Ю. п. истратов, г. владимир

ФЕЛИКС АРОНОВИЧ ФРАДКИН — «ШЕСТИДЕСЯТНИК ШКОЛЫ С. Т. ШАЦКОГО»¹

(Мыеледеятельность ученого с позиций

«трехаспектности науки», «динамических рядов»

и «длинных волн»)

Эта статья вполне могла бы иметь и иное название. Однако автор остановился именно па первоначально возникшей у него идее, полагая, что с позиций избранных им категориальных по­нятий как раз и возможно рассмотрение жизнетворчества Фе­ликса Ароновича Фрадкина (1933—1993) в контексте общеми­ровых тенденций эволюции школ в педагогической пауке, сов­падающих с «трендовымп» (вековыми) циклическими процес­сами развития (Н. Д. Кондратьев). Такой подход представля­ется тем более оправданным, коль скоро сегодня мы стоим на пороге нового века, вступаем в следующее тысячелетие жизни

цивилизации.

Для начала стоит, пожалуй, объясниться как по поводу «ка­тегориальной сетки» понятий следующего ниже сообщения, так и по поводу права автора выступать с ним в аудитории, в ко­торой некоторые знали Феликса и дольше, и с каких-то сторон, наверняка, лучше. Прежде, во избежание каких-либо упреков в амикашонстве, скажем о праве. Полагаем, что владение им может быть обосновано хотя бы теми словами, которые автор «Принципа историзма в советской истории педагогики (1917— 1941)» оставил на оборотной стороне титульного листа подарен­ной книжки: «Юре Истратову, «соумышленнику» и товарищу, с благодарностью за поддержку в трудные минуты. Феликс. 7-06. 82». Примечательно, что само слово «соумышленнику» Феликс взял тогда в кавычки. Теперь я знаю, почему он так сделал.

Что же касается самих ключевых категориальных понятий, то «динамический ряд», согласно Э. Д. Днепрову, выступает как! специфический аспект, «или еще один ракурс библиографи­ческой статистики» (Э. Д. Днепров. Советская историография отечественной школы и педагогики (1918—1977), проблемы, те­нденции, перспективы. М., 1981. С. 61). Он характеризует раз­личные публикационные эшелоны в их динамике. «Длинные во­лны» — понятие Н. Д. Кондратьева, с которым он вошел в ми-

* Статья написана на основе доклада, с которым автор выступил на кон­ференции, посвященной памяти д. п. и. профессора, члена-корреспондента РАО Феликса Ароновича Фрадкина (январь 1994 г., г. Владимир).

ровую пауку после сделанного им в советской России доклада «К вопросу о понятиях экономической статики, динамики и конъ­юнктуры» в марте 1924 года.

Тогда Н. Д. Кондратьев показал взаимодействие двух ка­чественно разнородных конъюнктурных процессов: с одной сто­роны, процессов обратимых, волнообразных, с другой — необ­ратимых, эволюционных, выражающих поступательное развитие производительных сил и производственных отношений. В обра­тимых процессах Николай Дмитриевич, закончивший свою жизнь в политизоляторе Спасо-Евфимисва монастыря (г. Суздаль), выделил волновые колебания экономической активности раз-пых периодов: менее года (сезонные); три с половиной года; тор­гово-промышленные циклы в 7—11 лет; большие циклы конъ­юнктуры в 50—60 лет (Н. Д. Кондратьев. Проблемы экономи­ческой динамики. М.': Экономика, 1989. С. 22—-32).

О цикличности было известно задолго до Н. Д. Кондратьева. Ему впервые удалось сопоставить и связать ее с политическими колебаниями, с «точками роста» в технике и науке, с волновы­ми движениями в жизни идей. Последние «производятся и вы­сказываются «человеком науки», принадлежащим (осознает он это или нет) к той или иной научной школе, в «свои» циклы его жизнедеятельности¹. Характеризуя «школу» как научное сооб­щество, объединенное своим лидером в качестве символа на­правления и имеющее свой категориальный аппарат и профиль (систему категорий, проблем и объяснительных принципов), М. Г. Ярошевский предлагает изучать ее с позиций «трехас-пектностн науки», так как «ни один феномен научной деятель­ности не может быть адекватно описан и объяснен вне систе­мы трех координат: предметно-логической, социальной и психо­логической» (М. Г. Ярошевский. Трехаспектность науки и проб­лемы научной школы. В кн.: Социально-психологические про­блемы науки. Ученый и научный коллектив. Под ред. М. Г. Яро-шевского.'М.: Наука, 1973."С. 174).

Ниже, применительно к жизнетворчеству Ф. А. Фрадкина, будет предпринята попытка показать, что эта система коорди­натвполне коррелирует как с «динамическими рядами» (и не только в смысле Э. Д. Дпепрова, но и в смысле Пьера Шоню, считающего, что «метод изучения рядов дает выход на более

¹ См.: паши работы, выполненные в этом русле: Региональная концеп­ция и программа непрерывного педагогического образования области. — Вла­димир, 1992. С. 12—15; К вопросу о динамике смены педагогических парадигм. В кн.: Историко-педагогические исследования и проблемы стратегии разви­тия современного отечественного образования (Тезисы докладов и выступле­ний. М., 1993. С. 45—47; Жизненный путь К. Д. Ушинского в позиции конд­ратьевских «длинных волн». В кн.: К- Д- Ушинскийи современная школа.Тезисы докладов. — Курск, 1994. Часть I. С. 72—75.

высокий уровень качественного анализа» (См ■ П Шоню комическая история: эволюция и перспективы В кн ■ ТИрчйГТеория и история экономических и социальных институтови си­стем. Нигела*Пресс. Зима.1993. Том I Вып I С 149)

.Динамические ряды» продуктивностимыследеятельности Ф. А. Фрадкина представлены в следующей таблице^{3 Н0СТИ}

Периоды жизни в науке	3 г.	7 л.	11 л.
Годы научной жизни	1965—67	1968—71	1972—75
Кол-во публикаций
Средняя научной продуктив­ности (в %) "--------------------------------- ——— .	6,6 ------- ■------------------------------ ..	19,0 34,3 ------------ —--------- —-----------
3 г. 7 л. 1976-78 " 1979-82 ~--------------- •------------------------ 11 29	11л. ----------- .------- 1983—86 ———-----------	3 г. --------------- ,_ 1987—89 ------------ —------------ ,	7 л. -------------- ~——. 1990—93 ---- ■—--------------------------------- —--—
8.0 21,2	---------------- .—,— 33,3	■------------------------------------ —■-------------------------------------- _ 13,9	------------ ~—_ 32,1

Приведенные данные позволяют обнаружить сначала не очень заметное, по затем «взрывное» возрастание публикаторской ак­тивности Ф. А. Фрадкина в трехлетних периодах его научной деятельности. Бросается в глаза явно повышающаяся тенден­ция на третьем, оказавшемся последним семилетнем отрезке жиз­ненного пути ученого. Относительно верхних пределов циклов в 7—11 лет можно сказать, что здесь статистика бесстрастно свидетельствует об одном — плавном вызревании переломного, своего рода революционного момента, или «ароморфозы (С. Р. Микулинский. Очерки развития историко-научной мысли. М.: Наука, 1988, С. 43), всего предшествующего творчества Ф. А. Фрадкина. Но, как проникновенно было сказано в некрологе, написанном Борисом Михайловичем Бнм-Бадом, «жизнь обор­валась в одночасье...» (Учительская газета. 1994, 11 января).

К этой ароморфозе Феликса (имя которого, по замечанию того же Б, М, Бим-Бада в том же скорбном документе, озна­чает «удачливый, везучий, счастливый») вел весь его жизне-

Составлена на основе сличения различных трудов Ф. А. Фрадкина. Эта работа по нашей просьбе была осуществлена доцентом Владимирского пед-университета Г. Ю. Максимовой, за что автор искренне ей благодарен.

творческий путь. В науке он начался с декабрьского подарка,сделанного им самому себе к собственному дню рождения: в. № 12 журнала «Азербайджанская школа» за 1965 г. была опу­бликована его первая статья «Педагогическая деятельность вид­ного советского педагога С. Т. Шацкого». Уже в названии,¹ этой статьи обозначились осознаваемые тогда автором тревожные вопросы: как совместить уникально советское и общечелове_: ческое? как «вписать» марксистско-ленинскую педагогику в ми­ровую? — вопросы, над которыми до последних дней своей по­слеоктябрьской жизни бился создавший собственное направле­ние («шацкизм») Станислав Теофилович.

С. Т. Шацкий ушел из жизни тогда, когда Феликс только-что появился на свет. Труды Станислава Теофиловича, возвра­щенные в мир отечественной педагогики хрущевской «оттепелью» и ею же к ортодоксальному советскому марксизму-ленинизму подверстанные, дали импульс всей научной деятельности Ф. А. Фрадкина³. Ей было присуще все, что характерно для того по­коления «шестидесятников», которое оставило заметный след. в разных областях отечественной и мировой культуры. «Шести­десятники, — справедливозаметит А. Я. Гуревич, ■— решали за­дачу в высшей степени важную и необходимую, но в определен­ном смысле не сложную. Им предстояло расчистить «завалы» догматизма, отказаться от сталинских вульгаризации и очевид­ных упрощений. И в этом отношении было сделано многое. Но> по существу все, что тогда было сказано историками и филосо­фами, совершалось в рамках марксистской концепции истории. Б контексте все той же. методологии, правильность которой ни­кто не ставил под сомнение. Напротив, задача формулирова­лась так: «возвратиться к подлинному и неискаженному марк­сизму», «заново прочитать Маркса». Это «новое поколение» да­ло свои положительные результаты. У многих шоры спали с глаз...» (А. Я- Гуревич. О кризисе современной исторической науки //Вопросы истории. 1991. № 2—3. С. 22. Подчеркнуто' мною — 10. И.).

И тут Феликсу действительно повезло, причем повезло два­жды, ибо прямым, контактным научным руководителем его пер­воначальных научных разысканий был Михаил Николаевич Ска-ткин. В рассматриваемый (стартовый для Феликса) период он,

³ Ф. А- Фрадкин оказался в центре России (сначала в аспирантуре в Москве, а затем на кафедре провинциального тогда пединститута во Влади­мире) в составе интернационального «бакинского десанта*. Он был представ­лен группой ярких личностей. Назову их по алфавиту: Лев Борисович Итель-сон, Илья Петросович Петросян, Юрий Ваганович Согомонов. Позднее к ним присоединился Леонид Михайлович Иоффе. Каждый из них был по-раз­ному дружен с Феликсом, все они высоко ценили его.

ровесник пека, на,65 году переживал собственную ароморфозу. Вспомним его совместную с Исааком Яковлевичем Лернером (тоже обретшим с начала 60-х гг. «второе дыхание») статью о методах обучения, ставшую подлинно новым словом в дидакти­ке. В отличие от М. Н. Скаткнпа, развивавшего идеи Учителя в теории обучения, Феликс в качестве Ученика исследовал са­мо творчество основателя «шацкизма» как явление глобального значения во всех его аспектах.

Разыскания в этой области составили главный нерв всей ис­следовательской жизни Ф. А. Фрадкина. Были спады интереса (сравним: в связи с защитой кандидатской диссертации 9 ра­бот в 1965—1967 гг.; после этого за четверть века до 1982 г. -всего 20), но был и явный всплеск нового интереса к С. Т. Шац­кому: с 1982 г. и до конца жизни] Ф. А. Фрадкин опубликовал 34 работы, в которых с той или иной степенью полноты освеща­ются и анализируются важнейшие идеи Станислава Теофило­вича.

Приаедепные данные в сопоставлении с общим числом пуб­ликаций, так или иначе посвященных «шацкизму», во-первых,, подтверждают, что С. Т. Шацкий и его школа неизменно были в центре исследовательского поиска ученого н, во-вторых, сви­детельствуют об особой копцентрированности его усилий вок­руг изучения наследия С. Т. Шацкого в последнее десятилетие жизни. Если же оценивать путь Ф. А. Фрадкина в науке по сте­пени наибольшей представленности в его публикациях различ­ных тематических «зон», то можно обнаружить различные про­явления творческой активности Ф. А. Фрадкина по следующим основным направлениям исследования: 1) Место и роль «шац­кизма» в педагогике XX в. 2) Советская педагогическая имид-желогия и мифология. 3) Принципы советской педагогики. 4) Взаимосвязь отечественной и зарубежной педагогики. 5) Пе­дагогическое науковедение. 6) Коллектив и группа. 7) Систем­ный подход в педагогических исследованиях. 8) Реформа обра­зования и новые педагогические технологии.

Ф. А, Фрадкину была присуща и иная активность, не очень сильно представленная в публикациях, но вместе с тем много­говорящая о нем. Имею в виду его деятельность как рецензента (в том числе п издательского) и комментатора. Для первой бы­ло характерно и глубокое проникновение в скрытый замысел и сверхзадачу автора (см., например, его рецензию на книгу С. Ф. Егорова), и умение (в рамках, допускаемых временем и ситу­ацией в науке) дать возможность другим высказаться о том, что со временем создает условия для более верной оценки то­го или иного значительного явления. В качестве примера можно сослаться на «внутреннее» рецензирование большинства (с 3 до

8) изданных в 1984—1986 гг. томов сочинений А. С. Макаренко.Примечательно, что как рецензент Феликс выступал в парс с ученым-марксистом из ГДР Эгоном Гюнтером, «приставленным» к нему редакцией, вероятнее всего, в качестве знатока Запад­ногерманского макаренковеденпя, с которым у пас в то время были довольно прохладные (если не сказать больше) отноше­ния. Многое из того, что тогда осталось недосказанным (и со­всем не сказанным), очевидно, занимало Феликса потом, о чем свидетельствуют его последние работы об Антоне Семеновиче.

Что же касается комментариев самого Ф. А. Фрадкина к со­чинениям выдающихся педагогов прошлого, то в этом жанре ему было присуще понимание данного трудного вида научной деятельности не как простого комментирования, при котором тривиальность скрывается под покровом мнимого глубокомыс­лия, а как творческой работы по воссозданию всех нюансов и оттенков мысли выдающегося человека, делающей ее доступ­ной восприятию представителя другой эпохи. Феликсу посча­стливилось, ибо время позволило ему связать свое имя с име­нами Я. А. Коменского (1982), И. Г. Песталоцци (1981) и опять-таки С. Т. Шацкого (1980).

Об этой стороне научной деятельности Ф. А. Фрадкина мож­но сказать словами названия его статьи,посвященной Стани­славу Теофиловичу, — «Время выбирает людей» (1982). Но оно, «свое» время, ие только «выбирает», но и «собирает» людей. Поэтому не должно остаться без внимания участие Ф. А. Фрад­кина и в официально разрешенном властями (из-за боязни ра­спространявшихся независимо от них идей «социализма с че­ловеческим лицом») Всесоюзном семинаре по методологии пе­дагогики, рожденном по инициативе М. А. Данилова и Ф. Ф. Ко­ролева при деятельной поддержке и соучастии М. Н. Скаткина, и в неформальных объединениях ученых, собиравшихся вокруг Г. П. Щедровицкого и В. В. Краевского, М. Гефтера и В. С. Би­сера, В. Н. Садовского и Э. Г. Юдина. Я точно знаю, с каким интересом Феликс всегда относился к одиноко стоявшему в фи-.лософии Эвальду Васильевичу Ильенкову и сколь высоко он це­нил его труды. Все это — лучшие страницы нашей науки, Нау­ки с большой буквы, к живому контактному творению которой прикоснулся и Ф. А. Фрадкин.

В аудитории единомышленников и «соумышленников» не­льзя оставить без внимания возникающую из анализа публи­каций ученого науковедческую тему: «Ф. А. Фрадкин — «соло--автор» и соавтор. Речь об этом — немного позднее; сейчас же, двигаясь в русле заявленного подзаголовка нашей статьи, хо­тя бы только обозначим некоторые критические точки нашего 10

развития, так или иначе сказавшиеся па эволюции Феликса как человека и ученого.

1965 г. — окончание хрущевской «оттепели», начало новых «заморозков» («процесс Синявского и Даниэля») и вступление молодого, по тогдашним меркам, исследователя в научную Ж1 знь.В возрасте Христа — 1966 г. — защита кандидатской .диссертации.

1968 г. «Пражская весна» — единственный год в научной де­ятельности Ф. А. Фрадкина, не отмеченный ни единой публи­кацией.

1976—1978 гг. Глухая полемика вокруг советских «систем­ников» и публикация Ф. А. Фрадкина «Роль понятий в систем­ном исследовашш» (At., 1977) и«К вопросу о становлении прин­ципа системности в советской педагогике и его влиянии на раз­работку проблемы направленности личности» (Баку, 1978). Тогда многоопытный Гейдар Алиевич Алиев в пику стареющему Леониду Ильичу и его столь же напористому, сколь и безгра­мотному выдвиженцу С. П. Трапезникову решился провести в столице Азербайджана республиканскую научную конференцию с подобными докладами. Решился, вероятно, не без надежды па то, что мрачно выглядевший Алексей Николаевич Косыгин (вокруг которого из-за его зятя Джермена Михайловича Гви-шиани «дело советских системников» и затевалось ближай­шим брежневским окружением) при случае по достоинству оце­нит рыцарский жест руководителя солнечной республики. Так оно и получилось (Г. А. Алиев вскоре стал вице-премьером СССР с манящей перспективой на большее), но еще до этого Феликс извлек из тогдашней ситуации пользу: опубликовал в городе своей юности одну из лучших (выполненную в нашей педагогике в русле системного подхода) работ.

1982 г. Выходит в свет подписанная к печати 16.12.1981 г.
(еще один подарок к собственному дню рождения) монография
о принципе историзма, ставшая свидетельством серьезности док­
торских притязаний Ф.А.Фрадкина. Редактором этой книги был
А. И. Пискунов. В возникшем вскоре в Институте общих проб­
лем педагогики конфликте Феликс проявил себя более чем дос­
тойно, хотя все это ему дорого стоило.

1983 г. Отчетливо помню, как прохладно было встречено про­
звучавшее в ходе всесоюзного совещания историков педагоги­
ки(апрель, г. Суздаль) сообщение Феликса на совсем не свой-

*енную ему тему «Патриотическое воспитание будущих учи­телей на материале истории советской школы и педагогики».

чинном зале заседаний Главного туристического комплекса стояла гнетущая тишина, когда каким-то осевшим и сбивчивым голосом Феликс произносил свои слова о патриотизме и не очень

И

уверенно отвечал на звучавшие из президиума вопросы. В цент­ре этого президиума находился Алексей Иванович Пискунов и другие наши историко-иедагогические «генералы» (как сам Фе­ликс их называл) и «генеральша» — Мария Федоровна Ша-баева. Сорока- и пятидесятилетняя «молодежь», располагавша­яся в разных рядах зала и наслышанная о возникшем в НИИОПАПН СССР конфликте, шушукалась меж собой, размышляя, чем он обернется для докторанта, срубившего сук, на котором сидел.

^!1983 г., декабрь. Отнюдь не веселое празднование 50-летия Ф. А. Фрадкина. Почетная грамота Ленинского райкома КПСС, поздравительные слова, сказанные на Совете ректором Б. Ф. Киктевым — человеком неординарным и сделавшим много для института и его ведущих ученых.:

Лето 1984 г., когда холодное озеро забрало у Феликса и Све­тланы Павловны сына Олега. Таким, каким он увиделся мне тогда на берегу, вспоминать больно и теперь. Но жизнь, как ни печальна она бывает порою, продолжалась. Вышли сданные ранее в печать оригинальные работы, раскрывшие новые грани исследовательского почерка ученого. Среди них: «П. П. Блон-ский в школе» и «Программа создания научной педагогики в трудах П. П. Блонского», «Требования целостности в истории становления и развития советской педагогики», «Характероло­гические особенности научно-педагогического знания в теории К. Д. Ушинского». Вопреки ударам судьбы и «застою» Феликс оживает, обретает уверенность в своих силах, хотя переплете­ние сложных общественных, личностных и межличностных от­ношений по-прежнему не только нд. неопределенное время ото­двигает защиту, но даже ставит ее возможность под вопрос.

Феликс относился ко всему этому так, будто заранее знал, что его время все равно непременно придет, если мобилизовать все своп резервы, весь компенсаторный механизм собственной личности. Это было преодоление не столько лично себя, сколь­ко многоразличных обстоятельств, в которых он оказался. И его время пришло вместе с 1985 годом^

В плане собственно динамики продуктивности его мыследе-ятельности этот год (как и двадцать лет назад) был ознамено­ван лишь одной единственной публикацией — рецензией под ха­рактерным для нового Ф. А. Фрадкина названием — «Под новым углом зрения» (Народное образование, 1985, № II). В конце ноября 1985 г. состоялась, наконец, и защита. В том, что она состоялась и завершилась вполне благополучно, надо благода­рить прежде всего Георгия Николаевича Филонова, Захара Иль­ича Равкина, Людмилу, Ивановну Новикову (официальных оп­понентов, как они перечислены в автореферате)... и не пришед-

шего именно на эту защиту бывшего сначала его научным кон­сультантом и редактором книги, по которой диссертация) защи­щаласьдиректора НИИОП и председателя снецсовета... Конеч­но "это'был в «бахтинском» смысле «поступок», и его надо оце­пить в полной мере,! ибо не только Феликс преодолевал себя и -обстоятельства, но и многие другие — его не только младшие, но и старшие современники. «К философии поступка» Михаила Михаиловича Бахтина в интерпретации Ф. А. Фрадкина! будет сказано в дальнейшем.

После защиты наступает самый плодотворный период в жиз­ни Ф. А. Фрадкина, в начале которого в его работах еще мож­но обнаружить сочетание «разнородных ценностей», двойствен­ность, или «амбивалентность» сознания. Это в равной степени присуще таким работам, как академичной «Классификации пе­дагогических течений в истории советской педагогики» (1987), так и увидевшим свет в том же году и исполненным в доктор­ском русле трудом: «Развитие ленинского учений о единой тру­довой политехнической школе в документах и практической де­ятельности КПСС и советского социалистического государства .(1917—1987)» и «Цель коммунистического воспитания — гар­моническое развитие личности».: Да и что тут скажешь — год-то ведь юбилейный!

Но вот другой юбилейный год, когда новый угол зрения ста­новится уже определяющим в научном творчестве Ф. А. Фрадки­на. Это касается и небольшой, работы «Воспитать будущего хо­зяина. К 100-лстию со дня рождения А. С. Макаренко», и к то­му же столетию изданного значительного по объему труда «В поисках новых педагогических идей». Новизна подхода учено­го ощущается и в «Педагогике сотрудничества как историко-педагогическом феномене», и в «У истоков идей С. Т. Шацко­го», но уже вызревают его «Идеи Макаренко в' советской педа­гогической теории в 20—30 годы» (1989) для международного макаренковского симпозиума в г. Марбурге, рецензия на книгу С. Ф. Егорова «Теория образования в педагогике России начала XX века» под коротким названием «Связь времен» и совмест-■ная с Владимиром Ивановичем Малининым книга для учите­ля «С. Т. Шацкий: работа для будущего».

В, плане именно «связи времен», а также в связи с жизнью научных школ эта книга для учителя более чем показательна как по своему содержанию, так и по составу принявших в ней участие. Не говоря уже о составителях, отметим, что! ее рецен­зентом был 3. И. Равкин, автором вступительной статьи — М. Н. Скаткин. В подготовке текстов к изданию приняла участие Г. Ю. Максимова.. Архивные материалы представлены Г. А. Малини-

ным. Это ли не лучшее свидетельство жизненности школы С. Т. Шацкого, в которой свое место занимал и Ф. А. Фрадкин?!

Это его место видится в том, что всем своим жизнетворчест-вом, неожиданно оборвавшимся в верхнем пределе большого кондратьевского цикла (ровно в 60 лет), он в рамках «трен-дового» движения научно-педагогической мысли соединил на­чало одного п конец другого большого цикла развития отечест­венной педагогики. Именно па это и были направлены послед­ние усилия Феликса как «соло-автора» и соавтора. В плане до­казательства необратимости возникшего в начале XX века ис­торического процесса показательны изданный «Прогрессом» по-английски его фундаментальный «Педагогический поиск. Дис­куссионные проблемы советской педагогики 20—30-х годов» (М.,. 1990), тоненькая, как он ее ласково называл, «книжечка» «Пе­дология: мифы и действительность» (М., 1991) и оказавшаяся итоговой, написанная совместно с Геннадием Алексеевичем Ма-лининым «Воспитательная система С. Т. Шацкого», увидевшая свет в «Прометее» (М., 1993).

С начала 90-х годов Ф. А. Фрадкин, обратившись к идеям М. М. Бахтина, размышлял о «карнавально-смеховой» культуре, «карнавальной амбивалентности» и «карнавальном мироощуще­нии» как «форме критического исторического сознания» (тер­мин М. М. Бахтина) в их связях о педагогической наукой и реальным процессом воспитания. К сожалению, ему не удалось ни в полной мере осуществить свои замыслы в этой области, ни' увидеть и подержать в руках подготовленной совместно с Ефи­мом Григорьевичем Осовским пионерской работы «М. М. Бах­тин и проблемы развития педагогической науки» (В кн.: М. М. Бахтин и перспективы гуманитарных наук. — Витебск, 1994).

В этой работе в результате «участного мышления» (термин М. М, Бахтина) двух соавторов (т. е. в результате «соучаст­ного мышления») и родилась весьма перспективная идея «...с новых позиций осуществить исторический и теоретический ана­лиз проявлений школьной и внешкольной рекреационной куль­туры, различные, ее модели, предлагавшиеся педагогикой (С. Т. Шацкий, В. И. Сорока-Россинский, А. С. Макаренко, А. П. Гай­дар и др.), а также оценить и понять истоки официозных мифов и. иллюзий по поводу единой «социалистической» молодежной субкультуры, просчеты в концепциях эстетического воспитания» (Указ. соч. С. 81). И не только это.

. , В сказанном тут интересен не только подбор имен (распо-лржепных отнюдь не в алфавитном порядке), с каждым из ко­торых связаны свои мифы, но и следующее за этими именами знаменательное «и др.». Значит, поле отечественной истории и теории педагогики расширяется, и жизнь школы С. Т. Шацко-

„* ™ йахтинскн понимаемой «оппозиции» другим течениям чнкогча'больше не замрет; а будет продолжаться усилия- ннкогд _{лей и Н0БЫХ ученик}ов. В движении их «участ-^МИ"Т,гпн» станут прорастать, обнаруживаться и актуализиро-^1Ю JI .'■ ри Феликса Ароновича Фрадкина. И мы должны оыть-благодарны ему хотя бы за это.

Ларри Холмс,

Университет штата Южная Алабама,.

США

ФЕЛИКС АРОНОВИЧ ФРАДКИН (1933-1993)*

18 декабря 1993 года Феликс Аронович Фрадкин, доктор, про­фессор педагогики Владимирского педагогического института, отпраздновал свое шестидесятилетие. Девять дней спустя его не стало. Его смерть нанесла научному сообществу огромную потерю: оно лишилось выдающегося исследователя русской пе­дагогики и образования XX века.

Ф. А. Фрадкин автор нескольких монографий и многих ста­тей, осмысляющих опыт выдающихся русских педагогов, таких*. как С. Т. Шацкий, П. П. Блонский,А. С. Макаренко, и затраги­вающих такие проблемы, как экспериментальные методы и пе­дология. В каждом случае его работы представляли свежий и? живой взгляд, даже когда подобный подход в оценке явления официально не принимался в бывшем Советском Союзе.

. Многие из работ Фрадкина можно прочесть лишь на рус­ском языке. Читатели, владеющие английским языком, тем не менее, возможно, захотят прочесть его «Корни советского экс­перимента лизма: последние годы С. Т. Шацкого» в работе «Школа и общество в Царской и Советской России» (1993) и. его очерки в работе «Педагогический поиск: дискуссии 1920-х-И начала 1930-х годов (М.: Изд-во «Прогресс», 1990).

В последней из названных работ вступительные а заклю­чительные обстоятельные заметки Фрадкина к некоторым раз­делам книги представляют собой смелый анализ официальной образовательной политики и педагогической теории в первые Два десятилетия Советской власти.

Я впервые встретил Феликса Ароновича в Архиве Акаде­мии Педагогических наук (теперь Архив Российской Академии Образования) в Москве в начале 1990 года. Он сразу же пора-

Отрывок из статьи, представленной для журнала «Образование: Восток-Запад» на англ. языке, перевела Рогачева Е. 10.

15-

зил меня знанием своего предмета. И что еще важнее, намного важнее, я нашел русского коллегу, способного принимать уча­стие в научной дискуссии, предполагающей взаимообмен иде­ями.

Мы часто соглашались друг с другом; мы часто расходились во взглядах. Но ведя дискуссию, мы учились друг у друга и про­никались взаимным уважением. Энтузиазм Фрадкина по отно­шению к его предмету был всегда очевиден: его чувство юмора и смех были заразительны.

Прежде чем это было официально разрешено, Фрадкин при­звал меня, иностранца, в помощники для участия в дискуссии по Шацкому и Блонскому на его занятия в Институте переподготов­ки учителей в Москве. И, как обычно, в диалоге мы соглаша­лись и расходились во взглядах, но уже перед учителями, ко­торые впервые столкнулись с еретическими взглядами (и не все они исходили только от меня).

Несколько месяцев спустя, Феликс Аронович пригласил ме­ня принять участие в его, семинарах во Владимире. На этот раз говорил главным образом он сам, в то время как я сидел я с открытым ртом слушал его нападки на кардинальные док­трины Советской историографии и самой марксистско-ленин­ской идеологии.

После этого я вдруг обнаружил, что пытаюсь предостеречь ■своего советского коллегу от возможных последствий. Феликс Аронович засмеялся. Он очень хотел сделать все зависящее, чтобы перемены стали ощутимы. В этот момент еще было неяс­но, что принесет будущее. Как оказалось, усилия Фрадкина и других, подобных ему новаторов, внесли существенные изме-.нення. Заслуженное общественное признание его работы после­довало в марте 1993 года, когда Российская Академия Обра­зования избрала его своим членом-корреспондентом.■

Я вернулся в Россию, чтобы начать в 1992—93 гг. свой учеб­ный год. Когда мне приходилось собирать материал в педаго­гическом архиве и в бывшем Центральном Партийном Архиве, ■я часто обнаруживал, что материал уже заказан на чье-то имя. Я находил его на полке Фрадкина.

Мне не хватает Феликса Ароновича Фрадкина, ценного кол­леги и дорогого друга.