К циклу лекций лля рабочих гётеанума 9 страница

В этом туманном воздухе появлялись гигантские растения, поистине исполинские растения. Если вы ходите по лесу и видите папоротник (Pteropsida — примеч. перев.), то в настоящее время он весьма мал. Но много-много тысяч лет тому назад тут были гигант­ские похожие на этот папоротник растения, они слабо укоренялись в топкой илистой земле, растения, кото­рые высоко вырастали и образовывали своеобразные леса там, где земной ил становился немного плотнее. Затем, позднее, на Земле развилось состояние, при котором все стало более плотным. Тогда уже были вся­кие камни, они отвердели, но не очень крепко, и бы­ли немного грубее, чем воск; между ними находился повсюду ил, и там вырастали эти исполинские папо­ротники, эти исполинские растения. Там, где внизу было достаточно много камней, возникали такие ко­лоссальные леса с исполинскими деревьями. Затем шло свободное место, а за ним новый лес. С этими ис­полинскими лесами, с этими огромными деревьями, которые возникли в земной природе, ни ихтиозавры, ни плезиозавры ничего поделать не могли. Внизу для плезиозавров было слишком жестко, несмотря на то что и жидкого оставалось еще достаточно; для ихтио­завров это тоже было слишком жестко. Плезиозавры стали еще более грязными; на их чешуе образовыва­лись струпья. Жить они уже больше не могли. Но все эти животные еще навредили себе своей огненной пищей. Если бы вы прошли по этой более поздней земле — но тут слово «поздняя» означает тысячи и тысячи лет, — то выглядела бы она уже совсем иначе. Тут у нас (изображается на доске) были вот такие жи­вотные, от них тоже сохранились остатки, так что мы можем составить представление о том, как эти живот­ные выглядели. Эти животные прежде всего имели чудовищное брюхо и чудовищный желудок, но они име­ли и голову, которая выглядела примерно так, как вы­глядит голова тюленя (Phoca L.), хотя гораздо грубее. Глаза уже стали черноватыми, тогда как глаза преж­них животных светились. Они имели четыре ноги, довольно неуклюжие. Но кроме того, эти «ребятки» были полностью покрыты совсем тонкими волосами, а их ноги были похожи на неуклюжие руки.

Упомянутые животные вели на этой Земле заме­чательную жизнь. Некоторое время они проводили на твердой земле, но глубоко внизу, внутри илистой почвы, и в этом иле они передвигались. Двигалась глав­ным образом их грудь. Они имели огромную грудь, которая была наполовину легкими, наполовину гру­дью. Это было так, как если бы легкие были еще со­всем снаружи. В определенное время они приходили, переваливаясь с боку на бок, а также подплывали к этим лесам и пожирали деревья-папоротники. Сле­довательно, от пожирания огня эти животные пере­шли к пожиранию растений. Здесь были животные (изображается на доске), полностью покрытые своего рода шерстью, волосами, они обладали огромной го­ловой, похожей на неуклюжую голову тюленя. Если бы тогда кто-нибудь отправился на прогулку, то смог бы увидеть это животное, которое обычно находилось внизу, дышало под водой, увидеть, как оно вылезает наружу, располагается на берегу, идет в лес. Там с помощью своей огромной пасти они пожирали так много, что сегодня этой пищи хватило бы далеко не на одну трапезу; они пожрали большую часть этих гигантских лесов. Эти животные, как говорят, сохра­нились до сих пор, их в настоящее время называют морскими коровами, сиренами. (Во времена Штайне­ра сохранились еще отдельные особи морских коров на Командорских островах. В настоящее время они полностью истреблены. Их ближайшими родичами являются американские ламантины — примеч. ред.)

Каким же образом возникли эти животные? Ви­дите ли, они возникли благодаря тому, что прежние животные пожирали воздушных животных. И из-за электрических сил их тела трансформировались. Не прямо из ихтиозавров, которых я описал, но из похожих животных возникли морские коровы, сирены (Sirenia). То, что они пожирали раньше, привело к изменению их внешнего облика. То, что они принимали внутрь себя, становилось их внешним обликом. Эти животные изменились благодаря тому, что они пожирали.

Именно это следует сказать, дополняя сегодняш­нюю науку. Видите ли, раньше на Земле все было гораз­до мягче, чем сегодня; эти животные приобретали форму, которая образовывалась благодаря тому, что они пожирали воздушных животных.

Эти драконообразные птицы, со своей стороны, тоже должны были изменить свою форму, так как в воздухе уже не было веществ, которые были там рань­ше. Они переместились вниз, ближе к земле, и тут постепенно возникли позднейшие птицы.

Но внизу благодаря пожиранию образовывались другие облики. Так, например, из того животного, кото­рое было плезиозавром, возникло животное, которое имело четыре ноги, подобные четырем огромным ко­лоннам (изображается на доске), на них находилось огромное брюхо, неуклюжая голова, похожая на голову сирены (морской коровы — примеч. ред.), и хвост. Это тоже было исполинское животное. Оно было очень большое. Если вы наступите ногой на совсем малень­кого крапивника (Trogladites L.), то он, конечно, будет раздавлен. А это животное могло спокойно наступить на страуса, так велико оно было, и тот был бы просто растоптан. В настоящее время самые крупные живот­ные по отношению к нему представляли бы собой то же, что представляет собой сегодня мышь по отноше­нию к крупным животным. От этого животного тоже сохранились остатки. Оно называется мегатерий.

В соответствии со своей конституцией эти живот­ные двигались медленно, как только и возможно пе­редвигаться на четырех колоннах; питались же они тем, что теперь, после изменений, произошедших в воздухе, залетало к ним в пасть, в огромную пасть, внутри которой еще были крокодильи зубы, хотя и более мелкие. Некоторые животные еще сохранились, еще повсюду ползали такие ящерообразные животные, как крокодилы. Но мегатерии просто давили их насмерть, если проходили. Вот что происходило когда-то!

И только теперь, после того, как все это произош­ло, воздух стал постепенно освобождаться от водного пара — ибо все до этого жило в водяных парах, — на­ступило время, когда Солнце впервые смогло дейст­вовать на землю нормальным образом; ведь раньше солнечные лучи задерживались, поскольку воздух был подобен океану, хотя и очень разжиженному, но он был, тем не менее, подобен океану; солнечные лучи он за­держивал. Так что солнечные лучи стали действовать на землю лишь в более позднее время.

Да, господа, вам надо внутренне рассмотреть всю эту историю. Животные, находящиеся внизу, ихтио­завры, плезиозавры, позднее — морские коровы, сире­ны, мегатерии — были, в сущности, довольно глупыми животными. Ихтиозавры были немного поумнее, но остальные были прямо-таки по-свински глупы. Одна­ко этого нельзя было сказать о тех драконообразных птицах, которые находились наверху. Я уже говорил вам: их ощущения были исключительно тонки. Вы могли бы сказать; мы умные люди, и мы бы не стали залетать в пасть к ихтиозаврам и плезиозаврам. Од­нако я так не думаю. Если бы вы жили в то время и были драконообразной птицей, то и вы бы тоже ко­гда-нибудь залетели. Тем не менее эти птицы облада­ли интеллектом. Эти птицы прежде всего обладали по отношению к Луне и Солнцу исключительно тон­ким ощущением, подобным ощущению наших глаз, эти драконообразные птицы ощущали всем своим телом, особенно своими крыльями, которые — правда, будучи уменьшены — и по сей день остаются органами восприятия у летучих мышей, которые тоже облада­ют исключительной чувствительностью.

Эти животные ощущали Солнце и Луну: Луну они ощущали так, как я уже рассказывал вам. Вокруг себя они создавали своеобразную электромагнитную обо­лочку, которая светилась. Когда же Луна освещала этот пронизанный огнем воздух, этот огненный воз­дух, они, используя свою собственную силу свечения, начинали подобно июньским светлячкам сверкать, блистать и переливаться в воздухе. Причем они чув­ствовали все это. Здесь не надо никакой фантазии, к этому можно подойти вполне научно, можно узнать также и то, что эти животные воспринимали небо, усы­панное звездами иначе, нежели беззвездное небо. Они ощущали звездное небо; в своих крыльях они пережи­вали своего рода блаженство при виде этого звездно­го неба, их крылья тогда покрывались крапинками. Внимательно наблюдая, можно даже сегодня найти доказательства, до известной степени подтверждающие эту историю. Конечно, от этих птиц, которые имели совсем еще мягкое тельце, сохранилось очень мало, и среди окаменелостей их обнаружить почти невозмож­но, но вот оттиски, отпечатки крыльев обнаружить можно. Тот, кому доводилось основательно изучать ока­менелости, в частности, известковые окаменелости, мягкие окаменелости, тот мог бы обнаружить такие отпечатки крыльев. Но для этого надо «немного рас­стегнуть пуговицы в своей голове», не оставаться «за­драенным», как профессор. Итак, если это отпечатки крыльев драконообразных птиц — от самих крыльев, естественно, ничего не осталось, сохранились только оттиски в извести, — тогда на них, при тщательном наблюдении можно обнаружить рисунок, подобный звездам, который отпечатался вместе с крылом. Это и есть следы того воздействия, которое звезды оказы­вали ночью на эти крылья, подобные крыльям лету­чей мыши. Они чувствовали смену дня и ночи.

Теперь мне уже нет необходимости описывать вам многое; вы и так могли бы сказать себе: а ведь вся эта история чертовски похожа на то, что я вам описывал недавно, говоря о печени и почках! То, что человек в настоящее время носит у себя в животе, является своего рода имитацией того, что происходило на Земле в це­лом. Эти драконообразные птицы были своеобразными очами, глазами, которыми обладала сама Земля. Это означает — сегодня я могу сказать вам об этом лишь в качестве завершения лекции, — что вся Земля в целом была некой Рыбой, неким Животным и все те огромные животные, которые жили на Земле, кото­рые перемещались и переваливались повсюду, были подобны белым кровяным тельцам, находящимся в нас. Мы сами еще представляем собой в некотором роде такую Землю. Белые кровяные тельца, впрочем, хотя они и маленькие, по своему облику не так уж непохожи на тех животных; хотя их размеры малы, они выглядят почти так же, как выглядели когда-то те животные. Следовательно, вся Земля была огромнейшей Рыбой, огромнейшим Животным, а те драконообразные пти­цы были теми подвижными очами, с помощью кото­рых Земля заглядывала в солнечное пространство, в космическое пространство и воспринимала его.

Сегодня Земля мертва, но это произошло лишь позднее. Первоначально Земля была живой, такой же живой, как и мы. И то, что я описывал вам как мегатериев, сирен, те морские коровы, плезиозавры, ихтиозавры и так далее, все это выглядело чертовски похоже на то, лишь в сильно увеличенных размерах, что сегодня блуждает в нашем теле как белые кровя­ные тельца. А то, что я описал как драконообразных птиц выглядит чертовски похоже на то, что происхо­дит в наших глазах, только они неподвижны.

Итак, можно сказать: Земля была когда-то одним огромным Животным и в соответствии со своими раз­мерами была неповоротлива, ленива, она медленно вращалась вокруг своей оси в мировом пространстве, но она заглядывала в мировое пространство посредством драконообразных птиц, которые были ее оча­ми, только подвижными; Земля все это созерцала. То, что я вам описывал как пожирание огня и так далее, выглядит чертовски похожим на то, что еще происхо­дит в желудке и в кишечнике. Драконообразные пти­цы опять-таки выглядели чертовски похожими на то, что является противоположностью белым кровяным тельцам, на мозговые клетки, которые простираются вплоть до глаз, как я это вам описывал.

Короче, вы можете понять Землю, если будете рассматривать ее как умершее животное. Земля — это умершее животное. Только тогда, когда Землю оставила ее собственная жизнь, на Земле смогли оби­тать другие существа, к которым, как я в дальнейшем опишу вам, относится и человек.

Это подобно тому, как если бы мы в качестве че­ловека умерли, а наши белые кровяные тельца пре­вратились в самостоятельных существ.

Что и произошло когда-то с этим огромнейшим животным, с Землей. И сегодня мы стоим перед этим гигантским трупом. Вас не должно удивлять, что со­временная геология может исследовать только мерт­вое, она изучает только труп. Современная геология изучает только труп Земли. Наука в целом занята тем, что она изучает только мертвое. Она укладывает труп на стол патологоанатома. Но если человек хочет что-то познать, ему необходимо по-настоящему вер­нуться назад к живому. Земля когда-то была живой, она летела сквозь мировое пространство и, хотя она очень медленно крутилась, как огромное животное, однако могла смотреть вовне с помощью очей, которые она имела повсюду, роль которых выполняли подвиж­ные маленькие драконообразные птицы. С их помо­щью она взирала в мировое пространство.

Это мы продолжим рассматривать дальше в сле­дующий раз. Это очень интересная тема.

ВОСЬМАЯ ЛЕКЦИЯ

Дорнах, 23 сентября 1922 г.

Необходимо, господа, несколько подробнее рас­смотреть те вещи, которые мы обсуждали. В последний раз я имел возможность показать вам, какие замеча­тельные животные населяли когда-то Землю, какой образ жизни вели эти в высшей степени замечательные животные. Также я обратил ваше внимание на то, что вся Земля сама была когда-то одним живым существом.

Видите ли, если мы рассматриваем всех этих жи­вотных когда-то живших на Земле — в последний раз я рассказывал вам об ихтиозаврах и плезиозаврах, о ме­гатериях, о морских коровах, то есть сиренах, — итак, если мы рассмотрим всех этих животных, остатки ко­торых еще и сегодня хранятся в различных музеях, то мы обнаружим, что они имели одно общее свойство, а именно: они снаружи были почти полностью покрыты чешуйчатым панцирем и имели толстые передние ла­пы, лапы с когтями. Так что на таких животных едва ли можно было прокатиться верхом — они были к тому же слишком велики для этого —даже если бы вам удалось стукнуть по ним кузнечным молотом, такое животное не почувствовало бы себя слишком неудобно, посколь­ку все оно было целиком покрыто толстым чешуйчатым панцирем. Сегодня от этих огромных древних живот­ных остались только малютки, совсем крохотные карли­ки — такие как черепахи или крокодилы. Черепахи и крокодилы представляют собой, я бы сказал, уменьшен­ный формат животных, которые когда-то имели колос­сальные размеры. Итак, вы должны себе представить, что эти древние животные имели такие рогообразные, состоящие из различных роговых пластин, покровы.

Нам надо составить себе представление о том, почему эти животные имели такие рогообразные по­кровы. Эту историю нам надо будет изучать с малых лет — не с малых лет человека, а как сама эта исто­рия развивалась с ее малых лет. Представьте себе, что у собаки в каком-то месте рана. Животные обладают замечательным целительным инстинктом. Вам уже при­ходилось видеть, что делает собака, если она где-то поранилась. Если у собаки есть рана, она ее сначала лижет; она пропитывает ее слюной, слюнит. А затем, когда рана пропитана слюной, собака с удовольстви­ем ложится на солнце, дает солнцу светить на рану. Что тут происходит? Поверх раны образуется своеобраз­ная корка. Так что можно сказать: если здесь у соба­ки имеется рана (см. рисунок 14), тогда она смачивает ее слюной, так, чтобы рана покрылась слюной во всей своей поверхности. Затем она выставляет рану на Солн­це, и Солнце делает из того, что тут натворила собака своей слюной, твердую корку, под которой происхо­дит заживление. Собака обладает в высшей степени замечательным целительным инстинктом. На основе своего инстинкта она поступает правильно.

Рисунок 14

Теперь мы можем несколько расширить рассмат­ривавшееся нами. Мы можем рассмотреть другое заме­чательное явление, которое приведет нас к тому, что мы научимся понимать нечто такое, как вышеописан­ное заживление раны. Вы знаете, что мы вдыхаем воз­дух. Когда мы вдыхаем воздух, то внутрь нас поступает кислород. Кислород распространяется в нашем теле.

И только если кислород распространяется в нашем теле, мы можем жить. Мы бы сразу задохнулись, если бы не могли получить кислорода. Но что мы делаем для этого? Мы не очень склонны благодарить воздух за тот кислород, который он нам дает. Мы, в сущно­сти, оказываемся существами очень неблагодарными по отношению к воздуху, поскольку мы связываем в нас самих этот кислород с углеродом и выделяем наружу углекислоту, которую мы выдыхаем. Это, в сущности, весьма неблагодарно по отношению к окружающей сре­де, ведь мы тем самым постоянно отравляем воздух. Если кто-либо окажется в атмосфере углекислоты (или точнее углекислого газа, так как углекислота распада­ется на углекислый газ и воду — примеч. перев.), то он задохнется. Тем, что как выдох образуется в наших внутренних органах из прекрасного, хорошего возду­ха, мы отравляем окружающую нас среду. Мы посто­янно распространяем вокруг себя воздух, насыщенный углекислотой, в которой ни одно существо — не толь­ко человек, но и ни одно живое существо типа живот­ного — жить не может. Следовательно, вы видите, что животная жизнь состоит, в сущности, в том, что жи­вотное постоянно втягивает в себя из окружающей среды то, что ему необходимо для жизни, а возвра­щает в окружающую среду смертельное вещество. В этом состоит животная жизнь.

Но на нынешней Земле дело с этой животной жиз­нью скоро стало бы совсем плохо, если бы все сущест­ва вели себя так недостойно, как люди и животные. Ведь и люди, и животные отравляют воздух. И если бы все существа вели себя так непорядочно, как лю­ди и звери, то на нашей Земле уже давно невозможно было бы жить. Тогда наша Земля превратилась бы в огромное кладбище. Но, на счастье, растения не ведут себя столь непорядочно. Они делают прямо противо­положное. Ибо как мы всасываем кислород и отравляем тем самым воздух вокруг себя, так растения всасывают углекислый газ, углекислоту, удерживают углерод и отдают кислород. Так что, в сущности, исключи­тельно благодаря тому, что на Земле есть растения, и именно леса, жизнь может поддерживаться на Земле. Если бы на Земле не было никаких лесов или если бы большие сообщества людей вырубили эти леса — что они, частично, уже сделали, — жизнь на Земле стала бы гораздо более нездоровой. Дело обстоит именно так, что леса на Земле нам просто необходимы. Если мы ценим только древесину, то мы, постепенно выру­бая леса, делаем жизнь на Земле невозможной. Мы, следовательно, можем сказать: на Земле заведено так, что и люди, и животные поступают, в сущности, не­порядочно, поскольку они все отравляют, тогда как растения, леса, снова приводят все в порядок.

Видите ли, господа, так дело обстоит на Земле сейчас, но так на Земле было не всегда. Нам должно быть совершенно ясно, что Земля изменилась, она была совершенно иной в то время, о котором я гово­рил с вами в последнюю среду; вы это поняли. Ведь если вы идете сегодня на прогулку, то вы не встрети­те там наверху в Кэмпене ихтиозавра, как это могло произойти когда-то. Теперь такого больше не бывает. Но Земля постоянно изменяется и в будущем будет выглядеть совершенно иначе, нежели выглядит те­перь. Но что же можем мы усмотреть из всего, чему сейчас научились? Мы можем сказать: то, что находится внутри человека, то, что он может произвести из се­бя, не может его поддерживать. Он должен получать нечто другое; в настоящее время на Земле, чтобы вы­жить, он должен получать то, что дают ему растения. Используя все, что находится внутри нас, мы жить не можем, оно нас разрушает.

Так что вы можете с полной ясностью представить себе следующее: то, что оказывается полезным, буду­чи внутри человека, действует на нас разрушительно, если поступает извне. Тут, внутри нашего организма дело пошло бы совсем плохо, если бы там было слиш­ком много кислорода. Однако нам необходимо, чтобы этот кислород постоянно поступал извне.

Следовательно, то, что вредно внутри, оказывает­ся полезным, если оно поступает извне. Что полезно внутри, то становится вредным, если поступает извне. Видите ли, господа, очень важно, чтобы понимали; то, что полезно, будучи внутри организма, является вредным, если поступает извне, и то, что вредно, на­ходясь внутри организма, оказывается полезным, если поступает извне. Это настолько важно, что если чело­век этого не понимает, он вообще ничего не поймет.

Мы можем сказать: о жизни в современную эпоху мы знаем теперь, что в нас должно поступать извне нечто совершенно иное, нежели то, что находится внут­ри нашего собственного организма. Нечто совершен­но иное должно поступать извне.

А теперь, после того, как мы приобрели пару поня­тий о современности, давайте вернемся в ил древности. Снова вернемся назад, с помощью фантазии перене­семся в то время, когда всюду по Земле разгуливали ихтиозавры, то перемещаясь пешком, то вплавь, когда плезиозавры выбирались на сушу. Но это было время, которому предшествовало другое. Как же обстояло дело на Земле в то древнее время, до того, как появились ихтиозавры и плезиозавры?

Да, господа, судя по ископаемым остаткам, кото­рые у нас сохранились от этих совсем древних времен, животные, которые тогда существовали были еще бо­лее примитивны, неуклюжи, чем поздние. Вы знаете, что этот плезиозавр, — а вы ведь можете посмотреть на него, если вы посетите какой-нибудь музей, вы увидите его огромные размеры, его тяжелый чешуй­чатый панцирь, тяжелый, как вооружение средневе­кового рыцаря, двигаться в котором было малоприятно, его огромные неуклюжие ноги, — итак, этот плезио­завр был страшно неуклюжим, неловким существом.

Вы знаете, что «ребят», легких на подъем тогда вооб­ще не было. Но эти неуклюжие существа все же име­ли хотя бы ноги, которые были похожи на ласты, они могли с их помощью плавать, даже могли с их помо­щью взобраться на что-нибудь. Во всяком случае я мо­гу назвать это время в некотором роде современным. Но вот животные, существовавшие еще раньше, до этих неуклюжих ихтиозавров, плезиозавров, мегате­рий, животные, которые существовали еще раньше, они были гораздо более примитивными, неловкими, ведь у них, в сущности, не было ничего другого, кро­ме мягкого тела, в котором было объединено все, что возможно; спереди было нечто, похожее на голову, сзади довольно длинный хвост, а поверх этого огром­ный-огромный чешуйчатый панцирь.

Если вам уже приходилось видеть, например, устрицу, то вы можете себе представить, что устри­ца — совсем маленькое карликовое животное. Внут­ри у нее совершенно слизеобразное тело, а сверху вокруг — оболочка, скорлупа. Если эту скорлупу вы представите себе несколько иначе, как панцирь у че­репахи, а внутри такое же мягкое как у устрицы тело, тогда вы получите примерно то животное, которое когда-то было на Земле, перед тем, как на этой Земле появились ихтиозавры и плезиозавры.

Земля тогда была совсем густой, намного гуще, чем молоко. Все, что сегодня находится снаружи в ка­честве горных образований, было растворено. Все бы­ло подобно совсем сгустившейся жидкости. И внутри этого густого соуса — вся Земля в мировом простран­стве была сильно сгущенным соусом — плавали такие исполинские устрицы. По сравнению с ними вся наша столярная мастерская показалась бы карликом. Были даже такие огромные устрицы, что если бы можно бы­ло очертить их по спине, то там со всеми удобствами разместилась бы, например, современная Франция. Древнейшие из этих животных имели колоссальную величину, тогда и Земля еще была колоссальных размеров. Следовательно, когда-то были огромные животные, которые состояли, в сущности, лишь из одной слизистой массы и могли двигаться только так, как двигаются устрицы, только устрицы должны нахо­диться в гораздо более жидкой воде. Эти слизеобразные животные, которые имели огромный черепаший панцирь, плавали внутри этой сгустившейся Земли. Вы, следовательно, видите, что Земля была похо­жа на то, что сегодня вы можете представить себе в виде очень густого супа с клецками внутри. Но эти клецки вы должны представлять такими, что, с од­ной стороны, они были совсем плотными, так что вы могли бы поломать себе зубы, если бы захотели раскусить эту «клецку», а с другой стороны — совсем мягкими. Вы могли бы снять с этой «клецки» одну ее сторону; тогда вы отделили бы что-то вроде шляпы. А все остальное что было совсем мягким, все могли бы съесть. Оно было у этих животных гораздо мягче, чем та среда, в которой они плавали, эта сгустившаяся Земля. Поэтому у тех животных было то, что сегодня сохранилось лишь у некоторых совсем маленьких жи­вотных. Вы видели, как ползут улитки. Когда улитка ползет, то вы можете проследить след, который она оставляет. Он наполнен слизью, это вам уже прихо­дилось видеть, такую слизь улитка оставляет после себя. Эта слизь сегодня высыхает на Солнце. Сегодня она не играет никакой роли. Но представьте себе, в древности, когда Земля еще не была такой твердой, эти животные тоже оставляли позади себя эту слизь в густом земном «супе», и она перемешивалась с этим густым земным «супом». Так что эти животные были очень полезны в густом земном «супе».

Сегодня, если идешь по дороге во время дождя, можно обнаружить совсем маленькие следы. Особен­но здесь, у Гётеанума вы можете их заметить: их ос­тавляют дождевые черви, ползающие снаружи. Вы видели, как особенно в дождливый период повсюду выползают дождевые черви. Где находятся эти дожде­вые черви в другое время? В другое время они обычно находятся в земле, они ползают под землей, проде­лывают там норы, по которым они ползают. Видите ли, если бы этих дождевых червей не было, наши поля были бы гораздо менее плодородны. То, что до­ждевые черви выпускают, выделяют в почву, делает пахотную землю более плодородной. Не надо думать, что в природе существует что-то ненужное.

Так обстояло дело и с теми гигантскими устри­цами в древнее время. Они постоянно выделяли в земной «суп» то, что выдавливалось из них как слизь. Тем самым они все снова и снова освежали этот зем­ной «суп», все снова оживляли его.

Впрочем, эта история развивалась так: в настоя­щее время в земле — ведь земля и сейчас смешивает­ся с тем, что выделяют улитки и дождевые черви, — в настоящее время все это в земле отмирает. Можно с успехом использовать то, что в качестве своих навоз­ных выделений дождевые черви вносят в пашню; в известном смысле хорошо использовано может быть даже то, что как свои навозные выделения предостав­ляют улитки. Не только на пашне, но и на лугах очень и очень хорошим удобрением может служить то, что в качестве слизи оставляют на земле улитки. Но то, что таким образом вносится в землю нынешними жи­вотными, лишено жизни, не становится живым.

Однако в те времена, о которых я говорю, когда эти гигантские устрицы откладывали продукты своих выделений в земной «суп», это было нечто поистине замечательное — в настоящее время еще происходит нечто подобное. Процесс оплодотворения у некото­рых низших животных, а иногда и у более высокораз­витых животных, происходит не так, как происходит он у высших животных и человека. Оплодотворение у некоторых, скажем, рыбообразных, у амфибий или черепаховых осуществляется так, что откладываются яйца, они откладываются где-нибудь, так что лежит целая куча яиц, там, где их отложила самка. Самец же просто орошает их своей семенной жидкостью, это происходит вне самки; таким образом, яйца стано­вятся оплодотворенными, находясь вне самки. Это происходит и сейчас. Так что можно сказать: самка откладывает где-нибудь свои яйца и уходит. Самец находит эти яйца, оплодотворяет их и тоже уходит. Происходит наружное оплодотворение. Однако оно может оказаться несостоявшимся, и ничего не выйдет из яиц, если на эти оплодотворенные яйца не будет све­тить Солнце. Если Солнце не светит на них, то из них ничего не выйдет, тогда они погибнут. Если же Солн­це освещает эти оплодотворенные яйца, то из них поя­вятся новые животные. Это происходит и сегодня.

В то время, когда гигантские устрицы плавали в земном «супе», слизь, поступающая в Землю, действо­вала так, что из самой Земли все снова и снова возни­кали новые гигантские животные. Старые животные умирали, но из самой Земли возникали все новые животные. Сама Земля постоянно порождала таких в высшей степени неуклюжих, но огромных по раз­мерам животных. Сама Земля оплодотворялась тем, что выделяли эти животные. Вы можете представить себе это так: когда-то земная жизнь состояла в том, что вся Земля в целом была живым существом. Но жизнь эта должна была поддерживаться тем, что тут, наверху, эти животные выделяли в качестве слизи. Если бы этот густой «земной суп» оставался сам по себе, то и эти более плотные животные скоро вымер­ли бы. Но благодаря их выделениям жизнь Земли постоянно поддерживалась, сохранялась, и Земля постоянно производила из себя таких существ. Они, в свою очередь, оплодотворяли Землю, и она полу­чала способность снова выращивать из себя самой таких животных.

Но названные животные не могли бы выделять эту слизь, если бы не существовало при этом нечто другое. Видите ли, Земля представляла собой страш­но густой «суп», однако я говорил вам: слизь у этих животных была гораздо жиже, чем этот земной «суп», значительно жиже. Отчего же получалось так, что эти животные могли иметь такую жидкую слизь? Пред­ставляется невозможным, чтобы животные могли иметь слизь более жидкую, чем Земля в целом. Земля тоже была тогда своего рода кашей, слизью, но чрезвычай­но плотной; однако постоянно возникали эти жидкие клубки слизи. Почему они возникали?

Видите ли, господа, если вы возьмете стакан во­ды, в которой растворена соль, то может произойти так, что соль выпадет вниз в осадок. Соль сосредоточит­ся внизу на дне как осадок; но от этого вода станет жиже, станет менее плотной. Только пока соль была растворена, вода была плотной. Теперь вода стала бо­лее жидкой, поскольку соль находится вне ее. Следова­тельно, позднее вы имеете более жидкую воду вверху, и более плотную, соленую, внизу. А если сейчас я про­делаю такую вещь; я переверну этот стакан — не правда ли, если бы я это сделал, то вся соленая вода просто вылилась бы оттуда и ничего бы не получилось. Но вот у этих древних животных это получалось, они мог­ли переворачиваться. У этих древних зверюшек было так: тут находилась загустевшая земля, тут нечто обра­зовывалось. Сверху находился чешуйчатый панцирь, а дальше, снизу — слизь. Что же представлял собой этот чешуйчатый панцирь? Он был ничем иным, как тем, что выделялось из окружающей земной массы. Точно так же, как соль из воды выпадает вниз, так и эта сгустившаяся, совсем плотная масса, которая, собственно, и образовывала такой, подобный черепашь­ему, чешуйчатый панцирь, тоже выделялась, но не вниз, а вверх, так что внизу оставалась более жидкая фракция. Затем это подобие перевернутого стакана — или голова — могло высунуться из воды. Только соль при этом оказывалась сверху.