Критика патологической концепции глухоты 3 страница
границ диаграммы. Особый случай представляют
глухие, являющиеся к тому же членами какого-ни-
будь этнического меньшинства: они "берутся не в
билингвистической и бикультурной, а в мульти-
культурной матрице". Например, глухой афроаме-
риканец может помещаться на стыке нескольких
"культурных кругов": афроамериканской субкуль^
туры, субкультуры глухих, субкультуры черных
глухих и доминантной культуры слышащих. Глу-
хой афроамериканец Линвуд Смит подчеркивал
особость чернокожих глухих в силу того, что они
дискриминируются скорее по цвету кожи, чем по
факту глухоты. По сути дела сообщество глухих
мультикультурно внутри и бикультурно по отно-
шению к миру слышащих.
Американка Б. Кэннапел предполагает, что
определение культурной идентичности (табл. 7) у
глухих людей должно базироваться на том, как
глухие люди идентифицируют себя в терминах
языковой идентичности, персональной идентич-
ности и социальной идентичности, которые
взаимосвязаны41.
Идентификация "люди с нарушением слуха"
возникла в 1980-е гг. в среде тех глухих и слабо-
слышащих, которые хотели обозначить дистан-
цию между собой и (культурно) глухими. В России
так чаще говорят о себе выпускники массовых
школ (так называемые "леонгардовцы").
В этнопсихологии различают разные уровни
становления этнического самосознания. На пер-
пом уровне - типологическом - члены группы
"осознают общие (один или несколько) социально-
психологические признаки, но группа, которую
они составляют, не выступает для них в качестве
социально-психологического единства, общности,
несущей новое социально-психологическое каче-
ство. Такие группы объединяют лишь общие для
ее членов отличительные признаки. Второй уро-
вень - идентификационный, означенный как "эт-
ническая идентичность" - выражается в том, что
члены группы осознают свою принадлежность к
Ней и сознательно отделяют "свою" группу от
"другой" (Хотинец В.Ю. Этническое самосозна-
ние. СПб. 2000. С. 103). Нечто подобное достаточ-
но легко прослеживается и в сообществе глухих.
Часть рефлектирующих глухих с четкой Deaf-
пдентичностью считает, что члены группы "типо-
иогического уровня" - это люди, воспринявшие
| 41 Kannapel В. The role of deaf identity in Deaf studies // Deaf Studies for educators. Washington. 1992. P. 106-107. |
ценности (доминантной) культуры слышащих и яв-
ляющиеся проводниками "идеологии слышащих"
(это явление более характерно для США и менее -
для более уравновешенных скандинавов). А "оппо-
ненты", болезненно реагируя на эти оценочные су-
ждения, возражают - и даже иронизируют над де-
монстративным выставлением Deaf-идентичности
"новых глухих", критикуют их "перегибы"; основа-
ния для критики, между прочим, имеются: в устах
некоторых глухих апология "инакости" зачастую
обращается в проповедь чуждости, а самые обыч-
ные вопросы совместного жизнеустройства индиви-
дов и групп почему-то выступают как вопросы "ди-
алога" ("конфликта") культур.
В России на "бытовом" уровне этот конфликт
описывается как "трения" между глухими и слабо-
слышащими: те, кто может говорить по телефону
и говорить "без рук", нередко смотрят на глухих
свысока, а последние сторонятся "этих снобов" и
дружат только с теми слабослышащими, которые
признают ценность жестового языка. Конфликт
между слабослышащими и глухими иллюстрирует
процесс социального сравнения, который является
основным процессом, "запускающим" актуализа-
цию и развитие социальной идентичности.
В жизни многие глухие рано или поздно стал-
киваются (и не раз!) с такими ситуациями, когда
беспокоит вопрос: кто - мы? Почти каждому глу-
хому ведомо (в той или иной степени) ощущение
"расколотой идентичности", но, пожалуй, хуже
всего бывает, когда глухие люди не обладают би-
культурной компетентностью, балансируют меж-
ду двумя культурами, не овладевая в должной мере
нормами и ценностями ни одной из них. Они могут
"сливать воедино негативные образы, преподноси-
мые ему господствующим большинством, с нега-
тивной идентичностью, культивируемой в его соб-
ственной среде" (Эриксон Э. Идентичность:
юность и кризис. М. 1996. С. 316). В результате эти
маргиналы часто испытывают внутриличностные
конфликты, симптомами которых являются ощу-
щения неприспособленности, неудачливости, отчуж-
денности. Наиболее перспективной для глухих
представляются выбор сознательной - конструк-
тивной - маргинальности, выработка "гибридно-
го",синтезирующего отношения к своей субкуль-
туре и господствующей культуре, а не ассимиля-
ция или узкий "трайбализм". Глухой идентифици-
рует себя как члена двух культур - общенацио-
нальной и субкультуры глухих. В нашем понима-
нии это и есть истинная интеграция, когда члены
сообщества глухих полностью справляются с труд-
ностями жизни в "мире слышащих".
Идентичность индивида, который осознает себя
находящимся в области слияния двух культур, назы-
вают слившейся, а идентичность, обладатель кото-
рой в разных ситуациях осознает свою принадлеж-
ность к разным культурам, вернее, к их не слив-
шимся в его восприятии частям, - чередующейся. В
этом случае человек с бикультурной компетентно-
стью переключает коды в зависимости от ситуации:
в сообществе глухих так себя ведут некоторые пе-
реводчики жестового языка из семей глухих или (в
основном) люди, у которых потеря слуха не на-
столько велика, чтобы создавать им существенные
iaтруднения в общении со слышащими.
Бикультурная компетентность глухих позволяет
им жить в двух измерениях, т.е. использовать раз-
ные языки, нормы и стереотипы поведения в разных
референтных группах: одни - со "своими", другие -
традиционно принятые - в коллективе слышащих, в
том числе и в семье, члены которой - слышащие:
они со своими друзьями "говорят руками", а в своих
семьях "играют" слышащих. В этом случае мы име-
ем дело с ситуативной групповой идентификацией.
Глухие в зависимости от ситуации могут более или
менее четко признавать свою принадлежность к со-
обществу глухих, переключаться с одной версии же-
стовой речи на другую.
"Внутренними" элементами культуры являются
не только грамматика, контролирующая речь, но и
правила общения, регулирующие взаимодействие,
нормы, которые руководят соответствующим пове-
дением. Обычно глухие при разговоре смотрят гла-
за в глаза, при общении со слышащими они, естест-
венно смотрят в глаза и на губы, отчего слышащие
собеседники испытывают сильный дискомфорт (и
возникает мысль о собеседнике как о невежде), -
это пример культурно-специфичного поведения.
Различия в поведении слышащих и глухих должны
быть понимаемы в культурном контексте. В семьях
глухих люди сигнализируют друг другу прикоснове-
нием (легкое похлопывание по плечу или по руке)
или движением (помахиванием) руки, чтобы другой
заметил боковым зрением. Можно топать ногой о
пол, слегка потрясти стол, а некоторых людей мож-
но звать и громким голосом. Чтобы привлечь вни-
мание на собраниях (вместо аплодисментов принято
вращать кистями поднятых рук), можно раз-два вы-
к точить и включить свет. После того, как другой
откликнулся, происходит общение иными способа-
ми - с помощью жестов. Особую роль играют при-
сущий глухим визуальный контакт "глаза в глаза",
ми новая мимика. Для глухих характерны частые
об'ьятия при встрече, касание-похлопывание по пле-
чу другого. Слышащим людям следует помнить, что
Глухой человек действует вполне правильно, даже
если его поведение не нравится. Ведь любая культу-
ра - это набор техник для адаптации к окружающей
Вреде и к другим людям.
Сравним поведение слышащих и глухих людей в
публичных местах, допустим, в театре. Если в фойе
беседуют двое слышащих, а к ним подходит третий,
знакомый с одним из них, - что происходит дальше?
()дин из участников беседы здоровается с третьим,
представляет его своему собеседнику (имена, род за-
нятий - допустим, главврач в поликлинике и доцент
такого-то института). Начинается ничего не знача-
щий разговор о погоде, политике, новостях культур-
ной жизни. Постепенно "второй" и "третий" "при-
ступают к делу" и выясняют, чем могут быть полез-
ны друг другу, обмениваются телефонами на тот
случай, если одному нужно будет вылечить зуб, а
другому - подготовить сына к поступлению в уни-
перситет. Беседа недолгая, процедура прощания
скорая: "Созвонимся". А что происходит в фойе Те-
атра мимики и жеста? "Третий" может прервать бе-
седу, обняться с знакомым (иногда даже хлопнуть по
плечу незнакомого ему "второго"), спросить:
- А кто это?
- Он из 101-й школы. Борисов. Можно просто:
)дик (добавляет жестовое прозвище).
А Вы откуда ("Второй" спрашивает
тьего")?
Из 22-й школы. Рыженко Сергей (показыв;
ет жест "рыжий" - свое жестовое прозвище).
Далее часто идет выявление общих знаком:
("Знаешь Мирзояна, он в твоей школе училе
Вот... я с ним работаю вместе", "Ага! Мирзоян, т
кой (рисует жестом тяжелый подбородок), да?
школе такой веселый был, умора. Он женат?"
так далее). Затем не тратя времени на светску
беседу новые знакомые могут быстро договорит:
ся о "взаимовыгодном сотрудничестве". Прощанп
может растянуться на два-три часа, вскакивая в ва<
гон последнего поезда метро, Сергей через стекло
"кричит" Эдику: "Я забыл сказать...". Слышащим
в голову не придет называть при знакомстве шко
лы, в которых они учились, а вот для глухих и сла-
бослышащих это - важная информация: 101-я
школа обучает глухих, свободно владеющих жео
товым языком, а в 22-й занимаются слабослыша
щие "оралисты", многие ее выпускники поступают
в вузы, - видно, кто есть кто, а кроме того, легко
обрисовать круг общих знакомых. Глухие скорее
назовут фамилию другого, чем имя: имена часто
совпадают, а фамилии - редко, не будешь путать,
да и по губам легче различить "Астафьева" и "Би-
анки", нежели "Виктора" и "Виталия". Общение
со "своими" для глухих - в радость, оттого и про
щаться не торопятся, да и по телефону просто та
не позвонишь.
У глухих принято давать друг другу жестовы
"имена": Сахарова - жест "сахар", Паленный
"огонь" (подпаливающий что-то снизу), Бойцов
солдат", Скрипов - "скрипка" и т.д. Жесты дают-
ся и по другим признакам: отмечаются те или иные
особенности внешности ("косой", "очкарик", "хро-
мой", "лопоухий", "усатый", "чернявый", "бога-
тырь" и т.д.), часто проскакивающие у человека в
разговоре жесты становятся его "визитной кар-
точкой" (первый председатель ВОГ П.А. Савель-
ев - "пустяки"), может указываться и специаль-
ность, подмечаются также особенности характера
или поведения ("любопытная", "деликатный" и
т.д.). У одного из лидеров Общества глухих
ИМ. Буслаева было жестовое имя "наручные ча-
сы", т.к. он одним из первых в Обществе стал но-
сить часы на руке взамен карманных. Иногда жес-
товые имена родителей наследуются глухими
детьми.
Следует также отметить, что обычно при зна-
комстве или рассказе о других глухие указывают
па степень их слуховой потери: "он не может гово-
рить по телефону, т.к. он "мало-слабослышащий"
(жестом), "она может, т.к. она "прилично слабо-
слышащая" (жестом). Любопытно, что такие оп-
ределения противоположны тем, которые эти сло-
на имеют в словесном языке. К. Пэдден и Т. Хэм-
фриз усматривают здесь "A Different Center" (центр
различения), принятый у Глухих людей: не слыша-
щий, а Глухой берется как "норма", т.е. слыша-
щий - это максимальное отклонение от нормы
("центра"). Мало-слабослышащий - это малое от-
клонение от Глухого, и термин используется для
описания тех, кто имеет незначительные остатки
слуха. Прилично-слабослышащий - это тот, кто
заметно отклоняется от нормы, т.е. тот, кто слы-
шит вполне прилично (Padden С, Humphries Т. Dei
in America: Voices from a culture. Cambridge: Harvard
University Press. 1988. P. 41).
Культура глухих является предметом исследо*
ваний лингвистов (У. Стоку, М. Бреннон, Г.Л. Зай|
цева и др.), этнографов (V. Janesick и др.), антропсЛ
логов (S. Carmel, N. Grace, С. Padden и др.), социО,
логов (Y. Andersson, L. Jacobs, P. Higgins и др.), ис
ториков (J. Gannon, J.V Van Cleve и др.), культуро*'
логов (В. Bahan, К. Jankowsky и др.).
У глухих есть свой фольклор: бытуют истории
рассказы, анекдоты, байки, отражающие реалии С
модели психологической реакции тех или ины
людей с недостатками слуха. Устный фолькло'
глухих примечателен. В их рассказах о том, как
жить, чтобы "выжить", "не пропасть", выражены
не только убеждения в необходимости защитья
своего жестового языка, но и еще - защиты само^
го существования жестового языка и своего способ
ба жизни перед лицом мощного давления в пользу
речи и жизни в терминах мира других.
В американском сообществе глухих широко
известна следующая история.
В годы Гражданской войны 18-летнего Джо-\
шуа Дэйвиса, жившего близ Атланты, когда от
охотился на белок, арестовали солдаты из армии}
Севера. Дэйвис указал на уши и жестами показал},
что не слышит, ему не поверили. Солдаты решш
ли, что Джошуа - шпион, и поволокли его к бли-
жайшему дому. Соседи пытались заверить сол-
дат, что он действительно не слышит, но без ус-
пеха. Солдаты стали готовить веревку. Но тут
к ним прискакал на коне офицер, который, выслу-
ав солдат, обратился к Джошуа и продактили-
Щ»вл: "Ты глухой?" Глухой ответил жестами на
тот вопрос и следующий - о школе. Офицер при-
Шиал освободить его. За обедом в доме офицер
объяснил, что у него есть глухой брат в Илли-
цойсе. Дэйвис позже переселился в Техас, стал
фермером, вырастил 7 детей, 5 из которых были
$лухими, а один - слабослышащий. Прожил он
$4 года. А если бы Дэйвис не знал жестового язы-
ка, то ничего этого не было бы!
В фольклоре глухих имеет место скептическое
отношение к мотивам и намерениям слышащих,
Когда слышащий человек начинает искать кон-
такт с глухим, последний обычно настораживает-
ся- что же "этот слышащий" хочет от него. Глу-
хие не всегда доверяют даже переводчикам, осо-
оепно, когда те малокомпетентны или имеют не-
важную репутацию: будучи уязвимыми, они боят-
СИ попасть в неприятные истории или быть выста-
вленными в ложном свете. В США распространен
следующий анекдот:
"Поймав глухого грабителя банка, полицей-
ский привлекает к допросу переводчика, чтобы
выяснить, где спрятаны похищенные деньги.
Глухой жестикулирует, переводчик говорит:
"Он не знает, о чем вы говорите". Спустя пол-
тора часа упорных отпирательств шериф при-
ставляет дуло пистолета к голове грабителя:
"Не скажешь - пристрелю!" Переводчик пере-
дает угрозу, и напуганный глухой тут же отве-
чает: "Они спрятаны под лестницей в моем до-
ме". Шериф насмешливо спрашивает перевод-
чика:
Ну, что он сказал?
- Он утверждает, что не боится умереть"
Рассказы на жестовом языке - сконцентриро-
ванный исторический опыт группы, который перев
дается другим глухим, другим поколениям, они ут
верждают позитивность культурных традиций глухих и их опыта, отрицают стереотипные взгляды
слышащих людей на глухих как на несчастных, "обИ
деленных судьбой". Недаром рассказы и байки глуШ
хого учителя физики Центра образования № 1406 (яИ
Москва) Л.Г. Камышева, заснятые на видеопленке
("Один глухой..."), пользуются большой популярное
стью у глухих зрителей. В 1997 г. была издана книгЯ
"Смех сквозь тишину или глухие тоже смеютсяв
(сост. В. Базоев и В. Чернявский).
В начале 1970-х гг. американец Рой Холкомб.1
работавший как наблюдатель по специальной про-1
грамме для глухих в Санта Ана, штат КалифорнияЯ
начал свои записи, в которых обобщил опыт, об-1
щий для всех глухих. Анекдоты, байки о том, что значит быть глухим, были опубликованы в книгев
"Hazards of Deafness" (приблизительный переводЯ
"Риск глухого"). Вот примеры из нее:
"- Камешек попадает в колесо машины, и с I
ним ты едешь 800 миль, пока кто-нибудь не обраШ
mum твое внимание на это;
в кино ты смеешься, когда другие плачут, и I
плачешь, когда все смеются, ибо воспринимаешь 1
вещи иначе, нежели слышащие;
ты платишь полную стоимость билетов в
кино, клубы и другие места, хотя в их стоимость
включена музыка и озвучивание. Ты садишься и I
"смотришь", куда уплыли твои деньги;
в многотысячной толпе ты чувствуешь се-
бя более одиноким, чем если бы стоял в центре
шихары;
в лифте ты не можешь связаться с кем-ни-
шудь, просто орешь и ждешь, когда вызволят;
твой аппарат пищит и свистит, и люди
щмотрят на тебя как на врача, которому посла-
ли вызов;
в 8 лет ты играешь в прятки; когда же ты
шемелишься вернуться на место, то обнаружива-
ло,, что игра закончилась полчаса назад и все уже
разошлись по домам;
- в футбольном матче ты можешь сделать
рывок к воротам противника и после "гола" уз-
Ншпь, что судья давно дал свисток".
Глухие выражают свое восприятие и видение
мира через визуальные средства - искусство, фо-
тографию или фильмы.
Глухие поэты читают стихотворения на жесто-
вых языках, которые у таких, как Клэйтон Валли
в ( I1IA и А. Мартьянов в России, отличаются яс-
ной организацией движений внутри и между жес-
тами и мощью ритмических образов.
Пьесы, созданные глухими драматургами, от-
ражают опыт глухих: "Своя игра" Дороти Майлз, «SingMe Alice" Джилберта Истмэна, "Рассказы из клубной комнаты" Бернара Брэгга и Эжен Бергман,. новеллы Дугласа Балларда.
Литература глухих рассматривает темы свое-
образия глухих, их языка, культуры, ценностей,
|радиций, перспектив сообщества глухих. Загля-
нем в антологию глухих героев в литературе "Ан-
II наи отверженные" (сост. Т. Батсон и Э. Берг-
ман), изданную в Вашингтоне в 1987 г. Из справки
выясняется, что к 1990-м гг. в мире насчитывалось
около 700 художественных произведений, в кото»
рых упоминались глухие, правда, в основном, эпи-
зодически.
В 1818 г. была издана историческая драма
Ж. Буйи "Глухонемые или аббат Делепе" (с преди-.
словием Л. Клерка). Не исключено, что с ней был
знаком один из вождей французского романтизма]
Альфред Мюссе, написавший сентиментальную*
новеллу "Пьер и Камилла". Изложим вкратце сю-
жетную канву. Брак любящих молодоженов был.
омрачен рождением глухой дочери Камиллы.'
Мать, привязанная к ней, погибает в результате^
трагического случая. Отец глубоко переживает*!
глухоту Камиллы и не может принять ее. Камиллу!
воспитывает ее дядя. Камилла - чистая, неиспорч
ченная душа. Она необыкновенно красива, нежная
благородна. В нее влюбляется глухой маркиз, ко!
торый учился у аббата Делепе, и они женятся. KaJ
милла становится матерью. Вскоре отец Камиллы
получает письмо из Парижа: "Мой отец! Я гово-1
рю, не губами, но руками. Мой рот запечатан, но я
мшу беседовать. ...Он учил меня сначала говорить |
пальцами, потом - писать". Вскоре состоялась
встреча отца с дочерью, ее маленький сын выгова-1
ривает три слова, которым он уже выучился: "ДсИ
брое утро, папа!". И тут дядя Камиллы Жерар го«в
ворит: "Теперь ты видишь, что Господь простил |
нас всех". Это - конец. Счастье воплощено в рож-1
дении слышащего ребенка. В новелле сильны тра-
диционные романтические мотивы: человек, изо-
лированный от общества, находящийся в уедине-
ими, ближе к природе, более добродетелен (в на-
шей литературе - Герасим у Тургенева).
У современника Ивана Тургенева французско-
го писателя Ги де Мопассана есть рассказ "Глухо-
немой", герой которого - глухонемой пастух Гар-
ган, напоминающий Герасима, в ярости задушил
спою беспутную жену, застигнутую на "месте пре-
ступления". На суде Гарган описывает все случив-
шееся пантомимой и жестами. "Он знает, что та-
кое честь", - говорит его хозяин Пико, и суд оправ-
дывает Гаргана. Герасим и Гарган только так и
Могут выразить свой протест и гнев - в форме
"грубого действия".
Англичанин Чарльз Диккенс, который был
знаком с некоторыми глухими, написал рассказ
, "Доктор Мариголд". Герой рассказа, мелкий тор-
говец Мариголд удочеряет глухую девочку после
смерти своей дочери. Мариголд дает ей образова-
ние, он (как и сам Диккенс) отдает предпочтение
Жестовому методу: "Мы все трое сидели и говори-
ли без звука, и как будто что-то мягкое и приятное
Омло разлито во всем мире вокруг нас". Софи вы-
ходит замуж за глухого. Хотя Диккенс симпатизи-
рует глухим, он, как и А. Мюссе, считает спасени-
ем рождение слышащего ребенка.
Как и в приведенных примерах, многим глухим
героям произведений слышащих писателей не хва-
тает жизненной достоверности, он или она - во-
площение добродетелей: благородная личность,
"победившая глухоту", "благородный, преданный,
добрый", "пример доброты для злых, жестоких
людей". Иногда глухой герой представляет собой
не носителя высокой морали, сильную духом лич-
ность, а напротив, подавленного, враждебнор
слышащему окружению человека. В некоторых
вещах авторы дарят глухим героям избавление от
глухоты - в результате чудесного исцеления или
пережитого стресса. У слышащих авторов часто
глухой герой всегда - при любом освещении - мо-
жет считывать с губ почти все. Оттого глухие го!
рои выходят неправдоподобные, как, например, и
широко известном романе К. Маккалерс "Сердце»И
одинокий охотник". Лишь немногие авторы высо-
ко оценивают жестовый язык, как, например, аме-
риканец Арнольд Пэйн, который писал (1937):
"Это значительно более выразительный, свобои
ный и красивый язык по сравнению с английским
Шекспира и языком Библии".
Творчество глухих авторов во многом иначе
представляет проблему глухоты и глухих. Глухие
авторы пишут часто с вызовом и гордостью. Анг-
лийский поэт Дэвид Райт, глухой с 7 лет, в книге
"Глухота" пишет о том, что жалость унижает, пре-
вращает инвалида в жертву обстоятельств. Авто-
биографии глухих авторов посвящены в основном
конфликту между личностью глухого и общест-
вом слышащих. Но глухие писатели не выступают,
так сказать, "единым фронтом": у каждого свой
опыт.
Французский глухой писатель, автор книги
"Немые голоса", Юджин Релджис, друг и последо-
ватель Ромена Роллана, пишет о том, что, несмот-
ря на психологические страдания и унижения, че-
ловек может сохранить силу духа. Релджис не был
членом сообщества глухих, и на его примере мож
но видеть опасность изоляции глухого "интеллек
туала" от общества - в конце своей литературной
питобиографии Релджис теряет всякий контакт с ре-
альностью и ищет утешение в мечтах о возможном
чудесном исцелении. Если бы автор был теснее свя-
зан с другими глухими, если бы он познакомился с
анатомией слуха, он узнал бы, что при сенсонев-
ральной потере слуха, свойственной большинству
Глухих, чудесное выздоровление невозможно. В од-
ной из глав книги Релджис пишет о чувствах маль-
чика, впервые пытающегося понять окружающий
мир после болезни и полной потери слуха. Знакомая
прежде улица, дома и даже деревья кажутся ему чу-
жими и враждебными; он чуть не попадает под ло-
шадь, и угроза жизни воплощена в разъяренном из-
иозчике. Над ним издеваются его сверстники, те, с
кем еще недавно он чувствовал себя равным, он
Hiцущает себя добычей стаи диких зверей. Одиноче-
ство - его убежище и спасение. "Горе дает осозна-
ние самого себя", - пишет автор.
Джон Китто, английский миссионер, в 1848 г.
Издал свою автобиографию "Утраченные чувст-
Рй". В 12 лет в результате падения с высоты более
К) м он потерял слух. Автор описывает бесконеч-
ные попытки вернуть слух, хождения по врачам,
даже "лечение электричеством". Китто описывает
Трудности, с которыми сталкивается глухой, пыта-
ющийся овладеть профессией; кажется, что весь
Мир отвернулся от него. В молодости Китто зани-
Мился тяжелым физическим трудом, но, несмотря
на страшную усталость, приступил к самообразо-
Книию и, что называется, сделал себя сам.
В 18 лет Китто обучился "разговору на паль-
цах". Он начал пользоваться этим способом, позд-
нее все члены его семьи, включая детей, знал
"пальцевую речь" (он отмечает, что его дети, ко-,
гда хотели привлечь его внимание, либо касались
его, либо стучали по полу, либо дули на него). Кит-
то пишет об удобствах такого способа общения!
("пальцы всегда под рукой"). Как миссионер он ча*1
сто путешествовал, преимущественно в Азии, Typij
ции, Аравии. Он обучал этому способу местных
жителей: "...когда простой принцип этого искусст»
ва был разъяснен им, оказалось, что он приемлем
и для их собственных языков - арабского, перейдя
ского, турецкого". Китто был мало знаком с жес.1!
тами и с "искусственными" жестовыми системами!
используемыми в школах для глухонемых. Он пра4
знает, что для глухих с рождения - это, возможна
единственный способ общения, но сам считает eel
бя слишком высокообразованным, чтобы польза!
ваться жестами. С их помощью автор общался]
только с малообразованными глухонемыми. Кия
то имел глухонемого соседа, человека неглупого!
но не понимавшего простейших письменных вопя
росов. Его учили писать и читать, а оказалось, чтш
он может только копировать и писать свое имя,
Китто пишет: "Эти случаи доказывают недостач
точность одних только жестов как средства обще*{
ния... Во всех случаях жесты - несовершенные
струменты передачи абстрактных идей, мы видим
доказательство этому в досадных ошибках письмШ
тех глухих, которые общались посредством жес«
тов. Необязательно, что им не хватает разных
идей, но им явно не хватает настоящего образовав
ния и целенаправленного чтения. ...Безусловно,
есть исключения такие, как Фонтенэ, Маем
Клерк и некоторые другие, кто полностью овла-
делписьменной речью. Но это - гении, и напрасно
мыбудем ждать их появления, таких случаев бы-
вает, может быть, два - три в столетие". Рассуждая
об обучении глухонемых, автор признает: "Жесты,
йез сомнения, - настоящий язык глухонемых", но
считает этот язык универсальным, т.е. междуна-
родным на том основании, что глухонемые во всем
мире могут понять друг друга. После долгих раз-
мышлений о природе языка Китто приходит к вы-
воду: "Жесты должны быть средством общения
Между глухими, письмо, включая, конечно, чтение
И дактилологию, - инструментом получения зна-
ния и для общения с теми, кто не принадлежит к их
классу, но устная речь, изучаемая с таким трудом и
употребляемая с такими усилиями и неохотой, ни-
когда не будет им особенно полезна".
По историческим причинам в Европе и в дру-
гих странах существовала огромная пропасть меж-
ду глухими "интеллектуалами" и глухими "с ули-
цы". Одинокий глухой "степной волк", отвержен-
ный или аутсайдер - не такое редкое явление ре-
альной жизни. Иначе было в Америке с ее сетью
многочисленных школ для глухих.