Александр григорьевич баздырёв 17 страница

«Не возьмут с собой, уедут одни, — в который раз мелькнула горькая мысль. — Что делать?» Но, как к прежде, ни одной толковой мысли не приходило в голову. Уже вечер пришел, а Мишка все размышлял и размышлял. Но вот внезапно лицо его прояснилось. Он ударил по столу кулаком, крикнул победно:

— Нет, возьмут! Обязательно!..

Утром Мишка бегом направился на другой конец села, к дяде Феде, старый приземистый домик которого находился у самого бора. Мишке мною раз приходилось бывать здесь, поэтому он уверенно открыл калитку, решительно пошел во двор. Дядя Федя, сидя на низеньком стульчике, вязал сеть.

— Здравствуйте, дядя Федя! Я к вам.

— Здравствуй, здравствуй, Михаил Топтыгин. Садись, если ко мне.

Дядя Федя показал на скамейку. Разговаривая, он продолжал свое дело: челнок так и мелькал в руках.

— Дядя Федя, знаете, что я хочу попросить у вас?

— Скажешь — узнаю.

— Моторку.

Дядя Федя удивленно взглянул на Мишку. Тот замялся.

— На рыбалку собрались…

— А на весельной что, руки болят?

— Не болят, дядя Федя, а далековато. Мы километров за пятнадцать хотим податься.

— Кто это вы?

— Я с Левкой да Васька-бакенщик.

Дядя Федя хмыкнул, исподлобья взглянул на Мишу.

— У бакенщика своя моторка, что ее не берете?

Мишка заерзал. Разговор принимал неприятный оборот. Поэтому он, не отвечая, снова попросил:

— Дайте, дядя Федя, а? На один день.

— А управлять умеешь?

— Васька умеет, — обрадовался Мишка. — Он часто ездит на моторке. Дадите?

— Дам, — сказал, вдруг посерьезнев, дядя Федя. — Только скажи правду — зачем лодка? Не финти, Топтыгин, по лицу вижу, что врешь.

Мишка испугался, покраснел и собрался было бежать, да вспомнил, что к ребятам с пустыми руками возвращаться невозможно. После некоторого колебания он спросил:

— А вы никому не расскажете?

Дядя Федя твердо пообещал молчать. Мишка, путаясь, рассказал ему о партизанской фляжке, о карте, о походе на полуостров. Дядя Федя слушал с интересом. Когда Мишка кончил, он произнес:

— Забавно. А фляжка действительно была того партизана, которого похоронил бакенщик?

— Того, дядя Федя, того. Дедушка же знает.

— Интересно, интересно… А где карта?

— У Левки.

Дядя Федя встал со стульчика, отложил челнок.

— Знаешь что, Топтыгин, принеси-ка ее. Очень любопытно взглянуть.

Мишка приуныл.

— Левка не даст. Он говорит, что это реликвия и надо отправить ее в музей.

— Гм, — насупился дядя Федя. — Что ж, тогда не дам моторку.

Мишка с минуту сопел, потом решительно произнес:

— Хорошо. Я сейчас принесу.

Он побежал домой. Там осторожно вынул из Левкиной планшетки блокнот, взял из него карту и понесся обратно. Мишка ликовал: через час-два он смело пойдет к друзьям и скажет: «Бросьте свою лохань и поплывем на моторке. Раз, два — и там!» Он представил себе, как Левка и Василь сначала откроют от удивления рты, потом обрадуются, засмеются, захлопают Мишку по плечам.

Дядя Федя ожидал его в избе. Она, как и многие старинные избы, состояла из одной комнаты. Большую часть занимала русская печь. У окна стоял грубо сколоченный стол, две табуретки. Рядом со столом, вдоль стены, скамейка. За печью громоздилась кровать под пологом.

Дядя Федя в Майском жил около года, был одиноким, работал в охране на строящемся заводе за Обью. Дружбы с соседями не водил, но ребятишек, особенно рыбаков, привечал.

— Ну-ка, показывай, — встретил он Мишку. — Посмотрим, что сие есть.

Он взял бумажку, сел за стол и стал внимательно рассматривать ее. Минут десять сидел молча, забыв о Мишке, морщил лоб, шевелил губами.

— Дядя Федя, — напомнил о себе Мишка, — так вы дадите моторку?

— Моторку? А, моторку… Вот что: сходи в сарай, посмотри, есть ли в бочке бензин. Если есть, то замерь — сколько его там.

Когда Мишка вернулся, карта лежала на столе, а дядя Федя копался в печке.

— Бензин есть. Литров тридцать. Значит, дадите моторку, дядя Федя?

— Слово — дело. Сказано дам, значит берите. Завтра. Утром. — Он помолчал, потом спросил: — Куда вы хотите плыть?

— На полуостров, где крестик стоит.

— Кто додумался?

— Не помню. Левка, кажется.

— Молодец парень. Правильно понял бумагу. Только думается мне, что зря съездите — времени прошло много. Если и был склад — все пропало там. Но дело ваше…

— А где у вас моторка?

— На реке. Завтра придете ко мне, вместе сходим… Да, разбередила, разбередила твоя бумажка старые раны. Сколько партизанских дорог исхожено, сколько кровушки пролито! Через леса, горы, реки проходил. С такими вот картами, бумагами, донесениями… И есть их приходилось — да-да! Смеешься? А ты не смейся, брат. Идешь бывало, а тут белогвардейский разъезд. Сцапают, найдут эту бумагу — и тебе каюк и партизанам, товарищам твоим. Вот возьмешь ее да и съешь… — Дядя Федя умолк, вздохнул. — Ну, да что вспоминать. Что было, то сплыло. Бери, Топтыгин, свою карту и топай домой. Мне по делам пора.

— Значит, завтра, дядя Федя?

— Завтра. В десять ноль-ноль, как говорится, по местному времени.

— Вы только никому не говорите.

— Слово партизана.

Мишка, словно окрыленный, вылетел от дяди Феди. Он ликовал. Вот здорово придумал — путешествие на моторке! Ребятам и не снилось такое.

Мир

В доме бакенщика ребят не оказалось. Поэтому Мишка двинулся к верфи. На середине площадки все на тех же чурках стоял «Открыватель». Но это был уже не тот «Открыватель», каким он видел его вчера. Этот стоял незнакомый и величественный, над ним высилась стройная мачта с двумя реями, от нее к носу и корме отходили веревки. На верхней рее прикреплен скатанный парус. Рубка покрашена в голубой цвет.

Левка и Вася устраивали в лодке сиденья и делали вид, что но замечают Мишку.

— Ребята…

Никто не ответил.

— Ребята, — сказал Мишка громче. Левка недружелюбно обернулся,

— Чего тебе?

Мишка, торопясь, чтобы его выслушали и не прогнали, затараторил:

— Я, ребята, моторку достал. У дяди Феди. На ней поплывем. Быстрее и лучше. Бензин есть. А Василь может управлять… Вмиг доплывем туда и обратно. За день.

Пока он говорил, лица друзей постепенно светлели. Левка спросил недоверчиво:

— Не врешь?

— Честное слово! Завтра утром даст.

Ребята переглянулись, потом улыбнулись, заговорили с Мишкой, будто никакой ссоры и не было.

— Как же ты смог?

— Очень просто: взял да попросил. Дядя Федя добрый.

Обрадованный примирением, Мишка передал все подробности разговора с дядей Федей, но о том, что показал ему партизанскую карту, умолчал. Вдруг ребята рассердятся. Ведь клятву давали.

— Если завтра дядя Федя даст моторку, завтра и поплывем, — сказал Вася.

Левка кивнул весело.

— Верно сказано, капитан! Чем быстрее, тем лучше. А ты как, Пантагрюэша?

Мишке польстил вопрос. Он сделал вид, что сосредоточенно думает, потом веско произнес:

— Согласен! — Но вдруг его добродушное лицо вытянулось. — Как же мы поплывем, если нас с Левкой мама не отпустит?

От этих слов и у Левки, и у Васи сразу упало настроение: о самом главном забыли! Действительно, как сообщить родным, что их дня два, а то и целых три не будет дома? Какой переполох поднимется, если они уедут не спросясь! Раньше, когда тайна еще только родилась на свет, когда шла подготовка к походу, они и не думали о родных. Теперь стало ясно, что из-за этого может сорваться путешествие.

— Василю-то что! — заговорил Мишка. — Он часто на ночную рыбалку ходит. Помнишь, как ты на три дня к Кольке Шарову уходил?

— Тогда дело другое: мне бабушка разрешила.

— А если сказать, что мы на два дня на рыбалку пойдем? — обратился Левка к Мишке. — Мол, к Ваське-бакенщику? Ведь я ночевал здесь, да и ты тоже? А?

Вася нахмурился.

— Это обман.

— Какой же обман? — закипятился Левка. Но тут же поправился. — Ну, пускай обман. Так ведь ради нижнего дела.

На том и порешили. Ребятам показалось, что гора свалилась с плеч. Собираясь домой, Левка еще раз напомнил:

— Так ты, Василь, пораньше завтра приходи. Моторкой-то тебе придется управлять.

Перед походом

Родители разрешили. Правда, Мария Николаевна возражала, но Павел Степанович вступился за ребят, и она сдалась.

Сели ужинать. Когда Мария Николаевна подала горячие пироги с морковью, Левка по-зверски подмигнул Мишке, а потом, улучив момент, шепнул:

— Пироги не ешь. Возьмем с собой.

Мишка с усилием положил пирог, который уже чуть-чуть не хватил зубами, и угрюмо затих. Но время от времени его глаза алчно останавливались на внушительной горке маслянистых, пышущих жаром пирогов. Он один раз проглотил слюну, другой, третий. Пироги лежали такие румяные, такие ароматные, что он наконец не выдержал, схватил самый большой и, под убийственно-презрительным взглядом Левки, быстро съел его. Мишке показалось, что таких вкусных пирогов он еще никогда не ел, и против воли протянул руку за следующим…

Левка страдал. Он ерзал по стулу, делал всевозможные предостерегающие знаки, строил страшные гримасы, но Мишка поедал пирог за пирогом, потупив голову, чтобы не видеть Левкиных ужимок и свирепых глаз.

Встали из-за стола. Левка от негодования стал даже заикаться.

— Т-ты — нахальная об-бжора. К-крокодил…

Мишка смущенно моргал белесыми ресницами. Он чувствовал себя виноватым, но спасти положение не было никакой возможности: он съел даже те пироги, которые принадлежали Левке. Не миновать бы Мишке жестокого и справедливого возмездия, да он все время терся около отца. Левке удалось лишь раз, и то исподтишка, сунуть ему кулаком в мягкий живот.

— Потом еще дам! — тихо пообещал Левка.

Однако гнев его к вечеру прошел. Ложась спать, ребята уже горячо обсуждали подготовку к путешествию.

…Вася пришел в Майское в восемь утра. Перемахнул через ограду и очутился в огороде, куда выходило окно Мишкиной комнаты. Заглянул в него, постучал осторожно. С кровати сразу же вскочил Левка. Увидев Васю, махнул рукой и поспешно стал одеваться. Мишка тоже вылез из-под одеяла.

Вскоре они уже стояли у калитки дяди Фединой усадьбы. Мишка вошел во двор, но тут же вернулся.

— Дом на замке.

— Вот тебе раз! — растерянно произнес Левка. — Где же он?

— Наверное, вышел ненадолго. Давай подождем.

Ребята присели на траву. Уже солнце поднялось высоко, а хозяина все не было. Лева раздраженно сплюнул:

— Идем домой. Чего торчать здесь?

Дядя Федя будто ждал этого восклицания: в ту же минуту появился на улице. Он шел быстро, размахивая руками. Мишка бросился навстречу.

— Дядя Федя, мы пришли за моторкой.

— А, Топтыгин! За какой моторкой?

— Вы же обещали, — укоризненно произнес Мишка.

— Ах, да… Но мне некогда, тороплюсь на службу, брат. Да и лодка у меня того… поломалась. Надо мотор в ремонт отдавать. Заходите этак через недельку…

— Фьюй! — свистнул Левка. — Через недельку!

— Ничего не поделаешь, — развел руками дядя Федя. — Ну, топайте, ребята. Опаздываю. — И он вошел во двор.

Мальчишки, расстроенные, приунывшие, медленно поплелись обратно.

— Эй, ребя! — вдруг засмеялся Вася. — Чего мы горюем? На «Открывателе» поплывем. Ведь он-то у нас готов!

— Ну, конечно! — сказал Левка. — Я и забыл о нем из-за этой дурацкой моторки.

Минуя дом, ребята прошли на реку, уселись на высоком крутом берегу.

— Плывем завтра, на восходе солнца, — глянул на друзей Вася. Его взгляд был, как никогда, серьезен и тверд. — Решайте на этом берегу. Потом будет поздно. Особенно ты, Михаил. Трудности всякие могут случиться и все такое. Ежели что — лучше останься.

Мишка стукнул себя кулаком в грудь.

— За кого ты меня принимаешь?! Да я!.. Да я любые трудности и преграды пройду.

Вася по-прежнему был серьезен, Левка тоже не улыбнулся.

— Хорошо, — кивнул Вася. — Теперь по домам, а вечером — ко мне.

Левка и Мишка дома не застали никого: можно было подготовиться к походу не торопясь, основательно.

Пока Мишка собирал одежду, Левка вынул из-под матраца планшетку. Положил в нее два чистых блокнота, карандаш, авторучку. Затем из ящика швейной машины достал катушку с нитками, иголку, застегнул растолстевшую сумку, крепче привязал к ней компас и перекинул ремень через плечо.

Потом принялись собирать провизию: две булки недавно испеченного хлеба, увесистый кусок сала, полпачки соли. Мишка сбегал в огород и принес целую гору помидоров и огурцов. Все это уложил в Левкин рюкзак.

— Кажется, все… Пошли, — произнес наконец Левка, надевая рюкзак. — Ну, чего ты копаешься? Айда.

Сейчас… — Мишка торопливо вырвал из тетради листок бумаги, взял карандаш и быстро написал:

«Мама и папа, мы с Левой ушли к Васе. Будем рыбачить два дня. Вы же нам разрешили. Вот все». — И, подумав немного, Мишка добавил: — «Целуем вас. Миша, Лева».

Левка усмехнулся:

— Гляди-ка какие телячьи нежности!..

Васю ребята нашли на верфи.

— Ага, явились! — встретил он их. — Кладите вещи на «Открыватель». Я свое уже перенес.

Левка заглянул в кубрик. Там, на охапке свежего ста, лежала Васина одежда, булка хлеба, два холщовых мешочка — один с сухарями, другой с картофелем. Вдоль борта уложены два удилища, лопата, два длинных весла и одно короткое — кормовое.

— А лопата зачем? — недоуменно спросил Левка.

Вася захохотал.

— Вот так спросил! Едем склад рыть и без лопаты!

Левка смущенно улыбнулся.

— Виноват, капитан.

На норд-ост

Ночевали на сеновале. Договорились встать пораньше, чтобы время сберечь. Мишка повернулся на бок и сразу захрапел; а Левка и Вася, как ни старались, не могли уснуть. Думали о завтрашнем. Мысли были тревожные. Что ждет их впереди? Найдут ли партизанский склад?

— Все будет хорошо, — прошептал Левка, будто угадывая мысли Василия.

— А как же! — отозвался Вася. — Только бы успеть за два дня обернуться… Левка вздохнул:

— Обратно тяжело будет плыть, на воду.

— Парус поможет… Ветры почти всегда с низовья дуют…

Встали затемно, одевались на ощупь. Пока добрались до «Открывателя», ботинки и брюки до колен вымокли в росе.

Мрачно выглядел в сером рассвете «Открыватель» с его мачтой и неуклюжим кубриком. Стояла такая тишина, что ребята, боясь нарушить ее, говорили только шепотом. Предутренняя свежесть пронизывала ребят. Чтобы не терять зря времени и согреться, они решили, не дожидаясь полного рассвета, спустить лодку на воду. Дело это оказалось не таким уж простым. До воды было всего метров двенадцать. Но пока ребята дотянули лодку, им показалось, что они преодолели, по крайней мере, два километра.

Но вот последний рывок — и «Открыватель» закачался на воде. Вася взобрался на корму и бросил на берег веревку. Левка привязал ее к черемушке, росшей неподалеку. Лодка медленно развернулась, натянула трос и остановилась, тихо покачиваясь на волне.

Светало быстро. В прибрежных зарослях прошумел и запутался предутренний ветерок. Мишка уже перебрался в «Открыватель». Поднялся на борт и Левка. Вася остался на берегу, чтобы отвязать веревку. Неожиданно ему под ноги подкатилось что-то живое,

— Кт-то эт-то? — в испуге выдавил он. Но тут же засмеялся, узнав своего щенка Кузьку. — Ребя, смотри, кто нас пришел провожать! — Вася поднял щенка.

— Возьмем его, Василь, — попросил Мишка. — Веселее будет.

— Принимай гостя!

И вот Кузька в лодке. От радости, что попал в такую добрую компанию, он затявкал, запрыгал, норовя лизнуть Мишкино лицо.

— Отдаю концы! — торжественно провозгласил Вася, развязал узел и ловко впрыгнул в лодку.

«Открыватель» начал медленно отходить от берега. Предстояло плыть мимо дома бакенщика, поэтому Вася держал лодку у самого берега, чтобы их не увидел рано просыпающийся дед Андрей. Но вот миновали лодочный причал, скрылся за деревьями и Васин дом, приютившийся на обрывистом берегу, словно ласточкино гнездо.

— Сейчас можно на стремнину выйти, — и Вася направил лодку на середину реки.

Ее подхватило течением и понесло вперед. Между деревьями прорвались первые ослепительные лучи солнца. Сразу же, как по мановению волшебника, ожила вся природа. Испуганно крякнула утка, с шумом пронеслась над «Открывателем» и скрылась на берегу. Рассыпалась писклявая стайка стрижей, спасаясь от нависшего над ними кобчика. Они забились в свои норы, сотнями чернеющие в отвесном берегу, и кобчик разочарованно полетел дальше. Заплескались рыбы, и немедленно, с отрывистым свистом, невесть откуда налетели чайки и проворные сероватые кулики. Они настороженно следили за играющей рыбкой, чтобы в любое мгновение выхватить ее из прозрачной воды.

Вася сидел на корме, названной капитанским мостиком. Время от времени он подгребал веслом, чтобы лодку не сносило к берегу. Кубрик, установленный в носовой части «Открывателя», мешал ему смотреть вперед, приходилось привставать, чтобы выбирать впереди правильные ориентиры. Мишка полулежал на весловом сиденье. А Левка от избытка чувств не мог найти себе места. Им овладела безотчетная радость. Хотелось прыгать, смеяться. Он чувствовал себя настоящим путешественником, которому, может быть, предстоит открыть величайшую тайну. Левка то влезал в кубрик, то пробирался к Васе на корму, то принимался мять Мишку. Но вдруг он притих.

— Ребята, знаете что? Давайте вести вахтенный журнал, как на всех кораблях. Все, что произойдет с нами в пути, мы будем записывать.

— Это уж как положено, — солидно ответил Вася со своего капитанского места.

Не медля ни минуты, Левка расстегнул планшетку, достал оттуда один из своих блокнотов и старательно вывел на обложке: «Вахтенный журнал парусной шхуны «Открыватель». Затем на первой странице написал:

«Заложен на верфи близ Майского 25 июля 195… года. Спущен на воду 28 июля 195… года».

— По-настоящему у тебя получается, — проговорил Мишка, заглянув в блокнот. — «Заложен на верфи»! Здорово!

А Левка продолжал писать:

«Экипаж шхуны «Открыватель»:

1. Родионов Василий — капитан.

2. Чайкин Лев — штурман дальнего плавания.

3. Борков Михаил — кок.

4. Кузька — корабельный пес».

Мишка был уязвлен.

— Это почему же я — кок? — покраснел он от подступившей жестокой обиды.

— Не хочешь быть коком? Странно! — Левка явно подтрунивал над Мишкой. — А я специально угодить тебе хотел, думал: парень разбирается, что вкусно, что нет, есть может сколько угодно, с виду толстый и мордастый — точь-в-точь кок из какой-то книжки…

Мишка прямо-таки завопил:

— Плевал я на твоего кока и на этот глупый твой вахтенный журнал.

Левка засмеялся, чем еще сильнее обидел Мишку. Он был уже красный, как первосортная свекла, глаза сузились, губы закушены. Тогда «штурман дальнего плаванья» пожевал задумчиво губами, сказал примирительно:

— Ну, раз не хочешь коком, Миша, — не надо. Обойдемся без кока. А назначим тебя… Назначим боцманом. Точно — боцманом! Это тебе, брат, не фигли-мигли — хозяин команды, матросов, конечно. Ну, согласен?

Мишка не ответил, но по глазам Левка увидел — он доволен новой должностью: глаза стали обыкновенные, круглые и добродушные.

Тогда Левка, не тратя времени, перевернул страницу и написал:

«30 июля. В 5-00 одномачтовая шхуна «Открыватель» подняла якорь и вышла из гавани курсом на норд-ост. Шхуна снаряжена всем необходимым для розыска партизанского склада на полуострове Безымянном…»

И пошел, пошел что-то строчить в «журнале».

Солнце поднималось все выше и выше, стало совсем жарко «Открыватель» по-прежнему быстро скользил вперед.

— А не пора ли позавтракать? — очень вовремя вспомнил Мишка.

Предложение было принято единогласно и бурно. Кузька и тот залаял, когда увидел, что Левка достает продукты.

Принялись за еду. Аппетит был волчий: хрустели огурцы, исчезали алые помидоры, холодные котлеты и оладьи, что припас заботливый капитан, на глазах таял хлеб.

С трудом проглотив последний кусок, Левка вдруг выпучил глаза:

— А воды-то не взяли!..

Вася захохотал.

— А под тобой что? Не по морю, чай, плывешь.

— Осечка, капитан! — почесал затылок Левка. — Я, понимаешь, забыл, что она пресная.

Он взял видавший виды закопченный на кострах котелок, зачерпнул воды и напился. Приложились к котелку Вася и Мишка. После сытного завтрака движения ребят стали медленными, вялыми. Захотелось спать: ночью-то спали плохо. А тут еще солнце совсем разморило.

Первым не выдержал боцман. Он, кряхтя, полез в кубрик и улегся на запашистом сене.

— Ух, славно! — донесся оттуда глуховатый, блаженный голос.

За ним, сладко позевывая, последовал Кузька.

«Открыватель» шел вперед точно по курсу: Васе с Левкой спать не полагалось.

Погоня

Широко и раздольно раскинулась Обь. Букашкой выглядел на ней «Открыватель». Река несла его бережно и легко. Ни разу в жизни Левка не видал мест красивее тех, мимо которых плыл теперь.

Река то разливалась, то сильно сужалась, и берега тогда начинали медленно сходиться, словно собираясь раздавить лодку. Глубокие ложбины, прорезавшие левый берег, поросли так густо, что казались непроходимыми. Здесь были и рябины, и черемухи, и березы. Всюду, где оставалось хоть немного свободного места, буйно росли смородина, ежевика, шиповник. А наверху, на самой кромке яров, гордо высились сосны.

— Эге-ге-гей! — закричал Левка. И откуда-то издалека, из глубины чащоб, с перезвонами, так же радостно и гулко, откликнулось эхо: «Ге-гей!»

А потом оно неожиданно переросло в глухие отрывистые звуки, которые донеслись спереди. Левка недоуменно взглянул на Васю. Тот спокойно сказал:

— «Товарищ» идет. Надо к берегу плыть.

— Зачем?

— Увидят нас — деду скажут. Меня все капитаны и матросы знают.

Вася торопливо заработал веслом, направляя «Открыватель» к правому берегу, под укрытие деревьев, низко склонившихся над водой. Он успел вовремя: на излучине уже показался бело-голубой двухпалубный пассажирский пароход. Он ходко шел против течения, на палубах его было много людей, доносились музыка, разговор, смех.

Вася вздохнул.

— Эх, на наш бы «Открыватель» мотор поставить! Тоже бы мчался не хуже.

Он вывел лодку из укрытия. На нее обрушились волны, поднятые «Товарищем». «Открывателя» раза два бросило, так, что Левка испугался: устоит ли? Но лодка не перевернулась, уверенно продолжая идти по заданному курсу. Мишка, как истинный моряк, не проснулся даже при этой могучей качке.

— Василь, а как мы найдем полуостров? — задумчиво спросил Левка. — Мы не знаем, сколько до него километров от Чистяково. А там их, полуостровов-то, может быть, несколько?

— Я знаю, — уверенно ответил Вася. — По дедовой карте вымерил. Километров пятнадцать от Чистяково. Течение вынесло лодку из-за поворота.

— Василь, село! Вася привстал.

— На левом берегу. Значит, Бураново, — и направил «Открыватель» к противоположному берегу.

Бураново — село большое, далеко растянулось по берегу. В глубине села блестели широкие окна двухэтажных каменных домов. На берегу тут и там играли дети, полоскали белье женщины. По реке плавало несколько лодок.

Вот тут-то ребята и пожалели, что сделали кубрик и поставили мачту: «Открыватель» выделялся среди других лодок своим необычным видом.

— Глянь-ко, что плывет! — раздался удивленный возглас с одной из лодок. — Айда, посмотрим!

К путешественникам устремились сразу три лодки, на которых катались и рыбачили полуголые деревенские ребята.

— Там пацаны сидят, — несся тот же звонкий голос. — В воду их! Догоняй!

Путешественники заволновались: как бы в самом деле эти дураки не посбрасывали их в воду.

— Лев, быстрей на весла, — прошипел Вася.

— Может, парус поднять?

— Садись на весла, говорю!

Левка больше не медлил: быстро вытащил весла, вставил их в уключины и во всю силу замахал ими.

— Не туда гребешь! Сядь ко мне лицом!

Пересаживаясь, Левка зацепился ногой за что-то и упал. А расстояние между лодками все сокращалось и сокращалось. Наперерез «Открывателю», правда, пока еще далеко от него, шла еще одна лодка. Увидев ее, Вася стремительно бросился к веслам, отстранив Левку.

— Греби кормовым!

«Открыватель» сразу набрал скорость. Левка, гребя изо всей силы, видел, как Вася размеренными движениями то поднимал, то опускал весла. Он, казалось, делал это без всяких усилий, но Левка заметил, как напряглись жилы на его шее, как заблестело от пота лицо.

— Удирают! — радостно кричал паренек с передней лодки. — Максимка, жми — не уйдут!

«Открыватель» был слишком тяжел для одного гребца. Он шел хотя и на хорошей скорости, но преследователи плыли быстрее. Вася дышал тяжело и прерывисто, да и Левка чувствовал, что еще минута, другая такой сумасшедшей гребли и он совсем обессилеет.

— Мишка! — позвал он хрипло. — Вставай! Драться будем.

Из кубрика выполз заспанный, встревоженный боцман, всюду — в волосах, за воротником, из рукавов — у него торчали соломинки.

— Чего кричишь? — Но, взглянув на реку, все понял.

Лодки были уже совсем близко. Мишкиной сонливости как не бывало. Он засуетился, заметался по лодке, испуганно оглядываясь на преследователей:

— Чего это они? Зачем гонятся?

Вася цыкнул на Мишку:

— Сядь, не болтай лодку!

А преследователи ликовали, размахивали руками, орали:

— Гляди, еще один появился, — кричал кто-то пискляво.

Другой, басовитый, надрывался:

— Эй, шляпа, берегись! Догоним — утопим.

Левка понял — это относится уже к нему, но оглянуться не было времени. Он не мог даже смахнуть застилающий глаза пот.

— Смени Василя, — едва выдавил Левка.

Однако Мишка не двинулся с места, а зашарил дрожащими руками в карманах. Из одного вынул несколько галек, из другого — рогатку. Первая галька ударила о борт передней лодки. Там сразу всполошились:

— Из рогатки бьет! Вперед, ребята! Дадим им!

Мишка разрядил рогатку еще несколько раз, кто-то взвизгнул и заойкал. Погоня начала медленно отставать. То ли ребята испугались рогатки, то ли раздумали догонять, так как село уже осталось далеко позади, но лодки вскоре повернули назад. Видя это, их товарищи, мчавшиеся наперерез «Открывателю», тоже двинулись к селу.

— Кончай, Лев, — еле шевеля губами от усталости, произнес Вася.

Он бросил в лодку весла, свесился за борт и принялся умываться. Левка зачерпнул воды и припал к котелку. Один лишь Мишка не пошевельнулся: гордо стоял, держась за кубрик. Он-то отлично понимал, почему они прекратили погоню: струсили его метких выстрелов!

— Я так и не рассмотрел села, — проговорил Левка, вытирая пот подолом майки.

— И я, — откликнулся Вася.

Он взглянул на Левку и вдруг захохотал. Левка тоже рассмеялся. Опасность миновала, и теперь стало смешно.

— Ну и мастак ты грести, — сквозь смех говорил Левка. — Я думал, что у «Открывателя» мотор появился — несся, как крейсер.

— А ты?.. А ты… Сел задом наперед и хотел уплыть! В другой раз садись, как следует, а то собьют с тебя шляпу.

— Не собьют! Боцман снова орудие свое выкатит.

Мишка позволил себе снисходительно улыбнуться, дескать, шути не шути, а что бы вы без меня делали? Постепенно возбуждение улеглось.

— Вот дураки-то, — уже серьезно проговорил Левка. — У нас важное дело, а они чуть не помешали. Подальше от берегов, капитан!

Вода в трюме

Солнце миновало зенит. Надо было подумать об обеде, тем более, что Мишка, о чем бы ни заходил разговор, постоянно возвращался к этой важнейшей для него теме.

Вася достал рюкзак. Ребята подсчитали припасы. Оказалось, что у них осталось всего несколько помидоров, десяток огурцов, кусок сала, две булки хлеба да мешочек сухарей. Картофель в счет не шел — его надо было еще варить. Вася беспомощно взглянул на друзей.

— Что же это такое, а? У нас еды уйма была, помидоров да огурцов гора, а теперь вот что осталось!..

— Утром, значит, постарались, — виновато отвел взгляд Левка. — Не рассчитали…

— Не хватит до конца. Надо экономить.

Мишка сердито забубнил:

— Ну вот! Только начали путешествовать и уже экономить! Давай хоть малость поедим?

— Не будет обеда!

— Да ты что? — возопил Мишка. — Две булки хлеба! За глаза хватит туда и обратно.

Вася хлопнул ладошкой себя по колену, бросил решительно и веско:

— Довольно. Кончай базар. На обед рыбы наловим. Уху сварим.

Левку только подтолкнуть, и он уже комок энергии.

— Гений! Миклухо-Маклай! Дерсу Узала! Капитан, разрешите пожать вашу мужественную руку.

— Ну, опять зашумел, — усмехнулся Вася. — Рыбу поразгонишь.

Мишка, расстроенный, обиженный на всех и на все, демонстративно, не глядя на друзей, снова полез в кубрик. Долго там возился, кряхтел, сопел, что-то бубнил, потом затих. Василь направил лодку к обрывистому, поросшему до самой воды деревьями и кустарником, берегу.

Выбран удобное местечко под кроной раскидистой ивы, Вася привязал лодку за ветви.

— Здесь будем рыбачить. Место что надо.

Он достал хлеб и сало — никакой другой наживы не было, — отрезал несколько маленьких кусочков и насадил на крючки.

— Ну давай, Лев, попытаем счастье.

И ребята, забросив удочки, застыли, упершись взглядами в поплавки. Левка уже стал терять терпение, когда вдруг у него клюнуло. Он дернул удилище: на крючке трепетал чебак.