В село приехал новый учитель истории и географии Коваленко с сестрой Варенькой.

Сюжетную линию рассказа представляет собой разговор двух героев - учителя гимназии, Буркина и ветеринарного врача, Ивана Иваныча. Уставшие после долгой охоты, эти двое решили остаться на ночлег на "самом краю села Мироносицкого". Не спали, вели разговор об одном учителе греческого языка Беликове, человеке в честь которого и было названо произведение.

Антон Павлович уделяет немалое внимание точному описанию своего героя. Внешность Беликова примечательная:

"Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике".

Автор объясняет это его "постоянным и непреодолимым стремлением окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний".

Таким футляром, со слов автора, главный герой окружил как внешний образ, так и внутренний свой мир:

"Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни".

И мысль свою Беликов также старался запрятать в футляр. Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь. В разрешении же и позволении скрывался для него всегда элемент сомнительный, что-то недосказанное и смутное. Когда в городе разрешали драматический кружок, или читальню, или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо:

— Оно, конечно, так-то так, всё это прекрасно, да как бы чего не вышло.

Особое место в произведении писатель уделяет описанию взаимодействия Беликова с окружающими. Писатель показывает, как относятся другие люди к "человеку в футляре". Автор делает это намеренно, чтобы сделать своего героя живым, показать его способность к сосуществованию с другими людьми в мире. Раскрыть перед читателем его особую линию поведения.

Находившись в кругу учителей, Беликову часто приходилось общаться со своими коллегами и те высказывались о нем не самым лучшим образом:

"... на педагогических советах он просто угнетал нас своею осторожностью, мнительностью и своими чисто футлярными соображениями

- Своими вздохами, нытьем, своими темными очками на бледном, маленьком лице, — знаете, маленьком лице, как у хорька, — он давил нас всех..."

"Было у него странное обыкновение — ходить по нашим квартирам. Придет к учителю, сядет и молчит и как будто что-то высматривает. Посидит, этак, молча, час-другой и уйдет. Это называлось у него «поддерживать добрые отношения с товарищами», и, очевидно, ходить к нам и сидеть было для него тяжело, и ходил он к нам только потому, что считал своею товарищескою обязанностью".

"Мы, учителя, боялись его. Наши дамы по субботам домашних спектаклей не устраивали, боялись, как бы он не узнал; и духовенство стеснялось при нем кушать скоромное и играть в карты. Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять — пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте…"

Однако стоит заметить, что герой остается верным своей поведенческой линии и в своей личной жизни холостяка:

"И дома та же история: халат, колпак, ставни, задвижки, целый ряд всяких запрещений, ограничений, и — ах, как бы чего не вышло! Постное есть вредно, а скоромное нельзя, так как, пожалуй, скажут, что Беликов не исполняет постов, и он ел судака на коровьем масле, — пища не постная, но и нельзя сказать, чтобы скоромная. Женской прислуги он не держал из страха, чтобы о нем не думали дурно, а держал повара Афанасия, старика лет шестидесяти, нетрезвого и полоумного, который когда-то служил в денщиках и умел кое-как стряпать.

Пишет Антон Павлович.

Описание комнаты Беликова еше раз подтверждает мнение о герое, как о
"футлярном" человеке, личности странной и мнительной:

"Спальня у Беликова была маленькая, точно ящик, кровать была с пологом. Ложась спать, он укрывался с головой; было жарко, душно, в закрытые двери стучался ветер, в печке гудело; слышались вздохи из кухни, вздохи зловещие…"

Особое чувство "футляра", которое владело героем, доходило до того, что Беликов боялся всего буквально до смерти:

"И ему было страшно под одеялом. Он боялся, как бы чего не вышло, как бы его не зарезал Афанасий, как бы не забрались воры, и потом всю ночь видел тревожные сны, а утром, когда мы вместе шли в гимназию, был скучен, бледен, и было видно, что многолюдная гимназия, в которую он шел, была страшна, противна всему существу его и что идти рядом со мной ему, человеку по натуре одинокому, было тяжко".

"... едва не женился, как это ни странно".

В село приехал новый учитель истории и географии Коваленко с сестрой Варенькой.

"Варенька была недурна собой, интересна, она была дочь статского советника и имела хутор, а главное, это была первая женщина, которая отнеслась к нему ласково, сердечно, — голова у него закружилась, и он решил, что ему в самом деле нужно жениться".

"... решение жениться подействовало на него как-то болезненно, он похудел, побледнел и, казалось, еще глубже ушел в свой футляр".

Он не делал предложения, всё откладывал, к великой досаде директорши и всех наших дам; всё взвешивал предстоящие обязанности и ответственность, и между тем почти каждый день гулял с Варенькой, быть может, думал, что это так нужно в его положении, и приходил ко мне, чтобы поговорить о семейной жизни.

Но между Коваленко и Беликовым случилась сора. По делу совершенно нелепому - он увидел, как Коваленко катался на велосипеде с сестрой. Учитель истории в разгаре спора столкнул "человека в футляре" вниз по лестнице, где стояла Варенька.

"Когда он поднялся, Варенька узнала его и, глядя на его смешное лицо, помятое пальто, калоши, не понимая, в чем дело, полагая, что это он упал сам нечаянно, не удержалась и захохотала на весь дом:

— Ха-ха-ха!"

И этим раскатистым, заливчатым «ха-ха-ха» завершилось всё: и сватовство, и земное существование Беликова. Уже он не слышал, что говорила Варенька, и ничего не видел. Вернувшись к себе домой, он прежде всего убрал со стола портрет, а потом лег и уже больше не вставал.

Через месяц Беликов умер.

Вот так умер человек, который всю жизнь боялся и существовал под колпаком. Умер смертью бесславной и унизительной, и нельзя даже сказать по какой точно причине. Автор не написал точного диагноза, давая читателю возможность поразмышлять. И первая причина , что приходит в голову, это вечный преследователь Беликова, страх. Страх о том, что скажут про него другие. Так скорее всего оно было.

Хоронили мы его все, то есть обе гимназии и семинария. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! И как бы в честь его во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами.

Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие, - в этих словах чувствуется позиция автора, его отношения к таким людям, живущим под "колпаком", в "футляре". Они не могут преодолеть даже самой маленькой преграды, которая ставит перед ними жизнь и при первой же возможности капитулируют. Жизнь глупая и бесполезная.

Но размышления автора продолжаются:

"А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт — разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор — разве это не футляр?

Видеть и слышать, как лгут, — проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на другой бок, — и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и всё это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена..."