кровеносные сосуды, совсем отсутствующие в том случае, когда мать не носит дитя, поскольку и весь шар в целом отсутствует; итак, эти сосуды тя­нутся и проникают сюда. Так что мы можем сказать: эти сосуды отовсюду входят сюда, и все, что я вам до сих пор рисовал, обозначает развитие эмбриона в течение первых недель; все это находится тут, а рядом в подвешенном положении находится нечто очень маленькое, здесь в подвешенном положении находится крохотный ребенок. Он ничтожно мал и прикреплен здесь.

Это будет выглядеть несколько курьезно, если здесь я нарисую вам теперь ребенка больших разме­ров, каким он будет в последующее, ближайшее время, когда его надо будет нарисовать вот так.

Рисунок 23

Эмбрион представляет собой почти одну голову. Остальное очень мало и находится рядом. Вы види­те, здесь я пририсовал два таких ответвленьица, две ножки, которые позднее станут руками. Ног мы здесь почти совсем еще не видим. Но зато на ребенке нара­щиваются две полости, два кармана, которые я здесь нарисовал, в эти два кармана входят кровеносные со­суды. Эти кровеносные сосуды доставляют питание, и таким образом голова питается. Желудка тут еще нет, сердца тоже нет. Собственная циркуляция крови у ребенка в первые недели отсутствует. Ребенок (эмбри­он) представляет собой лишь одну голову. Он растет, постепенно подрастает, и на втором-третьем месяце становится человекообразным, похожим на человека, поскольку наращиваются другие органы. Однако пита­ется ребенок все еще извне, от того, что находится тут в качестве карманов. И затем питательные вещества ак­кумулируются здесь вокруг (изображается на доске). Но прилив крови усиливается. Дышать ребенок еще не может, он получает воздух окольным путем, через мать. Ребенок, следовательно, представляет собой одну только человеческую голову, тогда как другие органы еще не оказывают какой-либо особой службы. Деятель­ность легких еще не начата. Деятельность желудка тоже не начата. Есть он тоже не может, он должен получать все питание так, что питается его голова. Дышать он тоже не может. Носа у него тоже еще нет. Органы хо­тя и развиваются, но использованы быть не могут. Следовательно, пока ребенок в материнском теле — это одна голова; только все это мягкое. Возникающий позже здесь, внутри мозг страшно мягкий, он очень мягкий и очень живой, он совершенно живой. А если бы вы могли воспользоваться огромным микроскопом и непосредственно рассмотреть голову эмбриона, ка­кова она на второй или третий неделе после оплодо­творения, то она выглядела бы очень похоже на то, как я вам описывал Землю, какой она была когда-то, когда по ней передвигались ихтиозавры, плезиозавры и так далее. Все это выглядит чертовски похожим, и отли­чается только по величине.

Стало быть, можно сказать: что еще сегодня явля­ется образом Земли, бывшей когда-то? Человеческая голова, когда эта человеческая голова еще не родилась и существует лишь как зародыш. Эта человеческая голова и есть явное отображение Земли.

А все то, что должно образоваться на ней, эти карманы на теле, то, что расположено вокруг, все это в качестве так называемого последа, после того как он станет непригодным, будет выброшено, а ос­тавшийся человек родится. Следовательно, от того, что отбрасывается как послед, ребенок в материн­ском теле получает питание, этот послед состоит из искромсанных, разорванных кровеносных сосудов. Это так называемый аллантоис, этот аллантоис — то есть искромсанные органы — является для нас чрез­вычайно важным, пока мы находимся в материнском теле, поскольку он заменяет желудок и органы дыха­ния. Но если мы его больше не используем, если мы уже родились, сами дышим и сами можем есть, то это отбрасывается как послед.

Если вы, господа, рассмотрите то, что я нарисовал вам здесь, то вам нужно будет только представить: здесь находился бы космос, здесь была бы Земля, здесь внутри человеческая голова, а вокруг — совсем разре­женное Солнце (см. рисунок 22). И вот насту­пает рождение, это означает, что прерывается то, что когда-то тут было. Солнце и Луна вылетают наружу, и рождение Земли состоялось. Земля должна дальше обеспечивать себя сама.

Можно при этом описывать двоякое. Сначала я смог описать вам то, о чем я говорил так: Земля когда-то выглядела таким образом, что там были ихтиозав­ры, плезиозавры и так далее. Ну а сейчас я с таким же успехом смог описать вам человеческий зародыш. Все это только меньше по размерам, но, в сущности, мне приходилось говорить то же самое. Так что сегодня вы могли бы сказать: Земля когда-то была зародышем гигантского человека.

И опять-таки чрезвычайно интересно то, что в более ранние времена люди весьма достойным вни­мания образом — об этом мы еще поговорим — зна­ли больше, чем последующие люди. Более поздние

люди, изучая главным образом древнееврейские пер­воисточники, изучая неправильно истолкованный Ветхий Завет, получали такие представления: тут была Земля, а где-то тут рай и тут появился в закон­ченном виде Адам, подобно маленькому карапузу. Это представление, составленное людьми на основе неправильно истолкованного Ветхого Завета, выгля­дит примерно так, как если бы сегодня кто-нибудь стал представлять себе, что человек происходит не от того маленького образования, которое находится здесь, поддерживаемое аллантоисом и плодовыми сумками, окруженное кожей и так далее, как будто не человек, а какая-то вещь в себе возникает при этом, но, что человек сидит в материнском теле подобно маленькой блохе, и уже из этой маленькой блохи происходит человек. Примерно так же думают и те, кто считают, что Земля уже была, и Адам и Ева под­селились и жили на ней подобно блохам, а затем и весь человеческий род. Такое мнение возникло из не­правильно истолкованного Ветхого Завета, в то вре­мя как в древности знающие люди говорили не об Адаме, а об Адаме Кадмоне, а это нечто иное, нежели Адам. Он-то и был той гигантской головой, которой была когда-то Земля. Такое представление носит природный, естественный характер. Земной блохой этот Адам Кадмон стал только тогда, когда люди уже не могли себе больше представить, что человеческая голова может быть столь же огромной, как Земля, ко­гда они не могли уже больше поверить в это, и тогда у них появилось неверное представление. Будто бы шуткой оказалось то, что целых девять месяцев про­исходило в материнском теле, что из материнского чрева рождался человек.

Мы должны представлять себе, как совершенную реальность то, что человеком была когда-то вся Зем­ля — вся Земля целиком. И эта Земля была гораздо более живой. Это именно так, господа, а не иначе. Видите ли, если я рисую вам Землю в настоящее время, то она является умершим существом, как человече­ская голова, подвергшаяся процессу умирания; если же мы возвращаемся назад к той человеческой голо­ве, которая находится в материнском теле, то эта го­лова целиком и полностью проникнута жизнью, она живая. Она такова, какой была Земля когда-то. Сего­дня же Земля мертва. Но она была когда-то целиком и полностью проникнута жизнью.

Видите ли, если бы люди были в состоянии сопос­тавить и подытожить все, что дает наука, они могли бы кое-чего достичь. Сама по себе наука права, одна­ко люди, которые оперируют современной наукой, ничего с той наукой поделать не могут. Если сегодня кто-то рассматривает поверхность Земли, то он дол­жен сказать: она подобна умершей голове человека. Мы, в сущности, ходим по мертвецу, который когда-то должен был быть живым. Это я уже говорил вам: я скажу и о том, что из этого следует.

В пору моей юности в Вене был один очень извест­ный геолог, исследователь Земли. Он написал большую книгу «Лик Земли». Вот что там написано: если сего­дня мы проходим по Богемии или Вестфалии, то мы идем по тому, что умерло. Когда-то это было живым. Некоторые отдельные вещи наука чувствует, но ей не удается связать все эти вещи воедино. То, что я го­ворю вам, ни в чем не противоречит науке. Подтвер­ждение этому вы можете отыскать везде, если будете следовать науке. Однако сам естествоиспытатель не в состоянии сделать правильных выводов в соответст­вии с настоящим положением вещей.

Итак, мы приходим к следующему высказыванию: Земля была когда-то огромным человеком. Все чем бы­ла она. Но она умерла, и сегодня мы странствуем по умершей Земле.

Тут, как видите, остаются еще важные вопросы, два важных вопроса, возникшие в связи с вопросом господина Бурля. Первый из них таков: вернувшись в прошлое, мы видим, что Земля была гигантским че­ловеком. Откуда же произошли животные? И второй вопрос: Земля была гигантским человеком. Как же случилось, что в настоящее время человек на Земле стал такой крохотной блошкой? Отчего он стал таким маленьким? Эти два вопроса действительно важны.

На первый ответить не так трудно; надо только при ответе придерживаться фактов, а не различных фантастических представлений.

Господа, представьте себе, что женщина вдруг уми­рает во время беременности, причем на той ее стадии, когда внутри все выглядит так, как я это рисовал вам на доске. Представьте, что в процессе патологоанато-мического вскрытия извлекается наружу этот сфери­ческий ком, внутри которого находится все то, что должно было бы отпасть с последом, внутри которого находится и эмбрион, который позднее стал бы челове­ком, — и попробуйте допустить, что после извлечения мы поместили бы все это не в спирт, где бы все сохра­нилось, а просто положили куда-нибудь, где влажно, а затем спустя некоторое время вернулись; как вы по­лагаете, что бы мы увидели? Да, господа, если бы мы через некоторое время вернулись и начали резать все это, то там было бы полно живых организмов; очень маленькие животные сновали бы там. Человеческая го­лова, которая была живой в материнском теле, умерла. И в процессе ее умирания — нам надо только разре­зать ее, чтобы это увидеть — появились всевозмож­ные животные организмы.

Да, господа, представьте себе, что и Земля была когда-то такой человеческой головой в мировом про­странстве и она умерла. Надо ли удивляться, что там появились всевозможные животные? Это происходит и сегодня. Рассмотрите это и вы получите представле­ние о возникновении животных. Это можно наблю­дать и сегодня.

Это один вопрос. Мы будем говорить об этом дальше, говорить о том, как возникли отдельные животные формы. Но, в принципе, вы видите, что животные должны быть тут. На этот вопрос я сего­дня только указываю, позднее я отвечу на него бо­лее подробно.

Теперь остается другой вопрос: почему же чело­век сегодня — какой-то маленький карапуз? Тут вам придется подытожить все, что вам довелось узнать. Во-первых, вы можете спросить: но ведь в мировом пространстве жил когда-то один человек, который в настоящее время является Землей, он умер, и сего­дня это Земля. Так что же, разве он так и не родил­ся? Разве он не размножился? В последний вопрос нет необходимости вдаваться; если бы он размножал­ся, то тогда в мировом пространстве возникли бы сво­его рода взаимодействия между ними. Нам в первую очередь надо поинтересоваться тем, в какой форме выступило размножение.

Господа, если сегодня исследуют, как размножают­ся маленькие клетки, то видят, что они сперва имеют вот такой вид (см. рисунок 24), затем такой, затем образуются две клетки. После этого из каждой

Рисунок 24

образуются снова две; их становится четыре. Таким образом, строится все человеческое тело, так что, в конце концов, оно состоит из исключительно маленьких отдельных жи­вотных, которые в крови живут, а в голове умирают. Все они происходят от одной-единственной клетки. Так из одной части первоначальной, первозданной Земли возникла современная Земля — причем она возникла так же, как возникает сегодня человек; не из всего человека, а лишь из некоторой его части. Тут, однако, возникает вопрос: почему сегодня не происхо­дит то же самое? Потому что после того, как Солнце отделилось, Земля уже больше не связана с космосом так, как раньше. Теперь все существа остаются внут­ри. После того, как Солнце вышло, они освещаются Солнцем извне, в то время как раньше оно находи­лось внутри! Вы должны теперь согласовать все, что вам довелось узнать.

Вы, господа, вероятно, знаете, что, хотя собака и имеет в общем определенные размеры, ниже которых она не опускается, все же возможно выведение таких маленьких, которые не больше крупной крысы. Если, например, собаке давать алкоголь, то она останется маленькой — существо имеет величину в зависимости от того, что на него действует, — во всяком случае, при этом собака делается страшно нервной.

К тому же даже если бы мир не был наводнен алкоголем — реальное воздействие веществ стало со­вершенно иным после того, как Солнце отделилось от Земли. Когда оно еще было вместе с Землей, оказы­валось совершенно иное действие, нежели позднее, когда Солнце было снаружи. И если вначале человек был так же велик, как и сама Земля, то произошед­шее оказало на него такое мощное влияние, что он стал маленьким. Впрочем, это было счастьем для не­го, ведь если бы он оставался так же велик, как Зем­ля, то все другие, которые рождались, должны были бы вылетать в космическое пространство. Позднее мы услышим, что происходило с ними. Теперь же они могли оставаться на Земле, могли странствовать по Земле друг с другом. Вместо одного Человека те­перь возник человеческий род, поскольку человек оставался маленьким.

Это правда, господа: все мы происходим от одно­го Человека! Ведь это вполне понятно, не так ли? Но этот один Человек вовсе не был такой маленькой земной блошкой, каковы сейчас люди, он и был самой Землей. Когда же Солнце вышло наружу, то, с одной стороны, эта Земля стала отмирать, и выползли животные, по­добно тому, как появляются они сейчас, если что-то умирает. С другой же стороны, еще оставались силы (солнечные), только теперь их побудительное действие исходило не изнутри, от находящегося там Солнца, а извне; поэтому-то человек стал маленьким, и возник­ло много людей.

Следовательно, человек уменьшается в размерах потому, что Солнце воздействует извне. Все это может стать для вас вполне понятным. Вы только подумай­те о том, что если это — Земля, я хочу теперь нари­совать Землю совсем маленькой — и здесь раньше было Солнце, внутрь которого была как бы вставле­на Земля, то все силы излучались вот так; если же Земля двигалась, то и Солнце двигалось вместе с ней, это было единое тело (рисунок 25, слева). Теперь же, когда Солнце вышло, все стало выглядеть так: тут находится Солнце и тут — Земля, которая враща­ется вокруг Солнца. Если Земля находится здесь, то она получает эти излучения; если же она находится там, то получает только это излучение (см. рисунок 25, справа). Вы видите лишь малую порцию излучения. Если Солнце находится снаружи, Земля получает очень мало излучения. Когда же Солнце еще было в Земле, то сюда, внутрь, приходило все воздействие Солнца. Это не чудо, если Солнце, вращаясь здесь, может светить человеку лишь в отдельной точке на Земле, в то время как раньше, когда оно было внутри и должно было светить из центральной точки, мог быть осве­щаем лишь один Человек. Когда же Солнце начало действовать из окружности, тогда тем самым было вы­звано уменьшение человека.