Глава VIII. Краткий исторический очерк постановлений о внебрачных детях до издания действующих западноевропейских кодексов 4 страница

По Общегерманскому уложению, отец лишается родительской власти, если он приговорен к заключению в исправительном доме (Zuchthaus) или в тюрьме на срок не менее 6 месяцев за преступление или умышленно совершенный проступок по отношению к своему дитяти (_ 1680). Опекунский суд обязан принимать необходимые для предотвращения опасности меры, когда духовное или телесное благосостояние дитяти страдает вследствие того, что отец злоупотребляет правом попечения о личности дитяти, не заботится о нем или оказывается виновным в бесчестном и безнравственном поведении. В особенности опекунский суд может постановить, чтобы дитя было помещено для воспитания в подходящую семью или в воспитательное или исправительное заведение. Если же отец нарушает права дитяти на получение от первого содержания и если на будущее время возникают значительные опасения относительно доставления содержания, то он может быть лишен права на управление и пользование детским имуществом (_ 1666).

По Итальянскому уложению, если родитель злоупотребляет своей властью, нарушая свои обязанности, или пренебрегая ими, или дурно распоряжаясь детским имуществом, то суд, по требованию кого-либо из ближайших родственников или прокурорского надзора, может назначить опекуна к лицу и имуществу малолетнего или принять в интересах его другие меры (ст. 233).

Но самый важный в этом отношении закон издан во Франции 14 июля 1889 г. Он называется Законом о покровительстве детям, морально заброшенным, и трактует о лишении родительской власти. Французский законодатель в этом отношении различает два рода случаев: совершение родителями таких преступных действий, которые касаются личности дитяти и морального его положения, и совершение таких действий, которые, не касаясь прямо личности дитяти, внушают опасение дурного влияния их на детей. В первых случаях лишение родительской власти обязательно; во вторых - вопрос этот решает суд.

Лишение родительской власти обязательно: 1) в случае признания судом родителей виновными в том, что они склоняли своих детей или детей, вверенных их попечению, к ведению распутной жизни, благоприятствовали ей или облегчали ее (за что полагается тюремное заключение от 2 до 5 лет); 2) в случае осуждения родителя как виновника или соучастника в п р е с т у п л е н и и , совершенном по отношению к своему дитяти; 3) в случае двукратного осуждения, как виновника или соучастника в п р о с т у п к е по отношению к своему дитяти; 4) в случае двукратного осуждения за возбуждение к распутству малолетних.

В следующих случаях лишение родительской власти может быть постановлено судом: 1) при осуждении родителей к каторжным работам навсегда или на время, или к заключению как виновников или соучастников в совершении определенных, перечисленных в законе преступлений; 2) при двукратном осуждении родителей за оставление или похищение детей, или за бродяжничество; 3) при осуждении родителей за публичное пьянство или за нарушение закона, воспрещающего употребление детей для опасных представлений или для нищенства; 4) при осуждении родителей в первый раз за возбуждение малолетних к распутству; 5) при помещении дитяти в исправительное заведение, после того как оно было взято оттуда родителями и подпало опять их дурному влиянию; 6) при наличности фактов, хотя бы и не констатированных судом, но угрожающих здоровью, безопасности или нравственности детей вследствие постоянного пьянства родителей, заведомо неприличного поведения или дурного обращения.

В силу вышеуказанных причин родители лишаются власти во всем ее объеме и во всех ее проявлениях: права надзора, воспитания, исправления, права давать согласие на брак и права пользоваться детским имуществом. Но родители, однако же, не освобождаются от алиментарной обязанности по отношению к своим детям, а дети - от обязанности почтительно относиться к своим родителям.

Английский закон 17 августа 1894 г. идет еще дальше в заботе о малолетних. Он устанавливает ответственность для всякого (не только для родителя), кто, имея попечение, присмотр или уход за малолетним моложе 16 лет, будет сам умышленно чинить ему насилие, дурно или нерадиво обращаться с ним, а также будет позволять малолетнему просить милостыню или же находиться в помещениях, где производится торговля крепкими напитками, а равно в цирке или ином увеселительном заведении с целью петь, играть, участвовать в представлении за плату. Закон этот предоставляет суду право постановить определение об изъятии малолетнего из попечения лица, осужденного за жестокое обращение, с правом отдачи на попечение родственнику или постороннему лицу, или в профессиональную школу до достижения 16-летнего возраста. В Швейцарском уложении по этому предмету даны такие постановления: опекунское учреждение обязано принять необходимые меры для защиты детей, если родители не исполняют своих обязанностей (ст. 283). Если дитя подвергается длящейся опасности, грозящей его физическому или умственному развитию, или если оно оставлено без попечения, то опекунское учреждение обязано взять его у родителей и поместить в семье или каком-либо учреждении (ст. 284).

Наше законодательство в этом вопросе отстало от потребности времени. Оно пока не пошло дальше охранения родительского авторитета, оставляя без внимания злоупотребление этим авторитетом. В этом отношении (как и во многих других) наши местные законы ближе к западноевропейскому праву, нежели ч. I, т. Х. Так, по Гражданскому уложению Царства Польского родители, имеющие повод быть недовольными поступками своих детей, могут наказывать их без вреда их здоровью и успехам в науках. Тем не менее родителям, превышающим свою власть употреблением мер, вредных здоровью их детей, должно быть сделано гражданским судом первой степени, при закрытых дверях, внушение и дано наставление о более коротком обращении. За повторение сего проступка или даже, смотря по усиливающим вину обстоятельствам и грозящей опасности, за совершение оного в первый раз родители могут быть лишены судебным решением родительской власти, а опека над дитятею или детьми вверяется кому-либо другому на счет виновного отца или матери (ст. 339).

По Законам остзейским родители в виде наказания лишаются своей власти: а) за подкинутие и оставление своих детей; б) за сводничество дочери и в) за кровосмешение при вступлении отца или матери во второй брак (ст. 227). Если родители как-нибудь иначе будут употреблять во зло родительскую власть, особливо же дурно обращаться со своими детьми, то, как эти последние сами, так и ближайшие родственники их, или даже и посторонние лица по дошедшему о том до них сведению могут обращаться к защите суда, который вправе, смотря по обстоятельствам, определить прекращение действия родительской власти (ст. 228).

Общее наше законодательство не дает подобных мер охраны на случай злоупотребления родителями своею властью. Самые безнравственные родители, поведение которых самым развращающим образом действует на детей, страдающих морально и физически, сохраняют всю полноту своей власти, как и родители безукоризненной нравственности и вполне честолюбивые.

Нельзя, однако же, сказать, чтобы законодательство наше оставляло без внимания злоупотребление родителями своей властью и преступления последних по отношению к детям. Напротив, уголовный закон преследует такие преступления и даже усиливает за них наказания. Так, мы находим в нем следующие постановления. Родители, вовлекшие умышленно несовершеннолетних детей своих в какое-либо преступление, через употребление во зло своей власти или посредством преступных внушений, хотя бы они сами в том преступлении непосредственного участия не принимали, подвергаются за это высшей мере наказаний, за те преступления в законе определенных (Улож. о наказ., ст. 1587). За причинение детям родителями увечья и повреждения в здоровье или умственных способностях наказания положения за эти преступления возвышаются на две степени (ст. 1492). Родители, которые через явное, соединенное с жестокостью, злоупотребление властью побудят дитя свое к самоубийству, подвергаются заключению в тюрьме на время от 8 месяцев до 1 года и 4 месяцев с лишением некоторых особенных прав и преимуществ (ст. 1476).

По закону 2 июня 1897 г. родители, которым по решению суда отданы под ответственный надзор дети от 10- до 17-летнего возраста, за оставление их без надлежащего надзора, если детьми будет совершено какое-либо преступление, подвергаются аресту не свыше 1 месяца или денежному взысканию не свыше 100 руб.

Родители, изобличенные в принуждении детей своих к браку или к пострижению в монашество, подлежат за это заключению в тюрьме на время от 4-х месяцев до 1 года и 4-х месяцев (ст. 1586).

За умышленное развращение нравственности детей, сводничество, равно как потворство, также с намерением, их разврату родители подвергаются наказанию по правилам, постановленным о преступлениях против общественной нравственности (от заключения в тюрьме до 4-х месяцев до лишения всех особенных прав и к заменившим ссылку на житье в Сибирь наказаниям - ст. 1583, 993, 998. Собр. Узак. 1900 г. N 67).

Но все эти уголовные кары все-таки не обеспечивают детей от дурного влияния родителей: и наказанный родитель, признанный судом жестокосердым отцом, разрушающим здоровье своих детей и влекущим их к моральной гибели, все же сохраняет в силе свою власть и может опять злоупотреблять ею. Здесь очевидная недостаточность закона, рассчитанного лишь на безупречных и чадолюбивых родителей.

Только в одном случае закон наш нашел возможным изъять детей из-под действия родительской власти: если родители, будучи по закону обязаны воспитывать детей своих в православное вере, будут воспитывать их по обрядам другого христианского исповедания, то дети их отдаются на воспитание родственникам православной веры или опекунам (Улож. о наказ., ст. 190).

Эта недостаточность сознана уже и самим законодателем, так как в новейших проектах законодательных работ предположено внести в этот отдел нашего законодательства значительные поправки и дополнения. Так, последний проект Устава об опеках и попечительствах предусматривает случаи ограничения родительской власти как в отношении личности дитяти, так и в отношении его имущества. При явном небрежении о воспитании несовершеннолетних детей - сказано в нем - или при жестоком с ними обращении отца, а равно в случае порочного его поведения, могущего иметь пагубное влияние на нравственность или здоровье детей, опекунский начальник с разрешения съезда может сделать родителю, при закрытых дверях, внушение, поместить детей на счет отца в какое-либо семейство, в учебное заведение или в приют, передать опеку матери и даже назначить к детям опекуна (ст. 48). Равным образом, если имуществу несовершеннолетнего дитяти угрожает опасность от злоупотребления или нерадения отца, то опекунский начальник в праве потребовать от отца достаточного обеспечения имущества его детей (ст. 49; Ср. Пр., ст. 305, 306).

Кроме того, согласно этому же проекту опека родителей прекращается присуждением их к наказанию, влекущему за собою лишение родительской власти, или признанием их по судебному приговору виновными в сводничестве своих детей или в злоупотреблении родительской властью, а также ссылкой родителя, если дети за ним не последовали (ст. 55, п. 3; Ср. Пр., ст. 308).

Еще внимательнее отнесся к этому предмету проект Уголовного уложения, согласно которому допускается ограничение родительской власти и в некоторых случаях присуждение к исправительному дому, если преступное деяние было направлено на личность детей и суд найдет достаточно оснований для применения такого ограничения. Кроме того, родители могут быть лишены власти над малолетними детьми, если они будут признаны виновными в жестоком с ними обращении, в отдаче их для нищенства, бродяжничества или безнравственного занятия, а также в потворстве непотребству или иному разврату (ст. 27, 361).

"Лица, имеющие родительскую власть над детьми, - говорится в объяснительной записке к проекту Уложения, - располагает чрезвычайными средствами влияния на них; лежащие на них обязанности притом уполномочивают государство ставить на их счет не только прямое воздействие на детей, но и невоспрепятствование последним обращаться на порочный путь, от которого дети могли бы быть удержаны при своевременной их остановке на первых шагах. Опыт показывает, что злонамеренному потворству со стороны родителей обязаны многочисленные случаи детской преступности" (С. 219).

Глава VI

II. Имущественные отношения

_ 12. 1) Исторический обзор

_ 13. 2) Действующее законодательство

_ 12. 1) Исторический обзор

По поводу имущественных отношений между родителями и детьми существует разногласие между нашими исследователями. Одни (Неволин, В. И. Сергеевич) находят издревле полную разделенность между родительским и детским достоянием. Другие (М. Ф. Владимирский-Буданов) отрицают ее, полагая, что родители и дети владели имуществом совместно. Думаем, что это второе мнение более согласно с общим имущественным строем того времени и с источниками.

Едва ли можно сомневаться в том, что в древнейший период нашей истории собственность принадлежала семье и управлялась с общего согласия членов ее. Это явление в известной степени общеисторическое. В Древнее время личное начало в праве обнаруживается слабо, и в таком естественном союзе, как семья, где общими средствами наживается достояние, последовательно было и признавать это достояние общим. Само завещание древней эпохи ("ряд") было, по верному мнению большинства наших историков-юристов, только основанное на обычае распределение домохозяином имущества между членами семьи, которые еще при жизни были участниками общесемейной собственности. Так понимает завещание и доселе наш простой народ в своем быту. При таких условиях дети, и в особенности сыновья, не были только бесправными приращивателями родительского достояния.

В пользу такого взгляда на общесемейное имущество говорят и источники. Сохранился целый ряд актов, в которых говорится, что приобретатель имущества приобретает его себе и своим детям или что отчуждающий имущество отчудил его такому-то и его детям. Затем встречаются и такие акты, в которых уступающий имущество говорит, что он уступил его вместе со своими детьми. Это включение детей в юридические сделки показывает, что они рассматривались как соконтрагенты. Нельзя помещение в актах указаний на соучастие детей в сделке объяснять только желанием участников показать, что приобретение совершается "в вечное и потомственное владение", потому что о соучастии детей говорится не только от лица приобретателя, но и от лица отчуждателя - продавца. Для обозначения приобретения в собственность у нас употреблялись другие выражение ("приобрести впрок").

Ссылка на то, что дети не имели права выкупать отчужденное их отцом имуществ как на доказательство исключительных прав отца на это имущество, говорит, скорее, в пользу противоположного мнения: дети устранены были от выкупа потому, что отчуждение предполагалось сделанным с их согласия.

С возрастанием самостоятельных прав личности, и не в одной только семейной среде, обособляются и имущественные права членов семьи. Так, вскоре после издания Соборного уложения в Указе 11 июня 1683 г. (1020) было постановлено, что вотчины, купленные отцом совокупно с детьми, составляют собственность отца и тех только детей, которых имена определительно означены в купчих. Следовательно, приобретение, хотя бы и совместно с детьми, но без поименного перечисления последних в акте приобретения, не делало их собственниками. Впоследствии это положение было высказано еще определеннее (Указом 1686 г. января 22. - 1157).

Общесемейная собственность не исключала возможности выдела члену семьи определенного имущества, и тогда он был самостоятельно собственником выделенного. Правда, что вначале эта собственность была не крепка, так как отец мог выделенное взять обратно, и только к концу XVII столетия это право было отнято у него (Неволин. Вышеук. соч. С. 347, 349), и помимо выдела могла быть собственность у детей. Таково, согласно Русской Правде, имущество, доставшееся им от матери: "Будут ли дети, то что первой жены, то возьмут дети матери своей" (Карамз. Сп., ст. 106).

Неволин полагает, что отец в древний период имел право пользоваться детским имуществом в том случае, когда это имущество находилось в его руках. Это мнение он основывает на том, что если даже опекун имел, по Русской Правде, право обращать в свою пользу выгоды и плоды от имущества малолетних, кроме приплода от рабов и животных, то тем более это право должно было принадлежать отцу (то же соч. С. 347). Конечно, не было основания отказать отцу в том, что предоставлялось опекуну. Родительский авторитет, который тогда стоял очень высоко, говорил за это право отца.

В новый период нашей истории и по мере приближения к нему замечается все большее и большее обособление в имущественном отношении родителей и детей и все большее нарастание самостоятельности последних. Это было естественное историческое движение по пути отчуждения личности от семьи, и оно не объясняется только переменой духовной юрисдикции на светскую, как полагает Неволин (С. 357). Выделенное родителями детям имущество остается раз и навсегда выделенным и повороту к родителям по их воле не подлежит. Принадлежащим несовершеннолетним детям имуществом родители управляют на праве опекунском и не имеют больше прав на него, чем опекуны, лишившись, таким образом, права пользования плодами его (как лишились, впрочем, и опекуны этого права).

По-видимому, законодательство и практика лишь постепенно дошли до признания имущественной самостоятельности детей. Так, Законом 14 июля 1761 г. велено считать недействительными заемные и другие обязательства, выданные неотделенными детьми, не имеющими собственного имения. Впрочем, закон этот, имевший "ввиду охранить только имение родителей, без ведома которых неотделенные дети их сделались должниками", впоследствии (в 1824 г.) был отменен для обуздания расточителей, являвшихся нарушителями доброй веры, т. е. детей, задолжавших и отказывавшихся потом, приобрев имущество, платить свои долги. Тогда неотделенные дети по отношению к праву вступать в обязательства были вполне сравнены с отделенными детьми (Неволин. С. 355-357).

_ 13. 2) Действующее законодательство

Действующее законодательство об имущественных отношениях между родителями и детьми есть не всегда точно подведенный итог предшествовавших узаконений.

Постепенно развивавшаяся имущественная обособленность родителей и детей вылилась в твердое правило, по которому родители не имеют права на отделенное или частное имущество своих детей (ст. 193), и в том случае, когда во время несовершеннолетия детей родители управляют детским имуществом, это управление принадлежит им на праве опекунском и в его границах (т. Х, ч. 1, ст. 180), следовательно, сообразно с предписанными для опекунов правилами, между прочим, и относительно отчетности. Однако, как трудно бывает иногда в действительности устоять на этом начале полного приравнения родителя к опекуну, видно из того, что Сенат, далеко не склонный в своих решениях отступать от буквы закона, высказал такое положение: из правила, что распоряжения родителей по имуществу детей могут быть признаны законными и для детей обязательными в том лишь случае, если родители получили утверждение в опекунском звании от опекунских учреждений, может быть сделано исключение в том случае, когда несомненная польза малолетних требовала обязательных, не терпящих отлагательства действий со стороны родителей (1880 г. N 60; 1887 г. N 37).

По старой традиции и действующий закон различает неотделенных и отделенных детей, относя к первым тех, которым из родительского имения не выделено никакой части (ст. 182), а ко вторым - тех, которым выделена законная доля или какая-либо другая часть из родительского имущества (ст. 190). В существе, однако, это подразделение нисколько не отражается на объеме прав тех и других: и неотделенные дети так же самостоятельны в имущественных отношениях, как и отделенные. Возраст, а не отделенность или неотделенность имеет решающее значение для определения меры дееспособности детей, так что отделенность имеет только экономическое, а не юридическое значение. Так говорит и сам закон: те из неотделенных детей, которые получат или приобретут сами имущество в частную собственность, пользуются относительно управления и распоряжения им одинаковыми правами с детьми отделенными на основании общих узаконений (ст. 192), и только, как отголосок старины - некогда существовавшей семейной общности имуществ, надо понимать (теперь совершенно излишние) постановления как о том, что неотделенные дети не могут ни продавать, ни закладывать родительского или другого, ожидаемого им в наследство, имения (ст. 183), так и о том, что по заемным письмам, и вообще всяким долговым актам неотделенных детей родители не отвечают, если эти письма и акты даны без их согласия и уполномочия (ст. 184). Равно излишни и последующие статьи (185-188), говорящие, собственно, о поручительстве родителей за долги детей и о том, что без такого поручительства родители не отвечают по таким долгам - ограничение, имеющее такую же силу по отношению к посторонним, как и по отношению к детям. Что касается статьи (183), говорящей о недействительности продажи ожидаемого после родителей наследства, то она излишня еще и ввиду общих постановлений, дающих право на открывшееся наследство только со дня кончины наследователя (ст. 1254) и признающих недействительной продажу имуществ, "могущих впредь принадлежать продавцу по наследству" (ст. 1389).

Неотделенность оказывает влияние на правоспособность в праве торговом: "Девицы, от родителей не отделенные, хотя и совершеннолетние, не могут давать на себя векселей и передавать их с возвратом в себя без позволения родителей (Уст. о векс., ст. 6), т. е. не могут обязываться простыми векселями, ибо (согласно 1 ст. Уст. о векс.) вексель, выданный на себя, именуется простым векселем, а вексель, выданный на других, называется переводным".

Неверна мысль, будто только выходом дочерей в замужество прекращается право родителей давать или не давать своим дочерям разрешение обязываться по векселю, неверна потому, что дочь может быть выделена не ввиду только замужества (arg. ст. 1001), но и независимо от него.

Значение выделенности или невыделенности сказывается как при жизни родителей, так и после их смерти, потому что выдел отличается двойственной природой: дарения и предваренного наследования. Дарственный характер обнаруживается в том, что родители при жизни своей передают детям то, что последние могли бы получить лишь по смерти первых, ибо дети и по достижении совершеннолетия не имеют права требовать от родителей выдела (ст. 995). Поэтому выдел, как и дар, может быть потребован обратно родителями в случае явного непочтения (ст. 974) и возвращен им в случае смерти детей, не оставивших потомства (ст. 1141). Как подаренное, все полученное детьми по отдельной записи или рядной в последние 10 лет перед открытием конкурса над родителем поступает в конкурсную массу (Уст. ссуд. торг., ст. 553-555). Черты наследования обнаруживаются в том, что выделяющий должен сообразоваться с будущими наследственными правами выделяемого, а эти права у нас, как известно, различны, смотря по свойству имущества: благоприобретенного и родового. Отсюда мера выдела из благоприобретенного имущества не ограничена: родители могут назначить выделяемому такую часть, какую заблагорассудят (ст. 996); получат ли после другие наследники большие или меньшие части - это безразлично: ведь это в существе дар, и кому сколько дать - дело доброй воли дарителя; зато этой частью исчерпываются и наследственные права выделенного в благоприобретенном имуществе (ст. 998 и 997 p. arg. a contr.). Напротив, мера выдела из родового имущества ограничена пределами наследственных прав выделенного, по этому моменту может быть оспорено при открытии наследства после выделившего; последующие изменения состава лиц (родились еще дети у выделившего или некоторые из живших во время выдела умерли) или имущества (оно увеличилось или уменьшилось) не имеют значения для силы происшедшего выдела - иначе, если бы производился впоследствии сообразно с этими изменениями поворот полученного, выдел потерял бы свой raison d'кtre: сделать выделенного собственником уступленного ему имущества при жизни выделившего. Как собственник он может его отчудить и таким образом парализовать всякое притязание (в том числе и на возврат уплаченной за проданное имущество цены) со стороны сонаследников на полученное им сверх доли, которая причиталось бы ему, если бы он наследовал совместно с прочими наследниками и выделен не был. Но не получивший сполна своей части из родового имущества имеет право на дополнение ее при разделе имущества по смерти родителей (ст. 997 и 996), разве бы он, при выделе из благоприобретенного имущества, почел себя удовлетворенным в своих наследственных правах и от участия в родовом наследовании отказался (ст. 998). Но этот отказ не имеет значения, если он окажется единственным наследником: он отказывался, имея в виду конкуренцию других наследников, но раз последних нет, теряет силу и его отказ.

Приданое есть выдел дочери по случаю замужества (ст. 1001). Поэтому постановления о выделе применяются и к приданому. Назначение приданого, как и совершение выдела, есть акт доброй воли наделяющего (ст. 1001). И здесь наблюдается соответствие между даваемым и будущими наследственными правами получающего, а равно и его долей. И в виде приданого из родового имущества не может быть дано более того, сколько причиталось бы получающей приданое по наследству в момент дачи приданого, следовательно, при наличности братьев, не более 1/14 из недвижимого имущества и 1/8 из движимого (ст. 1130). Мера приданого из благоприобретенного имущества не ограничена, но, по-видимому, в отличие от выдела, мера эта не окончательная, если при назначении приданого не было отказа от наследства. Закон говорит категорически: "Из замужних дочерей те только почитаются отделенными, которые в подписанных ими рядных записях добровольно отреклись от дальнейшего участия в наследстве"; в противном случае при разделе оставшегося после оставшегося родителей имущества им следует выдавать указанную часть с зачетом приданого, как денег, так и всякого другого имущества (ст. 1002, 1003).

Затем, как и при выделе, возможно получение приданого или из одного родового, или из одного благоприобретенного имущества, если наделяемая приданым, получив часть из благоприобретенного, откажется от наследования в родовом, или, наоборот, получив из родового, откажется от наследства в благоприобретенном (ст. 1003, 1004).

В Черниговской и Полтавской губерниях имеют силу постановления о приданом, позаимствованные из Литовского Статуса. Отец может назначить по своей воле дочери в приданое, сколько хочет, как из родового, так и благоприобретенного имения, и доля ее впоследствии учету не подлежит.

Если отец умрет, оставив после себя незамужних дочерей, то все они при братьях получают ? часть из всего оставшегося после отца имущества в качестве приданого. Если братьев и их нисходящих нет, то дочери наследуют после отца (ст. 1133, п. 4). Но если при жизни отца одна или несколько дочерей получили от него приданое, то выходящие замуж после смерти отца получают приданое из ? части по общему расчету долей с замужними. Братья могут выделить сестрам в качестве приданого и менее, чем сколько им причитается из ? части, если отец дал первой дочери, вышедшей при его жизни замуж, менее, чем ей бы следовало из ? части. В этом случае братья обязаны дать не более того, сколько дал отец.

Когда сестра, получившая приданое от братьев из ? части отцовского имения, умрет бездетной и без завещания, то приданое ее переходит к незамужней сестре ее.

Приданое обеспечивается на имении мужа посредством веновой записи или переводится на ее имя (ст. 1005).

Акт о назначении приданого называется рядной записью и, если оно состоит из недвижимости, должен быть совершен крепостным порядком до брака или не позже шести месяцев после его заключения (ст. 1006, 1007).

Существующие в действующих западноевропейских законодательствах имущественные отношения между родителями и детьми развились под несомненным воздействием римского права.

В немногих словах, эти отношения слагались в Римском государстве следующим образом. Сначала, надо полагать, у римлян, как и у прочих народов первоначальной культуры, индивидуальной собственности (по крайней мере, на главнейшие предметы обладания - землю и важнейшую движимость) не было, а была собственность семейная. Затем, в связи с изменением меры и силы личной зависимости детей от отца, видоизменяются и имущественные отношения последнего к первым. В начале римской исторической жизни эта зависимость выливается в форму самого широкого, юридически безграничного господства отца над подвластными ему детьми; в это время он был единственным и абсолютным владельцем и распорядителем семейного имущества. Все, что приобретал сын с ведома или без ведома отца, принадлежало главе семьи. Однако уже с первых времен Рима в практику вошел институт, который вносил известное ограничение в это юридическое единство и нераздельность семейного имущества. Это - так называемый пекулий (peculium). Пекулий заключался в имуществе, предоставленном отцом сыну в самостоятельное управление последнего. Так как целью выделения таких пекулиев было приучить сыновей к самостоятельной хозяйственной деятельности, то управлением пекулием исчерпывались все права получившего пекулий: распоряжаться им он не мог, и самое управление могло быть отнято у него во всякое время.

Некоторое ослабление личной зависимости подвластных от домовладыки, а также и потребности оборота влекут за собою признание известной доли правоспособности за подвластными: им уделяется некоторая имущественная самостоятельность и открывается возможность в известных пределах обязывать своими действиями домовладыку, заведуя довершенным последним имуществом или торговым либо промышленным заведением, или управляя судном его.