Александр Николаевич Радищев

Александр Николаевич Радищев(1749— 1802) — писатель, философ-материалист, основоположник рус­ского революционного просветительства. Он открыл новую эпоху в развитии общественной мысли в Рос­сии. Человек энциклопедической образованности, сме­лый мыслитель-революционер, верящий в творческие силы и будущее своего народа, он проявил себя, как выдающийся философ и социолог, политик и писатель, поэт и литературный критик, историк и законовед. В.И. Ленин называл А.Н. Радищева гордостью русско- го народа (а Екатерина II, к слову сказать, назвала его бунтовщиком хуже Пугачева).

А.Н. Радищев представлял новое, передовое на­правление в педагогической мысли России второй половины XVIII века. В противовес идеалистическим представлениям о человеке, его сущности, закономер­ностях его развития, Радищев выдвинул материалис­тическое положение о единстве психического и физи­ческого, о человеке как части природы и вместе с тем общественном существе. Он доказывал, что характер человека определяется прежде всего общественными условиями, и что в формировании человека большая роль принадлежит воспитанию. Радищев рассматри­вал процесс развития умственных сил ребенка в тес­ной связи с его физическим развитием, подчеркивал единство развития и мышления.

Отвергая теорию изолированного воспитания де­тей на лоне природы, вдали от общества (Руссо, Бец­кой и др.), он справедливо утверждал, что человек, как существо общественное, должен жить не индивидуаль­ными, а общественными интересами, что в нем следу­ет с малых лет развивать общественные интересы и наклонности.

Радищев отмечал наличие социального неравен­ства в области воспитания и образования. Он остро критиковал характер учебных заведений своего вре­мени, особенно духовных. Выдвигал обширную про­грамму обучения и воспитания, где на первом плане стояли гуманитарные, естественные и математические науки («Устав учебных заведений, подведомственных университетам», 1804 г.; «Устав гимназий и училищ, состоящих в ведомстве университетов», 1828 г.).

Вопросы просвещения и воспитания наиболее пол­но освещены к основном труде Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1770 г.) и в философском трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» (1792- 1796 гг.).

Радищев подвергает острой критике современную ему систему народного образования и дворянского семейного воспитания. Разделение на сословия, по его мнению, лишает массы народа возможности приобще­ния к знаниям, школы влачат жалкое существование, в них «мучат изучением наук, кои нам никогда полезны не будут», в них засилие латинского языка и пренебре­жение языком народным, они «принадлежат к прошед­шим столетиям» (6, с. 100).

А.Н. Радищев огромное значение придавал речи человека в развитии общества и самого человека. Речь — одно из основных преимуществ, которое имеет человек перед животным миром. «Он един в природе велеречив, все другие живые собратья его немы. Он един имеет нужные для речи органы»... Человеческая речь является средством, способствующим собиранию мыслей воедино, человек обязан речи всеми своими изобретениями и своим совершенствованием. «Кто б помыслил, — пишет Радищев, что столь малейшее ору­дие, язык, есть творец всего, что в человеке есть изящ­но» (7, с. 352-353).

А.Н. Радищев называет речь «начальным способствователем усовершенствования рода человеческого» (7, с. 430).

В своем философском трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» он создает настоящий гимн слову, речи. Он пишет здесь о том, что ничто для нас не является столь обыкновенным и столь простым, как речь наша, и ничто не является для нас столь удиви­тельным, столь чудесным, как наша речь. Если мы подумаем, что звук, то есть движение воздуха, «изоб­ражает и то, что глаз видит, и то, что язык вкушает, и обоняет нос, и что слышит ухо, и все осязания тела, и все наши чувствования, страсти и мысли, что звук сей не токмо может изразить все сказанное, всякую мысль, но что звук, сам в себе ничего не значащий, может возбуждать мысли и мысленности представить карти­ну всего чувствуемого. — То... сие совсем показалось бы нелепым, невозможным» (7, с. 430).

Если рассмотреть внимательнее назначение речи, можно увидеть, что «время, пространство, твердость, образ, цвет, все качества тел, движения, жизнь, все деяния, словом, все... преобразуем в малое движение воздуха..., весь мир заключен в малой частице воздуха, на устах наших зыблющегося. О вы, любители чудес, внемлите произнесенному вами слову, и удивление ваше будет нечрезмерно...» (7, с. 430).

«...Кто воззвал род человеческий к общежитию из лесов и дебрей, в них бы скиталися, аки звери дубров-ни, и не были бы человеки? Кто устроил их союз? Кто дал им правление, законы? Кто научил гнушаться по­рока и добродетель сотворил любезною? Речь, слово; без него онемелая наша чувствительность, мыслен-ность остановившаяся пребыли бы недействующи, полумертвы, как семя, как зерно, содержащие в себе древо величайшее»... (7, с. 430).

«...Едва человек изрек слово единое, — пишет да­лее А.Н. Радищев, — и образ вещи превратил в звук, звук сделал мыслью или мысль преобразил в черто-носное лепетание,— как... среди густейшая мгла нис­падает мрак и темнота, очи его зрят ясность, уши слы­шат благогласие, чувственность вся дрожит, мысль действует, и се уже может он постигать, что истинно, что ложно... Се слабое изображение чудес, речию про­изведенных» (7, с. 431).

Говоря о развитии речи, Радищев писал, что чело­век «зачинается во чреве жены», в нем растет, дозре­вает до девяти месяцев и появляется на свет уже «снаб­женный всеми органами чувств, глагола и разума», которые дальнейшее усовершенствование достигают постепенно с возрастом ребенка. С развитием ребенка развивается его память. И язык его, произносивший до того «неявственные звуки», начинает произносить сло­ва. С того времени как ребенок начинает говорить, «развержение» его умственных сил становится все приметнее, ибо ребенок может изъявлять все, что чув­ствует, что желает, то есть все, что до этого мог обна­руживать только криком и слезами (7, с. 368 — 369).

Таким образом, А.Н. Радищев рассматривает раз­витие речи ребенка в тесной связи с развитием его мышления, памяти в процессе постепенного формиро­вания человека.

При воспитании ребенка и его речи имеют суще­ственное влияние окружающая природа, люди и вещи, но «начальным способствователем рода человеческо­го», как указывалось выше, Радищев считал человечес­кую речь (7, с. 430).

В своем трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» Радищев говорит о письменной речи, которую он определяет, как «произвольно начертанные знаки, кои обозначают звук, нами произносимый, или слово». Он считал, что вначале было начертание обра­зов зримого, зримых изображений, которые заменяли звучную речь. Затем живопись родила и иероглифы, и уже гораздо позже — буквы (7, с. 432).

Для нас представляют определенный интерес взгля­ды Радищева на возможность обойтись человеку без звучной речи. Человек в этом случае, по его мнению, может говорить телодвижениями, но «сколь бы шествие разума без звучныя речи было томно и пресмыкающе!». Говоря о возможности дать речь немым, он считал безуспешной эту работу, если бы сам учитель не обла­дал звучной речью. Обращаясь к аббату Делепе, кото­рый сообщал о возможности обучения речи глухих, Радищев писал: «О ты, возмогший речию одарить не­мого, ты, соделавший чудо, многие превышающее, не возмог бы ты ничего, если бы сам был безгласен, когда бы речь в тебе силы разума твоего не изощрила!» (7, с. 353).

Можно предположить, что Радищев при этом до­пускал ошибку, утверждая, что немой никогда не смо­жет достигнуть умственного совершенства на уровне слышащего. Именно в силу отсутствия слуха, а потому в определенной ограниченности в речи, «...невероят­но, чтобы разум его воспарил до изобретений речию одаренного» (7, с. 353).

Чтобы лучше понять позицию Радищева в этом вопросе, следует напомнить, что широко известный опыт обучения глухонемых в школе аббата Делепе (1712— 1789) во Франции предполагал их обучение с помощью жестов и мимики. Делепе усовершенствовал жесты и мимику лица, придал им значение корня сло­ва и грамматических категорий («методические знаки»). Системой методических знаков глухонемые пользова­лись только при диктовках, которые проводились учителем. В быту оставалась жестикуляторно-мимическая речь без грамматических знаков (7, с. 432).

Далее А.Н. Радищев выражает очень важную для нас мысль о компенсаторных возможностях человечес­кого организма. «...Истинно, что лишение одного чув­ства укрепляет какое-либо другое». В частности, если звук речи произвольный, считал Радищев, то вместо его звучного выражения вполне можно поставить какое-то другое произвольное выражение, и тогда можно иметь «речь не гласом произнесенную, но зримую, но обоняемую, но вкушаемую, но осязаемую. Собственно, это понять можно, как изобретенные в свое время письмена, которые «суть истинная речь для органа зрения». Точно также «глухие, а потому и немые, изъяс­няются знаками и мысли свои заключают в знаках, подлежащих зрению» (7, с. 432).

Письменную, т. е. зримую речь, Радищев считал наиболее близкой к устной: оба эти вида речи есть виды словесной речи. Другие органы чувств не могут обес­печить столь совершенное овладение речью. «Если бы другие наши чувства столь удачны были на понимание речи, как ухо и глаз, то бы, конечно, можно было сде­лать азбуку обоняемую, вкушаемую или осязаемую.

Но речь обоняемая, речь вкушаемая и даже речь осязаемая не могут быть столько совершенны, как речь зримая, а паче того речь звучная: ибо сия едина в произношении своем, есть разновиднейшая и соответ­ствующая истинному оригиналу слова...» (7, с. 432 — 433).

Таким образом, в заключение следует отметить, что в трудах революционного демократа А.Н. Радищева нашли отражение его взгляды на огромное значение речи человека в развитии общества и самого человека. Радищеву принадлежит первый восторженный гимн человеческому слову, речи. Все истинно человеческое в человеке, все достижения человеческого общества стали возможными благодаря именно слову, речи.

А.Н. Радищев рассматривает развитие речи ребен­ка в тесной связи с развитием его мышления, памяти в процессе постепенного формирования человека, им впервые четко высказывается мысль о компенсатор­ных возможностях человека в речевом общении.