Кен Кизи

При всей наивности, спорности и даже гротескности этого американского опыта отметим, что подобные виды добровольных сегрегаций с завидным упрямством создаются гражданами США до сих пор. Правда, теперь в них пытаются обойтись без «экстремистских перегибов» прошлого. С одной стороны, существует гораздо более строгая и правая традиция «милиционеров», то есть американских белых националистов, которые, «не признавая масонской власти в США», фактически отделяются от государства, обособившись на закрытых фермах, где воспитывают своих детей в библейском духе, упражняются в стрельбе из оружия и живут натуральным хозяйством. Естественно, никакого обобществления имущества и экспериментов со свободной любовью там не практикуется. Это классические «деревни прошлого» или «фермы прошлого» (нередко создаваемые на новых местах незнакомыми до этого людьми), блюдущие свою чистоту, своего рода исторические реконструкции никогда, кстати, не существовавшего идеала «пионерских поселений», вычитанного из книг (и высмотренного из фильмов) задним числом.

С другой стороны, существует более левая линия аграрно-ремесленных коммун хиппи, экологов и анархистов, начиная с фермы Кена Кизи, на которой он когда-то жил, «отделившись от США» вместе со своими друзьями «Веселыми проказниками». Формально эта ферма принадлежала лично ему. Реально там практиковался абсолютный «богемный коммунизм художников, охотников и возделывателей марихуаны».

Кизи был настоящим харизматиком, сочетавшим в себе черты решительного спортивного ковбоя и психоделического гуру. По воспоминаниям «проказников», он умел все «координировать», оставаясь в тени, как будто просто «выясняя» общую волю своей общины. «Проказники» поселились в паре миль от городка Ла-Хонда, купив там землю и большой дом в сосновом лесу. Оленина, приправленная «кислотой», была любимым здесь блюдом. Все члены общины брали себе индейские имена. Их целью было абсолютно единое сознание, когда все чувствуют всех, будто у них общая коллективная нервная система. Новым членам общины рекомендовали отказ от курения и чтения про себя, так как эти действия не приносят пользы групповому сознанию. Требовалась постоянная «синхронизация» всей группы, чтобы достичь состояния всеобщей телепатии и полного «психоделического коммунизма» для тех, кто принят в общину.

По пятницам все по кругу участвовали в мозговом штурме какой-то одной темы, случая, события, исторического персонажа или героя комиксов, предложенного Кизи. Штурм длился до тех пор, пока в группе не возникало «единое переживание» обсуждаемой темы. В прочие дни любимой игрой «проказников» была «власть»: на полчаса каждый из участвующих мог по жребию становиться абсолютным властителем общины, он мог отдавать другим любые распоряжения и приказы и как угодно перераспределять общую здесь собственность. Гораздо более знамениты, конечно, их провокационные выезды на разрисованном автобусе по просторам США. Встав на колеса, эта автономия катилась по стране, из общины в общину и от университета к университету, распространяя вокруг психоделическую революцию, оставляя за собой шлейф живой легенды и запах марихуаны. Все это длилось вплоть до ареста Кизи и заключения его под стражу («хранение наркотиков и сопротивление полиции») и отчасти описано в «Электропрохладительном кислотном тесте» Тома Вульфа. А вот как фиксировал в стихах Ален Гинзберг свое посещение общины «проказников»:

Немеркнущая желтая люстра

В огромном деревянном доме.

В три утра по радио истошный «Роллинг Стоунз»,

Рэй Чарльз и «Битлз».

Джо Джексон подпрыгивает, и двадцать молодых тел танцуют в одной комнате.

Небольшой косяк в ванной и девушки в обтягивающем красном.

Смуглый мускулистый пацан часами не устает танцевать.

Пивные банки рассеяны вокруг дома.

Кукла удавленника сторожит дом над ручьем,

болтаясь на ветке.

Дети видят сны в двухэтажной кровати.

И четыре полицейские тачки за пестрыми воротами